Старый кошмар

Как бы ребята ни скорбели по товарищу, работу никто не отменял. Бандиты все еще творили свои грязные дела, и вот спустя три дня, когда Голованов проводил совещание с подчиненными, в кабинет буквально ворвался Волынский. — Орлы, не могли бы вы оставить нас с Андреем Борисовичем? На десять минут. — Петр, я доверяю своим сотрудникам, поэтому пусть они остаются, — спокойно сказал Голованов, жестом приказывая им сесть обратно. — А теперь рассказывай, что произошло. — В общем, водолазы прочесали реку вдоль и поперек. Во всех местах, куда могло и не могло отнести тело Кузьмина. И его так и не нашли! Будто испарился! Следов того, что в машине перевозили тело, которое спрятали в другом месте, чтобы запутать следы, мы тоже не нашли. — Что ты хочешь этим сказать? — спросил Голованов, явно не понимая, что происходит. — У нас есть основания полагать, что лейтенант Кузьмин еще жив, а вам кто-то хорошенько запудрил мозги. А теперь я хотел бы, чтобы каждый из вас вспомнил и рассказал — ничего, абсолютно ничего не скрывая, — с кем, когда, где и при каких обстоятельствах ваш коллега конфликтовал и чем занимался. Сейчас все покидают кабинет, расходятся по разным углам, по одному заходят сюда и рассказывают, что знают. Даже если это было тайной. От этого зависит жизнь человека! Один потенциальный свидетель — мертв. Преступник на шаг впереди нас и мы должны сделать так, чтобы оказаться на шаг впереди него! Теперь все, кроме капитана Красавченко, вышли. Ободряюще кивнув коллеге, ребята покинули кабинет. Дима сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться. Он порядком устал от постоянных расспросов, ему хотелось тишины и покоя, но мысль о том, что Кузя может быть жив, буквально отрезвила его. Он переживет еще один разговор, если это поможет найти Кузю. Волынский посмотрел на него тяжелым взглядом и начал: — Дмитрий, я знаю, что у вас с Владимиром были достаточно близкие отношения, и ты знаешь его, как никто другой. Скажи, ты не замечал за ним ничего… подозрительного? — Что вы имеете в виду? — нахмурился Дима — Если смерть Кузьмина действительно инсценировка, как ты думаешь, мог твой товарищ исчезнуть, чтобы примкнуть к Коржову? — Он не стал бы этого делать! — твердо сказал Дима. — Кузя… Кузьмин видел в Коржове только врага. Он не стал бы к нему наниматься! — Уверены, что он не врал? Нельзя эту версию исключать, — прищурился Волынский — Не знаю, как в твоем отделе, но я своим ребятам доверяю. Никто из них не способен на подлость, — вмешался Голованов немного резко. — Разные ситуации бывают. Одни могут соблазниться деньгами, другие — продвижением по службе. Ты ведь сам работаешь в полиции и знаешь, на какую мерзость порой способны внешне кристально честные люди. Вдруг и Кузьмин не устоял. Если это так, то скоро он… — Полковник не успел договорить. Тяжелый кулак врезался ему в лицо. Из носа тут же хлынула кровь, заливая белую рубашку Волынского. — Красавченко, угомонись немедленно! — Голованов успел схватить подчиненного, когда тот снова замахнулся на полковника. — Что ж меня вечно младшие по званию бьют? — спросил Волынский, зажимая разбитый нос платком. — Ладно, хоть не сломали в этот раз… — Кузя не оборотень! — воскликнул Дима, вырываясь из хватки начальника. — Да отпустите же! Голованов отпустил капитана, и тот тихо сказал: — Андрей Борисович, если вы поверите, что Кузя нас предал, я просто уволюсь!

***

— Борис Аркадьевич, не знаю, что делать дальше, но парень, похоже, почти откинулся. Он отключился и не приходит в себя, что делать? Я, кажется, переборщил с сывороткой. Вова не слышал, что говорили по ту сторону телефонной трубки. Боль туманила разум, хотелось, чтобы все прекратилось. Руки не слушались после того, как ожоги щедро залили маслом, раны на груди воспалились, кровоточили и так же нестерпимо болели. А еще лейтенанта мучила жуткая жажда. За то время, что он находился здесь, воды ему дали лишь раз, но та половина стакана, что дал ему похититель, была скорее издевкой, чем проявлением жалости. В остальное время он спасался от жажды, слизывая с подвальных стен капли влаги. Этого было ничтожно мало, но позволило не умереть от жажды. Однако сегодня настал момент, когда сил не осталось даже на это. Вова настолько ослаб, что не мог даже поднять голову с импровизированной подушки. Пришлось смириться со скорой смертью. Хоть бы она не была такой мучительной. Он уже готов был погрузиться в блаженную темноту, но заметил, что за ним кто-то пристально наблюдает. — Держись, — раздался незнакомый голос. Вова разлепил отяжелевшие веки и увидел перед собой того самого парня с остановки. Но сейчас он больше напоминал прозрачную дымку, нежели человека. Видимо, способность видеть мертвых зависит от физического состояния. Сейчас, находясь в состоянии физического и морального истощения, он не мог в полную силу видеть призрака и уж тем более не верил, что тот в состоянии его спасти. — Я помогу, только продержись… — Призрак испарился также внезапно, как появился.

***

Филиппов снова оказался на территории того самого завода, где его жизнь разделилась на «до» и «после». Там, где убили его напарника. Мужчина хотел было уже уйти к своему автомобилю, как вдруг перед ним предстал его погибший напарник и куда-то его звал. Бабушка говорила ему, что если мертвецы зовут тебя, за ними идти не стоит, но Миша, похоже, пытался показать ему что-то очень важное, и Филиппов решился пойти за ним. Погибший товарищ провёл его в глубь завода и открыл одну из дверей, которая была тщательно замаскирована. Похоже, вела она в подвальное помещение завода. Во времена, когда он еще работал, его использовали как хранилище сломанного оборудования. Зрелище перед капитаном предстало не из приятных: молодой парень лежал на полу, свернувшись калачиком. Он был жив, но, похоже, очень тяжело ранен. Если ему вовремя не оказать помощь… — Спасибо, Михей… — Ему осталось не больше трех часов… — Фил, Фил! Да проснись же ты! Капитан вздрогнул и проснулся. Он обнаружил себя на диване в отделе, а над ним склонилась Женя. — Женька? Что случилось? — Филиппов потер заспанные глаза и уставился на коллегу. — Ты звал Михея, — ответила капитан, протягивая ему стакан воды. Фил нахмурился, пытаясь вспомнить, что ему снилось, и его неожиданно осенило: — Я знаю, где искать нашего утопленника! — сказал капитан, спешно набирая чей-то номер и одновременно пытаясь надеть пальто. — Фил, ты куда? — Неважно. Я позвоню позже. — Филиппов стал что-то спешно объяснять собеседнику и пулей вылетел из кабинета. Спустя час опера из обоих убойных были на территории старого завода. Филиппов уверенно вел их в нужном направлении, попутно восстанавливая детали из сна у себя в памяти. — Это здесь! — крикнул он спустя сорок минут. Дверь оказалась замурована. Но эту проблему быстро устранили, разбив деревянные двери подручными средствами. Красавченко и Ветров первыми вбежали внутрь и обомлели: в середине помещения стоял деревянный ящик, из которого доносился тихий стон. Филиппов схватил арматуру и с ее помощью вскрыл ящик. Увиденное повергло всех в шок: парень, которого несколько дней считали погибшим, лежал в этом самом ящике. Он был без одежды, поэтому опера увидели, что на теле парня практически нет живого места. От груди до пупка шло четыре кровавых линии. Вряд ли эти раны заживут, не оставив шрамов: кожа на кистях рук содрана, а спину покрывало несколько уродливых рубцов. Завершали всю эту картину гематомы по всему телу, оставленные как минимум солдатскими сапогами. — Кузя, — одними губами прошептал Дима. Он боялся его трогать, боялся причинить еще больше боли. — Он жив! Быстро скорую!

***

Приехавшие на место медики и спасатели помогли осторожно вытащить парня из импровизированного гроба и, погрузив его на носилки, повезли прочь из здания завода. Дима все это время шел рядом, беззвучно шепча давно забытую молитву. Вову погрузили в машину. — Обезвоживание, — говорила фельдшер по телефону. — На теле многочисленные следы физических издевательств, возможно заражение крови. Температура 39,5. Артериальное давление критически низкое. Везем в тридцать первую. — Стоп-стоп, — встрял в разговор Дима, — он сотрудник МВД. Почему его нельзя отвезти в ведомственную больницу? — Не довезем. Везем в ближайшую, — ответила фельдшер, и капитан не стал спорить. Им наверное лучше знать, как поступить. Вторая девушка-фельдшер едва не плакала, пытаясь поставить пострадавшему капельницу с физраствором, но вены настолько спались, что она не могла этого сделать. — Дима… — с каталки раздался слабый голос. — Я хочу пить… Красавченко услышал полный боли голос и резко повернулся к пострадавшему. — Тихо, родной, все хорошо. Все уже кончилось. В больнице тебя подлатают, будешь как новенький. — Хорошо… — слабо кивнул Вова и потерял сознание.