Рэйкон

Лето — прекрасная пора. Природа переливалась зелёными, салатовыми и изумрудными красками. Скошенная трава расстилала свой аромат на многие километры, а изобилие цветов добавляло свою нотку свежести к этому летнему парфюму. Озёра и реки пленили своей зеркальной водой, через которую можно было увидеть всю мелкую живность. Вот-вот наступит сезон рыбалки и множество маленьких мальчиков и девочек побегут с вёдрами и удочками искать золотого карпа на дне главного водохранилища Мотосу. А после, поздними вечерами, те же дети будут сидеть на подоконниках и крышах домов и любоваться фейерверком в честь праздника Обона. Который кстати, вот вот наступит. Какаши неспешно шёл к любимой скамейке. Праздничная атмосфера уже витала в воздухе, одаривая каждого встречного улыбкой. Совет старейшин перенёс подготовку к Обону на неделю раньше, как бы создавая видимость спокойствия и благополучия. Теперь улицы, где ещё недавно проливалась кровь, ломились от лент и цветов. — «Какое-то неуважение к смерти» — пронеслось у шиноби в голове. Отношение к костлявой у него было через чур строгое: может из-за гибели всех близких людей, а может из-за навязчивых мыслей о своём неизбежном конце. Тихонько усевшись на лавку, он снова открыл рыжие чтиво. Мрачные мысли перебивались светлыми страницами, а приятный скрежет переплёта приносил душевный покой. Какаши уже почти погрузился в мир романтики, как вдруг в нос ударил едкий запах. — «Сигареты…» — вонючий дым коварно полз с другого конца лавки. Знакомое создание, важно закинув нога на ногу, смолило сигаретку. В руках у неё тоже была какая-то книжка, в которую она с упором вчитывалась, хмуря брови. Какаши отсел подальше, но ситуацию это не исправило. Нос щикатало неприятное чувство, будто вот вот чиханëшь, поэтому вся концентрация уходила тереть не на чтение, а на сдерживание рефлексов. — В общественных местах запрещено курить — сказал он, подойдя к девице. Черные лохмы, усталые глаза, катетер в руке с сигаретой. Выглядит худой и болезненной. Будто собака побитая. Но даже так, Какаши узнал в ней наглую малолетку, которая просила сигареты несколько дней назад. Не отрывая взгляда от книжки, она встала и отошла к забору. Курила она как-то рвано. То вдыхая в затяг, то полоская рот дымом. Потом и вовсе, словно мужЫг, цедила папироску в зубах не отрываясь от чтения. А читала она, не поверите, Ича Ича парадайз. — «Ну, хоть литературный вкус хороший» — хмыкнул про себя Хатаке и уткнулся в своë издание. По правде говоря, написульки Джирайи-доно сложно было назвать «хорошим вкусом». Это скорее было развлекательное чтиво для одиноких стариков и возбуждённых малолеток. Кто есть кто в нашей истории — решайте сами. — Ну и дурак! — выругалась девица прямо в книжку. Окурок ловким движением рук полетел куда-то в даль и сменился новой сигаретой. К несчастью для Хатаке, окурок приземлился прямо на его штанину, и лишь веленьем Божьим не прожжег форму. Отвлекаться и ссориться очень не хотелось, ведь он почти дочитал, как главная героиня признавалась в чувствах одному из мужских персонажей. А это был важнейший и любимейший поворот в сюжете для Хатаке. Ему нравилось, что люди вели себя наивно глупо в этой истории, поэтому логику в таких произведениях мужчина брал на себя. В своей голове он зачем-то придумывал бесконечное объяснение их поведению. Тогда история казалось не такой бессмысленной и дешёвой. Вернёмся к штанине. Мужчина аккуратно стряхнул остатки пепла и спокойно, но всё же громко сказал: — Мусорить в парках тоже запрещено! — А! — девушка наконец-то подняла глаза. — Занудный старикан! Вы тут типо охранника? Изо дня в день лавочки пасëте. Практически все окна палат выходили на этот парк, так что у некоторых пациентов сформировалась вредная привычка наблюдать за постоянниками лавочек. Такое мелкое сталкерство никому не вредило, но у Какаши почему-то пробежали мурашки от такой внимательности к своей персоне. — Нет. — коротко ответил мужчина и нервно отвернулся. Если она скажет ещё хоть слово, ему придётся искать новое тихое место для своих любовных теорий. Девица поймала взглядом книжку незнакомца. Удивительно, стариканы тоже читают новеллы? — Вау, Ича-Ича, какой необычный выбор для шиноби, — она выдохнула большой клубок дыма и села вплотную с мужчиной. — О, так вы уже на середине! Рассказать чем закончиться? Какаши отодвинулся. Беспричинное нарушение личных границ его напрягало, как и поведение девушки в целом. Была это невоспитанность или просто скука, а может серьёзный интерес — в любом случае, Какаши не желал устанавливать мосты с наглой малолеткой, поэтому промолчал в ответ. — Я перечитываю её каждую неделю — усмехнулась куряга себе под нос. — Заняться больше нечем, вот и гоняю по кругу. Она откинулась на спинку скамьи, равнодушно обвела его светлыми глазами и скрестила руки на животе. Всё в ней выдавало скучающего ребнка, изголодавшегося по общению. Возможно, Какаши не первый человек, с которым она пыталась завести беседу. Полный покой больницы выматывал сильнее, чем трудная миссия, особенно, когда совершенно не с кем обсудить даже пресловутые темы погоды и предстоящего праздника. От этих мыслей мужчина немного проникся жалостью к одинокому созданию. — Я тоже. — неожиданно для себя сказал Какаши. — Тоже часто перечитываю. На мгновение он замечтался, будто теперь у него появится собеседник, который столь же страстно ценит творчество Джирайи. В кругу шиноби эротические новеллы не почитались, поэтому интересы мужчины никто не разделял. Но снова взглянув на лохматую девчонку, мечты Хатаке развеялись. А каком высоком диалоге может идти речь, если она, как смешная собачонка, ищет простого внимания в каждом встречном? — О! А кто твой любимый персонаж? — девица от радости аж подпрыгнула. Не однословный ответ очень её воодушевил. Окрыленная счастьем будущей беседы, девица приклеилась к мужчине ещё сильнее. Своим ответом Хатаке дал зеленый флаг и теперь её словесный понос было не остановить. Шиноби чувствовал дискомфорт от экспрессивности своей собеседницы. Он уже десять раз успел пожалеть о том, что позволил этому разговору начаться. Девица всё говорила и говорила, причём с такой радостью и скоростью, будто до этого держала обед молчания. Хотя, может, она просто такая же глупая и наивная, как эти новеллы. — Ой, — она посмотрела на часы. — Скоро обход. Мне пора. — она звонко захлопнула книгу и трусцой побежала к больничному забору. Там была небольшая дыра, через которую виднелась веранда онкологического отделения. Наверное, стоит предупредить местное руководство о наличии беспрепятственного лаза наружу, во избежания будущих прецедентов. Какаши наконец-то выдохнул. По ощущениям, это был не разговор, а пробежавшее торнадо, которое смело не только типичное равнодушие шиноби, но его и уныние? Он странно хмыкнул. А может, и не стоит сообщать о дырке в заборе.