***
Юно кивала, вчитываясь в текст, пока лежала на белой койке. Лаборатория находилась в подвале, а само общежитие сверху для удобства ученых. Японка подняла взгляд на Татьяну, которая грустно смотрела в окно, покручивая серебряное кольцо на пальце. — Хей, Таня, все правильно! У тебя уже такой прогресс в изучение языка, ты и вправду очень сообразительная, хотя чего я ожидала от людей в таком значимом проекте, который может изменить ход войны... Я понимаю, что это не правильно расспрашивать о прошлом... Но у тебя есть муж? Татьяна повернулась к девушке, хмурясь. — Юно, война многих изменила и я не исключение, но у меня и вправду есть любимый человек, ради него я и попала в этот проект... На бледном лице появилась нежная улыбка, а пальцы огладили кольцо с трепетом. Японка кивнула, начиная снова рассказывать о жизни в Азии.Год спустя. Окончание войны.
— Куда вы меня тащите?! Вы нормальные?! Отпустите! Юно под руки вели двое мужчин в военной форме, она сопротивлялась и пыталась вырваться, но девушку резко кинули на пол, заставляя болезненно вскликнуть, когда же она подняла голову, то оцепенела. Над ней стоял глава проекта «Ласточка», презрительно глядя на японку, у которой в глазах появились слезы. Юно заметила поникшую Татьяну, которая сразу же отвела взгляд, прикусываю губу. — Товарищ Юно, вы приговорены к расстрелу за предательство Родины и за планирование побега. Нам стало известно, что вы собирались не только отправиться в Японию, но и захватить наши разработки. Товарищ Татьяна нам все доложила. — Таня, нам не выжить в Японии без денег, но если мы украдем разработки... У девушки начал открываться и закрываться рот в немом шоке, Юно схватили за волосы, подтаскивая к грязной стене и натягивая мешок. Слезы предательства так и текли, а губы дрожали. Юно даже не стала оправдываться. Прозвучал выстрел, и тело с глухим звуком повалилось на пол. Татьяна закрыла руками лицо, пытаясь успокоиться, но сморщенные ладони старика убрали их. — Товарищ Татьяна, вы сделали все правильно и будете освобождены в ближайшее время. Но если предадите или расскажите о том, что тут было, сами видите, что может случиться. Ваш любимый жив, и вы можете быть свободны. Проект закрывают... Не стоит так расстраиваться, дитя, её и так хотели давно убить из-за национальности. «Я ужасный человек, но мне просто было страшно! Я не хотела рисковать, мне просто хотелось быть рядом с моим любимым человеком... Но в итоге я использовала Юно... Узнала обо всех её планах, выучила язык за этот год... Я отплачу сполна за все свои грехи, но пока есть время, мне хочется забыть весь ужас и насладиться счастьем в мире.... Ужасная эгоистка и лицемерка...»***
— Глупая женщина! Как же я тебя ненавижу, зачем ты притащила нас в эту страну?! Мне тут работу найти невозможно! Война окончилась пять лет назад, и Татьяна очень долго уговаривала мужа переехать в Японию, будучи завороженной традициями и культурой этой страны. Девушка цокнула, вырывая газету из рук Виктора. — Перестань пить для начала! Весь наш бюджет уже пропил к чертям! Я для этого пахаю в больнице?! Мужчина хлопнул по столу, руки в шрамах потянулись к лицу девушки, намереваясь сжать со всей силы, но женщина отшатнулась, хмурясь и осторожно отходя к раковине, где лежал нож. «Я любила его, но он меня нет, только и делал, что использовал. Будь то плотские утехи или же мои деньги… Я отдала ему все, буквально спасла, а он в благодарность забрал мои лучшие годы и нервы. Чертов ублюдок, который теперь не брезгает, и побить меня, а я ведь не сравнюсь по силе с этим шкафом! В первый раз жалею о том, что работала в тылу...» Татьяна, осторожно сжала ручку ножа у себя за спиной, пока Виктор подходил, и резко замахнулась, но руку перехватили, и мужчина криво ухмыльнулся. — Идиотка, убить меня вздумала?! Тебе некуда бежать, ты одна, чертова сиротка, которая, небось, своё высокое положение через постель заработала! Мужчина кинул нож в стену, попутно ударяя девушку по лицу. Татьяна упала, прижимая холодными пальцами разбитую губу. — Ты... Ты! Да пошел ты к черту! Хватит держать меня в страхе! Я подам на развод! Давно пора! Виктор схватил девушку за белоснежные волосы, приподнимая и заглядывая в охристые глаза, которые блистали огнями ярости. — Таня, если ты хоть раз пикнешь о разводе.... Я убью тебя... Девушка нервно сглотнула и тут же ударила кулаком мужчине по глазу. Он отшатнулся, рыча и пытаясь прийти в себя. Беловолосая отползла, переставая сопротивляться, и начала тихо всхлипывать. Виктор презрительно взглянул на Татьяну и вышел из дома, хлопая дверью. — Что я ему сделала... Я просто хотела счастливо жить! Он был таким замечательным... Что с ним стало?.. Почему я держусь за этого ублюдка... Ненавижу... Это все расплата за мои грехи... Мне пришлось предать и буквально убить свою подругу...***
Девочка тихо сопела, сидя на стуле, рядом с двумя кроватями, на которых лежали без сознания Ренгоку и Танджиро. В руках была приоткрыта книжка, которая уже сама начала перелистываться от теплого ветерка, что продувал через открытое окно. В медкорпус осторожно вошла Цуюри, прикрывая тихонько за собой дверь, в руках был поднос с лекарствами. Девушка лишь тяжело вздохнула, завидев спящую Хару. Канао поставила на стол поднос и задела плечо беловолосой, девочка поморщилась и приоткрыла глаза, что-то невнятно бормоча. — Ох, Канао-сан, я опять заснула... Прости... Цуюри кивнула, отворачиваясь к шприцам и мельком поглядывая за беловолосой, которая с печалью смотрела на мужчин, сердце болезненно щемило от тоски. «За что таким добрым людям приходиться так страдать...» — Хару... Ты все ночь читала им сказки?... Не думаю, что они могли тебя услышать... Беловолосая улыбнулась, проводя пальцами по небольшому сборнику сказок. — Канао, может так и есть... Но я верю, что им не одиноко и то, что их кто-то ждет здесь, придаст им сил бороться за свою жизнь... Да и смысла не вижу мне тут сидеть без дела, хоть какой-то прок с меня. Вон, девочки приходят послушать... А если уйду, сразу занервничаю... Цуюри закончила со всеми процедурами и у самого порога резко повернулась, озадачено спрашивая. — Хару, ты чувствуешь свою вину?... Не стоит, не думаю, что ты могла бы предотвратить этот бой... Но то, что ты спасла Ренгоку-сана... Да... Но не подумай, люди к тебе не станут относиться лучше, ведь видят предательницу. Беловолосая улыбнулась, кивая и хитро поглядывая на девочку. — Канао-сан, я, может, и маленькая с виду, но не дуреха. Перестаньте меня ревновать к Танджиро, он не интересует меня... Цуюри нахмурилась и вышла из помещения, оставляя девочку наедине с Ренгоку и Танджиро, лежащими без сознания. Она задумчиво полистала книжку и тыкнула пальцем в сказку «Дар Богини Каннон». — Ого, а вот это мы давно не читали! В давние-предавние времена жили в одной рыбацкой деревушке муж с женой. Жили они дружно, да только вот беда — детей у них не было. Каждый день ходила жена в храм богам молиться, все просила их: «Пошлите нам на радость хоть какое дитя!..»Неделю спустя
Так и пролетело время, Хару отходила лишь поесть и привести себя в порядок, но сразу возвращалась, иногда помогала Цуюри с лекарствами, с того разговора девушки так и не обмолвились ни словом. Беловолосая и не думала, что Канао могла обидеться, ведь понимала, что девушка сама по себе довольно тихая и спокойная. Шинобу заходила раз в два-три дня проверить состояние пациентов. Девочка опять тихо сопела, но уже облокотившись на кровать, книжка давно упала с колен и валялась открытой под ногами. Танджиро приподнялся на локтях, тяжело дыша и пытаясь сфокусироваться. Мальчик опустил взгляд, замерев и наблюдая за тем, как беловолосая начала закапываться в одеяло головой, пытаясь спрятаться от солнца. Танджиро улыбнулся и начал осматривать медпункт, замечая Ренгоку с перебинтованной головой, парень вздрогнул, но затем успокоился. Раз сенпай здесь, значит, они сумели все выжить. Камадо утер руками выступившие слезы, пытаясь унять тот ужас, что испытал во время боя с Высшей Луной. Если бы не Мицури-сан, которая во время подоспела, кто бы знал, что могло с ними всеми случится. — Эй, ты чего? Танджиро вздрогнул, наконец, увидев хмурое лицо Хару, которая озадачено посматривала на мальчика. — Танджиро, если тебе грустно, я могу выслушать... Никто об этом не узнает, и я не буду тебя осуждать. Будь ты хоть триста раз старшим сыном. Ты человек, а значит, не лишен чувств. Я понимаю, что тебе так удобнее искать мотивацию для борьбы, но подумай о своём психологическом здоровье. Нельзя так долго все держаться в себе. Беловолосая несколько раз тыкнула указательным пальцем себе в голову, улыбаясь. — Спасибо тебе, Хару... Но мне лучше... Девочка кивнула, начиная подниматься и захватывая с собой книжку, надо же сообщить о том, что пациент проснулся. На выходе её окликнул мальчик: — Хару, ты хорошо читаешь... Беловолосая замерла, а затем широко улыбнулась, весело выскакивая из медкорпуса.***
— Эти цветы... Я их выращивала, как вы и говорили! Они и вправду стали голубыми! Невероятно... Старик кивнул, осматривая ликорис и ощупывая лепестки. — Хорошая работа, Кёко... Беловолосая кивнула, направляясь следом за доктором. Хару надоело видеть одни и те же сцены каждую ночь — Эй, ты! Может, перестанешь мне мозги промывать своими воспоминаниями?!. Резко стало темно, и напротив девочки появилась её отражение. Кёко и вправду была очень похожа на Хару, лишь челки не было, но улыбка и белые волосы, звериные глаза. Девушка нежно улыбалась девочке, заставляя ту испытывать странные ощущения от отражения. — Хару, я не имела в виду, чтобы ты спасла Музи от смерти... У меня лишь просьба предотвратить трагедию со столпами и спасти Танджиро, но также... Прошу, не оставляй Музи... Он ребенок в теле взрослого человека... Хоть и обвинял меня в этом в своё время. Девушка хихикнула себе в кулак, а Хару лишь тяжело вздохнула, отворачиваясь и хмурясь. — Хей, Кёко, эти чувства... Ты же в этом виновата?! Небось навязала мне его! Может, я и помогу столпам ценой своей жизни, ведь они все хорошие люди, но Господин... Я хочу искупить хоть часть своих ужасных грехов, но в итоге все равно убила многих в этом мире из-за него... Кёко грустно взглянула на девочку, прижимая к своей груди и начиная поглаживать по голове, как ребенка. — О, Хару... Если бы у нас с Музи были бы дети, думаю, что девочка обязательно была бы похожа на тебя. Но ты мой потомок и очень приближена к Прародителю... В отличие от тебя, он даже не помнит имена и лица тех, кого убил... Теми, кем воспользовался, но ты... Ты же смогла вырасти и стать лучшей версией себя... Тебе даже жаль за то, что ты совершала... Вы оба все-таки такие эгоисты... Но да, здесь есть и моя вина, что ты чувствуешь. Прости, но это не только мои чувства и воспоминания, но и истинной Хару, которой понравился Музи в их первую встречу. Думаю, что это у нас семейное... Хару оттолкнула девушку, хмурясь и прикусывая губы до крови. — Я не такая уж и благородная, чтобы помогать тебе! У меня есть и свои цели! Я убью! Убью Прародителя! Чтобы все выжили! А кому вообще сдался этот ублюдок! Чтоб он сдох! Хватит перекидывать свои мечты на меня! Кёко ошарашено глядела на взбесившуюся девочку. — Хару, как я вижу, что твоя жизнь с тем Виктором не прошла бесследно... У тебя часто бывают такие перепады настроения? Это же последствия травмы?.. Прости, мне не понять тебя... Мне жаль, что он убил тебя, а я заставила тебя начать мне помогать. Но сама подумай, если ты не станешь мне помогать и не спасешь Музи от страданий и всех остальных... Я просто оборву твою жизнь... Ведь ты тут благодаря только мне.... Девочка ударила кулаком себе по лицу, обрывая разговор и просыпаясь на футоне в своей комнате. — Что?.. Я же была у Ренгоку в палате... Меня перенесли... Хару осторожно выползла из-под одеяла, поправляя юкату, которую не стали снимать... Наверное, постеснялись... Беловолосая тихо шагала по холодной половице, все уже спали, наверное, было два часа ночи, если смотреть на луну через приоткрытые окна. Девочка вышла на веранду, садясь на край и начиная махать ногами в разные стороны, что-то весело мыча. — Какое же у меня паршивое настроение... Но здесь и вправду приятно и весело жить... Мне нравится такая жизнь, вот если бы я стала охотником... Если бы тогда охотники успели бы быстрее Господина... — Не думаю, что ты бы стала хорошим охотником... У тебя хорошая реакция и ловкость, но силы нет. Обанай тихо уселся рядом, даже не взглянув на девочку. Хару удивленно смотрела на столпа, пытаясь не сказать лишнего. — Что-то много в последнее время столпов в Поместье Бабочки... Послышался приглушенный топот, и к паре подсела Мицури, доставая рисовые булочки и раздавая каждому по одной штуке. — Верно, Хару! Но мы с Обанаем завтра расходимся, и тут останется только Ренгоку-сан и Шинобу! Беловолосая аккуратно ела пирожок, смотря на луну. Хоть и была ночь, но погода оставалась все такой же теплой и приятной. Обанай передал Мицури свой пирожок, от чего та покраснела, а Хару хихикнула на такую милую сцену. — Мицури, вы полностью поправились? Простите, что не так часто вас навещала... Девушка поперхнулась, краснея ещё гуще, и быстро заговорила — Ну, что ты, Хару! Я знаю, что ты ухаживала за мальчиками и до сих пор ходишь к Ренгоку! Не беспокойся, все будет хорошо! Наверное, такое спрашивать неправильно, но я думаю, что мы хорошие друзья, поэтому скажи мне, пожалуйста, а откуда у тебя ожоги на шее? Беловолосая криво улыбнулась, смотря себе под ноги. — Мицури-сан, вы очень прямолинейная однако и любите проверить меня на доверие.. Это Господин разозлился на меня, ничего страшного, главное, что не убил. Девушка грустно взглянула на беловолосую, поглаживая по спине. — Мицури-сан, я не такая уж и слабая, чтобы грустить из-за такого, вы меня решили подбодрить из-за того, что я тогда расплакалась у Шинобу-сан? Не стоит, мы обе были виноваты в конфликте... Я хочу пожелать вам удачи и спокойной ночи. Хару встала, оставляя Мицури и Обаная в размышлениях.