Злодейка

Если спросить у неё, из чего состояла вся ее жизнь, она ответит: из лишений. Если спросить, чего в этой жизни ей не хватает, она ответит: любви. И не сказать, что эти мысли ничем не оправданы. Однако будь она хоть немного внимательней к собственному окружению, а не отдавала всю себя тому, кому и даром не нужна, то, возможно, обрела бы своё счастье. Но слепая верность обрекла её на одиночество, которому юная леди добровольно отдалась в плен. Теперь же, глядя на прошлое через отражение на лезвии собственной шпаги, маленькая наследница видит былую слепоту. Видит, помнит, принимает. И не желает больше совершать прежних ошибок. Аристия ла Моник уже не верит этому миру, что сделал её лишь временной заменой и очередным камешком на мостовой, по которой едет позолоченная колесница чужой Фортуны. Она не повторит ошибок прошлой-будущей себя. Десятилетняя дочь дома Моник вспомнила (или же предвидела?) и свою любовь, и равнодушие любимого; вспомнила гибель отца и приближённых слуг, что решили отомстить за потерявшую ребёнка болезненную Аристию. Глава дома Моник не простил молодого императора за судьбу закрывшийся от всего мира дочери. Слуги: рыцари, служанки и дворецкий,- не простили женщину иномирянку, что стала императрицей и получила безграничную любовь императора; не простили ей её счастья, которого была лишена их госпожа. Они отомстили за кровь не родившегося ребёнка Аристии кровью дитя невежды императрицы, но не смогли исполнить данного госпоже обещания. Не вернулись… Погибли… Тия тряхнула головой, отгоняя воспоминания (или предвидения?) и только крепче сжала рукоять тренировочного меча. Она не имеет права на слабость. Не имеет права на страх. Не имеет права на чувства к нему. Иначе всё повторится. Наследница Моник, девушка-рыцарь, не невеста будущего императора, вот кто она. Об этом изо дня в день убеждает себя Аристия. Но стоило лишь увидеть его... Тело пронзил иррациональный страх. И перед кем? Перед подростком! В глазах будущего императора, ещё совсем юного, ещё не убийцы её ребёнка и отца, она видит того лжеца и лицемера, которого сама (нет, то была другая она)пыталась заколоть. Она помнит это суровое лицо, это безучастное выражение; помнит, как он обнимал жмущуюся к нему Джион, недавно потерявшую ребёнка. Помнит, с какой ненавистью в чёрных и с ледяным равнодушием в тёмно-синих глазах они смотрели на её казнь. О, синеву его взгляда она никогда не забудет. Он ненавидел Аристию, она же не понимала, почему, и продолжала любить. Но все светлые чувства он растоптал, по-львиному вышагивая на осколках души брошенной императрицы. —Так, спокойно, это не он. — Ещё не он,- шепчет женский голос, и маленькая Тия ещё больше пугается; леденеют тонкие пальцы, в горле становится так сухо, что больно даже сглотнуть; в позвоночник словно вставили железный прут: не развернуться, не уйти. Ведь она видела, чувствовала, помнила. Да и как такое забыть?И не желает больше совершать прежних ошибок. Заржавевшие шестерёнки возобновляют движение в юной душе, омрачённой будущимвоспоминаниями, но ещё не пережившей всех тех лишений; как в старых оттикавших своё часах, надломно скрипит измученный механизм. — Ты не простишь, - слышит девочка собственный повзрослевший голос, пугается, но лишь упрямо глядит в зеркала собственных пустых глаз, задирая милую головку, и всё твердит: «Прощу». —Ты не забудешь, - усмехается призрак. И покрываются инеем детские губы, комок в горле не позволяет дать такой же уверенный ответ самой себе, опровергнуть всё сказанное. Девочка опускает голову, прячет тёплые медовые глаза за сплетением серебряных волос и шепчет, окропляя пустоту под ногами жемчужными слезами:«Не забуду…» Река времени ни на миг не замедляла свой ход. Казалось, даже наоборот- ускоряла его. Иначе как объяснить столь раннее появление Джион? До этого неупокоенный дух внутри не проявлял себя. Тия позволила себе насладиться её отсутствием, но слишком поздно поняла, как была наивна. Это было затишье перед бурей. Она выжидала. Смотреть на себя и видеть в собственных глазах лишь заснеженную пустошь, разбавленную искренней ненавистью, было до смерти жутко. Она жаждала мести. И она ее получит. Все свободное время наследница Моник проводила в библиотеке. Посещала ненавистные храмы, искала и впитывала всё, что так или иначе могло ей помочь упокоить заблудшую душу. Вот только... Что если эта душа - твоя собственная? У Джион, судя по всему, таких проблем не было. Наоборот: ни о каких проблемах и речи идти не могло, иномирянка чувствовала себя более чем комфортно. Единственное чего она хотела- веселья. Брюнетка уже не была наивно влюблена в юного императора, не пылала дружелюбием и не рвалась покорять сердца слуг. Единственное, чего она хотела, это игры. Словно ребёнок, отыскавший себе интересную игрушку. Джион лишь было интересно, кто в этой игре победит: она или Аристия. На подобный выпад со стороны кореянки она долго заливалась безумным смехом, казалось, невидимые стены окружающей их пустоты содрогались от звука её голоса. Самой Аристии было довольно жутко. Ведь девочке всего лишь хотелось прожить долго и счастливо. Может быть, даже подружиться с Джион. Неужто это так сложно? Неожиданная болезнь наследницы Моник была воспринята по-разному: кто был доволен возможностью избавиться от помехи на пути к власти, кто был обеспокоен состоянием благородной юной девы. Аристия около двух недель провела в постели. Большую часть этого времени девушка пребывала в забытие. Джион также была обеспокоена состоянием соперницы: нет Аристии- нет игры. Желая навестить давнюю знакомую, она не раз проходила мимо её комнаты в королевском дворце, но там девушку всё никак не хотели покидать назойливые посетители. Как глупо. Ночью кореянке не спалось. Разместившись около приоткрытого окна, она долго смотрела на полную луну. Стук настенных часов, возвестивших о наступлении полуночи, заставил девушку испуганно вздрогнуть. Уже было успокоившись, Джион пришла в ужас, когда почувствовала на плече, с которого сползла ночная сорочка, прикосновение ледяных пальцев. Девушка замерла. Тонкие девичьи руки обхватили брюнетку за шею, и было непонятно: то ли желая обнять, то ли задушить. Лёгкий смешок, подобно шаловливому ветерку коснулся слуха. Холодное, будто мёртвое, дыхание опалило бледную кожу. —Ну привет, Джион. Как же мы с тобой давно не виделись. Ты по мне скучала? В кольце полупрозрачных рук находится было страшно. Конечно, на мгновение в сознании подобно пташке мелькнула мысль: «Вот оно!». Но также быстро и истлела. Сейчас было не до игр и веселья. Резко развернув свою добычу лицом к себе, Аристия нетерпеливо припала к посиневшим губам. Когда ослабевшее тело мешком костей и мяса рухнуло на пол, призрак предвкушающе улыбнулся. Прекрасное лицо было повернуто в сторону точно такого же нематериального существа, только в отличие от её самой не имеющего сформировавшийся человеческий облик. Аристия раскрыла бледные ладони: нежно-голубая сфера опустилась ей в руки. Призрак поднял сферу на уровень глаз, любуясь божьим дитя. – Какая ирония: столь прекрасная душа принадлежит столь прогнившему человеку. Однако же, у нас есть время это исправить, милая Джион.

***

      Пользуясь временным отсутствием наследницы Моник, дворяне, желающие ослабить одну из трёх великих семей и взобраться вверх по пьедесталу власти на их место, начали действовать. Но Руфелис всё же полагал, что это похоже на копошение червей, а не представителей знати. Во время минутного отдыха на территории Летнего Дворца его отыскала главная новость последних дней- леди Джион Грасп. Как назло, именно в этот момент помощник принца, а по совместительству и друг детства, был отослан по поручению. Принцу было опасно находиться без охраны даже в собственной комнате, особенно учитывая последние события, но он так же мог постоять за себя сам и не стеснялся время от времени наслаждаться одиночеством. Девушка вела себя спокойно и сдержанно. Краем сознания Руфелис отметил, что поведение её необычно, но сильного внимания этому не уделил. Общество Джион его не напрягало, но почему-то было неуютно. Поэтому, желая избавиться от навязанной компании он вежливо дожидался, когда она коснется основной темы, ради которой и подошла к нему, чтобы поскорее со всем разобраться и остаться в спасительной тишине. Стоило насторожиться уже тогда, когда леди Джион встала из-за столика и немного сократила расстояние между ними. За мгновение до удара взгляд чёрных глаз коснулся лезвия кинжала: вместо бездонной черноты там отражались медовые омуты, до краёв наполненные ненавистью. Неожиданная попытка убийства следующего императора была неудачной, но это не отменяло того факта, что леди Джион будет ждать суд, а за ним, вероятнее всего, последует и казнь. *** Окружённая кромешной тьмой, наследница дома Моник спокойно вышагивала среди огромных зеркал. В каждом из них отражалось её прошлое. Аристия вновь переживала свою первую жизнь. Тишина, разбавленная шуршанием белых одежд, напрягала. Где она? Вот и последнее зеркало. Момент казни. Обрезанные серебряные волосы липли к мокрому лбу и щекам. Серые лохмотья скрывали юное, но немощное девичье тело. Застывший янтарь направлен в сторону одного-единственного, который ласково придерживает за талию черноволосую иноземку. Секунда...две... ...И вот лезвие гильотины... — Пфф...пхахаа...ха-ха-ха-ха-ха! ...правду говорят: не буди лихо пока оно тихо. В одно мгновение все зеркала пошли трещинами и вот вместо длинной галереи жизни одной брошенной императрицы в пространстве появился тонкий меч. Не так давно его подарил Аристии её отец... — Развлекаешься? Она улыбается. Совсем не так как прежде, нет. Сейчас как никогда Аристия видела в ней себя. Уставшую, но счастливую. Нехорошее чувство червячком закралось в сердце. — Что...что ты сделала? Она лишь издала очередной смешок. Качает головой и всё улыбается. Нет, что-то однозначно случилось. Аристия хмурит светлые брови и всё гадает. Одна мысль страшнее другой. Тонкое лезвие меча начало источать белый свет. Только сейчас юная леди заметила, что оружие подобно пазлу: он состоял из осколков зеркал. Прежде чем проснуться, Тия лишь уловила тихий шелест собственного голоса: — Скоро наступит и его очередь...