Способ примирения

Голубое весеннее небо заволокло тучками, хотя только вчера погода казалась прекрасной. Что поделать, весна очень нестабильное время года. Она загадочна, чиста и невинна, переменчива и обманчива, особенно её середина, которая ещё не может решить, перешагнуть ли ей за грань к чему-то новому или остаться ближе к привычной зиме. Холодный ветер с усилием гонит всё новые чёрные тучи, залетает в открытое окно и шарится по полу. Природа затихла, как и дом, в котором сейчас на голом полу лежит продрогший от этого на холодной поверхности парень. Но тишину прервал ветер, с силой пробив окно так, что оно с размаху ударилось об стену, так как было боковым. Не выдержав такого удара, стёкла треснули, но не разбились, покрываясь множеством трещин, чего, к сожалению, нельзя было сказать о сердце лежащей страны, приоткрывшей глаза от резкого звука. Россия попытался приподняться на локтях, но резкая боль в голове помешала ему это сделать, а неожиданный прилив тошноты вылился в рвоту с похмелья. Знаете, отравление алкоголем, происходящее от того, что вы длительное время не употребляли, а потом напились до чёртиков, вещь серьёзная. И теперь Триколор и вовсе не понимает и не помнит, где находится и что вчера такого случилось. Ещё одна попытка встать успехом не увенчалась, однако он теперь уже сдержал рвотный позыв, оглядывая помещение затуманенным взглядом, стараясь рассмотреть хотя бы очертания. Вскоре ему это удалось, и он понял, что находится в собственном доме, и вместе с этим воспоминанием другие начали медленно и мучительно возвращаться. Федерация, вспомнив наконец всё, немного отполз от грязного участка пола и вновь упал, сильно ударяясь и так раскалывающейся головой, пуская печальную слезу. Он осознал всё до последнего, от неприятного разговора со Штатами до поездки в Ригу, возвращения и того беспокойного сна, в котором он находился до утра. Единственными, что осталось от той ночи были боль в сердце, тащащая грузом в пропасть, каменеющая и холодная; страшное похмелье и тошнота, не отпускающая парня до сих пор; странное видение, что ускользало от чертог памяти, о каком-то голосе, что общался с ним, был рядом в такой непростой ситуации, только вот чей он, и что говорил, страна не знала. Повалявшись ещё немного, Росс всё же решил, что, как бы ему сейчас ни хотелось умереть на месте, нужно вставать и идти на чёртову встречу, которую ему вчера назначил Китай. Хотя он и не понимал, зачем она ему, если Федерация уже потерял всю веру в то, что кому-то ещё нужен. Сделав невероятные усилия, он начал преодолевать расстояние до ванной комнаты, ползя, не в состоянии встать. Может, он мог бы подняться и идти как нормальный человек, но теперь уже ему было откровенно на всё плевать. Зачем он вообще делает что-либо, зачем ему вообще эта чёртова жизнь? Он не понимал. Оказавшись у раковины, он с усилием встал, но лишь потому, что ему пришлось, иначе бы он не дотянулся до ящика, в котором лежали сохранившиеся на всякий случай таблетки от похмелья. Дальше, проследовав на кухню уже в полусогнутом состоянии, потому как у него сильно болел живот, он добрался до стакана, в который, уже не заморачиваясь, налил из крана воды. Таблетка была выпита, и он уже не чувствовал хотя бы такую физическую боль. Дальше он направился в кабинет, к столу, где лежал его телефон, сам не совсем понимая, на кой хрен. Трясущимися руками он осторожно поднял его, зажигая экран, на котором отобразились все пропущенные: 1 от Латвии, 6 от Беларуси и 43 от Хохла. Про себя Россиянин думает, что скучал по переживающей, волнительной и заботливой натуре брата, однако эти мысли не принесли должного удовлетворения, лишь вызывая ещё больше боли в раненом сердце. Хотя, не пофиг ли ему теперь? Съезжая по стенке, Русский закрывает лицо руками и вслушивается в непривычную тишину, в последнее время ставшей его спутницей по жизни. Она ведь тоже бывает разной: и приятной, и тяжёлой, и нагнетающей. Вот эта была печальной и отчаянной, только тиканье стоящих на столе часов не давало полностью погрузиться в неё, но скоро тоже слилось с ней, образуя одно целое. Плечи России начали медленно, но резко дёргаться, хотя глаза оставались сухими. Это были не слёзы и не плач, это было что-то вроде нервной истерики. Так он и просидел некоторое время, еле держась от срыва. Но вот это время кое-как, по сути, просто приложив подорожник к сильнейшей ране, из которой хлестала кровь, привело его в норму, подлечив её. И вот Росс уже на ногах, идёт сначала умываться, потом и к гардеробу, чтобы выбрать более-менее сносный наряд для встречи, на которую, к слову, он и так опоздал уже. А впрочем, не плевать ли? Выбирает синюю толстовку, где большими буквами написано название его хоккейного клуба, в котором он состоял в детстве, и номер - 27. Естественно, речь идёт не о популярном профессиональном клубе, где играют высшие звёзды, а о дворовой команде, где тот числился. Он давно уже потерял связь с ними, однако сделал на заказ себе такую вот вещь, чтобы не потерять и прошлые воспоминания окончательно. Также он нашёл чёрные штаны, что придавали образу хоть немного официальности и бело-голубые кроссовки, которые надел уже практически на пороге своего дома. Выйдя на улицу, Триколор замер, оглядываясь по сторонам. Жест получился каким-то нервным, но разве это имеет значение? И вот он идёт по улице, теперь кажущейся ему абсолютно серой то ли из-за туч, то ли из-за настроения. Даже молодая трава теперь не привлекает и не кажется чем-то необычным, все яркие цветы потеряли свои краски. По щеке РФ скатывается капля, затем другая и третья, это дождь дал о себе знать, легонько накрапывая, но грозясь перерасти в настоящий ливень, а Триколор не взял с собой зонтика. Но уже скоро то самое кафе, где они договорились о встрече с Азиатом, на которую в тайне даже от самого себя надеялся Россия. Ему хотелось услышать хоть что-то хорошее, при этом парень выключил звук на телефоне, не отвечая на продолжающиеся звонки от Украины. Не потому ли, что боялся? Возможно, только он не признавал это, как и все те чувства, спрятанные по уголкам души, оставляя место для, на самом деле, инородного безразличия, маску которого он так любит надевать. Ох, а вот и знакомое лицо с хитрым прищуром за столиком возле окна. Федерация почти бесшумно входит в кафе, выдаёт его только противно звенящий колокольчик. Китай видит его и приветственно машет рукой, на что страна угрюмо или, лучше сказать, почти никак не реагирует, спеша занять своё место. Кит не обращает на это внимание, будто бы не замечая: — Рад тебя видеть, приятель. Бе, кофе тут конечно отвратный, как вообще наверное везде. Не понимаю, как можно любить эту дрянь и предпочитать вместо чая! — Мне казалось, ты меня не для этого звал. — Сухо прокомментировал РФ, смотря своими безжизненными глазами прямо в лицо собеседнику, немного нервируя его этим. — Что же, ты прав. Я хотел выразить своё сочувствие, понимаю, не каждый может выдержать, когда родные так поступают. Знай, я вот верю тебе. — Спасибо. — Немногословно ответил больше на автомате, нежели искренне Росс, но потом всё же добавил — Кажется, она явно дала понять, что мы больше не родственники. — И это такой бред! Как можно отказываться от своей крови! Знаешь, мне кажется это безумием наравне с тем, как отказываются от своей истории. Какой бы она не была, это ведь их история! Меня возмущает, когда бывшие республики так отзываются о Союзе, думаю, тебя тоже. — При упоминание отца зубы Русского судорожно скрипнули, а взгляд стал прожигающим и намекал на то, что собеседнику лучше сейчас заткнуться, но он будто не замечал этого. — И, в этом есть и твоя вина. Да-да, я бы на твоём месте стоял бы горой за предка, а если кто не то скажет, сразу бы войну объявлял! — Так что же не делаешь так. — Довольно агрессивно и издевательски отреагировал он, чем чуть было не выбесил Китайца. — Слушай, это неприемлемо. Тебе не обо мне стоит думать, а о воскрешении отца! Да, не смотри на меня так. Ты же видишь, как к тебе относятся даже те, кого ты любил и считал лучшими друзьями, преданными товарищами. А вот если бы ты взял всю волю в кулак, собрался бы и насильно объединил их, они бы ещё спасибо тебе сказали и не рыпались. — Я не хочу об этом разговаривать. — Еле сдерживаясь, сказала страна, вставая со стула и намереваясь уйти, но следующие слова вонзились ему в спину тысячами иголок: — Ты просто слабак! С чего ты вообще взял, что кто-нибудь станет с тобой общаться таким? Никому ты не нужен, а вот на батю твоего все ровнялись, так, может стоит задуматься? Отличия от него только делают тебя хуже, а я ведь предупреждал, говорил ещё тогда! — Последнее он уже кричал в спину удаляющемуся сыну СССР, зная, нет, ощущая, что тот его слышит. И вот он уже бежит из этого чёртового кафе, стараясь не оглядываться. На сердце беспредельная тоска и какой-то еле скрываемый ужас от услышанного. Дождь разыгрался и теперь льёт как из ведра, не позволяя Россу вообще увидеть что-либо за этой стеной. И пока сердце каменело, ноги вели Россию к знакомому месту, с которым было связано множество приятных воспоминаний, хоть и частично забытых. Толстовка промокла, прилипая к телу, ведь их ничего не разделяло, потому что парень даже не удосужился надеть майку. На душе было пусто, а этот дождь не прибавлял ни грамма радости, как это обычно бывает. Но вот показалось знакомое здание, в которое забежал Россия, уже понимая, что не случайно оказался тут. Стены здания, в котором он когда-то тренировался играть в хоккей и где круглогодично можно было покататься на льду, встретили с какой-то давно забытой теплотой. Оглядевшись по сторонам, он понял, что сюда стали редко ходить, раз в такой день тут никого. От помещения веяло какой-то заброшенностью, что немного угнетало парня. С другой стороны это было даже к лучшему, теперь он сможет выплеснуть всё, что накопилось в его беспокойной голове за эти сутки с лишним, без ненужных свидетелей. Зайдя сначала в мужскую раздевалку, потом и на склад с оборудованием, который как обычно не был закрыт, Федерация достал оттуда завалявшуюся форму, шлем и коньки. Нацепив это всё на себя, он успел с грустной улыбкой подумать о том, как ему это не подходит, как мешковато смотрится и совсем не соответствует размерам. Однако выбор тут был невелик, и пришлось довольствоваться тем, что есть. Наконец Росс вышел на столь знакомое поле, залитое водой и остуженное, с шайбой и каким-то найденным мячиком. Встав с противоположной стороны у ворот «своих», он начал стремительно приближаться к воротам «соперников», не забывая при этом обходить несуществующие препятствия. То завернет в бок, то отскочит, то сымитирует выхват шайбы у себя же, а то и вовсе развернётся спиной, оттолкнув врага. И вот он уже на месте, размахивается, бьёт и... мяч в воротах, оповещая его об этом встроенной системой мигалки. Самодовольно хмыкнув, Русский достал эту шайбу и вернулся на изначальное место, продолжив имитировать агрессивное нападение. После того, как ещё два раза оказались успешными, он немного выдохнул, радуясь тому, что не разучился играть, однако следующая попытка разуверяет его в мастерстве, которое он уже успел себе приписать. Промах. Россиянин злится, вот только винить кроме самого себя некого, чего немного не хватает в любой командной игре. Не подумайте, РФ любил спорт, где нужно работать сообща, но его раздражала расхлябанность, с которой некоторые игроки подходили к ней. Он искренне негодовал, как можно спокойно реагировать на то, что не себя подвёл, а команду. После ещё одной неудачи, парень с тоской рассудил, что не его сегодня день, так что убрал некоторые вещи, оставаясь однако в коньках. Когда он только начинал учиться, первым делом отец поставил того на коньки и чуть ли не готовил к соревнованиям по фигурному катанию. Он всегда говорил: «Не ной, работай. Как ты сможешь сфокусироваться на защитниках противника или на цели, если тебе приходится всё время отвлекаться на другое. Пока ты не будешь устойчиво и уверенно стоять на льду, не прочувствуешь его и не поймёшь, ты не сможешь нормально играть». Сам СССР умел играть прекрасно, даже однажды участвовал в матче, часто приходил на игру с детьми, а потом детально разбирал при них все ошибки. Как жаль, что острый ум не уберёг его самого от развала. Эти мысли заставили фигуру поёжиться от воспоминаний, выбрасывая их из головы. Итак, он уверенно встал по середине катка, немного перемещая корпус, и начал разгоняться, не забывая при этом наматывать небольшие круги, становящиеся всё больше и больше. Ветер трепал волосы, а холодок обжигал кожу, в особенности нежные щёки страны. На душе стало хоть немного легче, и он зашёл на прыжок, резко отталкиваясь от земли. Это было тем, что у него не получалось хорошо, простые прыжки. Он и сам не знал почему, видимо привыкший стоять на земле, чувствовал себя немного неуютно в воздухе. На самом деле, он завидовал людям, которые не нуждаются в опоре, в чём-то твёрдом под ногами, которые могут летать над льдом, крутясь и извиваясь. Как бы ему тоже хотелось испытать чувство свободы, а не напряжения и волнения каждый раз, как он готовился преодолеть гравитацию, хоть и ненадолго. Прыжок, падение, ещё прыжок. Россия не сдавался, повторяя из раза в раз этот трюк, вспоминая, как прыгал в детстве. Да, пусть его техника страдала сильнее, чем сейчас, тогда он делал это с наслаждением, не смотря на то, что сильно нервничал, он радовался каждой новой удачной попытке, а не грустил о неудачах как сейчас. Тогда он ещё был наивен и верил в лучшее, что утратил с годами. Так продолжалось до самого вечера, пока кости не стали ломить от усталости так сильно, что у него уже перестало получаться всё. Вздохнув, он снял коньки, покинул родное здание и направился к унылому дому, который опять встретит его привычной тишиной и множеством работы, коей он уже не выполнял два дня, чувствуя, что завалы бумаг похоронят его под собой. Однако, он был измотан, поэтому сегодня точно не сядет за них, за что поплатится в будущем, это уж точно. А измотал он так себя намеренно, ведь это было куда лучше, чем опять напиться, чтобы забыться и уйти от проблемы. А так, он просто переложил душевную усталость в физическую, не столь ярко теперь ощущая гнетущую боль и тоску. И вот уже он около дома, сильно замёрзший и скорее всего уже заболевший от такого количества времени, проведённого в холоде. Ключи, покоящиеся в кармане толстовки тоже ледяные, как и руки парня, поэтому он еле сдерживается, чтобы не взвыть от боли, когда просто берёт их в руки и прокручивает, вставив в замок. Скинув с себя кроссовки, он, уже без сил, чтобы переодеться, идёт на кухню за стаканом тёплого чая. Ему нравится, как кипит чайник, как бы странно это не звучало. Вот наконец тёплая жидкость готова и покоится в серой кружке, которую Росс не помнит, однако эта первая, попавшаяся ему в руки. Дальнейший маршрут его лежит на диван, куда он плюхается, принимая удобную для себя позу, чувствуя как хрустит позвоночник, столь длительное время находившийся в ровном положении. Включив телевизор на первом попавшемся новостном канале, он неожиданно наткнулся на горячее обсуждение инцидента в Латвии, однако, он услышал совсем не то, что мог ожидать. Обсуждали необычное решение США, о котором Триколор впервые слышал. Но вот показывают повтор, где Штаты собственной персоной сидит напротив его сестры и в лицо говорит ей о том, что поможет гуманитарно, если есть такая необходимость, но не станет посылать оружие по причине того, что... на этом моменте глаза России округлились, рука дрогнула, а кружка упала на пол, проливая всё содержимое. — —————— — Невероятной красоты зелёный лес, кажущийся таким светлым из-за того, что лучи яркого солнышка в разгар дня насквозь пронзают листву, заставляя её будто бы светиться, привлекал внимание и заставлял невольно собой залюбоваться, пропитанный дыханием свежести и какой-то новизны. Недавно тут прошёл лёгкий дождик, а потому капельки так же играли на солнце, переливаясь разными оттенками радуги и необычными сочетаниями цветов в зависимости от того, что было рядом с ними. Где-то квакнула лягушка, приветливо выскакивая на дорогу к луже. Ей определённо нравилась такая погода и влажность, поэтому она могла себе позволить перепрыгнуть чуть дальше, чем она обычно заходила, посмотрев новые земли и может даже найти себе болотце покрупнее. Рядом с ней, пища и потирая лапки, пролетел комар, но был схвачен её длинным языком. Но чьи-то шаги оборвали её пир, и она поспешила скрыться обратно в лес, опасаясь людей. И была это фигура парня, шедшего по такому великолепию, наслаждаясь чистым воздухом и прекрасной обстановкой, которую иногда разрушали редкие дома, даже поселения, но чем дальше он уходил на восток, тем меньше их становилось. Почва хлюпала под ногами, пачкая кроссовки, однако это не мешало ему любоваться окружением бескрайних лесов и извилистых тропинок с бесконечными лугами и полями. Так-то это было так, однако Штаты находился не в реальном лесу, а лишь в тех малых кусочках, что отображались на Главной Улице конкурента и вечного соперника. Природа России его всегда привлекала и манила к себе, однако не сама страна, в которой он только что так жестоко разочаровался, и вообще-то шёл пешком только для того, чтобы хоть немного развеяться и разобраться в клубке своих мыслей, однако вместе этого он рассматривал природу, сетуя на то, что такая восхитительная территория досталась такому балбесу. А ведь как хорошо было отдохнуть от всей суеты и пройтись по неосвоенным человеком местам, исследовать подобный небольшой лесок вдоль и поперёк. Достопримечательности, разумеется, у Триколора также имелись, но все остались позади, позволяя раствориться в дикой и не очень природе. Впечатление конечно портили дома, символизирующие города восточной части страны, вот и теперь, когда Аме думал, что уже перешёл все освоенные территории, здесь имелся домишко, скромная полуразрушенная коробка, в которой наверняка ещё и обитали люди. Эти простые постройки, построенные во времена ещё Товарища СССР, натолкнули его на воспоминания о прогулке по Финиксу, что, казалось бы, была вроде совсем недавно, но сколько всего событий с неё произошло. Тогда он ввязался в эту авантюру по своему желанию и очень потом жалел, вспоминая, как упал и испачкался и, конечно же, неопытного таксиста. Вдруг эти мысли заставили его вернуться в реальность, наталкивая на простое осознание того, что он всё ещё находится на, как бы после столького ни было трудно признавать, вражеской территории, при этом так спокойно ходит по этой земле, доверяясь врагу. Обернувшись на всякий случай, он вздрогнул от резкого движения, но это лишь пушистая белка перебежала через дорогу. Поняв, что никто за ним не следит и не идёт по его душу, Штаты выдохнул, списывая всё на то, что Россу после раскрывшейся авантюры есть чем заняться. В сердце больно кольнуло от последнего рассуждения, и парень тяжело вздохнул, вспоминая то, как верил в их дружбу. Он правда впервые увидел Федерацию таким непринуждённым и открытым, а тут приходится забывать про это, возвращаясь туда, откуда они начали, что было вдвойне обидно. Представьте себе, что вы долго к чему-то идёте, совершенствуя и практикуя отношения, упрочняете их, будто строите мосты к противоположному берегу, строите из усилий и испытаний, а тут вдруг человек с того берега берёт и всё рушит, заставляя вас на это смотреть. Как-то так ощущал себя Америка, преданным. Вот нужное слово, он чувствовал, что его доверие предали, затоптали словно молоденький цветок, в миг сожгли все мосты, которые уже не спасти. Теперь только если строить новые, но есть ли гарантия, что они не падут как предыдущие? Никакой. Встряхнув головой, Мерика попробовал отвлечься от этого всем, лихорадочно оглядываясь, пытаясь найти всё, что приходило на ум как решение этой проблемы, а тут вдруг на глаза попалась очередная пятиэтажка. И тут поток мыслей вернулся к Финиксу, где он увидел такую же старую постройку, которую якобы поддерживал сам город, несмотря на невыгодность этого, только не понятно, с какой целью. На эту загадку у Звёздного до сих пор не было ответа, хотя прошёл уже целый месяц или около того. Как-то со всеми этими делами забылось и, если бы не эта ссора сейчас, и не вспомнилась бы, чему Штаты вдруг очень обрадовался. Во-первых, потому, что это повод отвлечься от чего-то столь неприятного, а во-вторых из-за того, что это действительно интересует страну. Он всегда был довольно настырным, ему хотелось контролировать все действия городов, поэтому данная ситуация приобрела для него такое значение. Услышав звук приближающегося поезда, он вдруг сорвался с места, спеша успеть на прибывающую электричку, до станции на которой она останавливалась, куда почти дошёл. Кроссовки издавали противные хлюпающие звуки, в них натекла вода и грязь, но он чувствовал сейчас какую-то свободу от ветерка в волосах, даже короткий смешок вырвался прямиком из груди, когда он проскочил на станцию прямо перед транспортным средством, которое, вообще-то, могло его раздавить. Вот как-то до ужаса странно влиял на него русский воздух, коим было здесь пропитано всё вокруг. Отдышаться он смог только тогда, когда сел на одинокую скамеечку, смотря в окно на небо, по которому так мерно и так спокойно плыли белые облака, закрывающие собой большинство пространства, занимающее голубым полотном. Вновь вдруг стало немного грустно, на языке всё ещё вертелся привкус разочарования, но он активно забивал голову необычным секретом, так кстати всплывшим в голове. Ответ почему-то казался простым и очевидным, только вот он не мог понять, как так произошло. Вскоре виды сменились другими, приближенными к городским, с пышными улицами, полными достопримечательностями, его разделяла только просека, на которой росла молодая, но немного тусклая от близкого нахождения с железной дорогой травка, и она теперь казалась скудной по сравнению с тем лесным массивом, который предстал перед ним ранее. Он ощутил какое-то чувство в груди похожее на то, что испытывал в городе, когда понял всю усталость от городской жизни и бесконечной суеты. Ему может хотелось бы чаще бывать на природе, но это было странно, учитывая сколько раз в месяц он обычно выходит куда-то, а тут столько за два дня, и ему вдруг этого мало. И, это даже несмотря на все неприятности, что предшествовали или следовали из этих прогулок. Попытавшись отогнать от себя эти странности, он прильнул ближе к стеклу, чтобы разглядеть уже пошедшие его города и приближающееся место назначения. Опять показалась знакомая обстановка привычного спокойствия тихого городка, а вместе с этим и остановка, на которой должен был выйти задумавшийся на секунду парень. Но, стоило дверям начать захлопываться, он как пуля вылетел оттуда, приходя в себя от постороннего звука. Его успело даже прихлопнуть дверьми, но он вывернулся, оставаясь не схваченным. И вот он стоит у огромного особняка города, которого ранее считал очень скромным, но теперь начал в этом сомневаться. По этой причине он не общается с Финиксом, как впрочем и со многими городами, ссылаясь на загруженность на работе, только Вашингтон часто рядом, не навязывается и приходит только по делу, за что тот ему благодарен. Немного пригладив от волнения волосы, Штаты выдыхает, не понимая почему это он должен нервничать при встрече со своим подчинённым. Резко выдохнув носом, высвобождая лёгкие на время от воздуха, он громко постучался, принимая уверенный и немного даже напыщенный вид, думая, что так сгладит свой немного не официальный визит. И вот дверь открывается, на пороге Финикс, растерянный и обескураженный, явно не ждавший гостей. Он начинает своё приветствие, но так и замирает на полуслове, смотря огромными глазами на начальство: — Здрав... — Повисло неловкое молчание, прервавшееся покашливанием Америки и немного суровым видом, говорящим о том, что его время сейчас нагло тратят. Финикс отмер, но от этого стало неловко уже обоим — Я не знал, что у Вас косые глаза! — Не подумав, ляпнул он. Реакция США не заставила себя долго ждать, его лицо налилось краской, багровея и становясь одного цвета. Он вспомнил, что не смог найти свои скрывающие правду очки, поэтому поехал к России в обычных прозрачных, ведь страна и так знала его секрет. Но теперь-то он стоит почти что голый в его представлении перед малознакомым человеком, который вполне может рассказать об этом другим. Так бы они наверное и стояли оба шокированными, если бы не город, вовремя сообразивший, что только что нажил себе проблем и усугублять их не хочет, немного отошёл чуть в сторону, пропуская фигуру к себе, нервно сглатывая и немного волнуясь, ибо не каждый день может произойти то, что случилось в эти несколько минут. С задержкой закрыв за собой дверь, он морально приготовился к серьёзному разговору. Тем временем Штаты оказался в красивой гостиной, выполненной в светло-молочных тонах. Спокойные жёлтые обои, дорогая люстра из хрусталя с тысячами мелких стёклышек, удобные креслица чисто белого цвета, которые, как успел подметить Мерика, были чистыми, за что стоит отдать должное местной прислуге, ведь это действительно большой труд, учитывая то, как быстро такая нежная материя пачкается. В одно из таких кресел и усадили его перед столом цвета какао и обещали прийти с кофе на подносе, которое ушёл готовить сам Финикс. Пока тот отходил, начальник начал активно думать над тем, как задаст вопрос на такую тему. Возможно он даже будет выглядеть нелепо, если окажется, что там нет никакого секрета или необычной истории, поэтому он прокручивал в голове варианты ответов. Хуже всего было то, что он не знал, как объяснить свою заинтересованность в этом деле, он ведь сам не совсем это понимал. Не рассказывать же городу о ссоре с Россией! Но что он тогда скажет? Подумать ещё на эту тему ему не удалось, так как послышались размеренные шаги, и в комнате появился Финикс с подносом, на котором были две чашки с дымящейся жидкостью и тарелочка круассанов, которые любил Аме. Первый заговорил, стараясь подчёркивать своё почтение: — Итак, зачем же такая важная персона решила навестить своего скромного городишку? Чем я могу быть полезен. — В глазах города читался в основном страх, фраза: «Где я успел так накосячить?», но никак не интерес. — Томить и ходить вокруг да около не буду. — Озвучил Звёздный свои недавние рассуждения. — Кажется, месяц назад я был у тебя вместе с необычными гостями, помнишь? Так вот, гуляя по городу, я наткнулся на одну очень любопытную постройку. Это была пятиэтажка в стиле тех, что стоили в Союзе. Вспомнил об этом, когда был у России с важным визитом. — На этой фразе он недовольно скривился от кольнувшего чувства, но притворился, что сделал это потому, что просто визит случился по работе, чему он был недоволен. — Мне бы очень хотелось узнать, что она делает в твоём городе. Рабочие успели высказаться мне о нерентабельности данной постройки, однако сообщили, что поддерживать её - решение властей города. Поговорив, он выдохнул, потому как ему было непривычно видеть на себе заинтересованный взгляд любопытных глаз, следящих за его уязвимыми и являющимися причиной многих комплексов глазами. Поэтому, он и отвёл взгляд на первой же фразе, чтобы хотя бы этого не видеть. Теперь же он посмотрел на Финикса, выжидая ответа, но парень был неподвижен, опустив голову так, что она уже лежала у него на груди. Штаты не понимал такого манёвра, однако просто ждал, чувствуя, как скатывается по лицу капелька пота. Он явно не ожидал такой реакции, разные предположения стали закрадываться в его сознание. Прошёл довольно длительных промежуток времени. Аме даже было решил, что подчинённый уснул, пока он говорил, однако тот резко поменял позицию, вскидывая голову наверх и смотря на удивлённого США заплаканными, но решительными глазами. Его немного трясло, но он уверенно заявил: — Я... я не могу Вам объяснить, пусть даже Вы посадите меня за это в тюрьму, плевать, я не могу! — Слушай, успокойся, я здесь не для этого. — Начал заверять того Очкарик, «немного» в полном шоке от происходящего. — Смотри, какие дела, ты теперь знаешь мой секрет с глазами. Поверь, ты один из немногих, кто его узнал. Я очень дорожу этой информацией, поэтому готов дорого за неё отдать. Если ты расскажешь мне свой секрет, это будет честно, и мы сможем разойтись, зная что-то очень важное друг о друге. Стану ли я рисковать, выдавая твой секрет, зная, что в ответ ты можешь выдать мой? Вряд ли. — ... Хорошо, я верю тебе. — Город поднял суровый взгляд на него, опять всматриваясь в глаза, только теперь он обращал внимание не на их физический недостаток, а на то, что они за собой несли. Поверив наконец целиком, он начал, чем сразу же поверг Америку в ещё больший шок — Это история о том, как я бывал в СССР. — Но... но как? Между нами велась война почти всю его историю, начиная с 1946 (или 45-того, есть разные мнения) года! — Не перебивай. Так вот, как тебе наверное известно, мне всегда хотелось посмотреть мир, узнать разные уклады жизни, увидеть что-то новое. Помню, как мне приходили жалобы и предупреждения из-за того, что я трачу на эти поездки государственный бюджет. И вот однажды я осознал, что бывал только в капиталистических странах, у которых жизнь была похожа на мою. Мне всегда было интересно посмотреть на что-то абсолютно новое, чем стала для меня мечта поехать в СССР. Я знал, что мог выбрать любую другую содружественную страну, однако мне страсть как хотелось именно туда, я загорелся этой идеей. Не прошло и пары недель, как я, ох через какие закоулки и взятки только не путешествуя, оказался в Москве, избежав быть замеченным службами разного характера. К слову, было это в годах 50-тых, не помню точно. Не буду вдаваться в подробности, просто скажу, что солидно приплатил таможенникам. Первым делом я направился менять доллары, опять-таки, заплатив за молчание. Ну и один из этих людей, что согласился помочь мне, просто посоветовал прогуляться по одной очень занятной улице, куда я поспешил отправиться. И знаете, он не соврал, говоря о её величии. ВСХВ (это нынешняя ВДНХ) встретила меня потрясающей архитектурой павильонов, где я совсем обомлел от увиденного. Многочисленные фонтаны небывалой красоты, лужайки, засеянные ярким узоров цветов, необычные орнаменты и здания, а также одежда простых людей, неспешно идущих здесь, о чём-то беседуя или просто наслаждаясь. Я ловил каждую деталь, и моя душа ликовала! Я даже успел приобрести совершенно случайно юбилейную монетку, купив что-то там. Однако, не всё было так гладко, как ты уже успел подумать. То ли дело было в моей внешности, то ли в том, что я так озирался по сторонам с шокированными глазами, но ко мне подошли милиционеры и попросили паспорт на проверку. Увы, его я оставил дома, так как боялся, что он меня выдаст, а неспособность моя говорить по-русски только усугубила положение, ведь они меня просто не понимали. Вот как-то так я оказался в участке, и, не зная, что со мной иностранцем делать, они жестами объяснили, что придётся мне сидеть в камере до выяснения обстоятельств. Меня посадили в первую попавшуюся, но я уже не обращал на это особого внимания, потому что сильно испугался или стать началом какого-нибудь нового конфликта между вами и Союзом, или остаться навсегда гнить в этом месте. Я так заволновался, что даже не заметил парнишку, который сам ко мне подошёл, что-то спрашивая. От растерянности я спросил, знает ли он английский, вот тут то и началось самое главное. Пусть и ломанно, но он говорил! И, самое главное, понимал меня, чему я был несказанно рад. Так как это мог быть мой последний шанс вообще отсюда выбраться, мне пришлось рассказать ему вообще всё и попросить помощи. — А он что? — Заинтригованно поторопил рассказчика Штаты, с наивным детским выражением лица выжидающе глядя на город, отпивающего немного из чашки уже не такого горячего кофе. — Ну, как видишь, я тут, и никто об этом до тебя не знал. Этот парнишка, который, к слову, оказался самим РСФСР, это сейчас Россия, хорошо так помог мне! Представляешь, какое совпадение то, что он оказался за решёткой вместе со мной! — Кхм... — Подавился кофе Америка, огромными глазами смотря на Финикса, будто пытаясь убедиться, что тот не лжёт. — А за что он-то мог сесть? — За устроенную драку. Какой-то, как я понял, не особо умный парнишка начал говорить, что против нынешней власти, вот он ему и врезал. Что-то такое было, за драку в общем. Короче, он помог мне отделаться от копов, и освободиться. Было довольно мило с его стороны так поступить, но он этим не ограничился, предлагая мне провести небольшую экскурсию по городу, в котором я явно первый и последний раз. Что же, могу сказать, это была лучшая экскурсия в моей жизни, потому что он говорил от сердца, рассказывая о собственной столице. Ещё он знал её как свои пять пальцев и водил меня в такие потрясающие места, о которых многие и не знали, петляя по закоулочкам, по дворикам среди таких домов, как тот, что ты видел. После этой волшебной прогулки он взял с меня серьёзное обещание не рассказывать об этом никому, потому что боялся, что это доложат его отцу, и он будет наказан. Вот и вся история. А дом я построил, потому что хотел унести частичку этого с собой, также не забывая про данное обещание. Но, думаю, хорошо его держал, раз оно пережило самого СССР. Россию теперь некому за это наказывать. На этом Финикс закончил, немного виновато, но с улыбкой заглядывая в лицо обескураженного США, который явно не ожидал этого услышать. Он достаточно болезненно воспринял ту её часть, где присутствовал Росс, даже сам не очень отдавая себе в этом отчёта. Однако, это породило в его душе сомнение, и он, тепло распрощавшись с городом, что взял с него обещание молчать об этом, быстро понёсся к главному штабу, как будто чувствуя, что там должно быть что-то для него важное. Преодолевая препятствия на пути к цели, он не переставал представлять в голове рассказанную ему трогательную историю, задевшую непонятные струны его души. Нет, он знает, он точно уверен, что это поможет предотвратить назревающий конфликт. И вот он уже врывается в здание, где должны решиться многие судьбы. — —————— — Тёплые лучики солнца, находящегося в зените, освещали студию, в которой сейчас было особенно людно. Дело в том, что через несколько минут начнётся эфир популярного новостного телеканала, где с официальным заявлением должны выступить Латвия и Звёздный, который сейчас сидел, смотря в пол и нервно сглатывая. Он морально готовился к тому, что должен поведать миру и в особенности такой уверенной и довольно расслабленной, хоть и с взглядом холоднее льда, девушке. Её строгий костюм так и кричал о серьёзности намерений, а поза, в которой она сидела, о готовности перегрызть глотку любому, кто посмеет обмолвиться о каких-то плюсах России. Она несколько раз пыталась завести разговор со Штатами об этом, но он реагировал вяло, и она списала это на то, что тот просто устал. И это отчасти было правдой, потому, как весь оставшийся вчерашний день и всю ночь он провёл в разговорах с политологами и экспертами, советовавшими ему, что делать, говорить и как себя вести. И теперь вот сидит с твёрдой уверенностью в том, что ему предстоит броситься в бездну и ослушаться всех своих верных людей, а ради чего - не понятно. Просто он, как и Федерация, устал от лжи и обмана, просто хотел раз и навсегда сказать эту простую правду. Пять секунд до прямого эфира. Руки начинают предательски дрожать, но он торопится скрыть это. Четыре. Единичный взгляд на зло улыбающуюся Латышку, уверенную в своей правоте. Три. Он вздрогнул, на этот раз всем телом. Два. Он напрягся, собираясь с силами. Один. Глубокий вдох и... — Здравствуйте, дорогие телезрители! Мы собрались здесь, чтобы обсудить недавние события, поразившие общественность. И речь конечно же о теракте в Латвии, что сейчас прокомментирует она сама. — Уверенным голосом заговорил ведущий, передавая микрофон девушке. — Это ужасное событие произошло в час пик, когда людей на улице было достаточно много. Неизвестный русский открыл беспорядочный огонь по простым гражданам. По последним данным, умерло пятеро человек, всего пострадавших 30. Мне уже довелось иметь дело с представительством Российской Федерации. Этот нахал пока не подтвердил своё участие в данном инциденте, однако выплатил мне полную стоимость ущерба в надежде откупиться. Увы, замолчать правду на этот раз у него не получится. Я официально прошу у Соединённых Штатов Америки помощи по предотвращению подобных ситуаций. Я проводила предварительную беседу с некоторыми высокопоставленными людьми, заверившими меня в том, что Вы готовы сотрудничать. — Микрофон передали Аме, уже готовому сделать то самое заявление. — Я выражаю глубочайшие соболезнования всем семьям погибших и пострадавших и готов оказать нужную поддержку. — Пауза, показавшаяся стране вечностью. Это был последний шанс поменять своё решение, но Аме собрался с духом и выпалил на одном дыхании, смотря прямо в камеру — Но это сделала не Россия. У меня есть официальное постановление людей, что незамедлительно отправились туда выяснять обстоятельства. И моя позиция будет такова, что я считаю его невиновным в совершение преступления. Я готов предоставить гуманитарную помощь и помочь с восстановлением города, где это произошло, даже с лечением пострадавших, но не с борьбой против Российской Федерации. Висит напряжённая пауза, где можно различить каждый звук, такой, как например частое дыхание Латвии, и под это, встав со своего места, парень уходит, оставляя всех негодовать от того, что вообще произошло.