***
Дима вернулся домой рано утром, когда коллеги буквально силой вытолкали его из больницы и отправили домой отдыхать. Голованов пообещал, что как только появятся новости, он тут же сообщит. Родителей дома не оказалось, и это, на взгляд капитана, было к лучшему. Ему не хотелось сейчас никаких расспросов со стороны матери. Он и так во время эмоциональной вспышки рассказал ей слишком много. Хорошо, что не проболтался, что тот самый Кузя — его любимый человек. И вообще, Дима пока понятия не имел, как скажет это все родителям и коллегам. Мысли о смерти Кузи Красавченко даже не допускал. Да, восстановление, как физическое, так и моральное, будет долгим, но ребята будут рядом. Он сам будет рядом, чтобы подставить плечо, когда будет совсем тяжело. Дима, не раздеваясь, лег на кровать и почувствовал, как из глаз текут слезы, капая на подушку. Уснуть он так и не смог — вместо этого лежал на кровати и смотрел в потолок. Рука сама тянулась к мобильнику, чтобы позвонить кому-то из ребят и узнать, как там дела. Но Красавченко одергивал себя, повторяя, что были бы новости — ему бы уже сообщили. В дверь внезапно позвонили, а у капитана не было сил даже, чтобы встать и посмотреть, кто пришел в столь ранний час. Но все-таки пришлось это сделать, так как звонили очень настойчиво. Дима открыл дверь и ахнул от удивления. На пороге стояла Нора Леонидовна. — Здравствуйте, — поздоровался он, пытаясь пригладить растрепанные волосы. — Вы извините, я сейчас отдам вам деньги. Совсем забыл… — Подожди, Дим. Скажи, это правда, что Володя жив? — По щекам женщины текли слезы. — Сам не верю, но это так. Но он совсем плох. Вы проходите, не будете же на пороге стоять. Женщина прошла. Дима помог ей снять пальто и проводил ее на кухню. — Что с Володей? — спросила она, пока Дима готовил чай. — Я не знаю, но зрелище ужасное. Его, похоже, пытали. Сейчас собираем кровь для проведения второй операции. — Так давай я своих квартирантов спрошу, какая у них группа, и если подходит, они сдадут. — Лишним не будет. У него третья отрицательная. Нора в ответ кивнула. Ей было жаль Володю. Он всегда был к ней добр, не доставлял проблем больше, чем бардак в квартире, но с тех пор, как они с Димой стали жить вместе, и этой проблемы не стало. — Дим, скажи мне правду: вы с Володей из этих? — Каких «этих»? — Вы с Володей пара? — задала она вопрос прямо в лоб. — Мне можешь не врать. Я давно подозревала, что вы не совсем друзья, но глаза на это закрыла. Гомофобией не страдаю, знаешь ли. Я даже рада, ты хорошо на него влияешь. — В общем-то да, мы вместе, — признался Дима. — Мы любим друг друга и вполне счастливы. — Давно? — Год. А вместе живем месяц. На работе пока об этом никто, кроме Тимура, не знает. И я даже понятия не имею, как это рассказывать коллегам. — Просто скажи, как есть. Если они ваши с Володей друзья, они поймут. А если не поймут, то на твоем бы месте я задумалась о том, какие они друзья. Вы будете дальше снимать квартиру? — Я пока не знаю, честно. Пока Кузя в больнице, наверное, буду. До больницы ближе. А потом придётся искать другой вариант. Кузя работать пока не сможет, и снимать вдвоем мы уже не сможем. — Дим, пока Вова не поправится, он может жить бесплатно. Плати пока только за себя. Парень спас мне жизнь и не дал аферистам завладеть моими квартирами, и это меньшее, что я могу для него сейчас сделать. — Спасибо. Я все передам Кузе, когда он очнется.***
Первое, что Кузя почувствовал, когда пришел в себя, — это вкус пластика во рту. Боли, как ни странно, почти не было, лишь ее отголоски. С большим усилием Кузьмин разлепил тяжелые веки, чтобы понять, где он находится, но неожиданно понял, что руки и ноги скреплены эластичными ремнями. Он попытался вырваться из пут, чтобы достать из горла трубку, но от этого раны на запястьях неприятно заныли. — Тихо-тихо. — Над парнем склонился незнакомый мужчина средних лет. — Людочка, принеси успокоительное. — Он осторожно взял парня за плечи, удерживая его так, чтобы тот не повредил швы на груди и спине. — Успокойся, все хорошо. Врач забрал у медсестры шприц с лекарством и ввел его через катетер. Вова почувствовал, как веки начали тяжелеть, хотя он всеми силами пытался держать глаза открытыми, чтобы иметь контроль над происходящей ситуацией. Однако лекарство сделало свое дело, и парень погрузился в лекарственный сон.***
— То есть как это нет лекарств? — спросил Дима, когда доктор протянул список лекарств, которые необходимо приобрести. — Наша больница сейчас находится в тяжелом положении. Лекарств нет, деньги на закупку не выделяют. Я приобрёл несколько препаратов на свои деньги, но, к сожалению, этого мало. Я могу написать адрес одной аптеки. Скажите, что вы от доктора Березина, и вам сделают хорошую скидку. — Доктор посмотрел на коллег пациента глазами полными жалости. — Поверьте, я не меньше вас хочу, чтобы парнишка выкарабкался. Еще больше я хочу сохранить его руки. Я и так держу заведующего отделением в подвешенном состоянии. — Спасибо и на этом, — сказал Шапошников, забирая список и адрес. Он уже знал, что делать. — Дима, никуда не уходи. Капитан кивнул. Он покидал больницу всего один раз за эти пять дней. Павел быстро покинул отделение и спустя несколько минут уже стоял возле банкомата и снимал деньги с карты. Он их откладывал, чтобы съездить на море с Алиной, но сейчас друг был для него на первом месте. Майор знал, что небольшой семье парня в лице старенькой бабушки просто неоткуда взять деньги на спасительные лекарства. У старушки пенсия маленькая и ее едва хватило на покупку самых необходимых вещей для содержания внука в отделении реанимации. Конечно, можно было объявить сбор в РОВД, но на это уйдет много времени, а лекарства нужны сейчас. Паша искренне надеялся, что Алина все поймет и подождет пару месяцев.***
Вернулся Павел через два часа, сжимая в руке небольшой белый пакет, набитый лекарствами. Также он приобрёл расходные материалы, рассудив, что раз лекарств не хватает, то и расходники лишними не будут. Он передал приобретённое медсестре и вернулся к Диме. — Как ты? — спросил он, подсаживаясь к капитану. — Кузя в себя пришел. — На сером от усталости лице капитана появилась улыбка. — Доктор сказал, что почки заработали, и Кузя дышит сам. Есть основания думать, что он перенесет операцию. — Это отличная новость! — счастливо улыбнувшись, сказал Павел. По всей видимости, Кузя начал бороться, и это радовало. Дима закрыл лицо руками и заплакал от облегчения. Он понимал, что ничего еще не закончилось. Кузе еще многое предстоит пережить, прежде чем он вернется к прежней жизни, но Дима будет рядом. Они все будут рядом.