Слеза утопшего

      Никогда ещё не было так уютно лежать на подстриженной траве. Она была такой мягкой, что не было нужды подстилать себе что-то под низ.       Кругом затишье, щебет птиц, а надо мной карабкающееся ещё выше, хоть и некуда, солнце. Оно играло со мной своими лучами, грея ноги от колен до пальчиков и руки от кистей до локтей, а дальше в отдельных участках плеча, так как рукава летнего платья свободного кроя были несколько разрезаны и спадали воланами до предплечья.       Я потянулась как кошечка с безудержно счастливым лицом, а следом раскрыла веки. Передо мной обнажились неописуемые красоты. Повсюду преобладали только яркие краски, преимущественно зелёного цвета, потому что помимо травы глазам представилось множество деревьев – хвойные, широколиственные. Под ними и где-то рядышком – различного вида кустарники, а ещё ниже, когда я уже села, – цветочные растения. Судя по тому, что меня окружало – это был ботанический сад, в самом центре которого находился небольшой округлый фонтан. Он привлёк меня, то ли плещущими брызгами воды, то ли аккуратно возделанной скульптурой пантеры посередине. Из чего-то этого я решилась к нему подойти.       Я вышла на тропинку, выложенную из бутового камня, вдоль которой были высажены умопомрачительные гибискусы. От одного я даже не удержалась и, прильнув пальцами к соцветиям, наклонилась, чтобы насладиться его благоухающим ароматом, от которого истинно сказать балдела.       У фонтана вид переменился. Стал ещё краше.       Не зря дедушка говорил, что иногда следует менять фокус внимания. Благодаря этому наше восприятие расширяется.       Было удобно оглядывать территорию с коллекцией живых растений, медленно крутясь на месте. Отсюда казалось, что сад большой и ему нет края, а безмятежности, которой он здесь слывёт никогда не высвободиться за его пределы тем ветерком, который почему-то подул холодком лишь по моим босым ногам.       Я остановилась после пройдённого оборота на девяносто градусов и с любопытством засмотрелась на вибролитьевую, бетонную фигуру дерева в середине фонтана. Его изобразили с толстым стволом, с малой долей таких же крепких веток, безлиственным; высотой с первый этаж многоквартирного дома, а на нём, не на ветке, а именно на стволе, который каким-то интересным образом был выгнут ко мне, в затаившейся позе устроена пантера. Её скульптура была сделана из того же серого, как и дерево, бетона, и ничем не покрашена. Но вот всего лишь на мгновение мне показалось, что она начала обливаться чернотой... Или не показалось?       Как только я засомневалась, глаза пантеры сверкнули хищной блёсткой, а пасть из бетонного камня раскрылась, обнажив, будто живые зубы. Скульптура ожила и, судя по движению на месте передних лап, готовилась напасть. В панике я попятилась назад, тогда ожившая, дикая кошка властно рыкнула и рывком на меня прыгнула, целясь пастью прямо в моё лицо…       Я раскрыла глаза, дёрнувшись. Я лежала в кровати и неровно дышала. Передо мной на соседней подушке стоял мой кот и упорно меня разглядывал, но ещё упорней было его мяуканье, которое, как правило, служило мне вместо будильника, когда телефон был не рядом.       - Боже, который час?!       Я подняла корпус и скинула с себя плед, но прежде чем успела вспомнить о том, у какого преподавателя у меня сегодня первая пара, в замешательстве задумалась: почему я спала полностью голая? И как только я вознамерилась встать с кровати, внизу живота отдало резкой болью, и я мигом на неё вернулась, да ещё от груди до колен укуталась обратно в плед.       Бог ты мой, Кей, ты в это веришь? Ты больше не девственница. Твой первый раз, как ты и грезила, был благополучно отдан по любви. Даже следы от этого ещё остались около тебя, так что на невозможность произошедшего теперь явно ничего не скинешь. С минувшей ночи ты уже и не девушка вовсе, а женщина, хотя этим статусом тебя вознаградили ещё задолго до сегодня, когда это было вообще не значимо, но не сейчас.       А где Чимин?       Я осмотрелась. В квартире было тихо. Ни звука телевизора, ни работающей кофеварки, а только лёгкий ветер, от которого колыхались тюли. Двери в ванную комнату были открыты, но свет в ней не горел. Я чуть отклонилась, глянув на открытый балкон. На нём никого.       Здесь только я и Лохматыч?       Кот наблюдал за мной всё в том же положении. Он был каким-то напряжённым. Может, из-за меня?       Я с болезненным трепетом в сердце, превозмогая над дискомфортом в паховой области, побрела в другую часть комнаты. Лохматыч за мной.       Чимин не мог уйти. Наверняка он проголодался и встал, чтобы покушать. В крайнем случае, чтобы разыграть меня.       Но за барным столом никого не сидело. Посуда и все остальные приборы, коробка с Чоко паем, всё располагалось на тех же местах, что и вчера.       Не верю…       Плотно сжав краешек пледа, который я завернула под ним же под одной из ключиц, я перебрела к балкону, но уже настоятельней, и остановила стопы прямо на пороге.       Правда, нет. Чимина нет…       Не ведая, что происходит, я нервно закусала нижнюю губу, до сих пор чувствуя сладость чужих губ, его губ… От пледа веяло его запахом, сочетающим в себе свободу и самоконтроль, а чувственные воспоминания былой, моей первой ночи перекрывали любые мысли.       Я смотрела на просыпающийся город, на прохожих, снова спешащих по своим делам, но на самом деле на всём этом не была сосредоточена. Перед глазами стоял только он. Его услужливые касания, сладострастные поцелуи, глубокий голос и самозабвенные проникновения…       Чимин же не тот, кто сбегает от девушки после секса? Он не из тех парней. Чимин другой. Сам меня от таких ограждал. Ему тоже было хорошо вчера. Или я что-то себе придумываю и меня просто-напросто обезоружил его блаженный взгляд?       Я опустилась на порог и, прижав обе руки к шрамированию, затосковала. Я была рада, что оно было со мной. Оно хотя бы сообщало, что Чимин где-то здесь, среди таких же как я – живых. Но мне было так горько, будто я глотаю самый крепкий в мире алкоголь и своими раздумьями моментально от него дурею.       Я готова была обменять своё нормальное самочувствие и наконец, отступившую тягу ко сну на него – кто постоянно делает мне больно, кто прошлой ночью сделал столько приятного, и кто заранее предупредил что я влюблюсь в него ещё сильней, а затем исчез.       - Мяу! – пожаловался кот на тесное пространство между мной и дверным косяком, куда он настойчиво пролазил.       - Нет, – посмеялась я сквозь грусть и взяла кота. – Ты совсем не толстый.       - Мяу, – возгордился он, улёгшись на моих согнутых в коленях ногах, и бросил на меня свой кошачий, сердечный взгляд.       Я не удержалась и погладила любимца под подбородком, и спустя время он замурлыкал, наслаждаясь, прикрывая глазки. Я не сдержала слёз, которые самовольно вышли наружу, после того как представила, что вчера выглядела примерно как мой кот – упивалась всем, что бы ни делал Чимин, потому что он знал, в каких точках я получу больше удовольствия. А потом просто взял и, не предупредив, ушёл. Так же могла повести себя и я, со своим котом, ведь человек разумнее животного, но я никогда так не поступлю с Лохматычем. Это бессердечно предавать чью-то любовь. И, может, я слишком наивна или глупа, как обозвал меня Учже, но я подожду Чимина, который, возможно, всего лишь отправился на поиски своей подруги, а я всего-навсего опережаю события.       ♠♠♠       С учёбы, которая прошла обыденно без встречи с профессором Кимом и Юнги, вероятно, прогулявшим её по причине встречи с новыми представителями агентства музыки, я вернулась очень быстро, надеясь застать дома Чимина, который так и не объявился.       После уборки квартиры, приготовления свежих блюд, я присела на диван и уставилась в экран телевизора. Кажется, это было впервые, когда я так нетерпимо ждала возвращения Чимина: больше поглядывала на часы, чем вникала в сюжет программы новостей, фильма и неизвестно какой серии вечерней дорамы, начавшейся минут двадцать назад.       Где-то к концу прошедшего фильма в моё мирное времяпровождение ворвалась госпожа Ли, цель визита которой всё не укладывалась в голове. Она вроде как пришла с гостинцем, не для меня, естественно, но что-то негативное пробурчала в адрес Чимина и ушла к себе. Не что-то вроде «Раз Пак Чимина нет, то и гостинец мне незачем оставлять», а необычное принижение его личности, которой до этого она была очарована. Женщина конечно в возрасте, но вряд ли у неё так внезапно «взойдут» провалы в памяти, ведь соображает она замечательно, ещё и мне фору даст.       - Может, я его в постели разочаровала? Может, всё дело в моей неопытности? Или в том, что я поторопила события? Как думаешь?       Лохматыч, вальяжно раскинувшийся на моих бёдрах, положил подушечку лапки на тыльную поверхность моей кисти, и взглянул благолепными, коричневыми, кошачьими глазками в мои глаза, словно в душу.       - Ты прав. Что сделано, то сделано. Я не жалею. Но, где же он тогда? Я переживаю, что с ним что-то случится, и он исчезнет не туда, откуда пришёл. Я бы очень хотела помешать этому, но всё, что мне остаётся – ждать с верой в лучшее, потому что я не знаю, где он, как и с кем, но надеюсь, что со своим информатором и ему ничего не угрожает.       Любимец рассматривал меня с беспокойством вперемешку с привязанностью, которые я поспешила в нём успокоить, погладив по игольчатой шёрстке. И это расслабляло не одного его, меня тоже, но всё-таки в чьём-то совете я нуждалась и желательно мужском.       Вспомнив о своём соседе по парте, который вчера обмолвился, что в случае чего я могу ему позвонить, я взяла с журнального столика свой телефон. Отыскав в контактах имя «Мордоплюй», я для начала заготовила пару вопросов по поводу прослушивания, а дальше принялась раздумывать над тем как бы издалека зайти, а следом прийти к тому, чтобы поведать о своей ситуации Юнги и попросить совет. Однако вместо гудков и ответа на звонок мне проговорили «Абонент недоступен» и на этом все мои рассуждения завершились.       Стоит полагать, что это само нечто всевышнее намекнуло мне на то, что по итогу я бы прокололась в своей непроработанной схеме?       ♠♠♠       Пантера – хищное животное и это то, что нужно помнить, прежде всего. Этот зверь несёт в себе как хорошее значение, так и плохое. Поэтому перед тем, как читать статью дальше, вспомните, какие чувства вы испытывали, когда видели её во сне.       Чувства?       Огромная пасть и мощные когтистые лапы, тянущиеся ко мне, чтобы разорвать в клочья.       Страх, однозначно!       Страх при виде пантеры сулит неприятности.       В таком случае, не помешало бы уточнить, с чем могут быть связаны эти неприятности. А то совсем непонятно.       В частности, увидеть во сне пантеру – значит, в скором времени нарваться на недругов, чаще в бизнесе. Также за дикой кошкой может скрываться образ молодого человека.       Раз предпринимательством я не занимаюсь то, стало быть, та пантера олицетворяла Чимина? Так иронично, на самом деле. Не зря его туман напоминает мне именно этого хищника.       Рёв пантеры – некто не сдержит обещания.       Что-то мне не нравятся толкования этого сонника. Сон был таким волшебным, впечатляющим, до оживления пантеры. И если бы не мои страхи, то воображение могло бы обыграть всё на более благоприятный лад.       Закрыв уже ненужную вкладку в интернете, я заблокировала телефон и убрала его в карман джинсового сарафана средней длины. Для девяти часов вечера, когда я вышла из дома, было не так уж и холодно, чтобы утепляться во что-то большее. Даже в босоножках на небольшой платформе я прекрасно себя чувствовала, а голым пальчикам и прохладно не было.       Я уже успела и в очереди постоять и заказ свой забрать. Мне не хотелось сидеть дома, а ту еду, которая всё ещё остывала у меня на кухне, я всё равно готовила не для себя.       Из пиццерии я вышла несколько минут назад, и не поостывший запах пепперони до сих пор преследовал меня, несмотря на то, что пакет, в котором она пребывала, был преимущественно приближен к земле, нежели к моему носу.       Я оторвала взор с асфальтной тропинки, перебарывая аппетит, который иссасывал из моего живота остатки пищи, употреблённой ещё в университетской столовой, а также вынуждал его издавать бурлящие звуки голода. До пиццерии я доехала на автобусе, чтобы обойтись без опозданий, а к тому времени как заказ был выдан, рабочее время транспорта уже прекратилось, и я была вынуждена возвращаться пешком, чтобы сэкономить деньги и не тратиться на такси. Но я-то шла, а вот моя интуитивная карта, которая, казалось, меня не подведёт, ведь дорогу от дома до пиццерии я вроде как запомнила, вывела меня в весьма знакомое место.       Ночной парк, где и был отобран мой велосипед, надолго закрепится в моей памяти, возможно, на всю оставшуюся жизнь благодаря телесной боли и издёвкам Мин Юнги. К счастью дорогу от него я знала, поэтому шла бестревожно с одной лишь мыслью, что завернула сюда по случайности за другими людьми, отвлечённая на статью в своём гаджете.       Время было позднее. Парк едва освещался. Так что впереди идущих не было видно, а тех, что сзади не слышно. Нельзя исключать, что ни тех, ни других и вовсе не было. Но лучше бы так, поскольку оттого как я порой кривилась, могла кого-то этим обеспокоить.       Неудобство после потери девственности ещё не отступило, и интересно было знать, как скоро отступит. Нет, его было не сравнить с тренировками Гладиатора для разработки мышц, но оно тоже было неприятным, да ещё ощущалось в слабой, интимной зоне, особенно избыточно, когда сегодня утром я подмывалась в душе. Но честно, этот комплект болевого порока не предстал чересчур мучительным. Неоднократно читая в интернете отзывы девушек об их первом разе, я представляла, что боль будет невыносимей, а крови больше, но по всему вероятию не всё зависит от женщины. Должно быть, как раз пониженная болезненность и «запачканность» – заслуга партнёра? Боже, и почему я позволяю себе так много думать о половой близости?! Вот стоило один раз искуситься и…       - Сука!       Услышав издалека мужской крик и зная, что обращались не ко мне, я устремила туда любопытный взор. Передвигающиеся туда-сюда силуэты, тенями сливающиеся с толстыми стволами деревянистых растений, мешали разглядеть самих людей, и что бы значило это оскорбление.       Во-первых, должна заметить, что там находилась волейбольная площадка, на которой в прошлый раз надо мной потешались, играя в вышибалы. Брр, аж мурашки пробежали от подобных воспоминаний. Во-вторых, раз там куча парней, то наверняка они борются за мяч, а эти выкрикивания – обычный выплеск эмоций на фоне бессилия перед выдающимся соперником.       - Мутузьте этих ублюдков, пока не сотрёте с их лиц поганые улыбки!       Это же голос Чон Хосока. Его выписали? Подожди, Кей… Это что значит, там вовсе не дружеский матч идёт, а игра на выживание?       Оглядевшись по сторонам, где было полностью пусто и не единой души, коленки дрогнули, оттого что я здесь совершенно одна из прохожих. И я бы была обыкновенней самого обыкновенного из них, если бы сделала вид, что глухая и пошла дальше. Но я не эгоистка и чутьё на незаслуженное обращение к человеческой жизни у меня отменное, так как сама в этом «купаюсь» ещё с первого курса.       Я, глубоко вдохнув и быстро выдохнув, на носочках как змейка стала прокрадываться вдоль деревьев. Лететь на рожон не было смысла. Я не женщина-кошка, не чёрная вдова, и даже не отвязная и сумасшедшая суперзлодейка Харли Квинн. Моё оружие – глаза и уши, и думала, что ещё телефон, сеть которого по неизвестной причине перестала ловить! Заговор какой-то, честное слово! В общем-то, что греха таить… Кей, ты практически беззащитна!       Чем ближе я подкрадывалась, тем осторожней были мои шаги. Людей я насчитала восемь. Пятеро из них явно были заодно, потому как каждый из них держал по самодельному оружию, да ещё и незаконному! Двое, не парней, а амбалов, а если ещё точнее, японцев, вооружённых нунчаками, стояли позади их шайки. Двое других в противоположной от них стороне с кастетами на руках молотили абсолютно безоружных моих однокурсников. Я поднесла ладони ко рту и ими его заткнула, чуть не ахнув оттого как, присмотревшись, увидела в каком ужасном состоянии Учже и Тэсэ, которые каким-то чудом ещё стояли. Они еле отбивались, а совсем скоро и вовсе перестали, принимая каждый удар то под ребро, то в спину. В итоге их заломили и усадили на землю в преклонении. Среди них был и тот, кто уже сидел подобным образом в центре игрового поля напротив последнего вооружённого парня – главаря этих преступников Чон Хосока. Уверена, он тоже успел пустить в ход свои кастеты, иначе бы Юнги так покорно перед ним не склонился. Но насколько он его измолотил, мне было не видно, поскольку тёмные волосы закрывали его бледное лицо, однако по периодическому отхаркиванию кровью предполагала, что совсем нещадно.       За что он с ними так?!       - Всё-таки созерцать преклонение от тебя наяву, друг мой, лучше, чем прикидывать в уме.       Хосок с размаху ноги вписал по ребру Юнги так, что ему пришлось свалиться набок как акула, выбитая волнами на берег и едва дышащая.       Когда Юнги упал, я уловила открытую рану на его щеке, возделанную никак кастетами; влажные, сжатые глаза от мало терпимой боли и где-то острой, с крохотной возможностью переносить её. На нём была белая футболка, почти вся покрытая алыми пятнами, то ли от невольно попавшего отхаркивания, то ли от ран, которые появились под ней впоследствии побоев.       Учже и Тэсэ выглядели не лучше, их руки дрожали, упираясь в песок, с подбородков капал пот, но кровь на теле была меньше заметна из-за тёмных цветов спортивной одежды.       Сам Хосок был вообще как с иголочки. В спортивной футболке и шортах, с зашитой раной на колене и одной на открытом лбу. Посещение больницы пошло ему на пользу, но скорее телу и никак не умыслам!       - Что, Шуга, такой напиток как собственная кровь тебя не услаждает? А чужой упиваться ты горазд.       - Когда это преклонение против воли расценивалось как дружба? – хрипящим голосом проговаривал покалеченный Юнги, на которого я была не в состоянии смотреть без жалости, которую он к себе не выносил.       - Выгодная дружба. С превалирующим уклоном.       - Это уже соперничество, Хосок. Борьба за предводительство.       - Не Хо, а Хосок? – хмыкнул Чон. – Из друзей попёр меня значит.       - Кто бы не попёр, после такой взбучки-то? К тому же ты тронул близких мне людей. Ты гнилее, чем я. На соревнованиях я расправлялся за твои ошибки только с тобой.       - В чём и твоя слабость, Шуга. Никогда не привязывайся ни к вещам, ни к людям. И тогда никто ничем тебя не заденет. Потому что попросту не найдётся чем, – развёл руками Чон. – А здесь, ты погляди какой драгоценный наборчик угодил мне в лапы. Два твоих друга, ещё лучших! Да мне никак сегодня в лотерее повезёт!       Чон был до ужаса невыносим, а методы, которыми он воздействовал, да ещё на своего друга и того хуже. Как он смеет задирать его?! Да, я не адвокат, не наделена полномочиями зачитывать чьи-то права, но и то, что здесь происходит далеко от зала суда!       - Убери свой кастет от Шуги! – вступился за друга Тэсэ, когда Чон присел на корточки и кулаком откинул назад подбородок Юнги, чтобы тот, вероятно, поднял на него свой грубый взгляд.       Юнги не изводило не моральное, не физическое принижение. Невзирая на влагу, застывшую в глазах и доносившую о боли, ментально он словно укреплялся.       Учже же вместо слов защиты вообще поднялся, да так резко, что отреагировали все, в особенности надзорщик, который изначально был к нему приставлен и парой тройкой ударов припечатал обратно к почвенному покрову, но на этот раз лицом. Тэсэ тоже досталось, но меньше. Один удар по лицу, чтобы заткнуть, но он был таким сильным, что я боялась, как бы ему не выбили зубы.       - Анчоус протухлый! – ругнулся Учже на своего обидчика, сплюнув несколько раз окровавленные слюни.       Такое поведение не оставило Чон Хосока равнодушным.       - Говорил же, что твоим дружкам требуется преподать урок в воспитательных целях. Смотри, какие они у тебя непослушные и прыткие. А если бы это усугубилось? Ай-яй-яй, боюсь представить, как бы ты повлиял на них. А так, смотри, они получили урок и сразу покладистыми стали, без словесного предупреждения. Согласись, мой способ заставить слушаться работает успешно? Выгодно же иметь такого влиятельного, обладающего широкими связями друга, как я. А ты взял и, ни с того ни с сего, напал на меня в конце соревнований. Вот так ты ценил нашу дружбу?       - Не тебе говорить о её ценности, тварина! – взбунтовал Тэсэ.       На этот раз Хосок встал и указал парню, как мне думается своему однокурснику, приставленному к Тэсэ его не трогать.       - Если «Нельзя» об этом, то, может, поговорим о ценности твоей второсортной подруги, Тэсэ? Как её там… Милла? Нет… – притворяется, что призадумался, мерзавец. – Мо? А, нет, Мия. Точно же, по глазам вижу.       - Даже позариться на неё не смей!       - Если ты заткнёшься, поубавишь резкие манеры, то так и быть, считай, договорились. А если скажешь, хоть ещё одно оскорбительное слово в мой адрес, обещаю, дождёшься, что за твои слова понесёт ответственность, твоя дорогая Мия, и пострадает серьёзнее, чем твой мяч.       Я быстро осмотрела поле и где-то вдали углядела проткнутый мяч Тэсэ, который был уже ни к чему не пригоден, разве что как сувенир на память и то уже не о позитивных, жизненных моментах.       Затем я огляделась шире в поисках людей. Вновь никого не было. Пустынно, как, наверно, не бывает в самой пустыне. Помимо этого я не оставила попыток вызвать полицию. Но с учётом перезагрузки мой гаджет всё равно выдал, что связи нет.       Боже!       Хосок глумливо улыбнулся с молчания Тэсэ. А я ещё Юнги змеёй называла!       - У вас столько слабостей, ребят. Не вздумайте соваться в бизнес, прижмут сразу же и повезёт, если ещё в живых оставят.       - Что-то ты расщедрился, Хосок. С тёмных дел на светлые потянуло? Видимо, что-то разумное я всё же вбил тебе в тот день.       Юнги явно погорячился с саркастическим отпором, потому как Чон повёл желваками, раздражаясь от сказанного, и к нему нагнулся.       - Мне нравится твой грубый нрав, Шуга, но не тогда, когда ты используешь его против меня столь сардонично.       Чон сжал клочок футболки на груди Юнги и замахнулся рукой с кастетом. А я не ведая, сколько ещё это будет продолжаться, настанет ли тот долгожданный миг, когда появится сотовая связь, выбежала из-за дерева без криков, но ускоряясь с каждым шагом, пытаясь не думать о дискомфорте между бёдер.       Все только и слышали приближающийся стук от подошв обуви. Первыми на него отреагировали мои однокурсники, ошалело следя за моим несущимся силуэтом, а уже позже свора бандюг Чон Хосока.       - Хосок, осторожно! – предупредил обо мне кто-то из его друзей-корейцев, и тот отозвался, повернувшись в направлении, откуда я мчалась.       Приятно было видеть его остолбеневший взгляд при виде меня, но я была настолько серьёзна, что неслась на него без колебаний и при подходящей близости выставила руки, чтобы оттолкнуть его, но обсчиталась.       Хосок умело подловил меня за руки и, сдерживая их крепко, выпрямился, тут же выставив свою красующуюся улыбку.       - Вай-вай-вай, какая рыбка угодила в мои сети. Не уж-то сама Кей Драмфорт?       - Кей, блять, зачем ты влезла? – рассердился Юнги, переступив через удивление того, с какой стати я здесь оказалась.       - А ты не прогоняй её, – ликовал Хосок, довольный моей компанией настолько, будто я его спасительница, а не Юнги. Хотя какая из меня спасительница… – Я так давно её не видел, – он мигом оглядел меня в угодных его вниманию участках тела. – Похорошела. А взгляд-то какой дерзкий, ты посмотри, Шуга. Разве не приятно, что девчонка, о которой ты так долго мнил, рвётся вцепиться за тебя мне в глотку? – убрав потешный взор от Юнги, Хосок спешно обозрел мою лодыжку. – Ножка уже зажила?       Я брыкалась, пихая шатена в грудь, но он только крепче и больнее сжимал мои запястья.       - Отпусти.       - Ах, если бы всё исполнялось по одним лишь просьбам, в мире было бы меньше жертв, но, увы, Кей. Что дашь взамен, если я тебя отпущу?       - А я не за себя просила.       - Ого, – удивился Хосок, и если бы его руки были свободны, он бы наверняка похлопал ими в ладоши. – Ты слышал, Юнги? Тебя и твою шайку ребят просят отпустить, представляешь? Какое геройство.       Я столкнулась взглядом с лежащим Юнги, который покачал мне головой и губами произнёс, не оглашая слова «Беги отсюда».       - Так ты оставляешь мне себя, взамен на то, что я отпущу их?       - Нет, Кей, – хрипло резанул за меня Юнги.       - Я не геройствую. И себя как какой-то товар оставлять не собираюсь, особенно тебе!       Я видимо свихнулась, поскольку раньше такого со мной не происходило: я срыву дёрнула ногой и толстой платформой ударила Хосока по зашитому колену.       Подло – да, эффективно – бесспорно.       Чон моментально согнулся и упал на одно колено, обхватив его с болезненным лицом. Я же, пользуясь ситуацией, подбежала к Юнги и присела, чтобы закинуть на себя. Всех трёх не утащу, да и не убегу, но забрать хотя бы одного, я была обязана попытаться.       - Кей, берегись! – предупредил меня брюнет о ком-то сзади.       Я обернулась и ахнула, увидев за собой японца с нунчаками, который ими замахнулся и, невзирая на то, что я девушка, нещадно заехал по предплечьям, которыми я от него закрылась.       Я закричала от раздирающей боли не столько в мышцах, сколько в костях. Мне саданули всего раз, но этого было достаточно, чтобы я сидела и не двигалась, уложив на ноги пострадавшие руки, которые сразу покрылись красными пятнами и стали опухать.       - Мразина, Чон Хосок, разберись со мной! – неистовствовал Юнги, пытаясь встать, но для этого был слишком побит.       - Да пошёл ты! – ответил ему в том же духе Хосок, поднявшись. – Эй, вы двое, – подозвал он тех японцев. – Задвиньте им так, чтобы и у той и другого желание возмущаться испарилось, как звёздная пыль.       Я оторопела. То, что приказал Хосок – ненормально, бесчеловечно и садистки! Он вообще не думает, что если ему причинили боль, то это из-за того, что он сам поступил с нами соответственно? Если никто из нас не прекратит, чем это закончится? Чем невинная, игровая площадка будет отличаться от какой-то скотобойни, а мы от отбитых кусков мяса?       Я слышала, как Тэсэ и Учже окрикнули нас, волнуясь, но враз замолчали. И я, даже не глядя на них, осознавала, что им вменили вести себя тихо тем, что их по новой отбили как ковры при избавлении пыли. Ребята сами были не в том положении, чтобы помочь нам. Оставалось полагаться исключительно на себя. Я могла убежать, в этом у меня был шанс, потому как ноги в отличие от рук, пульсирующих от дискомфорта, были в порядке. Но в таком случае меня бы замучила совесть: «Попеклась за свою жизнь как последняя трусиха, а ведь могла если не всем, то ещё Юнги помочь».       Я пододвинулась к брюнету и накрыла его своим щуплым телом, не считаясь с оскорбляющими окриками и посылами меня за пределы этого места. Он жуть как хотел оттолкнуть меня от себя, но был прикован к земле как камень от бессилия. Орал мне прямо в лицо, да с такой разительностью, дающей понимание, что я однозначно поступаю правильно. Что если бы я его не прикрывала, то его бы сейчас до того изранили, что он, возможно, не перенёс бы. А так я была его щитом и внезапно почувствовала суровый удар на левой пояснице, которая пронзила меня как шальная пуля.       Я подрагивала от свежего, болезненного ощущения настолько, что уровень предыдущего уже и забыла. Но, как всё уляжется, я вспомню обо всех побоях, которые обязательно проявятся на мне или багрово-синими отпечатками или травмами. Хотя из всего произошедшего худшим было и будет не это, а то, что я, увязнув в боли, не уследила за шрамированием. Когда оно вспыхнуло тёмно-алым пламенем по контуру, я завалилась на бок возле Юнги, плача оттого как в данный момент немощна и неспособна собраться, чтобы терпеть более.       Брюнет, крича, приказывал мне не отключаться. А я лежала, зажмурив веки, боясь, встретиться не с очами напротив, а с теми мрачными, зря в которые обещала никогда таким вот образом его к себе не призывать. И мне не нужно было видеть, я прекрасно чувствовала этот грузный, чёрный туман, который опустился сюда и оцепил собой всю территорию площадки и принёс вместе с собой своего хозяина-смерть.       - Чимин здесь.       Я всхлипнула, сжавшись клубочком и продолжая плакать, не зная, куда деть себя после объявления Юнги, выдохнувшим в голос.       Ветер задул как штормовой, которого опасаются мореплаватели, колеся по свету на корабле. Обладатель этой стихии прибил абсолютно всех к земле, вызвав жалобы у тех, кто столкнулся с ним впервые и, отбросив знакомство, уже подобру-поздорову угрожал проваливать. Если бы они располагали хоть малейшими знаниями о том, кто он, если бы некогда заметили, как горят его и моя тату, которая была запрятана под футболкой небесного цвета, а его не знаю под чем, ввиду того, что я до сих пор не раскрыла веки, то поступили бы согласно требованиям Чимина. Хотя почему я думаю о милости со стороны маршала цитадели Владыки Отражения? Всем им просто повезло, что они понятия не имеют, кто он такой и помимо того не догадываются, что погода – это его величественной мощи дело.       Я, услышав, как подошва обуви шаркнула за спиной и там же замерла, съёжилась значительнее, зажмурившись так сильно, как хотела бы сейчас раствориться, пускай и пару часов назад наоборот лелеяла увидеть Чимина.       На площадку опустилась мёртвая тишина, когда Чимин присел и дотронулся до моих болевых точек. Я вздрогнула, но не издала ни звука. Он погладил болезненные области на моих руках, благо не ведая, что мне досталось ещё по пояснице. Потому что одного этого было достаточно, чтобы основательней разозлить его вслед за призывом.       Ветер утих, как только Чимин осторожно обхватил моё запястье там, где не болело, и принялся впитывать энергию. Для меня это меньшее наказание за то, что я его вызвала. Я не противилась, у него же татуировка жгла, притом, что моя уже успокоилась. Пусть берёт, пока полностью не восстановится, а я буду бороться с бессилием и сном, пока могу.       - Почему ты не дома? – холодно спросил он.       - Я пошла за пиццей, – которая валялась где-то у дерева, где я пряталась.       - Ты не в прошлом веке живёшь. Сейчас существует такая вещь как доставка, даже я знаю.       - Откуда я могла знать, что всё так выйдет? И где ты…       - Пак, сзади! – втиснулся в наш короткий диалог Юнги, когда заприметил приближающиеся быстрые шаги, а я их услышала, но отчего-то не предала значения.       Я забыла обо всём конкретном и о том, что всецело способно усугубить ситуацию, распахнула веки и повернула голову назад, но упустила взгляд Чимина и его самого, потому как он вскочил и приготовился дать отпор разъярённому, несущемуся на нас Хосоку, приготовившимся применить свой кастет вновь.       - Чимин, не причиняй ему вреда! Он ничего не понимает!       Пак со схожим с оппонентом видом оглянулся через плечо, воззрившись на меня за то, о чём я не попросила, а именно, повелела! Кей, ты повелела Паку не прибегать к оружию и одновременно его броне! Это было необдуманно!       Хосок накинулся на Чимина с разбегу и повалил на землю, начав молотить как боксёрский мешок. Я перебирала варианты того, чем заставить Хосока остановиться, а Чимина убедить, что его мистические силы в данных обстоятельствах не надлежит использовать, если на секунду представить, что я аннулировала своё веление, но всё попусту. Зато я легко понимала себя и свои желания, которые были против того, чтобы лицезреть это невыносимое зрелище.       - Пусти меня! – я нелюбезно повысила голос на Юнги, который каким-то диковинным образом совладал с собой и удержал меня возле себя, не дав сдвинуться.       - Будь здесь. Не лезь, Кей.       Я упорно уставилась на брюнета, всматривавшегося в меня строго, на его облитую собственной, красной жидкостью щёку и на трясущуюся кисть, которая опережала изнурение в связи с командой мозга, что была авторитетней. Эта тряска передавалась моим рукам, из-за плотного захвата Юнги, и я, более не в состоянии наблюдать за этим, усмирила свой порыв и кивнув парню, убрала его руку, лишь бы он не перенапрягался.       Разжимая пальцы, тем самым, выпуская кисть Юнги из своей, я жалела, что он не такой, как Чимин – неспособен питаться моей энергией, чтобы подлечиться. Я бы дала её столько много, пока бы ему это не помогло. А так, смотря то на него, еле восстанавливающегося, то на Чимина, Тэсэ и Учже, я ощущала себя ужасно бесполезной.       В Тэсэ и Учже выбивать уже было нечего, они были такими же покорными, как их общий друг. А вот над Чимином Хосок жадно тешился, и всё никак не останавливался. Бил и бил, а ввиду моего веления ещё и без вреда себе, ведь Чимин только и делал, что отбивался, а в ответ физического воздействия не оказывал. Я ждала от его эмоций чего угодно – ярости, злобы, агрессии, но этим был пересыщен исключительно Хосок, а сам он – равнодушен.       И как, находясь в худшем положении, да при горящем цветке, Чимину удаётся сохранять спокойствие? Быстро смирился? Нет. Так самоуверен? Судя по всему. Но скорее, он так уверен не в себе, а в своих расчётах. Мне же при условии абсолютно никакой напрактикованности в боях, сражениях, в том числе высокоинтеллектуальных, и предположить сложно, что было на уме у маршала, прошедшего немало схваток в загробном мире. Но когда у Хосока со временем проявилось сильное дыхание, а размах рук замедлился, до меня вдруг снизошло, что в планах Чимина было утомить его, и у него получилось!.. Однако Чимин устал раньше. Его защита ослабевала, вместе с ней рассеивался его туман. Чимин стал пропускать удары. Поначалу один из трёх, затем два из трёх, а потом и все вовсе. Будь у него больше энергии и не проведи мы почти сутки порознь, Хосок не замолотил бы его до обездвиживания. Да что там обездвиживания, он бы его и с ног не свалил!       Хосок поднялся и доплёл до меня с громкой одышкой. Я, поджав от волнения перед неизвестностью губы, сидя на подвёрнутых под себя ногах, распределила руки в стороны, таким способом заградив ему собой Юнги, который ругал меня за безрассудность, а Хосока надоумливал меня не трогать. Я делала вид, что мне по боку на ругань Юнги, а вот Чон, кажется, истинно не желал с ним считаться. Он вцепился в мои волосы, потянул за них вверх, вынудив меня встать, и невесть куда поволок за собой. Было мучительно даже противоборствовать, но, слава богу, ушли мы не далеко, чуть подальше, чтобы, видимо, никто внезапно не набросился на Хосока.       Шатен, растерявшись от чьего-то движения, стремглав убрал с моих волос руку, и переложил её мне на шею, взяв за ворот футболки и натянув на себя как верёвку для удушья. Я живо взялась за её края спереди, не давая задушить себя и терпя боль в руках от предыдущего увечья.       - Лежи на месте, Пак Чимин. Иначе я что-нибудь с ней сделаю.       Поразительно, что Хосок запомнил его имя, учитывая то, что с рэп-тусовки Юнги прошло достаточно времени, чтобы это забыть. Я бы поняла, если бы Хосок был очарованной Чимином девушкой, но в текущем случае, должна заметить, память у него отменная.       Хоть я была на каблуках, выше Хосока они меня не делали. Благодаря ним наравне были только наши лица. Его было потным ввиду немалого вклада физических действий в драку, дыхание почти восстановлено, но зрачки безумные, нет, напуганные, точно напуганные. Его друзья японцы с нунчаками отключились ещё при лютом ветре, а двум другим однокурсникам, едва удавалось контролировать таких же, как и они выдохшихся Учже и Тэсэ. На Юнги уже без слёз нельзя было взглянуть. Он всё время лежал, оттого что ему было совсем плохо, но вопреки этому я очень надеялась, что кости у него были целы. Самым жутким из всех был Чимин. Ни крупинки страха в глазах, пофигизм к избитому телу, которое он заставлял подчиняться разуму и отставать от земли, невзирая на предупреждения Хосока, и благо пока без единой капли крови на открытых участках кожи.       - Не двигайся! – рявкнул на него шатен в приказном тоне. – Или кто знает, – свободной рукой он задрал до лифчика мою футболку и ей же приставил к оголённой зоне туловища прохладный кастет. – Может, я ей ребро сломаю.       Чимин замер, но не от слов Хосока, а оттого что узрел на мне уже проявившийся от нунчак синяк. Я намеревалась его поскорее спрятать, чтобы Чимин не увидел насколько он, возможно, крупный; чтобы он вдруг не рассвирепел. Поэтому я начала суетиться в хватке Хосока, который гадко посматривал на мою беспомощность, удовлетворённый тем, что теперь он тот единственный, кто владеет ситуацией полностью.       - Видишь, детка, как плохо быть чьей-то слабостью. Сразу такая безвыходность, отчаянность накатывает, – шатен провёл пальцами по моей светлой коже, пересчитав рёбра. Это одно движение, но оно было таким грязным. – Зато другому человеку это даёт столько невообразимой власти.       Хосок основал ладонь на видном синяке, так что он кольнул от прикосновения, и я напряглась. Ткань моей одежды опустилась, но руку парень из-под неё не убрал, и мне было так противно, так как Чимин наблюдал за этим и бог знает, что себе воображал.       - Считаешь, насилие даёт власть? Насилие его забирает! Как и гнусность. Пятеро на троих? – припомнила я ему то количество его заступников, которое преобладало над компанией Юнги.       - Оглянись, – Хосок плутовато улыбнулся, указав мне на волейбольную площадку. – Пятеро на пятерых, – он намекнул якобы на мои нехорошие математические способности, приплюсовав в поддержку Юнги, Тэсэ и Учже – меня и Чимина. – И подлостью тоже берётся власть.       - Тогда, пожалуй, я отберу с её помощью свой кусок свободы!       Я резко задрала колено и с не меньшей прытью наступила пяткой на кроссовок Хосока. Он тотчас ослабил сжатие пальцев на шивороте, вскричав от боли, и я немедля выскользнула, нацелившись бежать, но не вышло.       Хосоку кастетом удалось зацепить синяк на моей пояснице, и я мигом затормозила, потому что неважно с какой степенью он ударил, это было физически нестерпимо до того, что я согнулась.       Я была в сознании, сосредотачивала силы в ногах, чтобы не упасть, и в этот момент, вместе с моим жалобным криком мимо пронёсся ветер. Он отбил собой Хосока как кеглю к дереву, вслед за чем его пронзила грозовая молния. Видимо, над нами висела туча, последовавшая за недобрым настроем Чимина, а его пренебрежение моим велением привело к тому, что моё шрамирование в двойном объёме зазудело, его же, как видно по эмоциям, которые он явил наружу, ещё горело, где-то под рубашкой.       Чимин был прикован к земле уже ровно как Юнги. Но в отличие от Юнги у Чимина не было крови… или была, но под вещами тёмных цветов, которые не позволяли этого должным образом разглядеть. Волочась к своему «телохранителю» я попутно заглянула под одежду, ожидая, что увижу один закрашенный лепесток, но реальность была жёстче, и закрашено их было два. Один понятно по какой причине, а второй, по всей видимости, вследствие того чего больше меня и самого Чимина опасался профессор Ким – катастрофической потери остатков энергии. Того что случилось уже не вернуть и лепестки так и останутся закрашенными, однако меня ещё хватало на то, чтобы побороться за сохранение двух оставшихся лепестков.       Я упала на колени напротив Чимина, моргнув пару раз от переизбытка влаги на ресницах, не беспокоясь ни о чём, кроме того, чтобы восстановить его энергию.       Он так мучается из-за меня, стискивает зубы и молчит, без крошки сожаления за содеянное с Хосоком, и даже не тянет в ответ моей руке свою. Но я, ни за что не собиралась его упрекать. Я боялась, что он откажется напитаться моей энергией, последние «пустые» лепестки закрасятся, и что в свою цитадель он больше никогда не попадёт и станет вечным странником ада.       - Я продержусь, только бери. Бери сколько надо.       На самом деле, у самой самочувствие было не очень, но ради того чтобы предотвратить это безумие, я была настроена целиком отдать энергию Чимину и умереть.       - Я мёртвый, – зачем-то возбранился он.       Где его былая жадность? Раньше он бы схватил мою руку, не спросив и разрешения, а сейчас с какой-то неясной мне целью отказывается от выгодного ему предложения.       - Ошибаешься. Ты живее любого живого.       И всё равно он ко мне не тянулся, а мне не хотелось принуждать его. Чимин так сердечно как я не воспринимал душевные фразы, его ими можно было и не расчувствовать и мало к чему призвать. Потому я, почти отчаявшись, не уследила за скатившейся по щеке слезой, но, как оказалось, за этим кое-кто зорко наблюдал, в том числе и за моими неудачными попытками уговоров.       Юнги, лежавший рядом с Паком, схватил его за руку и насильно впихнул мне её в ладонь, которую я шустро сжала. Энергия стала выходить из меня в другое тело по прихоти цветка Олеандр. Я и Чимин воззрились на Юнги, который, не стесняясь своих слёз в упор смотрел на второго.       - Возьми то, что она просит, и забери её отсюда.       Спустя непродолжительный промежуток времени энергия вернулась к Чимину не вся, но достаточно для того чтобы этого хватило на перемещение. Сперва он погрузил во мрак чёрного тумана всю площадку, разбудив этим негодование у однокурсников Чон Хосока, которые бросили контроль над Тэсэ и Учже, поднеслись к своему лидеру, и, в неразумении случившегося, подняли его, чтобы унести. Тем же занимались друзья Юнги, вырубившегося вслед за просьбой к Чимину. Они извинились, что не могут помочь нам и до того как уйти с непониманием глянули на то как мы, не отпуская друг друга, держимся за руки. То как передавалась энергия от одного к другому зримо не было. Это можно было только почувствовать. И я чувствовала, что была на грани того, чтобы упасть в обморок, но уже спустя несколько секунд мы оказались дома, перепугав этим Лохматыча, мирно спавшего на диване.       Кот подскочил с вздыбленной шерстью и убежал в ванную, оставив нас с Чимином сидеть на полу у дивана наедине. Брюнет от изнеможения прикрыл веки, откинув на мягкую мебель спину, потом слегка голову. Его лицо было таким влажным, будто это не пот, а вода, невысохшая после купания. Я понимала, что горящая по контуру татуировка до сих пор тяготит его, потому перенося весь вес на журнальный столик, помогла себе подняться. В эту минуту из моего кармана выпал телефон, явив все до единой целые палочки сети, в которых уже не было надобности...       Пусть и медленно, но со временем я доволочилась до кухонного шкафа, вынула из него шприц и ампулу. Разбив стеклянную трубку с лекарством, я принялась переливать его в шприц.       - Приезжай за ней, сейчас же.       Я развернулась на все сто восемьдесят градусов и озадачилась тому, что Чимин набрал кому-то с моего телефона. Правда я была такая вялая, что осознавала даже с такого расстояния, мой уставший голос Чимин не услышит, поэтому держа в уме вопрос, я для начала вернулась к нему, тяжело дышащему, сев и подогнув к себе боком ноги, как русалка. Чимин опустил гаджет на пол, как только сбросил звонок и подтолкнул мне его.       - Зачем ты звонил кому-то? – я обхватила руку Чимина, чтобы вколоть ему сильнодействующее обезболивающее, но он её выдернул.       Мне не впервой обращаться со шприцом. В одно время дедушке назначили уколы, а в те часы, когда их следовало ставить, никого дома из взрослых не было. Поэтому я ещё с подросткового возраста научилась их ставить, без преждевременной боязни к ним в принципе, что не обошло дедушку.       - Соён приедет за тобой в течение часа.       - Зачем мне уезжать к ней? – я уже не стала заводить тему о том, что он позвонил именно моей лучшей подруге и попросил её об услуге, притом, что незнаком лично. – Я у себя дома, ты в неважном состоянии…       - Кей! – вдруг гаркнул он, ошеломив меня этим. Даже его зрачки как-то потемнели. – Если не уедешь ты, уйду я, – хоть он и обещал, физически, сил ему не хватало и на то, чтобы перелечь на диван. Наверно, если бы меня не требовалось перемещать, он бы давно исчез.       - Да что на тебя нашло? – не осмысливала я, возвратив влажность глазам.       Не хочу, чтобы он уходил, не хочу уходить от него сама. Итак, почти сутки без него. Они были ужасно долгими, и что опять всё сначала?       - Я… – начал он, натужно сглотнув. – Я снова собой не владею. Прямо сейчас я питаюсь твоей энергией и мне очень, очень хорошо, Кей. Я не могу обуздать это. И мы оба понимаем, что произойдёт, если я не остановлюсь. А как мне остановиться, если этот проклятый цветок заправляет ситуацией сам? Что если он даст волю моим силам, и я убью тебя, даже не тем, что высосу без остатка всю энергию?       За что это началось именно сегодня? За что всё так скатилось до недостижимости преодоления? Из-за того, что вчера всё было слишком невообразимо и теперь за это судьба выслала нам счёт? Долг за прекрасное, к которому призывает не привыкать, а расплатиться?       - Okay, – переступив через себя, согласилась я и подала Чимину шприц. – Но я хочу видеть, что ты вколол его себе. Я должна убедиться, что хоть жжение цветка тебя не тревожит.       Сумасшествие. А ведь раньше я непрестанно его отговаривала не вкалывать себе обезболивающее. Вот она неохватность влияния времени. Оно летит, то вместе с тобой, то опережает, то притормаживает, а всё что тебе остаётся – гадать, в каком промежутке ты пребываешь вместе с ним и угадывать, когда в жизни всё успело так перемениться или ты лично измениться, не то взглядами на жизнь, не то физиологически.       Я следила за тем, как Пак вводил себе обезболивающее, а как закончил, посмотрел на меня прогоняющий взглядом, вроде «Я свою часть сделки выполнил, теперь твоя очередь». Меня пробрало до огорчения такое отношение. Он вёл себя будто мы чужие, или я снова всё драматизирую?       - Я уйду сразу, как восстановлюсь, и ты сможешь вернуться домой. Это может занять сутки-двое…       - Я скажу госпоже Ли позаботиться о Лохматыче и цветах. Готовить она и сама с удовольствием тебе будет. Об этом и просить её нет необходимости.       Забрав у Чимина использованный шприц, я донесла его до мусорки и направилась к шкафу, чтобы начать собирать вещи. День, два… Я уеду и не буду его беспокоить, пока он сам не решит, что нам можно встретиться и ничто нас не погубит. А до этого я хочу быть уверена, что он живёт при крыше над головой.       - Не надо, она будет не рада видеть меня здесь, и уж тем более готовить.       - Она-то не рада?       Нет, я ещё помнила с каким настроем она вчера к нам заходила, но полагала, что это что-то её личное, наподобие перемены настроения. В остальном она чуть ли не боготворила Чимина, и мне самой, наконец, удалось «вылечить» своё зрение и увидеть, как и все остальные девушки за что, конечно же, без замешанности чар.       - Просто поверь, Кей. Это так и будет.       Как-то чересчур подозрительно…       - Тогда я буду изредка приходить.       «Как когда квартиру проиграла», – хотелось мне дополнить, но Чимин опередил меня.       - Мы только что договорились о том, что какое-то время должны держаться порознь, как ты никак бездумно решаешь подставиться под огонь?       И правда что, но…       - А кто тогда о вас позаботится? – я выглянула из-за открытой дверцы шкафа с не меньшей строгостью, чем обиловал Чимин в эти минуты.       Приглашать сюда знакомых – абсурд, а нанимать кого-то у меня просто не хватит денег.       А Чимин привык жить в хороших условиях, чтобы ему прислуживали, облегчали жизнь. Тоже и с Лохматычем, но он-то кот.       - Сами, – отчеканил Чимин.       Вот так чудо-перемены.