***
События следующих нескольких дней запомнились Уиллу на всю жизнь. Они буквально врезались в память так, что он и через пару десятков лет смог бы детально представить каждый час, проведённый сначала на проклятом острове, затем вновь на борту «Перехватчика», где он почему-то ощущал, как сильно он скучает по Джеку. Элизабет, его драгоценная Элизабет наконец была с ним, но Тёрнеру не хватало этого негодяя рядом. Воробей оказался… пиратом. Самым настоящим пиратом, бесчестным, коварным предателем, который получил по заслугам. Вскоре Уилл узнал, что и Элизабет не была честна с ним. Девочка, спасшая его в море десять лет назад скрыла от него правду о его происхождении. Уильям запомнил и битву, в которой «Перехватчик» уступил самому быстрому судну во всех семи морях — «Жемчужине», и свои отчаянные попытки торговаться за свободу Элизабет и команды. На его глазах она и Джек были отправлены за борт вблизи необитаемого острова, того самого, о котором Тёрнер ещё недавно слушал пьяные байки Гиббса… Теперь всё это уже не имело значения. Барбосса был мёртв, Элизабет спасена, проклятие снято. Джек успел побывать и пленником, и губернатором собственного острова, и переговорщиком, и капитаном «Жемчужины» на пару часов. Он даже побыл чертовски богатым, но затем, несмотря на помощь в спасении губернаторской дочки, был арестован и брошен в трюм «Разящего». Во владение Элизабет отдали всю капитанскую каюту, Норрингтон остался в боцманской, а Уилл занял уже привычный ему гамак в кубрике, вот только окружали его теперь моряки в военной форме. Курс был на Порт-Ройал, ветер был попутный, а у Уилла каждый раз дергались руки, когда раздавался приказ травить концы или поднять паруса… Но он не был матросом. И приказ был не от Джека. Тёрнер теперь почти всё время проводил рядом с Элизабет (то и дело сжимаясь под строгим взглядом губернатора или командора), но ни разу не ощутил то тепло, которое чувствовал в тот единственный вечер, когда Джек положил его руку себе на сердце. Мисс Суонн выпросила у отца прощение для храброго мистера Тёрнера, но почему-то последнего это не особо радовало. В одну из ночей Уилл, спустился в трюм. Благо, арестанта никто не охранял (офицеры свято верили, что замок клетки невозможно сломать, а штыри креплений достаточно длинны). Найдя в темноте силуэт единственного пленника этого корабля, Уилл присел на корточки перед решёткой. — Привет, Джек, – шёпотом сказал Уилл в полутьму. Джек сидел на соломенном матрасе в углу и, на первый взгляд, спал, надвинув треуголку себе на нос. Однако от звука знакомого голоса он встрепенулся, в темноте блеснули его глаза. Пара мгновений, и Джек был рядом, пусть и по ту сторону железных прутьев. — Доброй ночи. Не спится, Уилли? В голосе капитана Воробья звучала горечь. И пускай он был рад, что его смышлёный юнга Тёрнер был жив и невредим, но мысли о грядущем больно врезались в сердце капитана. Больнее, чем сейчас браслеты наручников в запястья. — Пришёл тебя проведать, – вздохнул Уилл, нервно сглотнув слова «перед казнью». Он замолчал, не зная, что говорить дальше. В тусклом свете едва получалось разглядеть лицо напротив. — Я не знал, что так случится... — пытался извиниться Уилл. Он никак не мог повлиять на то, что случилось с Джеком, но явно чувствовал вину. —Ты не думал о том, что так случится. Но это те риски, которые я учитывал... Помнишь мой «сложный выбор», цыпа? Так вот, это всё — его часть. Не бери в голову, старина Джеки справится. Со мной и не такое бывало… Ещё погуляю на твоей свадьбе с красоткой Элизабет, — добродушно заговорил Воробей, усмехаясь. — Она хороша, у нас было много времени, чтобы узнать друг друга. Усмешка Джека была не слишком веселой. «Конечно же, между ними ничего не было... Или было?» — мелькнула мысль в голове Тёрнера, но тут же пропала. — Не бери в голову, мой мальчик. Скажи... Ты нигде не видел пса со связкой ключей? — Шутка повисла в воздухе. Уильям с запозданием улыбнулся. — Увы, нет. И решётки делал не я. Про петли и штыри мне не известно. Джек, я хотел сказать, что... Тёрнер ещё сильнее приблизился к Джеку, через прутья решётки почти касаясь его… Внезапно откуда-то с нижней палубы раздалось короткое «Уилл?». Это была Элизабет. Тёрнер сорвался с места, даже не попрощавшись. Джек зло выругался и наказал себя тем, что несколько раз ткнулся лбом в решётку, а затем вернулся на свой матрас, потёр онемевшие от холодного железа запястья и постарался выкинуть из головы всё, что выкинуть было невозможно. Его трясло от злости и чего-то ещё. Липкого и ледяного чувства, которое рождалось где-то между сердцем и желудком. От страха.О вопросах и ответах
29 марта 2020 г. в 23:05
Любое плавание, даже самое длительное и мучительное, всё же имеет конец. Уилл теперь только и ждал часа, когда он услышит желанное «Земля!» от смотрящего или же первым увидит очертания таинственного Исла-де-Муэрте. Вплоть до самого острова Тёрнер старался всячески избегать оставаться с Джеком наедине, как будто чувствовал, что слухов не должно стать больше. Хотя… куда уж больше? Новая, не привыкшая друг к другу команда не прощала друг другу ошибок. А те шакалы шотландцы то и дело норовили отпустить пару сальных шуточек в сторону Тёрнера, до сих пор поздравляя его с каким-то «первым плаванием» и добавляя «жаль, не в тех водах, в каких нужно». Несмотря на неведение, Уилл чувствовал себя неуютно, и в тайне винил Джека за то, в чём на первый взгляд был виноват сам.
В день, когда они наконец достигли суши, было очень туманно. Весь остров будто заволокло тяжёлым дымом, ветер едва колыхал паруса, а из зарослей не было слышно ни гомона птиц, ни даже шелеста листвы. Исла-де-Муэрте был по-настоящему мёртвым островом.
— Мертвец надёжно хранит тайну! — прокричал попугай Коттона откуда-то с утлегари, и его хриплый голос разнёсся гулким эхом, отражаясь от скал.
От этого звука, от напряжённой тишины, от тумана, который был словно густое молоко, Уиллу было не по себе, как и всем остальным. Команда стояла у бортов, разглядывая останки кораблей. Тёрнер стоял рядом с Гиббсом и пытался по мачтам посчитать хотя бы примерное число судов, которые уже попались им по пути в бухту (остров имел странную форму, чем-то напоминавшую тело осьминога с короткими, раскинутыми в стороны щупальцами).
— Мороз по коже, когда подумаешь, сколько моряков сложили здесь головы… — нарушил молчание Гиббс. — Зря мы идём здесь, лучше бы бросили якорь там, подальше от скал.
Из глубины послышались гул и треск, должно быть, корабль нашёл на часть какого-то судна и сломал её, продвигаясь вперёд.
Джек стоял на капитанском мостике, сверяя курс с компасом. На лице капитана была заметна тревога, левой рукой он небрежно сжимал рукоять штурвала. Он прекрасно слышал слова Гиббса, но не отрывал взгляд от мелко подрагивающей северной стрелки. Старина старпом устало вздохнул и отошёл от борта, чтобы потуже закрепить трос с фор-марс-рея, и Уильям последовал за ним.
— Откуда у Джека этот компас?
Уилл давно хотел и задать этот вопрос, и теперь интерес пересилил его нелюбовь к сплетням.
— Я не знаю, как жил Джек Воробей до того, как отправился с Тортуги за кладом на Исла-де-Муэрте. Это было в то время, когда он был капитаном «Жемчужины»… — начал свой рассказ Гиббс, прикладываясь к горлышку фляги и устремляя задумчивый взгляд вдаль.
Уилл замер, словно громом поражённый.
— Что? — только и смог вымолвить он, оборачиваясь к Гиббсу. — Он не упоминал об этом…
Тот понял, что выдал лишнего, и сделал ещё несколько глотков, чтобы утопить чувство вины в горьком роме. Старпом предполагал, что Тёрнер многого не знает, но не думал, что Джек решил скрыть от мальчишки такое.
Уилл бросил потерянный взгляд на Воробья. Теперь всё становилось ясно — и внезапно появившееся желание помочь, и тема «сложного выбора, от которого зависит его благополучие».
Не сокровища тянули сюда Джека, и вовсе не добрые намерения. Капитан хотел вернуть свой корабль.
— Теперь он не распускает язык, — иронично заметил Гиббс, поравнявшись с Уиллом. — Жизнь его проучила. На третий день пути пришёл к нему старпом и сказал: «У нас уговор делиться. Мы все должны знать, где сокровище». Джек дал ему карту, а ночью… был бунт.
Тёрнер жадно слушал слова старпома и не пытался перебивать, зная любовь Гиббса посплетничать.
— … И Джека высадили на остров, чтобы он подох… После того, как сбрендит от жары.
— А-а… Так вот в чём причина этих… — протянул Уилл, изобразив нечто наподобие глюков, которые случались с капитаном.
— Причин у него хватает, — всё же осадил его Гиббс, присаживаясь на пороховой ящик у мачты. — Знаешь, Уилл…Когда пирата гонят, ему дают пистолет с одной пулей. Всего одной! Ну, для охоты или чтобы спастись маловато… Но просидишь три недели, изнывая от без питья и еды, и мысль о кончине посещает чаще… Но Джек выбрался с острова, а пулю хранит по сей день. Он бережёт её для одного человека — поднявшего бунт.
— Барбосса? — догадался Уилл, чувствуя, как его сердце забилось чаще. «Вот что связывало Джека с этим злодеем!»
Он пожалел, что не взялся расспрашивать Гиббса о прошлом Джека ещё несколько дней назад, в том борделе, где они набирали команду. Тогда бы у Тёрнера было бы много времени, чтобы обдумать своё положение.
Гиббс довольно протянул «Да-а…» и утвердительно закивал головой.
— А как Джек выбрался? — решил продолжить расспросы Уилл.
— Ну, расскажу…Он оказался на отмели и сидел там три дня и три ночи, чтобы обитавшая там живность немного к нему привыкла. На утро четвёртого дня он схватил двух морских черепах, связал и на них добрался вплавь! — вдохновенно выдал старпом, добавляя выразительности жестикуляцией.
— Двух черепах заарканил? — переспросил Тёрнер, который уже начал сомневаться в правдивости всего, что говорил ему старина Гиббс, от которого всё утро здорово несло ромом.
— Да, двух морских черепах!
— А где взял верёвку? — серьёзным тоном уточнил он.
В мыслях Уильям уже посмеивался над старпомом и предвкушал, как этот пьянчуга вот-вот запутается в своих россказнях и выдаст себя. В глубине души Тёрнер всё ещё надеялся, что Гиббс придумал весь этот бред, чтобы впечатлить или позабавить докучавшего ему юнца, и что на самом деле Джек никогда не был никаким капитаном, не был выброшен на остров подыхать, не ловил никаких черепах, знал старика Билла Тёрнера по службе на одном судне, а помочь Уиллу решил только по старой памяти из любви к его покойному отцу…
— Сплёл из шерсти… со спины.
Звук голоса Джека выдернул Уильяма из пучины мыслей. Капитан стоял прямо перед ними, лениво положив ладонь на рукоять пистолета, заткнутого за пояс, и прожигая Тёрнера взглядом. Несмотря на нежность, плескавшуюся в глазах Джека, на его лице явно читались скука, усталость и раздражение. И ещё немного презрения к двоим болтунам, только что перемывавшим ему кости. Гиббс только виновато улыбнулся, видимо, знал, что капитан не станет отчитывать их в столь ответственный момент, когда голова занята другим.
— Отдать якорь! — рявкнул Джек на зазевавшихся матросов, а Уилл почувствовал, как к щекам приливает румянец.
Пираты гулом повторили команду капитана и ринулись выполнять её.
— Мы с мистером Тёрнером сойдём на берег.
— Капитан! — Гиббс бросился следом за Джеком, надеясь вразумить его. — А вдруг какая напасть?
— Вспомните кодекс! — мрачно ответил капитан, на что старпом лишь понимающе промычал и многозначительно повторил последнее слово.
Шлюпка для капитана и мистера Тёрнера была спущена, в ней уже был приготовлен зажжённый масляный фонарь и крюк для него.
— Будешь освещать нам путь, пока я налегаю на вёсла. Там очень темно, — бесстрастно пояснил Джек, садясь к Уиллу спиной и начиная грести в направлении пещеры.
Юнец ничего не сказал в ответ, лишь устроился впереди шлюпки и стал всматриваться вдаль.
Когда шлюпка скользнула внутрь небольшого грота, Джек велел нацепить фонарь на крюк и крепко держать его, чтобы случайно не задеть стены пещеры. Уилл старался изо всех сил, хотя уже через несколько минут руки изрядно устали. Однако Тёрнеру было не до боли в мышцах, он с ужасом рассматривал представшие перед его взором картины: свет фонаря освещал каменные выступы, на которых то и дело встречались уродливые скелеты в неестественных позах. Юркие крабы и крысы бегали по белым костям покойников, из спины одного из них торчала сабля, ржавчина с которой покрыла позвоночник и череп целиком. «Дело рук шайки Барбоссы, не иначе», — подумалось Уиллу. На минуту ему стало так страшно, что он едва ли не выронил из рук фонарный крюк (ещё несколько дюймов и оставшийся путь они проделывали бы во тьме). На месте того мертвеца с сабельным ранением в хребет почему-то представился Джек, лежащий с открытыми безжизненными глазами в луже крови. Уильяму тут же вспомнился тот странный разговор капитана с Гиббсом. Тогда от тона Воробья Тёрнеру стало жутко, как и сейчас.
— Какой кодекс вспомнит Гиббс в случае напасти? — вдруг помимо своей воли спросил Уилл, эти слова будто сами сорвались с его уст.
— Пиратский, — отозвался капитан, продолжая грести. — За теми, кто отстал, не возвращаться.
— Геройство у вас не в чести, — иронично заметил Уилл.
С каждым движением вёсел Джек чуть откидывался назад и прижимался спиной к Уиллу. От этой близости с капитаном становилось одновременно спокойнее и тревожнее, в Уильяме снова поднималось это странное, беспокойное и сладкое чувство, мешающее думать. Воробей снова налегал на вёсла, подаваясь вперёд, спину обдавало сырым холодным воздухом, но через секунду Джек снова оказывался рядом.
— Ты невысокого мнения о пиратах, а ведь сам без пяти минут пират…
Видимо, слова Уилла задели пирата за живое.
— Выпустил заключённого, присвоил британский корабль, отплыл на нём с корсарами с Тортуги… Да ещё и встал на путь содомского греха, мой мальчик…
Уилл ничего не ответил. Он, как заворожённый, смотрел на дно пещеры. Свет фонаря проникал сквозь толщу воды и сиянием отражался от… золота. Ни разу в своей жизни Уильям не видел столько золота разом. Монеты и драгоценности, годами омываемые подводными течениями, сверкали так, что слепило глаза.
— И при том всё ещё надеешься добыть сокровище… Которое никогда не будет твоим… — почти шёпотом сказал Джек Уиллу на ухо, оборачиваясь, чтобы полюбоваться на то, что прежде было сокрыто на дне темнотой.
На несколько мгновений губы Джека снова оказались мучительно близко, их с Уиллом взгляды пересеклись. Капитан чуть прищурился, усмехнулся себе в усы и отвернулся, продолжая грести.
— Неправда, — вдруг сказал Тёрнер, когда они уже причалили к берегу и выбирались из шлюпки. — Клады меня не манят, как и содомский грех!
Джек прошёл вперёд, поднимаясь по скалистым выступам и выглянул в широкий проём, откуда лился тусклый свет.
— Сокровище это не только серебро да золото…
Уилл ничего не ответил. Голос Барбоссы эхом разнёсся по всей пещере. Ритуал начинался…
Примечания:
Спасибо за ваши отзывы, они мотивируют писать дальше! А вот и новая часть. Читайте и берегите своё здоровье ❤️