Наш полумесяц

       Несколько усталый вздох сам срывается с губ, и она чуть хмурится от неуместности своей внезапной реакции. Лето подходит к концу, за это время вполне можно было отлично отдохнуть, но она отчего-то чувствует себя вялой.        Хаями Ринка опускает взгляд на ладонь и сжимает её в кулак. Вдруг захотелось пострелять. Но вместо того, чтобы сходить в тир, она разжимает кулак, тянется за ключами, которыми отпирает запертую лишь на один оборот дверь, и заходит домой. Встречает её тишина. Как и последние десять лет, которые Ринка возвращается в пустой дом Хаями. Родители всё время на работе. Хотя финансовое положение у них более чем стабильное, они берут сверхурочные, уезжают в командировки, а иногда просто ночуют на работе. Ринка не знает, видятся ли родители в принципе друг с другом, о себе она уже давно не говорит. Десять лет, с малого возраста без надзора – не удивительно, что она выросла девочкой-замком, сформировалась в своём замкнутом холодном характере. Впрочем, жить это не мешает. Хаями вполне устраивает то, какой она стала, если не считать, конечно, того, что это повлияло на её попадание в класс Е.        Ринка всегда отлично училась. За исключением физики, не было предметов, которые могли загнать её в тупик. Вот только жизнь лет с пяти в одиночестве, когда никто не подсказывает, что и как делать, на что стоит обратить внимание, как правильно распределять своё время… В итоге она брала на себя столько неважных тривиальных дел, загружала себя работой, металась от одного дела к другому – ни одно нормально не доводя до конца, – что оценки начали сильно портиться.        "Как ты можешь быть такой спокойной при таких оценках?! Я была дурой, раз поверила в тебя!" — кричала матушка, размахивая перед её лицом листом с оценками. А Ринка думала, когда это мать успела вернуться домой.        Внешне Хаями и правда казалась равнодушной. Слушала мать, не меняясь в лице, по ней было сложно даже поверить, что слушает. Она слушала. И задавалась одним вопросом: "А ты верила?…" Всё, что в порыве злости кричала матушка, казалось каким-то неуместным. Будто она заучила эти слова из фильмов про проблемных подростков. Всё потому, что матери в реальности неоткуда было брать эти слова. Она не следила за успеваемостью дочери, не спрашивала, всё ли ей понятно и нет ли у неё вещей, которые сбивают с толку. Мать в принципе едва ли участвовала в вопросах взросления дочери. Тот же отец, не отставая от матери во "внимании", Ринку не трогает. Хорошо ли это? Ему тоже всё равно. Создаётся впечатление, что изначально в детях он заинтересован не был. Была ли заинтересована мать? В более маленьком возрасте Ринка задавалась вопросом, желанный ли она ребёнок.        Маленькая Ринка, идя со школы, бросала опустошённые взгляды на детей, идущих за руки с родителями, и молча продолжала путь домой, где её встречали одинокие стены и загустевшая тишина.        Если честно, когда попала в Е-класс, Ринка ожидала, скажут ли родители что-то. Заметят её? Примут участие в её жизни? Дадут советы? Она явно не была готова к тому, что мать бросит в неё неуместными словами: "…поверила в тебя". Что за глупости. Ринка опускала взгляд в пол и более не слушала слова, в которых не было ничего личного. Только заученное, будто мать её матери учила, как разговаривать с облажавшимся ребёнком.        Хаями заходит в комнату и сбрасывает на пол сумку. Проходит к шкафу с одеждой, открывает его и на всякий случай ещё раз прислушивается к неизменной тишине. Кажется, она может долго так стоять, слушая свою вечную подругу, которая только на острове решила впервые показать, как способна давить на человека. Такого предательства от вечной спутницы Ринка не ожидала. Слегка прикрыв глаза, Ринка наклоняется и отодвигает стенку шкафа, из-за которой достаёт пистолет S.A.A.U.S.O. – специальное антиучительское оружие против неизведанной осьминогоподобной формы жизни. Всё поправив и прикрыв вещами – хотя Хаями не знает, от кого так скрывается, если родители в её комнате не бывают, – Ринка садится на кровать. Извлекает магазин, проверяет его, вставляет назад и тянет на себя затвор.        Сейчас бы цель…        Ринка падает на спину на кровати и вытягивает перед собой руку. В глазах мелькает острый блеск, и она прицеливается куда-то вверх, представляя мишень. Палец опускается на спусковой крючок… Но, разумеется, она не дура стрелять в потолок.        Вздохнув, откидывает руку с пистолетом в сторону и закрывает глаза. Ладно… Учёба скоро начинается. Ринка даже не думала, что окажется так хороша в стрельбе. Что в принципе окажется хороша в чём-то подобном, сможет не бросить это, поглощённая мелкими делами, а развивать, стать лучшей среди девушек и многих парней, заслуживать уважение и восхищение с обеих сторон. Они киллера на пару с Чибой одолели, пусть тот и не был настроен серьёзно. Это всё равно о многом говорит.        Ведь, хоть бывший военный, ныне киллер Гастро и не был серьёзен, он не промазал по кукле и попал ей прямо промеж глаз точным выстрелом, совершённым за секунды.        Страшно?        Ринка тихо хмыкает. Должно быть. Её сердце грозило остановиться, когда пуля пролетела у её лица. Но… Она тоже в итоге не подвела. Они с Чибой не подвели. Впервые за годы Хаями чувствовала такое воодушевление, счастье – когда ударилась локтями с напарником, не скрывая улыбки.        Вибрация телефона вырывает Хаями из мыслей, и она слегка приподнимает брови, смотря на предмет техники. Кто может ей писать? Отложив пистолет, тянется к телефону. Чиба. «Привет. Коро-сенсей позвал тебя на фестиваль?» — глупый вопрос, Чиба. Проще спросить, кого сенсей не позвал. Но такие вряд ли найдутся. «Конечно.»        Тишина. Ринка продолжает смотреть на "прочитано", мирно висящее у её последнего сообщения. Прочитал и молчит. Что-то пишет. Снова молчит. Она продолжает гипнотизировать диалоговое окошко, не понимая, что такого можно так долго писать. Они с Чибой, как правило, достаточно активно переписываются. Возможно, благодаря этому было проще начать больше общаться в классе. Интроверты, им обоим было несколько неудобно, пусть тем для разговора, спасибо классу убийц, предостаточно.        Наконец, сообщение приходит. И Хаями кажется, что она вдруг начинает слышать стук собственного сердца. «Ты бы не хотела на фестивале устроить свидание со мной?»        Несколько простых слов, которые Чиба явно не знал, как лучше сформулировать. Хаями бросает в жар, она медленно приподнимается, пытается поудобнее сесть на кровати. Она ни капли не спокойна. Но пишет сообщение, будто внезапное предложение совсем не сбило её с толку. «Я бы хотела. А ты?»        Зачем возвращать вопрос? Наверное, в этом какая-то демонстрация спокойствия. Видишь? Я не растерялась. Даже немного тебя провоцирую. И наверняка сейчас, целясь в мишень, я бы точно не промахнулась. Без сомнений. Рука бы не дрогнула. Хаями не скажет, что от его вопроса у неё дрожат руки. А Чиба не скажет, что от её последнего вопроса искренне растерялся. «Очень…»        Тишины на одного становится мало. «Встретимся у станции?» — кидает вдогонку Чиба. «Да.»        Хаями забывает об оружии на кровати, встаёт, замирает, находит его глазами и разрывается между тем, чтобы спрятать его или начать собираться. В итоге подхватывает и кладёт на стол. Там будет Коро, им стоит быть вооружёнными. Решив этот вопрос, Ринка раскрывает шкаф, но уже с другой целью. Юката. Красная с белыми нежными цветами. Совмещение агрессии с мягкостью, силы с бережностью. Хаями нечасто приходилось надевать юкаты. Не сдержав лёгкой улыбки, одевается, делает это аккуратно и тщательно, чтобы не развязался пояс, чтобы не помялось, не было некрасивых складок. Подходит к зеркалу, осматривает себя мельком, задерживает взгляд только на волосах. Два хвостика. В начале учебного года Ринка ходила с распущенными волнистыми рыжеватыми волосами. Вот только после прихода Ирины Елавич эта причёска перестала нравиться Хаями. Казалось, слишком они похожи с наёмницей, а её стиль Хаями не очень близок. Вот Ринка и стала собирать волосы в два низких хвоста, как раньше. Немного подумав, Ринка решает ничего не менять.        Интересно, а Чиба переживает о предстоящем первом свидании хоть отчасти так же сильно, как она?..

***

      — Зачем в сообщении уточнять, что свидание с тобой? С кем же ещё? — недоумённо спрашивает двенадцатилетняя девочка, уворачиваясь от пытающегося поймать её брата – при этом бросает на него целеустремлённый взгляд карих с янтарным оттенком глаз – и тут уже рассматривая его переписку с некой "Хаями".       — Майю, прекрати! — настойчиво говорит Рюноске, не прекращая попыток забрать телефон у младшей сестры.       — Да ладно тебе, онии-чан! — вмешивается ещё один голос. Бросив в старшего брата подушку, одиннадцатилетняя брюнетка помогает сестре спастись.       — Мари! — возмущается Рюноске. Младшая в семье Чиба невинно улыбается, тёмные волосы почти скрывают её глаза, причёска почти как у брата, но не до конца, поэтому видны алые, но не острые глаза. Мари выглядит милой, нежели пугающей.       — Брось, онии-чан, ты когда на свидания ходил? — довольно улыбается Майю. — Нет, я всё понимаю, главный герой эроге обладает завидным опытом. Но что за девушку ты планируешь покорить сегодня?       — Судя по всему, непростую, — шире улыбается Мари, как-то даже слишком счастливо.       — Так, я слышала, кто-то сказал "эроге"! — в комнату Рюноске забегает старшая сестра, ученица третьего года старшей школы.       — Онэ-сан, я просил последить за ними, — замечает Рюноске. Эри, а именно так зовут его старшую сестру, хмурится, скрещивает руки на груди и с серьёзным видом поворачивается к сёстрам.       — Девочки, я просила вас не палить факт, что я оставила вас без присмотра! — младшие переглядываются с невинным видом. Майю тянет:       — Ну, да, нээ-чан, но тут на горизонте новая крепость для покорения героем эроге… Но раз тебе это неинтересно… — Майю вздыхает, протягивает телефон брата Мари, и та показательно расстроенно дует губки. Эри молча вытягивает руку, забирает телефон брата… И наклоняется к сёстрам, хитро ухмыляясь:       — А с этого места поподробнее…        Эри очень похожа внешне на Рюноске, но не прячет свои глаза, отчего они остротой одновременно и завораживают, и пугают. Рюноске тяжко вздыхает и упирает руки в бока, пока сёстры, хихикая, будто его тут вовсе нет, обсуждают его предстоящую миссию.       — Чёрт, это так нечестно, Рю-чи! — вдруг восклицает Эри. — Как я завидую этой "Хаями"! Я, вот, всё парня найти не могу – кто только будет похож на героя эроге?! — Эри подходит к брату, обнимая его за талию и продолжая канючить: — Кто будет прятать глаза, совращая красотку, так и дышать загадочностью и сексуальностью? Это всё так нечестно!       — Онэ-сан, тебе стоит меньше играть в визуальные новеллы, — слабо улыбается Рюноске, но уголок его губ дёргается в колкой усмешке.       — Ой, ну тебя, — отпрянула Эри, отмахнувшись.       — Онии-чан, ты всё тщательно продумай! — заговорщически улыбается Майю, блеснув янтарными огоньками в карих глазах. — Свидание начинается с той секунды, как вы увидите друг друга!       — Ты должен не забыть сказать, что она очень красивая! — радостно улыбается Мари. — Она наверняка наденет на фестиваль юкату.       — Точно-точно! — согласно кивает Майю, важно поднимая палец. — Это как в игре! Есть варианты ответа, можно промолчать, – но умный человек знает, что молчание ведёт к провалу!       — Но не переборщи, — спокойнее улыбается Эри, — иначе получится неприятно слащаво.       — Я уверен, что справлюсь без высококлассных знаний фанаток эроге, — спокойно замечает Рюноске, наконец забирая свой телефон. Надо же было так спалиться и отправить последнее смс, именно когда сёстры влетели в комнату.       — Не смей так говорить об эроге! — хором возмущаются сёстры.        К тому моменту, как Рюноске покинет дом, у него точно начнёт болеть голова…        Рюноске не всегда отращивал чёлку. Отрастил, потому что пронзительный взгляд алых глаз напрягает, если не сказать пугает, других. Одноклассники в первых классах младшей то и дело избегали смотреть ему в глаза, а некоторые шептались, что он точно какой-нибудь сын убийцы или якудза.        Иронично, что сейчас, в классе Е, он убийца, цель которого – учитель. Но, что ж, именно поэтому тем более не хочется пугать других своим взглядом. Ну родился таким, что уж тут сделаешь. Только… Когда в первых классах средней Чиба состоял в клубе лёгкой музыки, на выступления с клубным оркестром он зачёсывал волосы назад. Это идеально дополняло образ любителя хардкор-панк жанра. Интересно, что бы сказала Хаями о таком его увлечении?        Выпроводить шумных сестёр удаётся не сразу, а требования познакомить его с "героиней Хаями" они продолжали предъявлять, даже стоя за дверью. Щёлкнув замком, Рюноске облегчённо выдыхает. Ками-сама, в доме Чиба слишком шумно. Жизненно необходимо немного тишины.        Пока он собирается, заодно ждёт, чтобы за дверью стало потише. Сначала Эри возвращает себе свою эталонную серьёзность старшего ребёнка семьи и снова приступает к бытовым делам, затем Майю и Мари спешат в гостиную, запуская визуальную новеллу, которую проходили раз сто – пройдут в сто первый, вдохновлённые намечающимся свиданием в жизни братца. Сам Рюноске ловит себя на мысли, что наглое вмешательство сестёр позволило несильно углубляться в мысль, что он позвал Хаями Ринку на свидание. Одноклассницу, напарницу, подругу. Девушку, которая понимает его слишком хорошо – без слов. И, Ками-сама, он действительно позвал её на свидание. Когда они встретятся у станции… Надо вести себя иначе? Сделать комплимент, как говорят сёстры? Что меняется оттого, что эта встреча названа свиданием? Да и там будут и другие ребята из их класса, учителя, наверное, другие люди. Атмосферу уединённой не назвать, но Рюноске на это и рассчитывает. Сомневается, что сможет держаться так же невозмутимо, как обычно, если атмосфера будет слишком личной.        Уже одевшись и в последний раз прислушавшись, Рюноске направляется к книжному шкафу. Большую часть оружия убийцы хранят в старом корпусе, но некоторое держат дома. Кто-то несильно заморачивается с тем, чтобы его спрятать, а кто-то, как, например, Чиба, продумывает целую схему. Как и папа, сотрудник строительной компании, Рюноске увлекается строительством, архитектурой и всем, что с этим связано. Узнав об этом, папа с удовольствием передал все свои книги с университета и просто по интересам сыну. Сёстры не интересуются тем же, так что шкаф его не трогают. Зато под кровать раньше лазали активно, уверенные, что найдут там порнушку. Что только происходит в головах любительниц эроге… Живёт с ними столько лет, а даже знать не хочет, ей-богу.        Итак, начитавшись соотвествующей литературы и подгадав дни, когда семья выбралась съездить куда – Рюноске предусмотрительно остался дома, – снайпер класса Е буквально переделал свой книжный шкаф. Конечно, не обошлось без помощи Рицу, которая довела идею до идеала. И вот, с помощью нескольких книг, которые придавливают нужные едва уловимые глазу выпуклости, скрывается механизм. Достаточно эти книги достать, в верхней части шкафа, докуда невысокому человеку ещё надо постараться достать, за книгами открывается небольшая кнопка, которую опять же легко не заметишь. Уже с помощью этой кнопки отодвигается задняя часть шкафа, где Рюноске прячет от любимых, но навязчивых сестёр все примочки класса убийц. Сейчас он достаёт оттуда пистолет. Даже не представить, что пойдёт куда-то, где есть Коро-сенсей, невооружённым.        Коротко улыбнувшись, Рюноске прячет пистолет и спешит на встречу с Хаями, не обращая внимание на шутливые пожелания самой младшей сестры и менее невинные пожелания средней и старшей.        На нужной станции они выходят почти одновременно. Рюноске не сдерживается и чуть приоткрывает губы, не скрывая удивления внешнему виду Ринки. Юката, несомненно, ей к лицу, а красный выгодно подчёркивает светло-рыжие волосы, привычно собранные в два хвостика. Но вместо того, чтобы начать выдумывать комплименты, Чиба просто мягко улыбается.       — Рад видеть, Хаями.       — Взаимно, Чиба. — так же спокойно улыбается Ринка.        Они, не сговариваясь, направляются в нужную сторону и разделяют одну тишину на двоих. Их отношения – на расстоянии выстрела. Идут, соблюдая строгую дистанцию, не позволяющую как бы случайно коснуться друг друга, как это часто происходит в аниме. Нет, все их действия строго продуманы. Но даже так, Чиба уверен, что может различить дыхание Хаями и сможет и в толпе. Её дыхание ровное, спокойное, какое обязано быть во время выстрела. Возможно, они дышат в такт, как и подобает дуэту снайперов. Хаями смотрит чётко вперёд, не озираясь, не отвлекаясь, но точно знает, что Чиба идёт с ней в ногу – специально подстроился, чтобы она не отставала в юкате. Всё гармонично, понятно, слова попросту не нужны. Хаями легко улыбается, вспоминая его секундную заминку, когда только её увидел. Этого более чем достаточно. Это красноречивее слов.        Фестиваль будет особенным как для Чибы и Хаями, так и для других ребят класса убийц. Однако Коро-сенсей не сможет подловить их, найти пару сплетен для своего романа. Пусть попробует. Да, они придут на фестиваль вдвоём – чем уже не повод для коварного смеха учителя и блеска сплетника в его глазах? Но, кроме этого, они всё так же будут на расстоянии выстрела. И только в острых глазах Рюноске и Ринки будет бесноваться заметный только им двоим опасный огонёк. На двоих одна тишина, одно дыхание.

***

       Платон говорил "Трудные времена рождают сильных людей. Сильные люди создают хорошие времена. Хорошие времена рождают слабых людей. Слабые люди создают трудные времена". Слабость приводит к катастрофам. И только необходимость выживания, стремление выжить может родить силу. Ловро Бровски радикален в том, что считать истинным.       — Дорогой, не забывай про духовное развитие, — непременно пожурит его Ольга. Ловро неопределённо хмыкает. — Тяжёлые времена разрушают культуру.       — "Культура – это лишь тоненькая яблочная кожура над раскалённым хаосом", — цитирует Ловро Ницше, мрачно ухмыляясь. — Упадочничество позволяет писателям и художникам создавать шедевры. Сколько их было создано во времена воин и катастроф. Никакое мирное время не создаст нужную почву – людей вдохновляют чудовищные вещи. Сочетание аполлонического и дионисийского начал – гармоничного и чувственного – рождает трагедию, лучшее из искусств.       — И всё же рациональное начало Сократа направило искусство в соответственное русло, — не ведя и бровью мягко улыбается Ольга, и только в глазах мелькает озорной блеск. — Как бы ни взаимодействовали или боролись эти начала. Также сам Ницше говорил, что человек превосходит себя тогда, когда накапливает знания, после чего чувствует готовность не принять их, оспорить, что позволит создавать новые смыслы, созидать то, что не ограничено традициями. А разве не катастрофы и воины рождают рабов?       — И также он говорил, что это недостижимый идеал.        Ловро опускается в кресло напротив жены. Ольга складывает на коленях книгу, наклоняется ближе, заглядывая ему в глаза.       — То, что никто его не достиг, не говорит о том, что идеал недостижим.       — В философии слишком много противоречий. Нет смысла уходить в эту грань, Ольга.       — Ты высказался, я поддержала, — улыбка Ольги обманчиво мягкая, расслабляющая. Её голос располагает к себе, но Ловро не поддаётся этому так просто. — Многие говорили о преобладании разума – то, что отличает человека от животного. Сознание, рациональность… Однако, как и ты любишь повторять, слабые люди начинают воины, восстания, разрушают то, что у них есть – создают условия для вынужденного рождения сильного поколения, которое восстановит то, что рухнуло. В тяжёлые времена притупляется эмпатия. Что остаётся, когда существует одна жестокая цель, стоящая жизней, культуры, ценностей?       — Ни на солнце, ни на смерть нельзя смотреть в упор, — предугадывая, к чему ведёт Ольга, спокойно говорит Ловро.       — Позволить подойти смерти со спины? Это не про тебя, дорогой, — мелодично рассмеялась Ольга, откладывая книгу.        Она встаёт, плавно подходит к мужу и садится на его колени, обвивает руками шею, прикрывает глаза, прижимаясь к виску мягкой улыбкой, скользит ниже. Ловро, кажется, даже в лице не меняется. Спокойно, едва не автоматически, обнимает за талию, позволяет рукам остаться на законном месте. Но он не теряет мысль, вспоминает монстра, который собирается уничтожить землю, думает о переполошившихся мировых шишках.. Внезапно возникшая угроза вынудила прогресс ускориться. Машина с развивающимся искусственным интеллектом, которая может выражать чувства и принимать решения, не взирая на заложенную в ней программой цель. Новейшее оборудование, возможность вживления щупалец в человека, что делает из него оружие, – научный и технический прогресс…        Разве культура погибает в это время? Сколько работ посвящено взорвавшейся луне. Кино, аниме, книги и манга, игры и бесчисленные научные статьи. Люди, которые недоумевают, ведь последствия взрыва не сходятся с тем, чего можно было ожидать (а мог ли к этому приложить щупальца монстр?), люди, которые считают это началом конца. Мир, который не замер в ожидании, но рванул раскрывать тайны и искать пути выхода из страшной ситуации.        Когда Ловро пришёл в класс Е, он испытал мрачное удовлетворение. Ухмылялся, оценивая навыки подростков, юных убийц. Таланты, которые никогда бы не раскрылись в мирной жизни, способности, которые они могли бы никогда не получить. В мирные времена, о, особенно в мирные, важно создавать воинов, а не паразитов. Катастрофы пугают людей, но и вдохновляют их. Живущие под мирным небом, эти люди смотрят фильмы про воины, маньяков, убийц, взахлёб читают детективные истории и играют в игры, из-за которых испытывают в том числе и стресс. Ловро бы немного скорректировал слова Платона…        Хорошие времена рождают слабых людей, которые хотят жестоких зрелищ и чувства собственного превосходства.       — Напиши, когда закончишь работать, — говорит Ольга, когда он собирается на задание, и мягко целует его нижнюю губу, — я приготовлю твоё любимое блюдо и расскажу, как прошла выставка, на которую я сегодня пойду.        Ловро в ответ молча кивает и ненадолго задерживает взгляд на родных спокойных глазах.        Раньше Ольга с ним не спорила. Убийца-соблазнительница, она немало знает о человеческой жестокости и пошлости. Однако одно из заданий, которое она выполняла в Париже, всё изменило. То было больше, чем простое соблазнение – непростая операция, было нужно достать сведения, одних убить, других подставить, третьим даже и косвенно не дать попасть под подозрения. Ольга выступала в роли представителя заграничных гостей, которые решали вопросы работы культурного фонда. Одно из мест операции – Лувр.        "Ты знал, что поговаривают, будто бы Леонардо да Винчи в первые годы работы над картиной не нравилось, как получается Мона Лиза?" — первое, что спросила у Ловро Ольга, когда её работа была закончена. — "Её улыбка казалась ему вымученной. Он мог даже не закончить картину, которая сейчас хранится под непробиваемым стеклом и строгой охраной".        Искусство стало любовью Ольги, к которой Ловро вполне бы мог ревновать. Когда они стали воспитывать Ирину, Ольга в том числе рассказывала ей о культуре, искусстве, его понимании в разных странах. Не похоже, что маленькая Ирина особо этим интересовалась. Если надо, она поддержит разговор. Но полемике предпочтёт выбор нового лака для ногтей.        Ирина, ты была ужасной ученицей.        Какая странная, но привычная картина. Сидят втроём за обеденным столом: Ловро чистит винтовку, чуть морщится от резкого запаха лака, которым шестнадцатилетняя Ира красит ногти, после чего вытягивает руку и губы трубочкой и придирчиво смотрит на неоново-розовый цвет. Ольга читает книгу французского философа Анри Бергсона и периодически озвучивает отдельные предложения или целые абзацы.        "Нужно признать, что не всё в природе взаимосвязано", — цитирует она и поднимает лукавый взгляд на Ловро – он, конечно же, не смолчит и начнёт полемику. Ира закатит глаза, случайно мазнёт лаком мимо ногтя и недовольно нахмурится, наклоняясь к ладони едва не вплотную. Ольга, не прекращая их маленького спора, перехватит ладонь подопечной и поможет ей аккуратно докрасить ногти – за этот счёт не даст Ирине шанса уйти и втянет её в разговор.        Выполняя задание, Ловро мимоходом думает о том, что надо узнать у Ирины, как продвигается её задание и не пинает ли она балду. Лучший киллер-соблазнитель мира, Ирина всё ещё недостаточно психологически зрела. В классе Е её прикрытие полностью раскрыто – не позволяет ли она себе слишком открываться этим детям, Карасуме и даже своей цели? Не привязывается ли она, не переключается на проблемы детишек, вместо того чтобы дальше продумывать план убийства? Да, с ней обязательно надо поддерживать связь, чтобы не расслаблялась.        Размышления прерываются внезапным звонком. Ловро уже не задаётся вопросом, откуда монстр, названный Коро, знает его личный номер телефона. Если поражаться всему, что умудряется узнавать и делать этот монстр, можно из состояния шока не выходить. Считал бы Ловро… Если бы сейчас не промолчал с несколько секунд, прежде чем воспринять сказанное названным Коро.       — …Фестиваль, говорите? Благодарю за приглашение, но… К сожалению, я сейчас не в Японии, у меня важное задание.       — Ньях?! — по ту сторону телефона чудовище заходится в рыданиях. И вот это угроза человечества? Цель, которая не даёт покоя всему миру, которая подняла на ноги всех убийц? — Я вас быстренько заберу! А то у Карасумы тоже какие-то дела, никто не придёт, а мне так одиноко!        Слабость Коро-сенсей №26. Он чувствует себя бесполезным, если не удаётся собрать людей.       — Не говорите глупостей. У меня работа в разгаре. — Спокойно ставит точку Ловро.        И почему он, искусный убийца, посредник, пугающая фигура тёмного мира, выслушивает мольбы своей жертвы о посещении фестиваля? В жизни Ловро Бровски определённо что-то не так.       — Пожалуй, ничего не поделать, — сдаётся Коро. — Можете хоть во время семестра зайти, попытаться меня убить.       — Могли бы и не говорить.        Ловро опускает телефон и сбрасывает звонок. Представить себя, расслабленно веселящегося на фестивале с детьми и своей целью… Какое же всё-таки Коро странное создание. Никогда нельзя сказать точно, чего можно от него ждать.        А ведь судя по тому, что сказал Ловро Карасума… Тот мальчишка, Шиота Нагиса, смог с лёгкостью использовать технику, которой Ловро его обучил, в настоящем бою. Не сдерживает усмешки и поправляет полы пальто. Пожалуй, такие есть везде. В любой стране найдётся свой талант. Но, так или иначе, жаль оставлять такой самородок в Японии.        "Ты слишком часто говоришь об этих детях, не замечал?" — пристально смотрела на него жена после очередного рассказа.        "Разумеется, Ольга", — не колеблясь отвечал Ловро. — "Ведь сейчас на кону судьба земли".        Ловро закрывает на миг глаза, ухмыляясь чуть шире. Ему, напротив, стоит уделить этим детям чуть больше внимания. В конце концов, их попытка убийства на Окинаве приблизила их к цели больше, чем кого бы то ни было. Значит, у детей класса Е и правда есть шанс убить монстра, что бы ни считали политики.        Лёгкая волна чьей-то давящей силы, и Ловро распахивает глаза. Они встречаются взглядами. Ловро будто бы посмотрел на смерть в упор. Смерть, облачённую в чёрное пальто, чьи волосы смешно растрёпанны, усыпляюще сливаются с самим туманом. На лице ухмылка. Откусывает немного печенья, разрывая взрывоопасную тишину.        Ловро бросает в пот, он тренировано уходит назад, запускает руку под пальто, шокированный тем, что кто-то подобрался так близко, а он не смог этого даже заметить, словно некто появился из воздуха. Незнакомец вытягивает вперёд руку, выставляя в карикатурном жесте "пистолет" пальцы. Но эта сумасшедшая жажда крови накрывает с головой, не давая сомневаться – перед ним убийца. Взмахивает рукой, будто стреляет. Ловро моргает и шире распахивает глаза. Слабеет. Теряет силы стоять. Сознание оставляет, когда некогда искусный убийца с застывшим на лице выражением шока падает, и кровь заливает землю.        С самого твоего рождения… Я всегда на твоей стороне.        Оставь же страх… Произнося имя «Бог Смерти».        Убийца уходит, расслабленно улыбаясь. Без тебя, Ловро Бровски, столько наёмником останется беспомощными, словно брошенные утята. Столько людей полагается на тебя, ждёт указаний, просто держит связь. Но это ничего. Все щенки, оставшиеся без дрессировщика, всё равно вскоре отправятся вслед за тобой. Ни один профессиональный киллер не ровня самому Богу Смерти. А когда сил будет достаточно…        Разумеется, он прекрасно осведомлён о классе убийц, монстре, взорвавшем луну, работе политиков и всех тех бездарных убийцах, которые даже до школы добраться не успевают – монстр замечает их раньше. Установить одни камеры, подключиться к другим… Много не надо, чтобы быть в курсе. Он наблюдал за тренировками детей убийц, как учит их Карасума Тадаоми, как ведёт себя монстр… Как действует убийца Ирина Елавич. Это всё на комедию больше похоже. Никто из них не представляет для Бога Смерти угрозы. Дети, играясь в убийства с чудищем, которое и не думает вредить им, считают, что взращивают в себе профессиональных убийц. С тем же успехом можно было посадить их играть в компьютеры. Разве нет? Да, их физическая форма хороша, знания как губка впитывают… Но это всё? Все те убийцы, которые с малых лет вгрызались зубами в первый за несколько дней чёрствый хлеб, выдирали жизнь из чьих-то рук или просто с малых лет убивали настоящих людей, а не игрались с осьминогоподобным монстром с лицом-смайликом, вот, кто наверняка расхохотался бы, если услышал в адрес невинных детишек слова "профессиональные убийцы".        Шинигами ухмыляется. Даже с учётом того, что эти дети пережили на острове… Их и близко не назвать убийцами. Смог, Гастро и Грип выполнили столько страшной работы, что задание душевнобольного сотрудника министерства обороны показалось им абсолютным бредом. Их бы не осудили за убийство детей – в работе встречаются самые чудовищные заказы. Но и не факт, что они бы сохранили свою репутацию. Грязная работа, грубая, не свойственная профи, ещё и от сомнительного человека (а для профи важно понимать, кто твой заказчик, и будущим заказчикам надо понимать, с кем они работают). Не удивительно, что трио решило сыграть в свою игру. Поддались детям, не стали травить их смертельным ядом, помогли, когда всё закончилось… Ещё и в глазах правительственного агента смогли себя зарекомендовать – всё как по маслу.        Интересно, насколько теперь дети класса Е романтизируют убийц? Эдакие люди чести, выполняющие только стоящую того работу? Или они всё же понимают, что не всё так просто, и смотрят на смерть более серьёзно? Бог Смерти в этом сомневается, но окончательные выводы будет делать, когда установит с учениками контакт. При личной встрече он сможет составить окончательные психологические портреты этих детей, хотя вряд ли они могут представлять хоть какую-то угрозу. В целом, то же самое касается Карасумы Тадаоми. Лучший сотрудник министерства обороны, лучший в десантной бригаде, лучшие оценки и физические показатели. Просто терминатор! Шинигами весело улыбается, рассматривая досье. Можно быть лучшим на тренировке, это ничего не гарантирует. Специальный агент? Знавал и не таких. Правительственные шавки не проблема – поводок можно получить напрямую от начальства.        Остаётся наёмница Ирина Елавич. Вот, кто мог бы представлять угрозу. Одна из лучших соблазнительниц мира, настоящий профессиональный киллер. Так бы считал Бог Смерти, если бы не видел на камерах, как нелепо ведёт себя эта девушка. Это не образ, не маска. Обучает детей, проводит с ними много времени, которое могла бы потратить на убийства, бегает за специальным агентом, вызывающе ругается со своей жертвой… Неужели эта убийца может быть наивной? Он бы и сам в это не поверил. Ему бы услышать чуть больше. Не только видеть, слышать бы разговоры, чтобы убедиться. И если всё так, как он думает… То привязанность этих детей к наивной наёмнице может стать лучшим козырем.        Монстр, у тебя проблемы с окружением.        Что ж, он в любом случае дождётся своего шанса. А его терпение безгранично.

***

       Глухой звук треснувшего стекла. Ольга вмиг вынимает револьвер, смотря в сторону источника звука… Но никого не оказывается. Всего лишь фотография каким-то образом соскользнула со стола и упала, отчего треснула почти вся рамка. Оглянувшись, осторожно пройдясь, всё проверив и убедившись, что в квартиру никто не пробрался, Ольга убирает револьвер и склоняется над фотографией, на которой запечатлены она с Ловро и тринадцатилетней Ириной.       — А ведь Ловро нравилась эта рамка, — качает головой Ольга, не понимая, как фотография вообще могла упасть.        Взгляд задерживается на привычно спокойном лице Ловро. Смотрит на часы. Скорее всего, сейчас самый пик работы. Всё пойдёт по плану. Это же Ловро Бровски. Улыбнувшись, Ольга идёт за щёткой. Надо убрать осколки.

***

       Нет, ну как это возможно??? Беатрис уверена: если бы тут была Накамура, непременно бы пошутила про её неустойчивую гетеросексуальную ориентацию, а всё потому, что Беатрис ну никак не может отвести взгляда от своей учительницы. Ну как?! Как Ирина умудряется абсолютно в любом образе выглядеть так восхитительно? Юката, где-то светло фиолетовая, где-то коричневатая, чуть оранжевая, с цветами и бабочками – ярко и броско, в то же время не вульгарно. В этот раз маникюр проще – красный лак. Волосы собраны в высокий хвост, закреплённый красным цветком с ленточками как на дереве желаний, и две густые пряди подчёркивают лицо. Макияж тоже простой – розовый блеск на губах только в глаза бросается. Но она великолепна. Беатрис даже не ожидала увидеть Ирину в юкате, но та не собиралась упускать возможность нарядиться во что-то новое. В любой обстановке Ирина Елавич как рыба в воде.        Беатрис видит Ирину впервые с того мероприятия, когда та казалась ей растерянно-раздражённой. Что бы ни случилось между ней и Коро, это явно оставило свой след. Беатрис переживала… Поэтому была очень рада, что сенсей согласилась с ней проехаться. Приятно увидеть Ирину улыбающейся, а не потерянной, как тогда.       — В чём пойдёт Карма? — вырывает Беатрис из эстетического шока вопрос Ирины.       — Карма? Не знаю. Не спрашивала. Наверное, в чём и был. Какая разница?       — Как какая? — возмущается Ирина, разворачиваясь к ней и наставительно поднимая палец. — Это же фестиваль. На такие мероприятия интересно одеваться в тон. Молодёжь же любит такое.       — Наверное… — криво улыбается Беатрис.        Вспоминаются родители Кармы – вот уж кто одевается в один тон. Им явно это нравится, они как бы отражают друг друга. Даже татуировки сделали зеркально.       — И так выбрать проще, — добавляет Ирина, — а то я столько перемерила, пока выбирала.        Беатрис тратить много времени на примерку не хочет, поэтому кивает и припоминает, в чём был Карма: чёрные штаны, белая футболка с принтом, поверх рубашка с коротким рукавом – верхняя часть рубашки леопардовой раскраски, нижняя однотонная светлая. В выборе одежды Карма тоже умудряется быть креативнее её. Ирина внимательно выслушивает и выбирает сразу несколько юкат, с которыми затаскивает её в примерочную.       — Вкус в одежде у этого паршивца, конечно, отличный. — Беатрис улыбается, хочет согласиться, как… — И целуется он отлично. Во всём способный, даже скучно.       — Ч.. Чего… Эм…        Беатрис заикается, пытаясь понять, откуда такие выводы, что руки слабеют и выпускают юкату, так и повиснувшую на её плечах, отчего оголяется её тело в нижнем белье, но сейчас это волнует мало, да и тут все девушки. Ирина с абсолютно спокойным выражением лица оглядывается:       — Что? Говорю, что он отлично целуется. Не замечала?       — А вы с чего взяли? — на одном дыхании наконец выдаёт вопрос Беатрис.       — Так я его целовала.        Повисает тишина, прерываемая только лёгким шумом за пределами примерочной. Ирина, не замечая ошалелого выражения лица ученицы, рассматривая юкату, добавляет:       — Ещё где-то в свои первые дни здесь. Этот паршивец так выбесил меня, что думала довести его как Нагису. А он даже бровью не повёл. Его техника одна из лучших в классе – явно был опыт с девушкой постарше. Ты, смотри, не ослабляй хватку, Беатрис.        Наконец, Ирина оборачивается к подопечной и замечает её огромные глаза и отвисшую челюсть.       — Что?        Что?! В смысле "что"?! Карма даже намёком не давал понять, что Ирина подобное проворачивала! Ну да, в последнее время она всё чаще позволяла себе наказывать учеников публичными французскими поцелуями (а иногда, даже ответь правильно, делала это просто так). Но Беатрис не подозревала, что Карму она успела поцеловать ещё раньше!        Видимо, считав шок, лишивший Беатрис дара речи, Ирина ухмыляется, наклоняясь к ней.       — Что такое, Беатрис? Я же ваша учительница, должна совершенствовать ваши техники. А техники соблазнения важны в работе убийцы, в том числе техника поцелуя. У Яды она тоже прекрасна.        Краска заливает щёки Беатрис, когда Ирина мягко приподнимает её лицо за подбородок.       — Ирина-сенсей, вы извращенка! Какая ещё учительница будет такое делать?!       — Убийца-соблазнительница, — насмешливо-любезно поясняет Ирина, — если тебе интересно, я составляю отчёт по технике поцелуев учеников класса Е. Кстати, о нём… Я ведь ещё не проверяла твою технику.       — Чт…        В следующий миг Ирина прижимается своими губами к губам Беатрис, зарывается ладонью в её волосы, другую руку запускает под распущенную юкату и размещает на обнажённой коже талии. Беатрис шокировано протестующе мычит, но Ирина умудряется так вскружить голову ловкими движениями, что абсолютно точно гетеросексуальное сердце Беатрис заходится в бешеном ритме, отмеряя секунды до потери сознания. Ноги слабеют, и, когда Ирина отстраняется, Беатрис просто падает на пол примерочной, крупно дрожа и дезориентировано моргая заслезившимися глазами. Прижимает ладонь к губам, пытаясь хоть как-то прийти в себя.       — И не думала, что будешь так скована, учитывая, что вы явно не в куклы играете дома у Акабанэ, — абсолютно искренне заговаривает Ирина. — Ты неплохо подстраиваешься, но своей техники толком нет. Наверняка дело в доминантности этого мальчишки…        Пока Ирина рассуждает, вокруг Беатрис скапливается убийственная жажда крови. Она исподлобья смотрит на Ирину слезящимися глазами, горящими закипающей злостью.       — Вы самая настоящая bitch! — огрызается Беатрис, дрожащей рукой запахивая юкату, другой опираясь о стену и кое-как поднимаясь. Расценивая возмущения Беатрис по-своему, Ирина ухмыляется:       — Не дуйся. Я помогу с этим. Дам несколько советов по эрогенным мужским зонам и…       — Ирина-сенсей! — шёпотом кричит Беатрис, боясь привлечь внимание консультантов. — Плевать мне на это! Вы поцеловали меня в чёртовой примерочной! А у меня парень есть!        Ирина вскидывает брови и в следующий миг не сдерживает самодовольный усмешки, щурится аки кошка и мурлычет:       — Я всего лишь проверяла твою технику, но раз ты так это воспринимаешь~ Можем ничего не говорить Карме…        По хитрой ухмылочка очевидно, что Ирина просто издевается над невинной девчонкой, каких так редко встречала в своей невесёлой жизни – распущенность всегда была такой естественной для её мира, что видеть милую девушку, которая едва не плачет от факта, что её так поцеловали, и чуть ли не как измену своему парню это воспринимает (неужели такие верные ещё остались?)… Ирина пытается не смеяться, пока внутри неё маленькая девочка виновато сжимает кулачки на юбочке и прячет взгляд.        Могла бы она стать такой же в другой жизни?        Вырасти целомудренной, неиспорченной, такой, чтобы поцелуи не воспринимались как оружие, а были интимным действием, которое хочешь совершать только с одним конкретным человеком.        Такая, как Ирина такой, какой стала… Имеет ли она право быть среди этих детей? Даже Беатрис.. Так любит принижать себя, считает неправильной из-за своего отца, а на практике обычная себе девушка с самыми обычными нравственными принципами. Так ли они с Беатрис похожи, как ей кажется?        Извини, Беатрис, я честно не хотела тебя задеть.        Внешне никаких переживаний не отражается. Беатрис избегает её взгляда, краснеет, дрожащими руками пытается что-то сделать с юкатой, но в итоге скидывает с себя ярко-красную ткань. Ирина невозмутимо предлагает ей другую юкату, обосновывает свой выбор, и, когда Беатрис, что-то пробурчав, соглашается, с ухмылкой продолжает вещать о мужских эрогенных зонах. Красная до кончиков ушей, Беатрис, тем не менее, внимательно слушает. Немного остывает, мысленно отмахивается, отчасти корит себя за резкую реакцию. Ну поцеловала её Ирина. Она же не одноклассница ей или настоящая учительница. Ирина Елавич соблазнительница. Для неё нет понимания того, что поцелуй – что-то сокровенное. Вряд ли она допускает, что для Беатрис это действительно важно. Для Ирины это всего лишь техника. Способ вскружить голову, сбить с толку, завлечь. Ирина не считает поцелуй откровением влюблённого сердца, верно?        Беатрис украдкой косится на наёмницу. Не считает? А тогда, на острове, тоже не считала? Когда поцеловала кончик салфетки и прижала его к губам Карасумы. Ведь тогда она не думала о техниках, способе соблазнить Карасуму. Тогда это было… Выражение чувств? Когда, возможно, впервые в жизни Ирина была такой искренней.        Это всё слишком сложно… Такие понятные для обычных людей вещи, для наёмников имеют кардинально другое значение.       — Отлично, эта юката хорошо на тебе смотрится, — довольно заключает Ирина. Чёрная юката, красные и нежно-розовые цветы на ней, красочный оби, белый с розоватыми цветами дзюбан.

Юката Беатрис: http://almode.ru/uploads/posts/2021-03/thumbs/1615912540_55-p-natsionalnaya-odezhda-v-yaponii-57.jpg

      — Спасибо…        Беатрис осматривает себя в зеркале, как её волос касаются ладони Ирины. Она мелко вздрагивает, но Ирина это игнорирует, помогая собрать волнистые локоны в незамысловатую причёску, которая кажется интересной за счёт японской шпильки с красным гибискусом.        В молодые годы Ирины Ольга собирала ей волосы. В этом было что-то материнское. Разве не глупо? Ольга всего лишь учила её создавать правильный образ. Такие мысли возникали оттого, что родная мама любила расчёсывать богатую копну светлых волос своей красивой очаровательной дочки. Забытые ощущения бьют по Ирине внезапно.       — Ирина-сенсей…       — М? — бросает на ученицу странно для неё холодный взгляд.        Беатрис разрывает на части. Напряжение после поцелуя убийцы, чувство дискомфорта, всё чаще посещающие мысли об участи убийц и отсутствия в их жизнях чего-то чистого, а теперь ещё и странный трепет от того, как Ирина собрала ей волосы. Если бы мама была жива, она бы помогала с причёской Беатрис?        Она сходит с ума. Безумие, это ненормально! Сердце колотится, рвётся, мечется, вот-вот и взорвётся! Беатрис хочется выть и плакать от непонимания собственных чувств. Злится на себя за такую глупую слабость. Что-то в Ирине напоминает мать. Не то чтобы саму мать Беатрис Мальвину, это скорее собирательный образ матери. Наставничество, советы, забота. Беатрис бежит к Ирине каждый раз, когда ей нужен совет, которого не может спросить у Карасумы. Совет о парне, близости, комплексах. Беатрис увидит на лице Ирины пошленькую ухмылочку, насмешливые глаза, но при этом сенсей мягко приобнимет её за плечи, и Беатрис сразу расслабится. И Беатрис цепляется за это. Отчаянно, неправильно, обманчиво. А потом сама теряется в своих фантазиях, когда Ирина выбрасывает подобное, разрушая маленький устойчивый плот, на котором Беатрис старается плыть. Так сильно злится на Ирину за это, хотя не имеет на это никакого права.        Ирина Елавич ничего ей не должна. Беатрис для неё никто. Наёмная убийца, работающая под прикрытием учителем, не её опекун. Она обучает класс Е иностранным языкам, как правильно говорить, вести себя, а также составляет отчёты о тех, кто потенциально лучше всех может использовать технику поцелуев. Это часть обыденности, к которой, кажется, сама Беатрис готова не была. Но Ирина уж точно не её мать, чтобы смягчать обороты или понимать тонкости её чувств. Ирина даже не сестра ей или хорошая подружка.        "Мы – часть её работы, Бетс".        Беатрис так близко, но как будто всё ещё не видит настоящей Ирины. Она ничего не понимает, перед глазами как взрываются краски. Если Мотидзуки всего лишь работа, такая же, как другие, то почему Ирина, потратив драгоценные минуты отдыха, заморачивается с тем, чтобы её юката выгодно смотрелась с одеждой Кармы? Если Мотидзуки только работа, то почему Ирина так осторожно перебирает пряди её волос, собирая их в простую нежную причёску? И почему, когда Беатрис особенно плохо, чуть ли не депрессия накрывает, Ирина не ограничивается циничным комментарием, а открывается ей и обнимает…        Но если же значит что-то… То почему после Ирина смотрит с таким холодом, точно ей самой осточертело метаться в разрозненных мыслях? Почему исчезает посреди задания, на которое сама же их позвала, а потом отмахивается от любых вопросов, игнорируя беспокойство о ней? Почему целует, не думая о чувствах самой Беатрис, а потом насмехается?        Ничего не понимает. Беатрис уже просто ничего не понимает.       — Я уже давно хотела сказать вам большое спасибо. За всё, что вы делаете для меня. Это неоценимо.        У юной Мотидзуки странно блестят глаза. Лихорадочно, так горят глаза у тех, кто боится, что в будущем не будет возможности сказать важных слов, поэтому их произносят сейчас несмотря на то, что человек к этому не готов. Ирина чуть приоткрывает губы и приподнимает брови. Последнее время ей тоже многое непонятно. Например, почему она, поцеловав Беатрис, чувствует этот неприятный укол в груди. Она ведь целовала почти всех учеников класса Е. Одни (многие парни) были далеко не против, вторые восприняли равнодушно, мол, надо для отчёта и надо, третьи стыдились, негодовали и отказывались от всяких дополнительных уроков, зато есть мотивация не косячить на английском. Так или иначе, ученики более-менее адекватно восприняли факт, что это часть работы. Для некоторых учеников это также был повод расспросить Ирину о её сексуальном опыте. С Беатрис как-то тяжелее, так остро чувствуется неправильность происходящего, и Ирина этого не понимает.        Извините, учитель Ловро, но, кажется, из Беатрис убийцы-соблазнительницы просто не получится.       — Но… — покраснев, Беатрис чуть дуется. — Так, как сегодня… Не делайте больше, пожалуйста. А то снова буду звать вас bitch.       — Нашла, чем угрожать, нахалка, — отрезает Ирина, но и на её щеках мелькает оттенок краски. Она раздражённо хмурится и направляется к выходу. — Называй, как хочешь. Своих подопечных я не оставлю.        Против воли на лице появляется тёплая улыбка. Всё ломается снова и снова, а по осколкам идти больно. Но, если эта ноша разделена на двоих, это не так тошно.       — Это обещание, Ирина-сенсей!       — Ещё чего.

***

«Извини, Беатрис-сан, меня сегодня не будет. Родители хотели передать журналы с работы, буду занята» — читает Беатрис сообщение от Окуды.        Становится немного грустно. Коро-сенсей, конечно, упомянул, что многие заняты, но всё же. Манами-чан и Мимуры-кун не будет, Хазамы-сан тоже. Ещё Накамура не ответила, может, хоть она придёт. Более близких друзей из класса Е Беатрис с поездки не видела. Поэтому, едва такси останавливается, Беатрис выныривает из него и озирается в попытках увидеть кого-то из одноклассников. Ирина выходит следом, довольно заявляя, что давно пора расслабиться. Да уж, не так часто выдаются дни, когда можно выкинуть всё, связанное с убийством, из головы. Не странно ли? Их учёба вертится вокруг жажды крови, но именно это стало тем, что не дало им сломаться. Когда целый мир против тебя, остаётся последний вопрос – что ты сам о себе думаешь.        Беатрис как-то читала, что в плане жестокости и отсутствия эмпатии, дети и подростки могут быть хлеще профессиональных вояк. Вспоминаются те малыши, которые обрывают бабочкам крылья и смеются. Дети, которые тычут палкой в щенят. Подростки, измывающиеся над сверстниками и наслаждающиеся разбитым видом жертвы. Дети могут не отличать хорошее от плохого, отсюда вытекает отсутствие переживаний и тревог касательно причинения кому-то боли. Многие школьники, наверное, в сердцах хоть раз желали сжечь школу или перестрелять всех к чёртовой матери (а сколько таких реальных случаев в Америке). И если родители, родственники или кто ещё не взращивают в детях ценностей… Из них вырастают законченные ублюдки, чьей жестокости позавидуют киношные маньяки.        Класс Е не относился к этой категории детей, лишённых умения сопереживать. Разве что Тэрасака и его банда могли относиться к этой категории с их давлением на слабых и самоутверждением за их счёт. Остальные попали в Е-класс из-за оценок или семейных ситуаций. Когда они узнали правду о луне и получили задание… Они были напуганы. Напряжены. Неуверенны.        Но подростки – это не те взрослые люди, которые чётко понимают, что такое смерть (о чём говорить, если и некоторые инфантильные взрослые этого не понимают). В подростковом возрасте проще ввязаться в драку, сорваться, изображать из себя крутого плохого парня и циника. Подросткам, в отличие от взрослых, не так страшно рисковать, у них всё ещё творческое мышление, размытые рамки и развитая импровизация. Когда каждый из класса Е, целясь в монстра, совершил свой первый выстрел… Это было пересечение совершенно новой границы. Это была игра. Пневматика и главный босс. Неубиваемый, у которого вместо крови растворяющаяся жёлтая слизь, а все отсечённые конечности восстанавливаются. Они говорят об этих убийствах, как говорили бы об убийствах в компьютерной игре.        Даже на острове. Отравление – вот, что было самым страшным. То, что заставило действительно испугаться. Испугаться больше угроз Коро, которые забывались быстрее кат-сцен в играх. Отравление оказалось блефом, вот многие быстро выкинули его из головы. Подростки гибки, легко адаптируются. Даже проникая в логово некого врага, они шептались о схожести системы с уровнями игр, с интересом рассуждали о якудза и как тот же Карасума не могли сполна ощутить настоящий страх, осознанный, глубокий. Потому и Тэрасака с Йошидой с ухмылками ломанулись вперёд. Без страха и напряжения. Поэтому они без сомнений перекрывали путь профессиональному убийце, девочки не боялись врезать якудза, Карма даже хотел сразиться с профи (но Карма с его мотивами всегда был отдельной историей), а Чиба и Хаями переживали не столько, что будут целиться в сторону человека, сколько что подведут товарищей.        Хотя чем дальше все они продвигались, тем чаще стучали их сердца от подкрадывающегося страха. Страха смерти.        Конечно, Карасума внимателен и не легкомысленно посвятил в это детей. Их дела тщательно изучались, приглашали психолога, который поговорил со всеми. Далее на тренировках сам специальный агент подбирал слова, чтобы всё правильно донести до детей. Если они воспринимают всё в игровом формате, пускай. Главное, чтобы не забывались. Чтобы не начали соотносить убийства монстра и человека. Чтобы разговор об убийствах с улыбкой для спасения человечества не стал разговором об убийстве людей ради веселья. Риски есть всегда. Но Карасума верит в этих детей. Он полюбил это место, их тренировки. Они всегда внимательны, сами подчёркивают, что знают, каково быть слабыми, теми, над кем издеваются, и поэтому хотят позаботиться о том, чтобы люди мира не почувствовали это при уничтожении земли. А главное, они прикрывают спины друг друга. Разрозненный коллектив разбитых неудачников начал сплачиваться. Они действительно становятся коллективом.        Обычные подростки со своими проблемами, которые, тем не менее, работают над собой, развиваются и учатся лучше понимать других людей.        Карасуме даже жаль, если признаваться, что он не может провести с ними время на этом фестивале. Однако специальному агенту не стоит забываться. У него ещё много работы – в том числе собрание, которое он никак не может пропустить.        Беатрис этого не знает. Она ищет взглядом учителя, уверенная, что Коро-сенсей пригласил и его. Быстро двигаться не выходит, всё же юката для этого не предназначена, поэтому ощущается некое нетерпение. По дороге встречает некоторых одноклассников, с улыбкой здоровается, напарывается на расплывшегося в похабной улыбке Окаджиму с его любимым фотоаппаратом (режим валим и скрываемся в толпе активирован, не обижайся, друг). Но Карасума-сенсей нигде не видно.       — Ирина-сенсей, а Карасума-сенсей придёт, не знаете?        Ирина с довольной ухмылочкой уже что-то высматривает и в ответ бросает весьма небрежно:       — Нет, у него встреча с начальством. А я бы посмотрела, умеет ли он веселиться на фестивалях.       — И сейчас работает… — удивлённо шепчет Беатрис.       — Мне надо кое-что сделать, а ты беги сражай Карму, — встряхнув хвостом светлых волос, Ирина направляется куда-то через толпу.        Беатрис бы возмутилась, но… Покрасоваться перед Кармой в юкате тоже было в программе, так что возмущаться не к месту.       — Хорошего отдыха, Ирина-сенсей.        Как назло вспоминается поцелуй Ирины, и Беатрис хмурится, чуть краснея, и зажмуривается, резко покачав головой. Нашла, о чём думать. Всё, забудь!        Но, чёрт, Ирина так целуется, что убеждённая гетеро усомнится в своей ориентации!        Вспоминаются и слова Андерсона… Ирина спала с девушкой. Для неё особо нет понятия пола, да? Цель, и точка. Ученики, для которых поцелуй наказание и техника, кнут и пряник. Эх, даже знать не хочется, какое место Беатрис займёт в рейтинге в отчёте Ирины. Ками-сама, и ведь этот отчёт кто-то читать будет! То, что Карасума регулярно осаждал Ирину, когда та "подкатывала" к Беатрис с историями и уроками, перестало казаться смешным. Он понимал, что такое будет частью урока? Стыдоба, ей-богу.       — Рицу, ты тут? — прогоняя смущающие и неловкое мысли, заговаривает тихим голосом Беатрис, доставая телефон. Казалось бы, голос должен потонуть в шуме фестиваля, но мобильная артиллерия материализуется на экране в милой юкате.       — Да, Беатрис-сан! Рада видеть тебя на фестивале. Здесь так красиво! — ярко улыбается Рицу. Беатрис улыбается в ответ, оглядывается на людей и прикладывает телефон к уху, чтобы имитировать разговор по телефону. Быстро смекнувшая Рицу переключает динамики. — Кстати, надо помочь найти кого? Здесь многолюдно.       — Да, буду благодарна. Но сначала… Не знаешь, как там дела у Карасумы-сенсей? С того раза, когда его подчинённые… В общем, мы давно не выходили на связь. Я надеялась увидеть сенсея сегодня, но узнала, что он занят..       — А почему сама не спросишь? Уверена, сенсей довольно быстро ответит, несмотря на занятость, — с очаровательно невинной интонацией спрашивает Рицу. Беатрис надеется, что мобильная артиллерия не способна через телефон считывать её состояние…       — Да я… Не хочу отвлекать его от работы.        Беатрис не знает, удовлетворилась ли Рицу таким ответом, но наседать 2D-одноклассница не стала и без промедления ответила:       — Насколько я знаю, сегодня мировые державы будут обсуждать, как обстоят дела с убийством Коро-сенсей, — лёгкая улыбка пропадает с лица Беатрис. Вот оно как… А ведь и правда. Время идёт. Пока они веселятся, политики всех стран чувствуют себя как на пороховой бочке. — Но деталей я не знаю. Карасума-сенсей строго-настрого запретил проникать в систему – даже для учеников класса Е есть засекреченная информация. — конечно… — Однако о том, что касается преследователя, я рассказать могу!       — Минутку, Рицу.        С каждой секундой становится всё более людно, и Беатрис, соответственно, становится менее удобно имитировать разговор по телефону. Недолго думая, она выходит через толпу к скамейкам. Усевшись на свободное место и покосившись на дзори, в которых давно не ходила, Беатрис возвращается к разговору.       — Теперь будет удобнее. Спасибо, что подождала.       — Без проблем, Беатрис-сан! Значит, так. Узнать удалось не слишком много. В тот день в торговом центре, когда мы вернулись с Окинавы, за тобой действительно следили. От порта и до самого дома. — Беатрис мелко вздрагивает и обнимает себя свободной рукой. — Ничего примечательного в преследователе не было. Зная, кого искать, я просмотрела камеры и поискала этого человека по всем доступным мне каналам, но ничего не нашла. Карасума-сенсей также пробил его, но по данным это обычный гражданский, клерк, никакого преступного прошлого.       — Это точно он?..       — Да! — почти обидчиво отзывается Рицу, мол, как это Беатрис может сомневаться в её и учителей работе. — Вопрос в другом. Сенсей проверяет фирму, на которую работает этот человек.       — Фирму?       — Слежка сменялась. Больше похоже, что следить за тобой наняли фирму, а не конкретного человека. Сенсей слышал о компаниях, которые в тайне предоставляют соотвествующие услуги своим людям – это он и хочет проверить.       — Но это странно… — прикусив губу, Беатрис поднимает к подбородку ладонь, напряжённо сжимается и в итоге опускает ладонь назад, наклоняя голову вперёд, чтобы не видеть прохожих и не думать о том, что за ней следят до сих пор.       — Почему, Беатрис-сан?       — Если нанята фирма… Ну, в кино обычно нанимают одного крутого профессионала или парочку профессионалов. Они с разных мест следят… Я понимаю, что это не кино, но просто… — сбившись и почувствовав себя круглой дурой, которая несёт несусветный бред, Беатрис глубоко вздыхает и продолжает: — Если нанята фирма, то кто отчитывается заказчику? И, получается, слежка за мной не такая и дотошная, как мне казалось? Я просто… Я ничего не понимаю, Рицу.       — Беатрис-сан, пожалуйста, не нервничай так сильно, — мягко, но с нотками строгости говорит Рицу – создаётся чувство, что она имитирует голос Карасумы-сенсей. — Всё будет хорошо, я буду помогать Карасума-сенсей и сразу сообщу тебе, если мы что-то узнаем. А пока не оставайся одна. Наверное, ты бы хотела найти Карму-кун, но сперва – есть ещё кое-кто, кто хочет тебя увидеть!        К Рицу возвращается привычная игривость, и Беатрис удивлённо косится на телефон, чуть отнимая его от лица.        Вдруг со спины глаза закрывают ладони, а щёку обжигает прикосновение мягких губ. Глухо взвизгнув, Беатрис подрывается и отлетает, едва не заплетаясь в узкой юкате и не падая только за счёт удачно находящегося рядом фонаря. А вот виновница заходится в смехе, искренне довольная своей глупой выходкой!       — Не могу поверить, что ты так завизжала! — хохочет Рио, и у Беатрис просто начинает дёргаться глаз.       — Накамура! — вот уже без шуток, сердце-то не железное! А тут убийцы, преследователи, Рио её вообще не жалко?!       — Я на твоё сообщение собиралась ответить, а Рицу сказала, что ты рядом. Увидела тебя в юкате и так захотелось чмокнуть!        Пока Накамура ухахатывается, Беатрис пытается понять, почему её без конца домогаются (кем она, мать вашу, была в прошлой жизни?), и заодно не показывать сильно, что сама приятно впечатлена увидеть Рио в юкате светло-салатного оттенка и с синими цветами, а также с серым оби. С причёской Накамура заморачиваться не стала, и её золотые волосы свободно скользят по плечам и спине.       — Вокруг меня одни извращенцы, — заключает Беатрис с демонстративно строгим видом, — Ирина-сенсей, теперь ты…       — Bitch-сенсей? — подойдя к Мотидзуки, подхватывает её под руку Накамура. — Что это она успела вытворить?        Огонь снова приливает к щекам. Беатрис уже не знает, куда деваться от мелькающей на заднем фоне мысли: нужно ли рассказать об этом Карме. Технически, это не измена. Но он так разозлился из-за поцелуя Асано… А тут Ирина-сенсей. Конечно, это вообще не воспринять как поцелуй в его классическом понимании. Это тестовое задание убийцы-соблазнительницы. Ками, это даже звучит дико! Беатрис ловит себя на мысли, что совсем не хочет знать подробностей поцелуя Кармы с Ириной. Он об этом и словом не обмолвился, когда они обсуждали наказание Ирины в виде французского поцелуя. Но при этом ответил он, значит, на её поцелуй умело!        Беатрис самой не нравится факт, что она ревнует к подобному. Так хочется выговориться… Но Беатрис бы лучше обсудила это с Окудой – она хотя бы не станет стебать её… Эх, ладно, в худшем случае Накамура будет шантажировать Беатрис тем, что всё расскажет Карме. Фигня, правда?       — И-Ирина-сенсей… — запнувшись, Беатрис пытается спрятаться от лукавого взгляда Рио. — Поцеловала меня.       — А, для своего отчёта? — хохотнула Накамура. — Огонь женщина, правда? Если бы я знала, что мой первый поцелуй будет с ней, подготовилась бы лучше!        Беатрис на секунду зависает, в следующую обращает к Рио удивлённый взгляд снизошедшего осознания.       — Первый поцелуй? — Накамура вскидывает брови, вопросительно смотря на Беатрис. — Извини, я была уверена, что ты уже целовалась…       — Пф, ахах! — Накамура пихает Беатрис в бок, изображает веселье, но что-то в её задумчивом взгляде даёт понять, что она ожидала подобных слов. Улыбка становится чуть слабее, когда смех сходит на нет, и она тише продолжает: — Я по-всякому чудила, знаешь? В радио-клубе в первых классах средней на всю школу зачитывала пошлые анекдоты, а потом убегала от злых как чёрт учителей. Сваливала с "плохими парнями" с уроков и тусовалась допоздна. Ты ни о чём из этого не слышала, когда училась в главном корпусе?        Накамура кажется внезапно серьёзной, и Беатрис не позволяет себе отшучиваться. Отвечает также. Чувствует лёгкое приятное спокойствие от наблюдения какой-то новой стороны Рио.       — Я не особо слушала, что говорят. Но про радио-клуб наслышана. Гакушу был ужасно зол, ведь ему предъявляли, что он не может держать в узде учеников и допускает подобное.       — Ахах, так я подставляла господина президента? Чёрт, а оно того стоило!        Беатрис на эти слова недовольно дуется, и Рио смеётся ещё громче. Они сворачивают на менее людную улочку фестиваля. Накамура покупает таяки, протягивает одни Беатрис. Съев штучку, чем взяв паузу, спустя пару минут продолжает.       — Возможно, куролесить с парнями – это то, до чего я умудрилась не опуститься. Итак загнала себя на дно поведением и оценками.       — Накамура…       — Поэтому не целовалась я до Bitch-сенсей! — громче продолжает Накамура, широко ухмыляясь. — Она тоже удивилась, ожидала большего. Чертовски плохая училка, скажи?       — Есть такое… То есть ты ни с кем не встречалась?       — Не-а. Не хотелось. Тусоваться с пацанами было весело, а вот всяких поцелуев, отношений вообще не хотелось – и уж особенно не с такими придурками. Шутила я об этом без конца, но пресекала всякие тупые подкаты. Да и нии-сан бы вздёрнулся, если бы застукал меня в отношениях с каким-то "конченым, который меня не достоин".        Накамура закатывает глаза, а Беатрис не сдерживает улыбки.       — Судя по всему, у тебя очень хороший брат.       — Хороший-хороший, но такой доставучий! — смеётся Накамура. — Я же упомянула, что иногда допоздна загуливалась? Ничего такого не делала, но нии-сан всё равно как-то нашёл меня, избил парня, который показался ему "бухим малолетним придурком, который пристаёт к его младшей сестре" и дома прочитал целую лекцию о дерьмовом пойле. Хулиганить я не перестала, но домой больше не опаздывала. — Беатрис не сдерживает смешка. — Смешно тебе, а??        Накамура ущипнула Беатрис за бок, и она окончательно рассмеялась. А это даже здорово, думается Рио. Раньше она ни с кем не делилась такими историями. Тем более, ей казалось, это будут неприятные воспоминания, но нет… Всё вспоминается со смехом. Может, потому что благодаря Коро Накамура считает этот класс особенным местом? Где она может дурачиться, учиться с друзьями, но при этом быть серьёзной, когда это нужно. Её нынешние одноклассники не ждут, чтобы она была какой-то конкретной, не заставляют подстраиваться, как происходит в обычных классах. В классе Е достойно быть собой.       — Я, кстати, скоро уже пойду, — с улыбкой достаёт телефон Накамура, — селфи на память!        Рио закидывает руку на плечи Беатрис и с довольной лыбой показывает знак победы. Беатрис улыбается на камеру и, приобнимая Рио за спину, тоже этой рукой показывает этот же знак. Скоро так делать на фото станет у них традицией.       — А ты не рано? — когда фото сделано, спрашивает Беатрис.       — Нии-сан ждёт, очень погулять хотел, — хмыкнула Рио. — Поэтому я быстро со всеми повидалась и бегу дальше. Вот, уже девочек видела.        Накамура показывает фотографию, которую сделала с Ядой и Курахаши на небольшом деревянном мосту. На ней Рио показывает язык, тянется им к яблоку в карамели. Рядом Тока с улыбкой наклонилась, смотря в кадр, а вот Хинано явно не ожидала и выглядит удивлённой. Для Рио это фото также ценно забавной сценкой, развернувшейся на фоне: Йошида с выпученными глазами смотрит вслед летящей на тарзанке Харе, которая, кажется, на лету стащила у него сладкую вату. Никого из класса Е таким не удивишь, а вот люди вокруг наверняка в шоке, если кто увидел.       — Так Йошида-кун тоже здесь? — не сдерживает улыбки Беатрис. — Хазама-сан написала, что она и Тэрасака-кун с парнями на фестиваль не придут.       — Как я поняла, он просто проводил Хару-чан, они же соседи и друзья детства. После уходил, насколько я видела.       — Вот оно как.        Йошида-кун весь из себя грубый плохой парень, но проводил подругу детства. Беатрис не сдерживает улыбки. Ей нравится узнавать всё больше и больше о ребятах класса Е.

***

       Пришедшие на фестиваль ребята активно наслаждались последним летним праздником перед началом нового семестра. Яда и Курахаши закупаются вкусностями и сувенирами, Окаджима, не в силах сдержать огонь на щеках, довольно ловит на фотоаппарат всех проходящих мимо девушек в юкатах. Катаока общается с Канзаки, они ждут, пока остынут такояки. Коро находит взглядом всех пришедших и с лёгким счастливым румянцем облегчённо выдыхает:       — Ох, похоже, многие смогли прийти. Учитель уж собирался совершить суицид, если никто не придёт.       — А, может, нам не стоило приходить? — с ироничной улыбкой спрашивает Каяно, прикрывая глаза. Нагиса рядом улыбается в тон, как слышит рядом совместный тяжёлый вздох и оборачивается на звук. Чуть в стороне стоят Хаями и Чиба и с какой-то ноткой обречённости смотрят на гору игрушек в своих руках. Подойдя ближе, Нагиса спрашивает:       — Чиба-кун, Хаями-сан… Почему вы так приуныли?       — Нам запретили приближаться к тиру, — поясняет Рюноске.       — Там было слишком легко, и мы заигрались, — добавляет Ринка, на чьих щеках с неловкости играет лёгкая краска. Нагиса на это лишь иронично посмеивается.       — Эй, дядь~ — вдруг раздаётся знакомый голос с другой стороны, и Нагиса оборачивается уже на голос друга. Карма с миловидной улыбочкой качает перед лицом напряжённого мужчины за стойкой ручкой. — Я потратил пять тысяч йен и получил лишь призы пятого уровня и ниже. Но, знаете, я тут пораскинул… — Карма принимается упорно что-то писать, нервируя этим человека ещё больше, и параллельно продолжает: — Учитывая количество верёвок и оставшиеся призы… Шанс выигрыша приза четвёртого уровня и выше… — в следующий миг Карма вскидывает к лицу мужчины записную книжку и клыкасто ухмыляется, и уже только глядя на расчёты мужчина едва инфаркт не ловит. — О, господи, всего 0.05%. А есть ли там выигрышные верёвочки вообще? — протряхивает книжечкой Карма, ещё больше давя на нервы. — Может, мне полицейского позвать, чтобы он тут всё проверил?       — К-каюсь, грешен! — нервно улыбается мужчина, вскидывая деньги. — Я верну тебе деньги, только рот на замок.       — Что вы, дядь~ — почти певуче растягивает слова Карма. — Я инвестировал пять тысячи йен не ради возмещения. Мне бы консоль…       — Э?!… — мужчина резко принимается кланяться и уговаривать пацана взять чего попроще.       — Похоже, Карма-кун веселится… — замечает Нагиса.       — Карма-кун очень упорный… — мимоходом говорит Фува.       — Он же с самого начала знал, что там невозможно выиграть. — Добавляет Окаджима.       — Оя, кажется, у этой лавки происходит что-то интересное…        Карма оглядывается на знакомый голос, правда, не сразу узнавая его обладательницу. Мотидзуки в чёрной юкате с ярко-красными цветами напоминает алый поздний закат, и Карма задерживает взгляд, забывая даже как-то поздороваться.       — Вы что-то выиграли?        Карма не сразу осознаёт, что она обращается к нему. Догадавшись о затее Беатрис, он ухмыляется и кивает.       — Ещё бы. Целую консоль. Правда, дядь?~       — Ого, это так здорово! — Беатрис вежливо улыбается мужчине, на чьём лице нервная улыбка так и дёргается в уголках губ, а капельки пота уже стекают за шиворот. — А я и не думала, что в таких местах возможно что-то выиграть.        Пока Беатрис заливается соловьём, а мужчина осознаёт всю бедственность своего положения, Карма рассматривает юкату Беатрис, обращает внимание на красивую шпильку в чёрных волосах. К тому моменту, как мужчина упаковывает консоль и протягивает "приз" Карме, он демонстративно улыбается Беатрис.       — Раз такое дело, не хотите опробовать приз со мной?       — Раз вы настаиваете~        И под взглядом мужчины, который, кажется, уже мечтал о моменте, когда Карма уйдёт, они уходят. Не проходит и лишней минуты, как оба заходятся в смехе.       — Вот, как ты себя дорогими играми обеспечиваешь? — не сдерживает ироничного замечания Беатрис.       — Работает же, — ухмыляется в ответ чертовски довольный Карма.        Они проходят мимо Исогай и Маэхары, которые играют в кингё-сукуй или ловлю золотых рыбок. И если Хирото, у которого пой – бумажная рамка – порвался, то пой Юмы целый, и он успешно продолжает налавливать всё больше рыбок с невероятной скоростью и точностью, отчего на него в шоке смотрит так же играющий в это мальчик. А весь секрет, как говорит сам Юма, в том, что нужно действовать практически так же, как при ударе ножом. Вот так вот, за сто йен, Исогай обеспечивает семью едой к праведному шоку на грани с ужасом Маэхары. Маленький мальчик, понимая, что ловить ему нечего, хочет уйти и поиграть во что ещё. Например, в ловлю наполненных водой шариков крючком. Но и тут сидят двое подростков с хвостами и ловко, ещё и легко общаясь, ловят эти несчастные шарики один за одним так, что вокруг них собирается небольшая толпа. В это же время растративший все деньги Коро оккупировал самые прибыльные лавочки и принялся подрабатывать, правда, тратя деньги с тем же успехом. К тому же коварный сенсей умудрился использовать навыки своих детишек – умелые убийцы смели с половины лавок товары, они и позакрывались раньше, Коро этим воспользовался и занял их. Недалеко Ирина нашла себе компанию мужчин, которые с радостью и восторгом за неё платят – а что? Хорошее алко само себя не выпьет.        Или что бывает, когда на фестиваль приходят убийцы… У простых смертных не остаётся шансов.        Беатрис с Кармой переглядываются и усмехаются. Что поделать, если их класс действительно особенный. Правда, иногда они забывают, насколько. Телефон Беатрис вдруг звенит, оповещая о новом сообщении. Она удивлённо приподнимает брови, тянется к телефону… и видит, что сообщение от Карасумы-сенсей. Всё бы ничего, но…       — Рицу! — возмущается Беатрис, не зная, куда деть себя с неловкости. Карма с вопросом косится на неё, пока на экране появляется их миловидная 2D-одноклассница. — Зачем ты это сделала?        Рицу в ответ лишь хихикает, мило улыбаясь, и рядом с ней появляется музыкальная нота, оповещающая о её игривом настроении. В следующий миг она сбегает с телефона Мотидзуки, позволяя ей вновь лицезреть сообщение от учителя. «Здравствуй, Беатрис-сан. Рицу написала, что ты надеялась найти меня на фестивале. Мне жаль, но у меня много работы. О преследовании переживать не нужно, мои люди работают над этим. Если тебе необходимо поговорить, напиши, и я найду время позвонить. Также можем увидеться уже в школе.»        Ками-сама, что Рицу ему такого написала? Предательница!       — Уже понервничать нельзя, чтобы об этом сразу все не узнали… — бурчит Беатрис. Карма рядом тихо смеётся, тоже оценив сообщение Карасумы.       — Удивлён, что ты только сегодня узнала о течении расследования. — Замечает Карма.        Конечно, он наверняка ещё раньше обо всём узнал у Рицу, пусть ситуация касается самой Беатрис, а не его.       — Да как-то… С тобой спокойно так, что забываю обо всём.       — Знаю-знаю~ Кстати, мне же Хаяси-сан написал. Наша рекламная кампания сработала на ура, поэтому он согласен поделиться корнем дикого женьшеня.       — Правда? Это так здорово, Карма!        Разговор, все переживания и вопросы взрываются вместе с цветами на небе. Их видит каждый член класса убийц, даже те, кто не пришёл на фестиваль. Банда Тэрасаки прерывает игру в баскетбол, чтобы с восторгом посмотреть на фейерверки. Ребята, которые проводят это время с семьёй, одни дома или занятые делами. Все выглядывают в окна и не сдерживают улыбок, как-то сами пролетают перед их глазами воспоминания обо всём, что случилось в первом семестре. Сомневаться не приходится – в это лето они все вместе, и для этого не нужно находиться в одной локации. Они класс Е. И они горды так себя называть.        Карма улыбается, смотря на фейерверки, и тоже прокручивает в голове всё случившееся. Как попал в этот класс, отказался переводиться назад в главный корпус, сблизился с этими ребятами, как впервые сразился с профи. Какие учителя их теперь окружают. Стервозная распутная Ирина Елавич, которая, тем не менее, готова тысяча и один пример привести, чтобы всё правильно объяснить – найдёт подход даже к самому тормозящему в теме ученику. Карасума-сенсей, который не просто тренирует их, но готов озаботиться их личными проблемами и даже поучаствовать в играх. Коро-сенсей… Карма тихо хмыкает.        "Сенсей". С этим словом у Кармы были только неприятные ассоциации.        Сенсей Акабанэ Аруто, жестокий, безжалостный, не гнушающийся использовать боль в отношении ребёнка. Сенсей Оно Кенсаку, лицемерный ублюдок, который сначала выкинул в Е-класс Нагису-кун из-за оценок, а потом ещё в открытую насмехался над ним, давая понять, что репутация ему дороже будущего мальчишки. После избавился и от самого Кармы, когда тот поставил под угрозу ту же репутацию ничтожного учителя. Карма презирал учителей. Иногда он думал, почему в тот день, в кабинете Оно, он не сломал ему ни одной кости. Не хотелось марать руки об это ничтожество, несомненно. Однако… Что ж, вероятно, Карма не такой и псих, каким его считают, раз он адекватно оценивал последствия и, даже сорвавшись, на эмоциях, не тронул сенсея, который с удовольствием ещё бы и заявил на малолетнего преступника.        Когда Карма узнал о монстре, жажда крови так и норовила разогреться ещё сильнее. Коро будто предлагал им отомстить за себя. Убить через него всех учителей, которые унижали их, высмеивали, игнорировали. Всех мучителей, из-за которых многие окончательно ломались. И Карма с удовольствием принял это предложение и ни на что бы его не променял. Карма хотел не просто убить тело Неубиваемого, Карма хотел убить его душу. Разрушить её медленно, по кусочку. Сломать маску сенсея. Уничтожить лицемера.        Только это оказалось не так просто. Коро-сенсей ловко насмехался в ответ, выставляя Карму глупцом, и от злости Карма стискивал челюсти, кулаки, прекрасно понимая, что сила здесь не поможет. Гордость Кармы была задета, впрочем, как и честь.        Во времена самураев были чёткие правила во всём, что касалось чести. Защищая свою честь или честь господина, воин мог совершить законное убийство, но после, как правило, был вынужден совершить сэппуку. Карма считает правила бусидо и абсолютно дерьмовыми, и действительно гениальными. Он улыбается почти ненормально расслабленно, когда эта мысль проносится в голове. А что… Коро-сенсей же… Учитель, а?        И Карма прыгает с обрыва. В лучших традициях гордых воинов он погибнет от того же меча, которым убьёт. Он смеётся, его бросает в пот, но всё вокруг взрывается яркими чёткими красками, на которые накладываются картинки прошлого. Разве не гениально? Коро решит спасти – Карма убьёт его тело. Решит дать умереть – убьёт его как учителя. Карма улыбается широко, почти безумно, в ожидании, когда нажмёт на спусковой крючок.        Этого не происходит. Коро убить не удаётся. Коро спасает Карму. Коро говорит прыгать, сколько угодно, потому что всегда спасёт своего ученика.        Жажда крови вдруг схлынула.        «Это плохо. Я не умер и не смог убить его».        В эпоху самураев за такое приговорили бы к сэппуке. В те времена вообще почти всё вело к смерти. Таков удел воинов. Таковы правила чести.        Карма не сдерживает тихой усмешки, закрывает глаза и улыбается, позволяя солнцу тёплыми лучами касаться его. Только вот он не самурай, а эти старые правила такая хрень – раньше власти этим гордились, а теперь бьются с проблемой суицидов в стране. Карма не суицидник, не какой псих или неадекват. Он вовсе не хочет умирать. И Рицу, когда они с Коро, Нагисой и Бетс летели над Тихим океаном, он сказал об этом.        «Не глупи, Рицу».        Рискнуть жизнью в лучших традициях камикадзе – Божественного ветра – это одно. В этом понятие чести, долга перед собой, другими, долга перед собственной задетой честью и честью всех, кто стал жертвой бесчестного человека, ничего не понимающего в долге. Но бездумно рисковать жизнью? Нет, спасибо, другой план придумаем. Тем более, что в том случае, помимо него, пострадали бы другие. Карма с детства, со страшной трагедии, когда потерял слишком много, понимает, что не хочет погибать так просто. Это банально унизительно перед теми, кто всеми силами борется за жизнь, но погибает, не способный совладать с тем, что сильнее. Карма хочет делать что-то для этих людей. Дать им шанс. Чтобы ни стихия, ни убийцы или якудза, ни дрянные учителя, ни кто ещё не мог так просто сломать чью-то жизнь.       — Сенсей! — улыбается Беатрис и наклоняется к Коро: — Жду начала учёбы!        "Сенсей". Теперь Карма знает, что для него значит это слово. Улыбается. Это лето, которое никогда больше не повторится. Лето, когда все они вместе. Вот, что он не забудет.       — Учёба да учёба, какие же вы зануды, — ровно бросает Ирина, подходя к детишкам, ближе к Беатрис, мягко приобнимает её и свободной рукой чуть касается щеки. — Я в вашем возрасте интересовалась совершенно другими вещами~        Беатрис обидчиво отводит взгляд от Ирины, хотя и от неловких воспоминаний щёки чуть краснеют. Карма медленно выгибает бровь. Кто-нибудь, сделайте что-то с их пьяной сенсей.        Чёрт подери, дожил. Ревнует к женщине. Училке.       — Оно и видно~ — иронизирует Карма. Бровь у Ирины дёргается, и она, сохраняя улыбку на лице, выпускает из рук Беатрис и двигается к Карме.       — Язвил бы поменьше, — наигранно сладко тянет Ирина, — ты даже себе не представляешь, сколько мужчин мечтает хотя бы о поцелуе со мной.        Самооценка завидная, слов нет.        Ухмыльнувшись, Ирина обвивает руку Кармы, прижимаясь к ней грудью. Bitch не сильно ниже Кармы, но, так как виснет на нём, смотрит снизу вверх из под прикрытых ресниц. Руку, на которой она повисла, Карма слегка отодвигает в сторону, создавая хоть какое-то пространство между ним и доставучей извращённой учительницей.       — Я божественно красива, ты не имеешь права не согласиться~       — Я атеист. — Сухо бросает Карма, подняв кверху глаза.        До расслабленного алкоголем сознания не сразу доходит суть ответа Акабанэ. Улыбка дёргается на лице Ирины.        Мелкий паршивец!        Беатрис сама не знает, когда успевает втиснуться между Кармой и Ириной и вскинуть перед последней в успокаивающем жесте руки, останавливая наёмницу от попытки убийства. Карма же за спиной Беатрис показывает язык, никак не облегчая эту задачу. А ведь еще важно, чтобы никто из людей не увидел настоящий пистолет Ирины Ремингтон, который и без того является уникальным. Ну чем думает её очаровательная нетрезвая голова?        Пока в одной стороне в окружении одноклассников происходят настоящие баталии, чуть в стороне ребята продолжают мирно наблюдать за фейерверками. Да и кто будет обращать внимание на попытки убийства? Пф, каждый день такое происходит, между прочим.        Фейерверки ещё взрываются, когда за ними наблюдают все ученики. В том числе Каяно и Нагиса.       — Уже второй семестр, да? — протянула Каяно, с улыбкой смотря на цветные огни, вспыхивающие и гаснущие на небе. — Это случилось в одно мгновение.       — Всё это происходило, потому что пришёл Коро-сенсей, — с чуть кривоватой улыбкой замечает Нагиса, изгибая домиком брови. — У нас не было времени на отдых.       — Ты прав. Скоро начнётся и третий семестр, — с безобидной улыбкой мило оповещает Каяно.       — Так быстро?!        Каяно улыбается. Сохраняет мягкую улыбку, держит закрытыми глаза, позволяя им отдохнуть от ярких вспышек. Её спина ровная, она складывает перед собой руки, в которых держит выигранные мешочки. Нежно-розовая юката и светло-коричневый оби добавляют её виду мягкости.       — Мы все покинем свои зоны комфорта, — с привычной бодрой интонацией говорит она, после чего открывает глаза и снова поднимает взгляд на небо, — отправляясь в завтрашний день.        Нагиса слушает её, чуть приоткрыв губы и приподняв брови. Смотрит на неё, отвлекаясь от света фейерверков. Завтрашний день, третий семестр… Всё случится так быстро. Моргнуть не успеют, вот и выпуск из средней школы, экзамены в старшую. Мгновение, и… А что дальше?        Весёлая Каяно, которая всегда поддерживает их улыбкой и говорит с ней же о серьёзных вещах. Часто ли она думает о будущем? Улыбнувшись, Нагиса привлекает внимание подруги:       — Каяно, кем ты хочешь стать? — улыбка пропадает с её лица, Каяно удивлённо оглядывается, приподнимая брови.       — Э… Я?        Кем стать, когда твоё существование здесь и сейчас сводится к убийству? Когда твоё сознание рвётся на части, и, если честно, на будущее совершенно плевать.       — Я не особо задумывалась об этом, но, мне кажется, нужно решить, какую карьеру я хочу в будущем.       — Будущее, да… — переводит взгляд на тёмное небо Нагиса. — Было бы хорошо, если бы оно было.        Фейерверки взрываются вновь. Нагиса не смотрит на Каяно, и слабая улыбка тенью мелькает на её лице.        Пожалуй, ты прав, Нагиса. Но всё это решится точно не сейчас.       — Ну и сумасшедшие… вышли каникулы, — тише говорит Каяно.       — Угу. Но я думаю… Второй семестр будет даже более безумным.        В этом классе ясно лишь одно: для всех, учеников и Коро-сенсея… Всё не может закончиться гладко. Начало учебного года, летние каникулы и даже начало второго семестра… Не могут не происходить неожиданные повороты.       — Нья-а, а я неплохо заработал! — довольно в сторонке улыбается Коро, пересчитывая деньги. — Даже если отнять расходы на самое необходимое, у меня остаются деньги на всякие вкусняшки, — спрятав заработанное за пояс, Коро поднимает взгляд на подошедшего к нему ученика. — А ты, как, тоже повеселился? Завтра снова на уроки, а сегодня можешь повеселиться…        Но ученик не разделяет его хорошего настроения. Уголки губ опущены, взгляд холоден, почти строг. Он произносит слова ровно, констатирует факты. Сбивает учителя с толку какой-то неправильной скоростью.       — А?..        Последний фейерверк взрывается на небе. Гаснет, погружая всё в вечернюю темноту.       — Ты покидаешь… — Коро непривычно для себя запинается… — Класс Е?

***

       Идея отпускать Беатрис с Ириной нравится Карме всё меньше, и на обратном пути он и не думает это делать. Узнав, что юкату Беатрис купила, а не взяла в прокат, он перехватывает тонкое запястье и тянет её за собой домой, пока ей не надумалось искать Ирину. К удивлению, Беатрис и не планирует её искать. Да и в целом рядом с Ириной она держалась сегодня как-то неуверенно. Если поссорились, Бетс бы ему уже сказала. Тогда что? Bitch снова выдала что-то под стать своему прозвищу? Впрочем, зная эту учительницу, Карма ничему не удивится.       — Очередные дополнительные не задались? — прерывает он тишину, когда до дома остаётся не так много.       — Можно и так сказать.        Снова краснеть совсем не хочется. Смущения слишком много в жизни Беатрис, как ей кажется. Постоянно себя неловко чувствует, причём не во всех ситуациях от неё зависит происходящее. Почему должно быть стыдно за чужие действия? Это попахивает идиотизмом. Нахмурившись, чувствуя заместо смущения оттенок раздражения, Беатрис вскидывает взгляд, с хмурой твёрдостью смотря перед собой, и чеканит:       — Ирина-сенсей поцеловала меня для своего отчёта.        И Карма даже не знает, что кажется ему более забавным. Тот факт, что Беатрис будто готовится к ссоре или что она сообщает ему об этом с таким строгим лицом, будто сознаётся в тройном убийстве, за которое планирует отсидеть лет пятнадцать. Минимум.        Однако.. Это первый раз в подобной ситуации, когда Беатрис не сжимается, словно готовая пропустить все удары и расплакаться. Она аж кулаки сжимает, точно говорит: только обвини меня в чём-то!        Этот её боевой настрой… Даже как-то заводит внутреннего садиста Кармы. Подавляя клыкастую ухмылку, он наигранно сухо бросает:       — Вот как? И что она сказала о твоей технике?       — Если ты не против.. Я бы не хотела это обсуждать.        Брови Кармы так и взлетают вверх. Что это с ней? И не вернёт ему подколку, спросив об аналогичной ситуации между ним и сенсей?       — Неужели всё так плохо с оценкой? — не сдерживает очередной язвочки Карма.        Беатрис как-то странно озирается, оглядывая пустынные улицы, после чего спешит к дому Акабанэ. Посмотрев ей вслед, Карма тоже ускоряется. И только когда они заходят домой и Беатрис снимает дзори, она оборачивается к нему с упрямым и.. растерянным взглядом.       — И это вся твоя реакция?       — Ты ждала, что я разозлюсь? — выгибает бровь Карма.       — Да нет, но… — вообще-то да… Беатрис опускает взгляд, неуверенно сжимая рукав юкаты.       — Ну.. В целом, правильно ждёшь, — зависнув в непонимании, Беатрис поднимает взгляд на Карму. Внешне флегматичный, он ставит на пол пакет с консолью и принимается разуваться, как бы мимоходом бросая: — Я бы сказал, что я в бешенстве. Хочется накатать на Bitch-сенсей жалобу с парой фоток и подкинуть прямо председателю. Как думаешь, если застанет подобное поведение за одним из своих учителей, уволит сразу или попробует шантажировать её как убийцу, чтобы воздействовать на правительство? В любом случае, я бы посмотрел, как Bitch-сенсей будет выкручиваться. Сомневаюсь, что её пресловутое соблазнение сработает, да и председатель не похож на одного из тех, кто "мечтает о поцелуе" с ней.        С каждым словом выражение лица Кармы меняется. Уголки губ поднимаются в оскале, оголяя клыки, а в глазах становится виден пугающий блеск жажды крови. Беатрис чуть бледнеет, тут же теряя весь свой запал. Что-то, кажется, она не о том переживала…       — Эм… Карма…       — Но к тебе это не относится. Поэтому нет никакого смысла срываться на тебе из-за работы Bitch, — спокойно заканчивает Карма, и, когда выпрямляется, улыбка уже не кажется такой пугающей.       — Знаешь, мне что-то совсем не полегчало… — пожав плечами, Карма добавляет:       — Рицу сказала, что они составляют общие списки с рейтингами.       — Ты и это узнавал?       — Мне было интересно, чем именно интересуется правительство. Не все данные отправляют им непосредственно. Что-то отправляют тому посреднику Ловро, опираются на слабые и сильные стороны каждого ученика, чтобы в соответствии с информацией готовить планы убийства. К тому же не исключено, что они всё же присматривают себе потенциальных наёмников.       — Наверное, это очевидно… — вздохнув, Беатрис качает головой. — Просто это случилось неожиданно. Всё, чему нас обучают для убийства, достаточно интересно, но поцелуи?.. Это так… Интимно. Помню, ты рассказывал, что Ирина-сенсей поцеловала Нагису-кун в первый свой день здесь, но… Я не знаю, как объяснить. Когда Ирина-сенсей делится опытом из своей работы, рассказывает какие-то.. не самые приличные истории, это всё равно интересно. Но… Когда она меня поцеловала.. Это было… Даже как-то страшно.        Карма находит в этом косвенное доказательство того, что на убийце всегда будет отпечаток смерти. Уж явно Елавич не стремилась запугать Беатрис и не давала воли жажде крови, и не думала наверняка об этом. Однако сам смертельный поцелуй был подобен выстрелу из её обожаемого раритетного пистолета. Обычный человек может это и не почувствовать, накрытый с головой ощущениями от головокружительного поцелуя. Но Беатрис интуит. Она почувствовала выстрел в самое сердце, это напугало её, но при этом она не просто хорошо относится к Ирине, она.. Любит её? И это ещё сильнее сбило Бетс с толку. Сбило с толку чувство опасности от того, кому она доверилась.        Вот, почему Карма не доверяет убийцам. Их моральные границы размыты. Выстрелят в спину с улыбкой и не почувствуют ничего.       — Ну что, подкинем председателю Асано дельце Bitch? — ухмыляется Карма.       — Я и председателю Асано не то чтобы очень доверяю…       — Аналогично! На кого ставим?        Карма кажется даже слишком бодрым, и Беатрис не сдерживает смешка. А ему лишь бы ставку сделать, да свои жуткие планы в жизнь воплотить.       — Ставь на мои нервы. Они сдадут первыми.       — Так неинтересно~        Беатрис тихо фыркает, как её лицо обхватывают ладони Кармы, и он наклоняется, целуя её в губы. Мелко вздрагивает, трепещут ресницы. Было страшно, что Карме будет неприятно касаться её. Глупые, но не безосновательные страхи тоже не давали покоя.       — Но Bitch-сенсей высказать пару ласковых стоит… — шепчет Карма.       — Я высказалась. Попросила её больше так не делать, — тоже переходит на шёпот Беатрис, носом скользя по щеке Кармы.       — Сама вежливость.       — Должен же в нашей паре хоть кто-то быть адекватным.       — Ты о ком?       — О себе.       — А говоришь, моя самооценка высокая.        Уголок губ Беатрис дёргается в улыбке, и она снова тянется к губам Кармы. Если думать не о неловких моментах, а о своеобразной лекции Ирины… Беатрис опускает ладонь на поясницу Кармы под рубашку на футболку, медленно поднимает руку выше, царапая ногтями кожу около позвоночника. Особо чувствителен Карма оказывается у лопаток – оттого тоже не любит, чтобы малознакомые касались его спины?        Что ни говори, а соблазнительницу Беатрис всё равно слушает внимательно, и Карма чуть хмурится, когда замечает довольный прищур Бетс. Самому себе сложно признаться, нравится ли ему, что его девушка перенимает инициативу (и льстит ли, что ей так хочется попробовать это с ним). Беатрис мягко сжимает ладони Кармы в своих и с чуть смущённой улыбкой тянет к лестнице, на что Карма усмехается, провокационно глядя ей в глаза. Как поднимаются по лестнице, Карма распускает оби, стягивает его с девичьей талии, раскрывает полы юкаты. Беатрис чуть прикусывает губу, заходит в комнату и с лёгкой улыбкой подходит к окну, задёргивает шторы. Шпилька держит волосы, открывая вид на шею, юката чуть приспущена, и Карма свободно касается шеи Беатрис со спины губами.        "Я в вашем возрасте интересовалась совершенно другими вещами", — сказала Ирина. Перед глазами само собой возникло лицо Йоко, что с хитрой улыбочкой говорила, что и от своего Акабанэ оторваться не могла. Смущённо поджав губы, Беатрис вдруг задумывается, как часто они с Кармой…       — Ты чего? — ухмыляется Карма, когда Беатрис с поднятыми в каком-то не то лёгком испуге, не то удивлении глазами оборачивается к нему.       — Да я тут… Йоко-сан вспомнила…       — Маму? — выразительно изгибает бровь, пока Беатрис выныривает из его рук и проходит к кровати, чтобы в следующий миг замотаться в одеяло. — Ещё немного, и я пошучу про то, что, целуя меня, ты вспоминаешь мою мать..       — Карма!       — Что? — издевается.       — Извращенец!       — Ну да.       — Да нет же! — откидывает одеяло. — Просто… — неловко взметнув руками, Беатрис всё же договаривает: — Мне вспомнилось, что она попросила не делать её бабушкой рано, и… — сбившись, Беатрис прячет лицо в ладонях. Стыд какой…        Карма молчит. Бровь дёргается. Беззвучный медленный face palm от Кармы.       — Они тогда сговорились…       — Мм?..       — Папа так и хотел устроить мне лекцию про контрацептивы…       — Что?…        Кажется, теперь покраснело всё лицо Беатрис, шея, да по ощущениям – она сгорит сейчас нахрен со стыда! Мученически застонав, Беатрис цепляет край одеяла и заматывается в него с головой.       — Я переезжаю жить в шкаф… Не ищи меня. И в следующий раз, когда приедут твои родители, если я не смогу сбежать, я выброшусь с окна…       — Тут всего второй этаж.       — Вот именно. Я сбегу.       — А я?       — А ты сам разбирайся…       — Ещё и на произвол судьбы меня бросает.       — Ты первый начал… — бурчит недовольно, слыша, как Карма подходит ближе, и чувствуя, что садится на кровать. — Нет, ну, чем, по мнению твоего отца, мы занимаемся?! — красная как рак возмущается Беатрис, принимая сидячее положение и выныривая головой из одеяла. Карма вдруг разражается хохотом, откидываясь на кровать. — Что смешного?       — Да я понятия не имею, что на это отвечать девушке, которая сидит со мной на кровати полуголой, — ехидно комментирует Карма, только чтобы в следующий миг разразиться новой волной смеха.        Беатрис краснеет настолько, насколько это возможно, открывает рот, порывается возмутиться, параллельно заматываясь по самый нос в одеяло, но никаких аргументов на это не находится. Она напряжённо хмурит брови, пытаясь хоть как-то возразить, и Карма будто даже слышит, как напряжённо крутятся винтики в её голове.       — Бетс, не делай такое лицо, а то я грешным делом решу, что ты умеешь думать~       — Не переживай, любимый, о тебе и с таким лицом никто так не подумает!       — Оя, а огрызаться, значит, аргументы есть?       — Ой, всё!        Беатрис с гордым видом глубоко оскорблённой девушки пытается выползти из кровати, как Карма затаскивает её назад, всё ещё посмеиваясь себе тихо и утыкаясь носом в шею Бетс.       — И вообще, я не голая!       — Ага, ты всё ещё в нижнем белье и дзюбан. Надо исправить!       — Не-а, я обижена! — пытается (вернее, делает вид, так как это и попытками не назвать) вырваться Беатрис.       — Ну так я заглажу вину~       — Эй, это всё ещё нечестно, ты же выигрываешь в этой ситуации!       — Рано тебе со мной соревноваться, Бетси~        Возмущения прерываются поцелуем. Правильно говорят – мужчины придумали поцелуи, чтобы заставить женщин немного помолчать, а ссоры, чтобы заканчивать их примирением в горизонтальном положении.

***

       Награду за Коро подняли до тридцати миллиардов йен. «Карасума-сенсей, вас искала Беатрис-сан. Она сильно нервничает из-за преследователей. И, кажется, расстроилась, что вас не будет на фестивале ｖ（＾＿＾ｖ）♪»        Карасума кидает взгляд на сообщение Рицу. Оно высветилось прямо перед началом заседания – мобильная артиллерия появилась на его телефоне, в извинении подмигивая и держа в руках табличку, на которой было написано данное сообщение. Чувства были смешанными. С одной стороны, Тадаоми не до переписок с учениками, важное заседание впереди. Но, думая об этом, он по дороге набирает сообщение Беатрис. Она в ответ заверяет, что всё в порядке, не хочет отвлекать его от работы, смогут увидеться в школе, да и Карма рядом с ней. Однако Карасума не хочет и на Карму допускать лишнего давления – он парень сильный, но это не значит, что он будет совершенно спокоен, когда несёт ответственность за другого человека рядом с собой. И, судя по всему, так думает не один Карасума. Его агенты, уточнив все детали, связанные с классом Е, переключаются на тему преследователей Беатрис.       — Ты всё же допускаешь, что заказчик отец Беатрис-сан? — уточняет у Укая Карасума.       — В противном случае это нелогично, — кивает Укай, — если бы это был убийца, готовящийся к заданию, он бы предпочёл изучить всех учеников класса убийц и давно бы работу закончил. К тому же наша цель чувствует жажду крови убийц, которой у преследователей нет. Если считать, что заказчики – конкуренты Мотидзуки Иуоо, встаёт вопрос о мотивах.       — Чаще всего такое сводится к покушению или похищению, — подхватывает мысль Сонокава, откидывая с глаз короткую прядь светло-каштановых волос.       — Но навредить Мотидзуки-сан не пытались, — кидает на коллегу взгляд Укай, после чего снова смотрит на Карасуму. — Такие возможности были, но ими не пользовались. Когда Мотидзуки-сан заметила слежку, было логично напасть на неё, чтобы, как минимум, не дать ей предпринять никаких действий в дальнейшем. Но преследователи просто скрылись.        Укай договаривает, и мысль продолжает Цурута Хирокадзу – он как раз заканчивает протирать очки и надевает их, – самый старший среди агентов, тридцатилетний подчинённый Карасумы оглядывает коллег тёмно-серыми глазами:       — В моей практике были ситуации, когда детям нанимали телохранителей, которые работали на расстоянии и всё докладывали нанимателю в лице отца или матери, — выслушав его, Сонокава поджимает губы, чуть хмурясь, после чего переводит взгляд на Тадаоми.       — И что нам тогда делать?        Повисает тишина. Карасума молчит, напряжённо сверлит взглядом одну точку в стене, думая, что делать дальше.       — Я бы не хотел затягивать с этим вопросом, — прерывает тишину Укай, наступив брови. — Опять же, не хочу, чтобы это звучало как проявление недоверия в сторону Акабанэ-куна, однако он такой же подросток. Он может быть силён и достаточно сумасброден, чтобы сразиться с профи, но это не гарантирует, что он справится и в других ситуациях. Он всё ещё пятнадцатилетней мальчишка.        Агенты согласно кивают.       — Я бы не переживал о Карме-кун, он один из лучших моих учеников, однако с ситуацией и правда стоит разобраться, чтобы и Беатрис-сан, и Карма-кун могли спать спокойно! — бодро заявляет голос позади агентов. Они согласно кивают вновь, одобрительно хмыкают… Как вдруг накатывает осознание, и они медленно оборачиваются.       — А! Это монстр! — выкрикивает кто-то со стороны.        У Карасумы вздувается вена на виске. Коро, никак не маскируя свою жёлтую кожу и не пряча щупальца, заявился в штаб-квартиру, облачённый им под стать в чёрный костюм. Только на нём ещё большие солнцезащитные очки, и он смешно дует губы, пытаясь пародировать серьёзное выражение лица. За спиной монстра, за чью голову только-только объявили новую награду, большинство сотрудников застыли в ужасе, кто-то не сдержался и принялся бежать, кто-то вскинул оружие, впрочем, бесполезное с настоящими пулями. И только те, кто (не особо по своей воле) общался с Коро, когда тот, например, возвращал боевые снаряды с перевязанным бантиком, и Карасума с его подчинёнными особо и не дёрнулись, но смерили Коро хмурыми взглядами.       — Ну и что ты здесь делаешь? — цедит Карасума, уже представляя очередную бумажную волокиту с объяснениями. — Мы и так закрываем глаза на то, что ты покидаешь старый корпус Кунугигаока. Думай, куда заявляешься.       — Я всего лишь хотел помочь, — невинно хихикает Коро, который, похоже, наслаждается паникой одних и раздражением других. — Как я могу оставить своих учеников, когда за ними какие-то говнюки следят?       — Я просил тебя не высовываться, — сводит на переносице брови Карасума. — Ты государственная тайна. Представь, что будет, если "телохранителей" нанял отец Беатрис-сан. Вмешаешься, и ему доложат, что сенсей его дочери – странное создание с нечеловеческими силами. Ты хоть представляешь, какие будут проблемы, если о подобном прознает родитель ученика?       — Как мы и договаривались, вам стоит оставить это дело нам, — по-деловому улыбается Укай, пытаясь скорей убедить монстра покинуть штаб, пока кто-нибудь из нервных присутствующих сдуру не дёрнул пальцем на спусковом крючке, провоцируя панику.       — Ну что вы, мне же не обязательно показываться и раскрывать свою тайну, — расплывается в привычной широкой улыбке Коро, чуть щуря за очками глаза-бусинки. — Моя скорость может быть вам полезна. Однако если вы меня отошлёте, неужели не будете переживать, что я выкину что-нибудь без вашего ведома?        Чёртов провокатор.        Карасума переглядывается с настороженными коллегами.        Сколько ещё этот монстр будет так ловко обводить их вокруг своих щупалец?       — И, кроме того, Карасума-сенсей… Есть ещё один ученик, о котором мне очень важно с вами поговорить. Вы уже слышали, что Такэбаяши-кун переводится из класса Е? Примечания: Когда прочитала, что у Рюноске три сестры – и все заваливают его материалом про гг эроге, сразу поняла, чего это он так невозмутим, когда кто-то в классе Е подкалывает его на этот счёт. Круче сестёр никто не стебанёт хд Касательно отчёта Ирины о технике поцелуев. Это канон, поэтому можете орать вместе со мной :’) Она действительно целовала всех учеников класса Е, кого-то технике поцелуев обучала больше, кого-то не обучала вовсе – так или иначе. Перецеловав весь класс, она составила рейтинг по технике поцелуев со своими комментариями. Оставляю ссылку на английскую версию рейтинга "Техники поцелуев", а ниже пропишу перевод: (Здесь была ссылка, но она почему-то перестала работать; Найду другую – приложу). ТОП-5 класса Е по Технике Поцелуев. "Рейтинг техники поцелуев учеников класса Е, составленный исключительно мисс Вич на основе её личного опыта cougar (Жаргонное слово, которым называют женщину, ведущую активную сексуальную жизнь с мужчинами помладше. По-моему, я слышала, как таких называли Sugar Mummy, сладкая мамочка, но это всё равно не совсем корректный перевод для этого слова (думаю, оно использовалось чисто для данного контекста, ведь все ученики младше Ирины), поэтому оставляю его без перевода) и убийцы".       1. Нагиса Шиота "В ранге его техника выше среднего, но в этом деле главное: добиваться результатов в реальном мире. Только те, кто добивается результатов, имеют право называться настоящими убийцами".       Я не удивлена – Ирина над ним поработала хд       2. Тока Яда "Настоящее произведение искусства, которое я лично взрастила. Она хороша как та, которая целует, так и та, которую целуют. Но, кажется, у неё есть желание отделить свою технику от практики".       Яда главная ученица Ирины именно в технике соблазнения, поэтому я не удивлена, и всё же умиляет, что Яда не хочет использовать эти навыки для тех же целей, что и Ирина. Муж Яды будет в восторге ;)       3. Карма Акабанэ "Он искусен во всём, но кажется удивительно знакомым с этим занятием. Нет ничего, в чём я могла бы помочь ему совершенствоваться, поэтому мне скучно его учить".       КАРМА, ШАЛУН ТЫ МЕЛКИЙ! Это откуда он «удивительно знаком с этим занятием»??))))))))       В голову не лезет ничего приличного. Ну не на помидорах же он учился! 🤣       При этом интересно, что Мацуи отмечал равнодушие Кармы к отношениям. Некоторые считают его асексуальным, но это бы значило, что он в принципе не восприимчив к подобному, что не совсем корректно. Правильней отметить, что Карма избирателен и внимателен и никогда бы не искал отношений ради отношений, как и не спал бы с девушкой только секса ради. Стоит всё же помнить, что Карма к себе людей так легко не подпускает :)       Так или иначе, это вынесло мне мозг х))       4. Хирото Маэхара "Я поставила его на это место, потому что он слишком полагается на трюки. Ему нужно сделать приоритетом создание правильной атмосферы".       Раньше я думала, что Маэхара будет рейтингом выше, а он мог бы х))       Ну что ж, сам виноват, пусть меньше выделывается с:       5. Манами Окуда "Она не осознаёт этого, но у неё природный талант (она настоящий гений) принимать поцелуи. Вот если бы её тело не было таким напряжённым... Но не думаю, что она когда-нибудь сможет расслабиться".       Окуда! Окуда, любимая! Да ты огонь, оказывается хд       Я знала, что обожаю её не просто так *поигрывает бровями*. И я считаю, что она сможет расслабиться, если будет полностью доверять своему оппоненту. *Отчаяние Нагисы: "Впервые я занял первое место в чём-либо... И это в этом?!"       Крепись, друг хд Немного моих мыслей :) Как же меня кроет по ситуации, которая разворачивается с Ириной. Такое переплетение эмоций, что мне самой тяжело подобрать правильные слова, чтобы внести хоть какую-то ясность в то, что тут происходит. Жизнь Ирины в семье Ловро и Ольги не была тёплой, семейной и в этом духе. Она была своеобразной. Были тёплые моменты, но они все убийцы, акценты в их жизни другие – постоянные тренировки, задания… Ольга с Ловро так и не захотели заводить детей (да и куда им при такой жизни), но у них появилась Ирина. А у Ирины появились они. И я только осознала, что сейчас это в каких-то деталях отзеркаливается в ситуации между Ириной, Карасумой и Беатрис. Мне прям интересно, насколько они сами это осознают… Короче, класс убийц меня сломал х)) Милые сцены, трагедия и убийство, снова юмор и милости, драматические размышления, снова веселье… А можно отдохнуть от эмоциональных качелей? Нет? Ну, я так и думала. Крепитесь, дорогие читатели ❤️