Хроники Арли. Книга первая. Где Я?

      Утром, едва продрав глаза, я побежал на другую сторону холма, чтобы как следует рассмотреть город. Долг и любопытство гнали меня вперёд, ведь этомое первое поселение в новом мире, и мне хотелось побыстрее его рассмотреть.       Уж не знаю, сколько сейчас по-местному, а город давно проснулся. Я слышал, что пекарямприходится вставать ни свет ни заря, чтобы хлеб был готов кзавтраку. Судя по количеству народа, снующего по своим делам в такую рань, с рассветом поднимались не только булочники. Отсюда было прекрасно видно, как из города потянулись подводы и отдельные всадники. На воротах вовсю кто-то ругался, размахивая руками. Начинался обычный день.       Сам городок едва дотягивал до размеров обычного земного поселка. Его центр располагался ровно на вершине холма, вытягивая к небу шпиль большогоздания, напоминающее размякшее эскимо.Вокруг него раскинулась площадь, на которой суетились люди, лаяли собаки, ржали лошади. Со всех сторон ее подпирали спичечные коробки домов, чем дальше от центра, тем меньше они становились. Городская крепостная стена, словно ремень, стягивала расползающийся по холму городок, в двух местах разрываясь высокими створками больших деревянных ворот.       Кроме большого здания в центре, я не увидел ни замка, ни монастырских башенок, хотя ни единожды слышал, что подобные поселения возникали поблизости или вокруг них. Людям во все времена хотелось чувствовать себя в безопасности, а монастырь – это та же крепость и убежище на случай непредвиденных ситуаций. Впрочем, противоположная часть города отсюда не просматривалась.Возможно, монастырь или замок прячутся от меня за холмом.       Если я правильно понял атамана, Рогон, городок домов на сто – сто пятьдесят, раскинувшийся передо мной, является тем самым местом, где наниматели Вордо ожидают вестей от его операции.                     Я прикидывал и так и сяк, нопока ничего нескладывалось. Следовало выполнить все условия передачи посылки и без накладок. По словам Вордо, след ауры человека на любой вещи держится час, а стоит попасться кому-нибудь на глаза, опасность обнаружения растягивается на двое суток. Слишком долго, мне нужно придумать, как передать посылку и уйти незамеченным.Я и занимался перебором возможных способов, сидя на холме, словно филин на ветке, высматривающий свысока свою жертву.       Голова человека из будущего кипела от вариантов, но пока что мозг, защитивший диплом по антикризисному управлению банком, пасовал перед, казалось бы, элементарной задачей. Как подбросить предмет и уйти незамеченным? Можно просто отойти от города на расстояние двух часовых переходов и бросить сумку на дороге. Кто-нибудь точно ее подберет. Вопрос в том, кто: если это будет конный, то он доберется до города гораздо быстрее положенного и привет моему «инкогнито». Остановят, отберут, выяснят, откуда дровишки, и все. Отпадает.       Отсюда вытекает другой вариант, который тоже меня категорически устраивает. Сумку ведь может забрать человек, который едет из города, а не наоборот. А в лесу его уже поджидают товарищи с длинными ушами и самомнением размером с китайскую стену.       На голодный желудок плохо думается. Глядя на то, как неторопливо по дорогам расползаются любители за работой встречать восход солнца, я пытался разжевать кусок мяса, по прочности не уступающий подошве ботинка. Запасов пока хватало –неделю точно смогу продержаться. Уж за семь дней я как-нибудь избавлюсь от этого мешка.       Вот, к примеру, ещё вариант: выскакиваешь из кустов, по-тихому бросаешь сумку в телегу и ныряешь обратно в придорожные заросли – отличная идея, если бы не одно «но». Чтобы все сделать так, как полагается, нужно как минимум уметь ходить по лесу. Задача в принципе для меня непосильная. Стадо слонов в лесу производит не больше шума, чем я, когда крадусь вдоль дороги. Обольщаться не стоило – меня услышат, едва поднимусь в полный рост. Далее на выбор: стрела, дубина или рогатина. Мне все равно, главное, что поймают, как пить дать. По этой же причине не подходит способ, если попытаться выбросить мешок перед теми, кто проезжает по дороге мимо. Так нарвешься ещё быстрее. Подозреваю, здешний народ сначала идёт разбираться, кто это сделал, а уже потом полезет в мешок.       Единственный более-менее приемлемый для меняспособ – найти место, где путники гарантированно останавливаются на какое-то время. И там, зная, откуда они пришли и куда направляются, заранее положить мешок на дорогу или, при удаче, закинуть его в телегу. Во-первых, в таком случае меня никто не увидит, а, во-вторых, я смогу действовать наверняка, выбрав наиболее подходящий для моих целей обоз.                     И снова пересеченная местность. Предстояло обследовать оставшиеся дороги на предмет вынужденных стоянок:скот покормить, коня напоить да и самому вздремнуть. С хищниками тут спокойно: то ли охотники работают, то ли климат для них не очень. За все время я никого больше вороны не встретил, да и то по большей части за мной наблюдала живность с крыльями, не представляющая для человека опасности. Так что ухо придавить в укромном уголке вполне себе можно.       Кто ищет, тот всегда найдет! Я радостно потирал руки, глядя на небольшое озеро, которое я обнаружил в трех часах пути от города – оно идеально подходило для моего плана. Неподалёку изгибалась третья дорога, до поры скрытая от меня холмом, который облепил город. После недолгих поисков я нашел съезд, подбиравшийся к самой воде. Многочисленные следы на песке говорили о том, что местечко пользуется популярностью среди путешественников и торговцев – в случае чего здесь вполне можно заночевать и войти в город с рассветом, что позволит сэкономить на постоялом дворе.       Одно плохо: из-за постоянного блуждания по зарослям в течение этих двух дней, моя одежда начала рассыпаться. И если с потерей рубашки я еще кое-как мог бы смириться, то лишиться штанов для меня означало реальную катастрофу.              Пристроившись метрах в пятидесяти отрасчищенного берега, я несколько часов наблюдал одну и ту же картину: к берегу подъезжали люди и водили разную живность на водопой. Мне, как жителю мегаполиса, было странно видеть, как вперед себя пропускают лошадей, коров, а только после вспоминают о своих нуждах.       Больше никаких различий между нашим миром и этим я не увидел: по берегу с визгом носились дети, с удовольствием барахтались в воде взрослые. Плавали мало, больше плескаясь на мелководье, из чего я сделал вывод, что воды опасаются и с неохотой заходят на глубину.       Я лежал в кустах и завидовал имвсеми цветами зависти. Тело при этом неимоверно зудело, изо всех сил демонстрируя желание оказаться там, средикупающихся. Ну ничего, как только избавлюсь от груза, не откажу себе в удовольствии махнуть на тот берег вплавь.              Я приступил к осуществлению плана – дождался перерыва в череде путешественников, убедился, что телеги ползут с нужной мнестороныивыставил мешок с артефактом на видном месте. А дальше дело за обычной человеческой жадностью: кто-нибудь точно приберет мою поклажу к рукам. Для верности я сунул в нее один золотой. Так она станет еще привлекательнее. Кинжал, как ни кричало чувство опасности, я оставил себе. С ним росла моя уверенность в собственных силах.       Как и ожидалось, мою поклажу сразу заметили. Ещё бы! На это и был расчет! Рядом остановились сразу две скрипучие телеги, на передней покачивались три мужика, а задняя пестрела целым частоколом голов, среди которых мелькали в основном детские вихры и несколько женских платков. На землю спрыгнул мужик, держащийся за вожжи, косая сажень в плечах, затем ещё двое, помельче. В глаза бросилосьсемейное сходство –они походили друг на друга, не только лицом, но и повадками. Мужики неторопливо посовещались, самый старший, весь заросший черной всклокоченной бородой и основательный, как утес, пару раз поковырялнаходку ногой.       Я разволновался, с трудом подавляя желание выскочить из кустов и всучить ему сумку.       Да что такое? Мин нет! Бери скорее!       От нетерпения меня била дрожь. Мысленно я принялся поторапливать бородатого: «Чего тут думать? Хорошая вещь! Поднял, закинул в телегу и радуйся, что твое. Хозяин давно уехал и не вернётся».       Мужики ещё раз посовещались, бородатый плюнул себе под ноги и телеги покатили к воде. На сумку больше никто не обращал внимания, оставив меня с разинутым от изумления ртом.       Не понял! А где кража со взломом? Где радостные крики обладателей неожиданной находки? Где вопли и проба монеты на зуб?       Когда действующие лица покинули сцену, я тихо выругался. Как же так? Ведь план реально хорош! Все продумано до мелочей и все условия соблюдены. Надеюсь, у других с совестью все в порядке и крестьяне просто испугались последствий. Это плохо, если не взяли эти, то где гарантия, что другим хватит духа. Сколько мне тут сидеть? Припасы не бесконечные, а мне ещё нужно понять, как попасть в город. С досады я пнул свой мешок ногой, взвыв от боли: босым такие проявления эмоций чреваты. Кто-нибудь задевал мизинцем ноги ножку стола?       Выпустив воздух сквозь плотно сжатые губы, я вернулся к наблюдению за дорогой. По ней катила ещё одна телега.              Под вечер мой гениальный план трещал по всем швам. Проклятую сумку, этот чертов мешок с вещами покойного атамана,как заколдованный, старались обходить стороной. Передо мной проползло два десятка телег, пронеслось несколько конных – к мешку никто не притронулся. Кто-то подходил и смотрел, кому-то хватало одного взгляда. Неужели мироздание рухнуло, и я попал в мир, где даже не знают про то, насколько обладание вещами ближнего своего может быть сладостным? Может, Бог запрещает им брать чужое? У человека, позарившегося на вещи ближнего, сразу отсыхают руки и отваливаются уши? Если завтра повторится то же самое, придётся изобретать что-то новое, таскать артефакты с собой небезопасно.       Я приказал себе не унывать. Впереди ещё один день. Не может же на всём белом свете не найтись того, кто поведется на добротную вещь!       Между тем заметно стемнело. Ещё не сумерки, но где-то близко. Пора было закрывать аттракцион, в темноте можно вещицу отдать не в те руки. А нам это надо?       Берег озера снова опустел, на дороге в обе стороны ни единой живой души – мне пришло в голову, что я тоже заслужил награду.Весь день я наблюдал за тем, с какой радостью люди бросаются в воду и вынужден был лишь крепче сжимать зубы. Искупаться хотелось неимоверно. А в мыслях одни подводы, крестьяне и всадники. Да сумка ещё эта проклятая. Пора подумать и о себе. К черту все,купаться и точка!       Правда, мерами предосторожности пренебрегать не стоило. Гости могли показаться у водоема в любую минуту, поэтому, прежде чем залезть в воду, я долго вглядывался в опускающиеся сумерки. Незамеченным можно подобраться с другой стороны озера, но за весь день я не увидел там ни одной живой души, а очередные путники задерживались.       Вода, как много в этом слове… И пусть я немного ерничаю, но хотелось чего-то грандиозного и высокопарного. Наружу рвались великие слова. Возможно, именно так они и рождались. Воскликнул же Архимед «эврика», когда принимал ванну? Вдруг и у меня тоже получится оставить свой след в истории?       Душа пела от счастья, и я не заметил, как оказался на глубине. Отсутствие твёрдой поверхности под ногами тут же продемонстрировало, что знание и умение – совершенно разные вещи. Я захлебнулся, и впервые в жизни меня охватила волна паники. Руки вопреки разуму замолотили вокруг, пытаясь нащупать опору. Нет, не ту, с помощью которой можно перевернуть мир. Любую.       Я был уверен, чтоумею неплохо плавать. Не мастер спорта, конечно, но достаточно, чтобы не чувствовать себя белой вороной. Куда все подевалось? Какой кроль? Мое тело отказывалось вспоминать даже собачий стиль. Вода накатывала на глаза, била в нос, заливала рот. Взгляд выхватывал рваные картинки берега, болтающегося метрах в пятнадцати от меня, такого близкого, казалось, рукой подать, и такого недостижимого – все равно что полоса горизонта для тонущего корабля.       Кричал ли я? Звал на помощь или умирал молча? Я ничего не помню. Прошла вечность или тридцать секунд –мне казалось, что вокруг вздымаются океанские волны и меня вот-вот захлестнет с головой. В какой-то момент под ногами появилась земля, но тело ещё некоторое время билось в конвульсиях – я чувствовал, что меня трясет то ли от страха, то ли от дикой дозы адреналина в крови.       В памяти не сохранилось,как я оказался на берегу.Я долго не мог восстановить дыхание, а с ним и осмысленно соображать, лишь жадно глотал комками воздух, проталкивая его в грудь. Сердце бешено долбилось в грудную клетку, угрожая выломать ребра. Наконец мне удалось перевернуться на спину и закрыть глаза от изнеможения. Искупался, чтоб вам всем…       А потом я захохотал. Безумно, громко, с надрывом и до слез, так, что замолчали птицы в кронах деревьев, и долго не мог успокоиться. Наверное, из менявыплескивалосьвсе, что скопилось за последние дни. Страх безнадежности и надежда на жизнь, отчаяние каменной тюрьмы и чувство бесконечной дороги, близость гибели и безумная гонка наперегонки со смертью. Даже если бы захотел, я не смог бы сдержать эмоции. Они хлестали через край, били фонтаном, расплескивались вокруг. Да будь что будет, я жив, черт побери! Никто: ни эльфы, ни люди не смогли до меня добраться! Мне снова захотелось смеяться, и яс трудом пересилил это желание.       Перед самым купанием я позаботился о сохранности своих скудных пожитков. Озеро, хоть и небольшое с виду, как нельзя лучше подходило для моих планов. Неровные берега, заводи и заваленный валежником песок – все это помогало скрыть от глаз то, что должно быть скрыто. Вещи остались лежать в кустах небольшого пляжа, который со стоянки совсем не просматривался. Вокруг крохотной песчаной полоски густо разросся кустарник, так что ко мне было не подобраться.       На подгибающихся ногах я выполз на берег. Надеюсь, свидетелей моего безумного заплыва не оказалось. Слишком много приключений на сегодня. Нужно забрать вещи и уходить подальше, чтобы устроиться на ночлег. Солнце почти опустилось за край – ещё полчаса и будет так темно, что придется ночевать тут.       Приподняв ветки куста, куда я на всякий случай забросил оба мешка, я обнаружил, что вещи Вордо лежали на месте, а одежда и припасы пропали.       – Это что, шутка? – сказал я вслух, недоуменно озираясь. Песок под ногами отсвечивал светлым пятном, но пропавших вещей нигде не было видно.