Дело чести

      Сказать, что Стивен Атлас жил аскетично — ничего не сказать. Диавалю казалось, что он попал в другой мир. Маленький загородный домик посреди поля, усеянного вечнозелёным газоном, насколько присыпанных снегом розовых кустов и жидкий лесок, отделяющий от соседей. Он создавал ощущение бедного таунхауса, но никак не дома. На окнах ни одной занавеси, только ставни, отчего свет и тени в комнатах казались грубыми и злыми. Очень мало мебели, полупустые комнаты, всё тёмное. Уютом веяло только от спален на втором этаже, там даже были ковры. И хоть в доме было тепло, хотелось укутаться в плед поглубже. По ночам Ди лежал под тёплым одеялом, слушал свист ветра в ветках и водосточных трубах и думал. За всё время дядя написал всего пару телеграмм, где просто сообщил, что информации нет, а со всеми всё в порядке. Он называл его Дьяволом в телеграммах, и это особенно грело душу.       Медленно, но верно, перевалило за месяц, как он живёт тут. За это время, казалось, жизнь замёрзла льдом и сковала его. Сильнейшие ураганы засыпали снегом по самые окна, выходить куда-то не только было нельзя, но и не очень-то хотелось. Диаваль боялся представить, что происходит под Диношем, где стоит армия, что с бедными людьми. Стивен почти не выезжал из дома, он, как оказалось, работал в литературном журнале. Пару раз он уезжал на почту, чтобы забрать присланные на рецензию рукописи, и целыми днями сидел, читал их и что-то то и дело писал на пишущей машинке. Учитывая отвратительный почерк Стивена, это изобретение — настоящее спасение. Диаваль решил ему помочь и читал рукописи вместе с ним и Муниш, чтобы помогать формулировать рецензии. Она делала успехи в освоении языка. Строить длинные предложения оказалось очень сложно, но короткими фразами она всё же научилась изъясняться. Самое необходимое, но это уже неплохо. Повариха со служанкой Стивена приняли её за грязную и, только когда поняли, что она иностранка, перестали пытаться её потереть или потрогать. Служанка, Дафна, даже взялась сшить ей нечто среднее между юбкой и штанами. Она всё равно продолжала выглядеть странно, но юбки она, несмотря на уговоры, надевать отказывалась. Диаваль раздобыл книгу про Атуйем и выяснил что юбки — прерогатива исключительно младших жён, а Муниш, судя по её словам, была незамужней. Юрист помог сделать ей некое подобие документа, удостоверяющего, что она вольно-наёмная служанка на жаловании. Платил ей Диаваль по четыре фунта в неделю, немного, но деньги ей девать некуда, а так, может, накопит на пароход на родину, если захочет.       Спокойные, даже излишне спокойные дни закончились вместе с метелями. На календаре было начало марта, всегда самая любимая пора для Ди. Он любил такие переходные месяцы, предвкушение, ещё не весна, но уже обещание того, что она будет. Муниш читала вслух небольшой рассказ. За последнюю неделю они со Стивеном успели выучить его наизусть. Стивен сидел в кресле, закинув ноги на стол. Рецензия всё никак не шла на ум. Тяжело писать что-то о рукописи, которая совсем ничем не запомнилась.       — Я вот думаю, это настолько скучно, потому что Муниш медленно читает? — Диаваль в ответ вздохнул и подпёр голову рукой.       — Нет, мне и в прошлые разы было скучно. Ничего не происходит. Иногда, конечно, умелые писатели скрывают полный штиль в своей работе тем, что пишут витиеватые размышления, но тут даже намёка на то, что могло бы зацепить.       — Эх… Надоело! — Стивен встал из-за стола. — Сегодня в кои-то веки хорошая погода, хочу гулять.       — И что тебя останавливает? Иди, а я попробую придумать хоть что-то.       — Ну уж нет. Идём со мной, я свожу тебя на озеро. Поверь, оно того стоит.       — Ты забыл? Я тут в ссылке, а не на курорте, как бы мне ни хотелось второго, — Диаваль попытался уткнуться в исписанные листы бумаги, но Стивен почти вырвал их.       — А я объявляю выходной от всего этого. Поверь, Вальдемар сделал так, что о твоём появлении здесь даже не узнает никто из врагов. Или я плохо его знаю. Давай погуляем, ничего особенного я же не предлагаю.       Ди тяжело вздохнул и, отправив Муниш помогать поварихе, медленно поднялся к себе. Он за этот месяц привык к лености. Он мог спать, сколько хотел, и казалось, что от этого ещё больше хочется. Он мог не прихорашиваться, мог даже не сильно аккуратно одеваться, на фоне вечно небритого и в ужасно мятой рубашке Стивена он всё равно смотрелся самой элегантностью. Поэтому идти куда-то по лёгкому морозу не хотелось. Хорошо ещё, что снег успел осесть и кое-где стаять. Наскоро одевшись, Ди в прихожей дождался Стивена и натянул высокие сапоги. Намотав повыше широкий шерстяной шарф, чтобы прикрыть им лицо, Диаваль вышел на крыльцо и глубоко вдохнул свежий лёгкий воздух. Ещё не горы, но уже предгорья, до Стоунбонса рукой подать. Стивен сначала подставил локоть, а потом, опомнившись, смущённо откашлялся и просто пошёл по аллее к дороге.       Нью-Арк был из тех небольших городов, в которых не было ничего, кроме удачного расположения, и это был единственный источник дохода. Никаких рабочих районов, сплошные гостевые дома, рестораны, гостиницы, минеральные лечебницы, прогулочные бульвары и небольшие кварталы таунхаусов для местных. Диаваль был рад, что сегодня ударил мороз, и он, закутанный по самые глаза, не вызывал удивления. Пройдя по рабочим кварталам, они вышли на площадь, с которой и уходила дорога на озёра. Летом сюда приезжали купаться и ходить в горы, зимой — лечиться в минеральных ваннах. Поэтому по дороге на озеро они даже никого не встретили. Красивейший засыпанный снегом корабельный лес просвечивало насквозь тусклое солнце, которое то и дело уходило за тучи. Диаваль настолько осмелел, что приспустил шарф с лица. Это совсем другой мир, не сравнить с тем, что под Ровенбергом. Там всё поля, степи, невысокие холмы, а тут дорога ощутимо поднималась и спускалась несколько раз, да и воздух тут другой, не сырой, а сухой, и его как будто можно пощупать рукой. Впереди показался просвет и небольшой домик в пару этажей.       — О, почти пришли, сейчас я тебе покажу то, благодаря чему я всё ещё пишу стихи.       Стивен схватил Ди за руку и поволок на пригорок. Только с него стало наконец видно, что это не просто домик, а пристань с кучей лодок и яхт. А впереди — бескрайнее озеро, чёрное, восхитительно красивое. Другого берега видно почти не было, только редкие скалистые островки. Каменные обрывистые берега украшены чёрными, почти блестящими валунами, присыпанными белым снегом, словно это не реальность, а картина. Ди замер, рассматривая его.       — Добро пожаловать на самое большое озеро из всего озёрного ожерелья. Меларен. Вон там маленькое озеро Эларен, выше — озеро Бурен. В общем, что я тут болтаю, пошли быстрее.       Озёрное ожерелье Стоунбонса шло через залежи ценнейшей розовой соли, а солёная вода не замерзала. И сейчас ветер гнал лёгкую рябь по чёрной глади. Она завораживала и притягивала, как тьма. Стивен добежал до домика и нырнул в него, а Диаваль так и остался стоять у пристаней. Он не сомневался, что Стивен потащит его кататься на лодке, с неё все красоты озера были виднее. Главное, чтобы на верхние озёра его не понесло, туда тяжеловато будет добираться по снегу. Он только начал восстанавливать руки, не хватало ещё их сломать. И хорошо если руку, а можно и ногу, или даже шею. Из домика вышел Стивен под руку с милым пожилым человеком с трубкой в зубах.       — Дэни, знакомься, это мистер Сазерленд, он хранитель озера.       — Ну это ты громко, я хранитель только лодок, — он пожал Диавалю руку и пошёл на пристань. — Как вам местные красоты, молодой человек? Успели оценить тридцать три водопада? А сухой каньон?       — Да такие метели были, мы всё время просидели в доме, сейчас наконец вышли гулять. У него на юге такой красотищи нет.       — Везде свои красоты, природа старается всё украсить как умеет, — старик ткнул пальцем в белую длинную лодку и стянул с неё холст. — Сейчас вам вынесу тёплые пледы, а то, когда замерзаешь, никаких красот уже не хочешь, только бы в тепло попасть.       Он смёл с борта слегка прилипший снег и пошёл в домик. А Диаваль со Стивеном остались стоять на пристани друг напротив друга.       — Я представил тебя Даниэлем, он пару раз приезжал ко мне, давно правда уже, он разрешил этим воспользоваться.       — Я не против, если он действительно разрешил. А ты… Умеешь грести?       — Да, я тут так часто катаюсь, что уже поднаторел. Не бойся, верну тебя на берег в целости и сохранности, — он широко, лучезарно улыбнулся и почти выхватил у мистера Сазерленда пледы, чтобы тот мог закрепить вёсла.       — Не торопись, Стивен, куда ты так спешишь. С водой аккуратней надо быть, плавнее. На вот, как подплывать будете — посвисти, я вам помогу пришвартоваться.       Стивен сунул свисток в карман пальто, помог спуститься Диавалю в лодку и спустился сам. Накинув на плечи толстый гобеленовый плед с бахромой по краям, Ди поёрзал на заднем сиденье, чтобы сесть поудобнее. Стивен же потёр руки и, взявшись за вёсла, вывел лодку на открытую воду.       Они плыли в тишине, только плеск воды и дыхание. Диаваль давно не чувствовал такого спокойствия, словно он стоит на вершине мира с раскинутыми руками. Он был чувственной натурой, это верно, чтобы писать музыку, нужно чувствовать мир вокруг себя. Он мог уйти вечером в поля под Диношем и всю ночь лежать прямо на земле, смотря в ночное небо. Мог летом часами смотреть на солнечные блики на воде, на закаты и рассветы. Он любил приходить в ботанический сад при институте и слушать пение птиц, рассматривать тропические цветы. И сейчас он чувствовал себя просто потрясающе, маленькая белая лодочка на бескрайней чёрной глади и он в ней. Особое уединение, ни с чем не сравнимое. Стивен вёл от острова к острову, они больше напоминали случайно упавшие в воду огромные камни, трудно поверить, что это вода так их обмылила, а не они всегда были такими.       Наконец впереди в лёгкой дымке послышался рокот падающей воды, и Диаваль начал нетерпеливо перебирать бахрому на пледе. Поскорее бы уже, он столько слышал об этих местах и ни разу не был. И вот его шанс увидеть невероятное своими глазами. Верхние озёра находились на Стоунбонской плите — том самом обрыве, который перекрыл путь армии юга. Причудливо переплетаясь речками и ручьями между собой, они были похожи на сеть и все до единого падали с высокого обрыва в Меларен, главную драгоценность ожерелья. Знаменитые тридцать три водопада, и это только те, что шире трёх метров.       — Сейчас водопады не полноводные, весной же тут настоящий потоп, ты бы видел эту феерию, над водопадами радуги одна за другой появляются, шум стоит такой, что до моего дома доходит. Но и сейчас всё очень красиво.       Диаваль вытянул шею, чтобы получше рассмотреть. Оно стоило того, всего того, что с ним произошло. Весь его путь всё равно вывел его к замечательным людям и к самым потрясающим вещам. Он видел водопады, река Юнсан под Диношем была очень живописна, пробила себе каньон, и он заканчивался красивейшим водопадом в ущелье. Но это было ни с чем не сравнить. Там вода была зажата камнями, а здесь её не сдерживало ничего. Это даже сейчас было похоже на театральный полог колоссальной сцены.       — Надеюсь, что красиво, и я не зря сюда тебя привёл, — Диаваль только кивнул в ответ, так же рассматривая открывшееся великолепие и стараясь запомнить как можно лучше.       — Потрясающе… Стивен, я… Спасибо.       — Не за что. Я считаю, что если не видел этого всего, то и в Нью-Арке, считай, не бывал. Просто… Ты такой молчаливый и апатичный, я… Мне показалось что тебе здесь плохо и скучно и решил, что самое время. А то завтра опять снег пойдёт, и всё.       — Мне не скучно, просто я всё время думаю о том, что происходило со мной, и пытаюсь построить планы на будущее.       — Хорошо, когда получается строить планы, — Стивен отгрёб к одному из островов, откуда было видно больше водопадов и куда не долетали брызги. — Просто я привык к тому, что люди вокруг реагируют на меня, что они говорят со мной, даже Вальдемар рядом со мной весь из себя общительный. А ты как будто держишь дистанцию… Может, я что-то не так сказал или сделал?       — Дело не в тебе, а во мне. Я не из тех, кто любит быть в центре внимания. Я не люблю говорить ртом, предпочитаю музыку, — Диаваль поднял на него глаза и хмыкнул. — Вальдемар рассказал мне всё.       — Ой… — Стивен тут же замялся и попытался отвернуться. — Я надеюсь, что не слишком противен и…       — Глупости. Всё это бред и предрассудки. За закрытыми дверьми такое порой происходит, что страшно представить, а они за тебя схватились. Уж я знаю, какова цена подобных тайн и что чувствуешь, когда висишь на волоске. У меня в жизни произошло за последнее время слишком много потрясений, поэтому я и молчу. Мне так комфортнее, всё раскладывать в голове.       — Знаешь, когда я приехал сюда, было так же холодно и снежно. Я читал газеты и ругал себя, ругал себя и читал газеты. В общем, я не выдержал этой травли и решил, что хочу умереть. Ходил по берегу, выбирал затон поглубже, с водоворотом, чтобы не испугаться и не всплыть. А потом решил, что с лодки сподручнее. Но мистер Сазерленд решил, что мне срочно нужна экскурсия, и поехал со мной. Он грёб, рассказывал легенды, показывал острова, водопады, скалы, заводи… А я сидел как дурак и понимал, что ну не могу я. При нём точно нет. Похоже, что-то он увидел у меня на лице, раз не отпустил одного. — Стивен нахмурился и полез во внутренний карман пальто. Вытащив на свет что-то замызганное, картонное, он грустно улыбнулся и протянул Диавалю. Это оказалось фото из фотоателье, слегка потёртое оттого, что Стивен его с собой таскает. На фото был молодой офицер при параде с подкрученным усами и по-мальчишески торчащим чубом. — Его зовут Андреас Моралес, он сын эмигрантов, добился больших высот, смог обеспечить родителей, и я испортил ему жизнь, — Диаваль постарался не рассмеяться. Как всё знакомо. Слишком знакомо. — Он мне пишет письма, а я каждый раз как сам себе в лицо плюю, когда пишу что-то в ответ. Знаешь, это такое чувство отвратительное, когда ты не можешь дать от ворот поворот, потому что это самый важный человек в твоей ничтожной жизни, и при этом тебе очень больно всё это продолжать.       — Думаю, что вам нужно поговорить, лично, с глазу на глаз. В письмах такие вопросы не решаются, не надейся, — Ди протянул фотокарточку обратно и вздохнул. Отдалённый шум водопадов успокаивал и убаюкивал. Он чувствовал себя спокойно и свободно. Будь сейчас лето, он бы решился искупаться прямо с лодки. Летом озёра, как он слышал, такие же голубые, как небо.       — Я… Прошу прощения, что так разоткровенничался. Сегодня просто тот самый день, когда я сюда приехал. Прошло четыре года, а до сих пор тошно. И дом этот не мой, дядька оставил в наследство, он был военным, выправка, муштра, когда я приехал, он был прикован к кровати, я его досматривал. И Сэльма с Дафной — его прислуга.       — Ничего страшного. Мне тоже временами хочется разоткровенничаться. У меня скоро день рождения, — Стивен удивлённо вскинул брови и перестал грести.       — И ты ничего никому не сказал?       — Что-то мне подсказывает, что Вальдемар в силу своей работы и так знает. А тебя обременять нет смысла. Так что не тебе рассказывать про откровения.       — Я могу попросить Сэльму приготовить что-то, что ты любишь. Будет праздничный ужин. Откроем вторую бутылку вина от Вальдемара.       — Я буду не против жабы в норке и квефьорда. И хватит.       — А как же лефсы? — Диаваль улыбнулся. Он обожал лефсы и уже сотню раз, наверное, просил Сэльму приготовить на десерт именно их.       — Ну если не сложно, то и их тоже.       — А что тут сложного? А когда? — Диаваль замялся и опустил глаза, не зная, как ответить. Родные и так знали, он впервые объяснял кому-то такие тонкости.       — Ну… Вообще четырнадцатого, но лучше пятнадцатого.       — Что за странный разброс? — Стивен наконец взялся за вёсла и погрёб к пристани. И правда, от воды шёл сильный холод, и ноги даже в тёплой обуви и тёплых чулках начали замерзать.       — Знаешь доктора Эшера?       — Конечно, кто его не знает. Он вроде хирург, его именем два госпиталя названы как минимум.       — В общем… Я должен был умереть, и мама тоже. Но мистер Эшер вопреки всему взялся помочь, когда уже было поздно…       — Стоп. Ты… Тебя кесарили? — Диаваль кивнул. Он не любил об этом говорить, это была всё же не столько его история, сколько матери. У неё так и остались шрамы, хоть она и говорила, что не жалеет. — Вот это да, это же здорово. Ты как будто символ новой эпохи, где совсем не обязательно умирать.       — Капеллан местной церкви считал по-другому. Он считал, что я на самом деле умер и в тело вселился демон. Раззвонил на весь город и оказался меня крестить, прилюдно приравняв меня к дьяволу.       — Вот почему тебя так называет в телеграммах мистер Соль.       — Да, небольшая семейная коллизия. Считай, что ты обменял откровение на откровение.       — И я даже рад, а то у меня всё время было ощущение, что мне вовсе не рады.       Диаваль рассмеялся в ответ. На самом деле это ему казалось, что он везде лишний и везде одни проблемы от него. По приходу домой нужно озаботиться поиском если не пианино, то хотя бы клавесина. Нужно начинать работу над обещанным Стивену романсом. На пристани мистер Сазерленд поинтересовался, понравилось ли им, пригласил на эгг-ног, протянул Диавалю красиво оформленную гравюрами тоненькую книжечку об озёрном ожерелье и помахал на прощание. Нужно будет сводить Муниш сюда, ей понравится, она прямо-таки влюбилась в снег, он казался ей чем-то на грани магии.       Они медленно шли домой по заснеженной прикатанной дороге, и каждый как будто думал о чём-то своём. Диаваль же по привычке размышлял о том, как вернётся в Динош, как он будет работать, снова найдёт учеников, он был готов к этому и не боялся начинать жить заново. Сейчас наконец не боялся. У него было время всё для себя решить и обо всём подумать.       — Диаваль, а ты… Прости за бестактный вопрос… Ты относишься ко мне хорошо просто потому что жалко или… Ты меня понимаешь? — Ди кинул на Стивена грустный взгляд и хмыкнул. Так изящно обыграть вопрос «тяготеешь ли ты к мужчинам» ещё нужно уметь.       — Понимаю…— Диаваль вдруг вспомнил ту ужасную статью в газете и прикусил губу. Конечно, даже на севере никто не догадывался об этом, но это так его тогда задело. Вовсе не то, что Вальдемара и его назвали мужеложцами. Гораздо больше тогда его задел унизительный тон, как будто быть геем хуже, чем быть моральным уродом. — Вальдемара из-за меня подозревают черти в чём. Не совсем из-за меня, скорее, косвенно, та статья была только обо мне, а его там просто пнули мимоходом…       — Нет, это из-за меня его обвинили в мужеложстве. А то, что написали якобы про вас с ним — это так, вишенка на торте, напомнить ему об этом. Я пережил страшный позор, но что пережил он, я даже боюсь предположить, ведь он остался там и был вынужден это кушать большой ложкой, — Стивен платком вытер заслезившиеся глаза. Несколько кудрявых прядей упали на лицо, пытаясь его скрыть. — Он очень сильный человек, но, боюсь, для каждой лошади найдётся соломина, которая поломает хребет. Вальд бравирует, старается не показать ничего, всегда с иголочки, всегда молчаливый и собранный. И взгляд как у ядовитой змеи, поверь, его оппоненты очень боятся, потому что он уже устраивал драки, да такие, что после них его противники оправлялись месяцами. Знаешь, а он ведь был на фронте, на передовой и выжил при Ихантала, — Диаваль почувствовал, как лицо медленно, но верно перекашивает от удивления. Одна из самых кровавых битв, страшно представить, что там творилось, а Вальдемар смог выжить. — Он об этом не говорит, но ходят такие слухи. А я знаю точно. Так что он точно знает, против чего воюет в парламенте.       — А как вы познакомились? Надеюсь, вопрос не слишком грубый, — Стивен рассмеялся и поправил меховую шапку.       — После моего вопроса что угодно покажется детским лепетом. На одном из приёмов рождественских у общих друзей. Мы с ним как-то сразу сошлись, но дружить начали только после того, как выстояли в драке пятеро против двоих. Родители, прознавшие про происхождение Вальдемара, науськивали своих отпрысков на него, он часто был бит, одному против толпы тяжело. А тут я решил вмешаться. Ну и начистили им морды тогда, не жалею ни капли. Помню, как их матери причитали, а он ещё возьми да и выплюнь им под ноги выбитый зуб. Хах. Отец его тогда пожурил, но не сильно, только за эту выходку.       Диаваль хмыкнул. Похоже, что Вальдемар только нагоняет на себя излишнюю серьёзность, на деле он бы вытворял настоящие безумства. Тихий омут с чертями, Ди любил таких людей за их непосредственность и лёгкую склонность к сумбурному эпатажу. Хотя, конечно, за Вальдемаром он ничего подобного не замечал, вся его голова забита секретными и невероятно секретными данными, датами, планами. Бочку с порохом залило слезами… Из размышлений его выдернул чей-то оклик. Прямо к ним навстречу шёл Мишель Корво в лётной дублёнке и высоких сапогах на шнуровке в халяве, чтобы на ноге крепче держались.       — Доб`ое ут`о! Хоть одна живая душа, а то го`од как будто в спячку впал, — он подошёл поближе и с жаром пожал им обоим руки. — Не желаете на экску`сию по ди`ижаблю?       — О-о-о, боже, он здесь? — Стивен едва не подпрыгнул от восторга. — Хоть издалека посмотреть.       — Ну это легко, его даже с площади немножко видно.       — Как вы сюда прорвались, метель такая была.       — Вче`а вече`ом, у меня сейчас очень важная миссия, пе`епа`вляем ценные х`упкие г`узы в Тольн. Оттуда их пе`енесут в музей. Вы, наве`ное, ещё не в ку`се, что тут недалеко в пеще`ах нашли стоянку д`евних людей и захо`онения? Очень важная находка, ей будет посвящена целая экспозиция, — Мишель возбуждённо принялся махать руками, а Диаваль с восторгом слушал его рассказ. Мир движется в будущее очень быстро, и это не может не радовать. Сколько невероятных открытий выпало на его век и ещё выпадет. Одна только находка костей летающего динозавра и изобретение вакцины от бешенства чего стоят. — Я не очень силён в палеонтологии, я больше инжене`, но мне кажется, что даже непосвящённых это всё повергнет в восторг!       — Думаю, что нам уже нужно покупать билеты на будущую экспозицию, — Стивен рассмеялся. — Представляю, какая будет очередь из страждущих.       — Наве`няка, — мсье Корво чихнул в кулак и улыбнулся. — П`ошу п`ощения, что заде`жал, хочу до вылета п`огуляться на озё`а.       — Обязательно возьмите лодочную экскурсию, не пожалеете.       — Спасибо большое, — он слегка поклонился и помахал рукой. — До свидания, я тепе`ь тут частый гость.       Диаваль помахал ему рукой на прощание и, хитро прищурившись Стивену, кинул в него снежком. Хватит чванного благородства, время маленьких безумств. Стив тут же с боевым кличем принялся отбиваться. Раз уж тут почти нет людей, они могут творить, что хотят.              Прошло ещё три недели, весна всё настойчивей показывала себя, солнце становилось теплее, снег превращался в рыхлое ноздреватое нечто, а на улочках Нью-Арка появились торговки подснежниками и ландышами. На юге они наверняка ещё в конце февраля вылезли. Если весна будет стойкой и ранней, больше шансов, что потери солдат под Стеной будут минимальны. Диаваль очень хотел верить, что смерть хоть немного сжалится над ними. На день рождения Диавалю пришёл самый неожиданный подарок, какой он только мог ожидать. Ему прислали настоящее пианино. Оно немного расстроилось за время переезда, но это уже мелочи, настроит. К пианино прилагалась записка от Вальдемара, спрятанная между клавишами соль и ля первой октавы. Хитро скрытое в шифре поздравление от Вальдемара, дяди и Беллы окончательно украсило и без того замечательный солнечный день, и Диаваль тут же начал разыгрывать пальцы.       На улице было ветрено и промозгло, но это было совершенно не важно, ведь всю последнюю неделю Диаваль работал над романсом для Стивена. Тот специально добавил к стихотворению припевы, чтобы они выделялись особенной красотой, и с упоением наблюдал за тем, как Диаваль увлечённо что-то пишет в тетради, подаренной Мари, и играет. Пока медленно, всего несколькими пальцами, он помнил совет мистера Ру поберечь руки. Утром им доставили телеграмму с приглашением от мсье Корво посетить дирижабль и оценить красоту снятой настенной росписи из пещеры. Этим они планировали заняться после обеда, всё равно раньше девяти вечера дирижабль никуда не двинется. Муниш сидела рядом и старательно переписывала отрывок из книги для тренировки. Считать она умеет и так, счёт в Атуйеме такой же, как и в Тосмаине.       — Муниш, когда закончишь абзац, сходи на кухню, принеси нам горячего чаю, — она, не отрываясь от письма, торопливо кивнула и слегка высунула кончик языка от усердия. — Стивен, как думаешь, кому лучше всего предложить романс для первого исполнения?       — Ну не знаю, а ты разве не сможешь?       — Я могу, но мой голос кажется слишком низким для такого нежного произведения. Мне бы что-то более мрачное, а тут хочется чего-то светлого чистого, — Стивен пожал плечами и откинулся на спинку кресла.       — Ну, можно предложить Вальдемару, у него очень звонкий тенор.       — Он сказал мне, что не поёт, — услышав смешок Стивена, он обернулся и в недоумении вскинул брови.       — Поёт он. Причём весьма недурственно. Но у него слишком высокие требования к самому себе, он же хочет вернуть обратно свой оперный вокал. Хотя поёт он очень красиво, мягко, хоть он и говорит, что задавленно. Попробуй ему предложить, пусть хоть тебе лично на ушко споёт, — раздался дверной звонок, и Стив, хлопнув себя по коленям, пошёл открывать. Диаваль улыбнулся и принялся вычёркивать строчки, которые ему не нравились, чтобы не запутаться потом. — Странно, вроде для телеграммы рановато.       — А от кого?       — От Беллы, — он быстро пробежал глазами по строчкам и мгновенно побледнел. Диаваль тут же оказался рядом. Только бы не то, о чём он думает. — Что-то случилось с Вальдемаром… — Стивен протянул ему телеграмму и тяжело вздохнул. — Да что ж это такое…       — Нам нужно в Сансет Энд, сейчас же. — Диаваль попытался метнуться к себе, чтобы скидывать одежду в чемодан, но Стивен его тут же перехватил.       — Нет, стой, это может быть ловушка. Нам нужно… Как-то проверить.       — Спроси у неё, как зовут моего кота. Если это Белла, то она знает.       Стивен подозвал к себе телеграфиста и, быстро написав что-то в бланке, отправил его на станцию. Сидеть и ждать ответа было просто невыносимо, Диаваль чувствовал себя просто ужасно, как будто его облили кипятком. От нетерпения он вертел карандаш, кусал губы и болтал ногой. Почему-то не было никаких сомнений, что с Вальдемаром действительно что-то случилось. Ди всё время был готов сорваться туда, как бы Вальдемар не возмущался потом. Плевать, он должен быть там, быть рядом.       — Я не могу больше сидеть! — он вскочил и быстро пошёл к лестнице.       — Ди, нужно быть аккуратнее.       — Я уверен, что с ним что-то случилось. Когда я уезжал, он был как в воду опущенный, что-то было не так уже тогда. Наверняка его преследовали. Твою мать, почему она даже не написала, что именно с ним случилось? А если он уже завтра может умереть, и мы не успеем?       — Ди! — Стивен схватил его за плечи и тряхнул. — Он готов был пожертвовать всем ради меня и ради тебя и это будет неуважительно, похерить все его благие дела.       — Я не языческий бог. Мне не нужны кровавые жертвы. Мне плевать, что он там себе выдумал, — Ди тут же окрысился на Стивена, отчего тот разжал руки и отстранился. — Я живой человек и имею право сам принимать решения, я не вещь. А если я сдохну, как собака, то даже после этого мой труп пронесут на кресте по городу как вымпел нового восстания рабов и будут рисовать на иконах.       — Диаваль.       Ди резко отвернулся и, оказавшись в своей комнате, громко хлопнул дверью. Он не хотел говорить это вслух, потому что это просто отвратительно. Он никогда не понимал стремления некоторых людей быть узнаваемым лицом чего-то, печатать свои фото на афишах или этикетках. И теперь оказался на их месте, стал невольным лицом выступлений всех рабочих и рабов. Как будто он об этом всю жизнь мечтал. Это ответственность за всё, что делают люди с твоим именем на губах. Ответственность за все смерти, которые он принёс, за все волнения, за пожары. Для того чтобы это сносить нужно быть бессовестным лицемером, которому на деле плевать. Ему на этих людей плевать не было, он понимал их боль, потому что был одним из них. Одним из них, а не предводителем! Но из него сделали крикуна, знаменосца, агитатора. Он ещё ничего не сказал, а люди уже что-то делают. И враги уже в чём-то обвиняют. А в случае смерти его на волне народной любви ещё, чего доброго, вознесут в ранг святых и будут ручку трупу целовать ещё десятки лет. Зачем ему это всё? Скорее за что. За то, что в Бога не верит?       Со злости Диаваль от души опрокинул кресло и банкетку. Потом, слегка подумав, начал складывать вещи в чемодан. Он не сомневался в том, что дядя и Вальдемар, да и другие однопартийцы, стремятся его защитить как человека, что им нужна его голова, его воспоминания, он сам. Но он не сомневался, что есть множество людей, для которых он просто идеологическое оружие и не более. И это раздражало. Ди не отличался никогда спокойствием и размеренностью, нет, он был очень эмоционален, вспыльчив, мог долго сдерживаться, копить, но потом из любого происшествия сделать настоящее представление с громкими разборками и последующими выходками вроде того же бокала вина в лицо. Но в этой ситуации не было никого конкретного виновного. Разве что люди, начавшие это много лет назад. Поэтому и выпустить злость оказалось не на кого. Главное, на Стивена не оторваться, он не заслужил.       — Диаваль, — он резко обернулся, и стоящий в дверях Стивен чуть не попятился. — Как кота зовут?       — Марс.       — Тогда я за билетом на поезд, — Диаваль громко нервно хохотнул и защёлкнул замки чемодана.       — Мы больше недели ехали сюда и отсюда столько же будем ехать. А не зная, что там происходит, мы даже не скажем, на часы идёт счёт или уже на минуты. Мы к мсье Корво.       — Ди, нет, это опасно.       — Вся моя жизнь одна сплошная опасность. Так хоть полетаю напоследок, — Диаваль вышел на лестницу и обернулся на стоящего в коридоре Стивена. — Ты идёшь со мной?       — Да, подожди.       Дорога к полигону была короткой, всего какие-то два поля перейти. Диаваль шёл так быстро, как только мог, лошадей у Стивена не было, да и от волнения его и так тошнило, точно бы укачало. А ощущение близкой катастрофы почему-то не отпускало, как он ни пытался успокоиться, только усиливалось с жуткой настойчивостью. Дирижабль стоял там же, в низине, где и говорил мсье Корво. Рядом с ним высились наскоро сколоченные склады, площадка для удобной посадки и погрузки. Всё такой же меланхолично-мрачный Мишель курил сигарету и рассматривал небо, опершись о платформу, украшенную внизу яркими флажками в цвет флага Тосмаина. Вмешиваться в такие моменты Диаваль не любил, потому что понимал, как иногда важно смотреть в глубину ни о чём не думая. Но времен у него не было.       — Мсье Корво, — мужчина вздрогнул и опустил глаза. Широко улыбнулся и потушил сигарету в жестяной пепельнице.       — Я весьма ад вас видеть. П`ишли посмот`еть ди`ижабль поближе? С удовольствием о`ганизую вам экску`сию.       — Нет, у нас к вам очень важная просьба, — Диаваль слегка понизил голос, и Мишелю пришлось наклониться. — У вас случайно не осталось какой-нибудь захудалой каюты? Я знаю, что вы вылетаете сегодня в Тольн, а нам нужно быть там срочно.       — Оу… — он прикусил губу, огляделся по сторонам и повёл их на площадку. — В этот аз я не соби`ался бать пассажи`ов, поэтому каюты есть на любой вкус.       — Что-нибудь скромное, — Диаваль слегка выдохнул и только после этого поднялся по приставной лесенке на дирижабль. Его слегка покачивало вверх-вниз от ветра, показалось, что он попал на корабль. Стивен так и вовсе вцепился в его руку до боли. Похоже, что путешествие не будет лёгким, он по-настоящему боится. Мсье Корво указал им на правый коридор, слегка освещённый рожками, и открыл одну из дверей по левую сторону. За дверью оказалась маленькая уютная комнатка, полностью обшитая деревом, напоминающая из-за этого каюту парохода. На полу цветастый ковёр, две свежие кровати. Странности каюте придавало только окно. Оно начиналось на уровне груди, но шло до самого потолка и шириной было во всю стену. Его прикрывала тонкая полупрозрачная занавеска со множеством складок.       — Это с`едний класс, хотя у нас есть каюты и получше…       — Нет, спасибо, замечательная комната. Мне лучше остаться здесь, а Стивен пойдёт домой и приедет чуть позже вместе с вещами и моей служанкой.       — Да-да, конечно… — дождавшись, когда выйдет Мишель, Стивен притянул Диаваля к себе. — Я боюсь, я не смогу!       — Что тебя увлекает?       — Ну… Чтение стихов и обсуждения…       — Отлично, я буду твоим оппонентом и готов слушать день напролёт. У нас нет другого выхода, Стивен, я понимаю тебя, прости. Если хочешь я тебе организую ну очень жаркие дебаты. Только без драк, я этого не люблю.       — Ладно, уговорил… — Стивен взялся за ручку двери и тяжело вздохнул. — Я тоже за него переживаю, очень.       — Я знаю, друзья очень важны.       Диаваль постарался ободряюще улыбнуться и, когда за Стивом закрылась дверь, сел на маленький пуфик у ног кровати и закрыл лицо руками. Запустив пальцы в волосы, он так и замер, раздумывая. А подумать было над чем. Теперь Вальдемар, его стена и опора, начинает рушиться, а это значит, что пора брать дело в свои руки и сделать всё, чтобы он устоял.              Когда ноги наконец коснулись твёрдой земли, Диаваль смог расслабиться хоть немного. Дирижабль сел на огромном заднем дворе музея палеонтологии, и Диаваль со Стивеном и Муниш смогли выйти только после того, как рабочие перетаскали все коробки из грузового отсека, который был в хвостовой части, и они бы просто мешали, если бы вышли с вещами. На плацдарме их тут же перехватили под руки какие-то смутно знакомые люди в простых костюмах, довели до экипажа со смурным Далленом на козлах и ту же исчезли, как призраки. Наверняка это люди Вальдемара, те самые, которые помогают ему быть всевидящим и всезнающим. Стивен развалился на подушках, наслаждаясь условной твердью под ногами, и почти сразу отключился. Он и так спал из рук вон плохо, а тут ещё очень ранний подъём. Муниш явно пережила за двое суток полёта всю гамму эмоций, учитывая, что при взлёте их немного поболтало на ветру, и она долго ещё после этого молилась какому-то из Атуйемских богов. Сейчас она наконец расслабилась и пыталась унять лёгкую нервную дрожь в руках, пряча их в карманах широких брюк-юбки.       В Сансет Энд они приехали в половину седьмого утра, Даллен старался гнать лошадей как можно быстрее, но слегка расквашенная от ночной влаги дорога не давала ехать так быстро, как хотелось. Диаваль едва дождался, когда они остановятся у парадного крыльца, и, не дожидаясь Стивена, выбежал из экипажа, Муниш едва за ним успела. Шерли, увидев их, едва не выронила из рук поднос с чем-то ужасно горячим и парующим, Ани сразу же кинулась к нему вниз по лестнице, чтобы принять пальто.       — Где он? — Диаваль кивнул им обеим и, отстранив от себя Ани, пошёл прямо в том, в чём приехал, на второй этаж.       — Он у себя в комнатах заперся. Мы вас ждали позже…       — Я по воздуху прилетел. Буквально, — у дверей спален Вальдемара его ждала вымотанная Беладонна и явно ужасно смущённый этой ситуацией мистер Ру. Они, похоже, даже не удивились тому, что за спиной у Диаваля маячила чёрная как трубочист женщина в шароварах. — Доброго утра. Он там?       — Да, он никого не впускает, — Белла тут же кинулась к нему и за руку поволокла к двери. — Я опасаюсь звать на подмогу мистера Соль, Даниэль уехал в Носноаберг, а больше мне обратиться не к кому. Пожалуйста вправьте ему мозги, умоляю!       — Что случилось? — наконец Стивен догнал Ди и с недоумением уставился на эту всю картину.       — Он отказывается лечиться! Он выгнал врачей, выгнал всех нас, ему хуже с каждым днём, а он отказывается пить лекарства! — Беладонна сорвалась на панический крик и заломила руки. Похоже, что она в настоящей панике, что же Вальдемар с ней творит…       — Отлично. Я пойду, — Диаваль пожал руку мистеру Ру и повернул ручку двери. — Мистер Ру, пройдёмте сразу со мной.       — Но…       — Не переживайте, пусть только попробует сейчас что-то вам сказать против, — Диаваль шагнул в комнату и едва не замер на пороге. В комнате царила разруха, казалось, что Вальдемар в порывах гнева переворачивал мебель и бросал вещи на пол. Затхлый запах, как в нежилом чердаке, ударил в нос. Боже, как же себя можно довести до такого. Он быстро прошёл через гостиную и открыл дверь уже в спальню.       — Я же сказал, идите все… — Вальдемар замер, увидев на пороге Диаваля в уличной одежде и криво усмехнулся. — Диаваль?       — Да, я настоящий и даже не плод горячечного бреда, — он кивнул мистеру Ру и указал на Вальдемара. — Прошу, приступайте.       — Нет.       — Никаких несогласий я слышать даже не хочу, — Диаваль придал себе максимально надменный вид, это он умел. При таком маленьком росте, чтобы показаться внушительным, нужно ещё постараться. Вальдемар тут же оказался на ногах и неуклюже схватился за столбик кровати. Ди почувствовал, как кольнуло под сердцем. Бледный, исхудавший, с красными глазами и пунцовым румянцем, с ним не хотелось ругаться, хотелось просто поскорее помочь, облегчить страдания.       — Ты не хозяин в этом доме!       — Да мне плевать. Я приехал сюда, думая, что увижу тебя в гробу, и сделаю сейчас всё, чтобы до этого не дошло. Мистер Ру.       — Я сказал, нет! — Вальдемар вдруг сорвался на крик. Диаваль сжал в кулаки тут же похолодевшие пальцы. — Я не маленький мальчик, и ты не смеешь мною помыкать! Пошёл вон!       — Я сюда мчался на дирижабле не для того, чтобы выслушивать твой ор! — Диаваль и сам решил повысить голос. Может, так быстрее дойдёт спор до точки. — Ляг в постель и слушай мистера Ру!       — Кем ты себя возомнил, чтобы мной командовать? То, что ты Соль, и я вокруг тебя как курица вокруг цыплёнка вился, не значит, что ты тут главный!       Диаваль спокойно подошёл к нему и так же спокойно залепил пощёчину. Не сильно, только чтобы ум на место вернулся. То, что он увидел в глазах Вальдемара, ему совсем не понравилось, но он постарался не задумываться об этом сейчас. Наступила тишина, в которой тиканье часов и лёгкая отдышка мистера Ру казались барабанной дробью или даже шумом железнодорожного состава. Мгновение, ещё мгновение. Диаваль несильно толкнул Вальдемара на кровать, чтобы тот сел.       — Хватит строить из себя невообразимую глупость. Ты нужен нам, ты нужен всем. Ты, мать твою, нужен мне! Если тебе на себя плевать, о нас подумай! Сам сказал, что вьёшься надо мной, готов так просто бросить? Мистер Ру.       — Но… — Диаваль кинул на Вальдемара такой взгляд, что тот сразу замолчал и почему-то отвёл глаза.       — Мистер Ру, прошу. Будет сопротивляться — зовите меня, я лично его кормить лекарствами буду. И душеспасительные беседы вести, если понадобится.       — Хорошо, я согласен… Ты… Ты останешься?       — Пока ты не выздоровеешь полностью — точно, потом посмотрим, как ваша работа пойдёт. Ляг, я же вижу, как тебе плохо. Не мучай себя, хватит этого самоистязания.       Диаваль дождался, пока он ляжет, погладил по волосам и вышел в коридор. Впустив служанок, чтобы те наконец проветрили комнату, прибрались и принесли Вальдемару еды, он кивнул Ани и пошёл в свои комнаты вместе с Муниш. Их ещё не приготовили, но он и не претендовал, сейчас всё внимание слуг было сосредоточено на господине Фробишшере. Только бы он быстрее пошёл на поправку. Нет ничего более мучительного, чем видеть, как дорогой тебе человек страдает. И ты ничего не можешь сделать, только отойти и не мешать врачам. Присев на кровать и дав Муниш распоряжение разложить вещи, он принялся развязывать шарф. Наконец-то можно раздеться, после этого нехорошего разговора его бросило в жар, захотелось воды. Ну ничего, он дождётся Ани с вином и обязательно с ней поговорит. Она явно что-то знает, вон как поглядывала на него. Раз все остальные играют в молчанку, Ани станет его ниточкой, за которую он потянет и распутает клубочек.       За час он успел разложить вещи, переодеться и разлечься на кушетке. Муниш сидела на подоконнике и читала книгу, то и дело кидая на него встревоженные взгляды. Она не глупая, прекрасно понимает, что тут происходит что-то не очень хорошее. Всё это ужасно расшатывало хрупкую иллюзию того, что всё идёт по плану. Интересно, в курсе ли дядя того, что на самом деле учудил Вальдемар и как плохо у него обстоят дела? Скорее всего, нет, переписку могут перехватить, да и Беладонна наверняка не оставляла надежд решить всё своими силами. Похоже, что её письмо было скорее Стивену, но Ди никогда бы не пропустил это всё мимо себя. Он не из тех людей, которые могут спокойно пройти мимо того, кто упал, и не протянуть руку. Когда открылась дверь, он не сомневался в том, кто пришёл. Ани медленно внесла поднос с бутылкой вина и бокалом, расставила всё на столике и замерла, опусти взгляд.       — Здравствуй, присаживайся. Ты что-то знаешь, верно? — Ани быстро закивала и присела на кресло.       — Это не сплетни, правда, сама видела. Недели две назад ударили заморозки. Господин Фробишшер во время оттепели успел вернуть все лошадей и решил прокатиться верхом по полям, поехать вдоль реки, в общем, дал нам указание накрыть ему обед к одиннадцати. Но он не приехал вовремя, опоздал почти на полчаса. Я тогда даже удивилась, никогда не опаздывал, а тут… Ну и вышла встречать, а он пронёсся мимо меня к себе в комнаты. Он был мокрый, очень мокрый, как будто в одежде в реку нырнул, пробежал прямо в обуви, такие лужи оставил на лестнице и в коридоре… А через десять минут вышел в холл и не евши уехал. Я видела, что волосы его ещё были влажные. Наверняка тогда и заболел.       — Спасибо… Хоть кто-то в этом доме не боится сказать всё как есть.       — Господин Фробишшер с Беллой ругались страшно сначала, а потом он её перестал впускать в комнаты… Что тут было, просто кошмар. Я так рада, что ты приехал, наконец всё разрешится. — Ани схватила его за руки и прижала к груди.       — А из-за чего они ругались?       — Беладонна кричала на него, что это не стоит того, чтобы умирать. Это единственное, что я могла расслышать. И самое пристойное в принципе, — она тут же зарделась и поджала губы.       — Спасибо большое за это, — он кивнул Ани на Муниш и подозвал её к себе. — Пожалуйста, отведи Муниш к Жизель, пусть она найдёт ей работу. И устройте её в комнату, пожалуйста. Иди, не задерживаю.       Ани отвесила книсен, аккуратно взяла Муниш за руку и выбежала с ней в коридор, попутно представляясь. А Диаваль понял, что, похоже, Беладонне не избежать очень важного разговора, как бы она от него не убегала.              Поймать Беллу оказалось занятием не из лёгких, она умело выкручивалась из его рук и бежала по каким-то невероятно важным делам. Учитывая, что в сессиях парламента был назначен перерыв, это точно было никак не связанно с делами партии. Гоняясь за ней весь остаток дня, Ди вконец вымотался и просто сел в рабочем кабинете Вальдемара, дожидаясь её прихода. От скуки он начал листать совершенно неинтересный документ, который валялся прямо на полу. Казалось, что дом чувствовал себя так же неважно, как и хозяин, он казался взъерошенным, нигде не было порядка, все вещи сдвинуты, какая-то разруха лёгкая во всех комнатах. Может быть, дома, так же как собаки, со временем начинали походить на хозяев.       В кабинет Беладонна вошла только в половине десятого вечера, наверняка чтобы убрать лежащие на столе бумаги. Кресло, в котором сидел Ди, из дверей не было видно, поэтому ему пришлось тактично кашлянуть, чтобы обратить на себя её внимание.       — Ах, Диаваль. Ты меня напугал! Ты же видишь, мы и так все напряжены, не хватало ещё и мне слечь, тогда мы утонем в бумажках.       — Я очень хочу поговорить с тобой о том, что произошло с Вальдемаром, — Белла даже не обернулась, она издала нечленораздельный звук и продолжила собирать бумаги в аккуратную стопочку.       — Этот дурак стоил мне пучка седых волос. Если ты думаешь, что я это предвидела, то нет. Никак не ожидала, что он может такое вытворить…       — А я думаю, что ты если и не знаешь, почему так, то точно знаешь, отчего так.       — О чём ты? — отлично, придётся сразу зайти в лоб и с козырей.       — Ани мне рассказала, что вы ругались, и она слышала, как ты ему сказала, что глупо ради чего-то умирать. Ты знаешь, что произошло.       — Болтушка, находка для шпиона…       — Не смей её обвинять, вы с Вальдемаром заигрались в тайны и секреты, и пока от этого не зависела ничья жизнь, я молча за этим наблюдал. Мне надоело, — Диаваль навис над слегка побледневшей Беллой, чувствуя, что закипает. Он, может, и не старый знакомый и не лучший друг, но Вальдемар в какой-то момент был самым родным и самым близким для него человеком. И сейчас его жизнь понеслась под откос. — Я, может, и не профи в политике, но я профи в наблюдениях и умении делать выводы. Что тут произошло, пока меня не было? — молчание. — Мисс Литлфут, я не собираюсь на коленях упрашивать.       — Как же вы с ним похожи, ужас. Он тоже называет меня по фамилии, когда бесится, — Белла сглотнула и отвернулась к окну. — Я уверена, что это была изощрённая попытка самоубийства.       — Что? — Диаваль тут же осел. Показалось, что его ударили по голове.       — Я бы хотела, чтобы это было не так, но… — она присела в своё креслице, поёрзала и вынула платок. — Я заметила, что он начал сжигать в камине какие-то бумаги. Если бы это были секретные донесения, записки от однопартийцев, он бы всё это дал прочесть мне, я тоже птица. Я начала волноваться, и, когда он не видел, я почти спасла фрагмент одного листка… Он рассыпался в пепел, я даже не смогла бы его взять в руки, — Беладонна замолчала. Поджала губы, взяла платок, Ди увидел, что она плачет.       — Что там было? — он взял Беллу за руки и попытался заглянуть в глаза.       — Это были любовные письма.       — Кто-то пишет ему письма? Зачем тогда их сжигать? — Белла только покачала головой и всхлипнула.       — Нет, не ему. Это он их писал.       Белла окончательно расплакалась, обнимая Диаваля, а тот в немом шоке обнял её в ответ и погладил по волосам. Он знал, она плачет от бессилия, от непонимания. Он сейчас чувствовал то же самое.