Хроники Арли. Книга первая. Где Я?

      Чёрт возьми, как же это здорово, что тебя никто не будит в пять утра, у тебя не разрывается телефон, тебе не нужно в спортзал, потому что должен держать себя в форме. Не хочешь, а именно должен. Сколько себя помню, мне всегда приходилось делать то, что говорили другие люди. Притом, что с возрастом положение лишь усугублялось. Так, глядишь, годам к сорока даже походы в туалет пришлось бы включать в график и согласовывать с референтами.       Сегодня я впервые за долгое время осознал, что все они остались где-то там, далеко отсюда. И даже то, что, может, не сейчас и даже не завтра, я обязательно обрасту такими же людьми, не могло испортить мне настроение. Здесь и сейчас я решал все сам. Хотя бы в пределах этой поляны. Именно поэтому, едва забрезжил рассвет, в постели мне уже не лежалось. Сна не было ни в одном глазу. Внутренний голос требовал действий. Наконец-то я мог напрямую влиять на события, а не плыл по течению собственной судьбы. Конечно, это опять лишь иллюзия свободы, но мне было все равно.       Сборы не заняли много времени: рубашку гладить не надо, на брюках не приходится выводить стрелки, потому что брюк у меня в гардеробе нет, да и вообще он весь на мне. Меня не мучает вопрос причёски, все равно ее некому делать. Зубную щётку вообще ещё не придумали. Да, здесь определённо все несколько проще.       День обещал быть крайне насыщенным. Придётся возвращаться к планированию, иначе рискую чего-нибудь не успеть, а времени и так мало.       Спускаясь по ступенькам из своей каморки, я встретил зевающего Оррика. Он приветствовал меня слабым взмахом руки.       – А, Иан, – он сонно потер глаза, состроив болезненную гримасу. – Ты чего в такую рань?       – Дел много, – бодро сказал я и получил в ответ вымученную улыбку. – А ты как? Печенюшкой отравился?       Оррик потер виски, задумчиво посмотрел куда-то вдаль, словно именно там должен был быть ответ на мой вопрос.       – Наверное, рыба была несвежая, – наконец вздохнул он.       Несмотря на страдальческий вид, инквизитор стоял полностью при параде – хоть сейчас выходи на битву. На поясе дышал опасностью длинный прямой меч, которым, как я уже знал, он управлялся с необычайной лёгкостью. Грудь, словно ёлка, увешана метательными ножами.       – Сегодня тоже со мной? – я пропустил Оррика вперёд, и пристроился ему в след.       – Не без этого, – отозвался он. – Куда на этот раз? Я бы не отказался от кружечки пива.       Его голос, как и шаги, гулко отражались от каменных стен. Несмотря на явные признаки вчерашних посиделок, шаг у воина был твердый, а походка уверенной.       – Есть идеи? – я, признаться, тоже не отказался бы от плотного завтрака. Кроме того, планы на утро были намечены ещё вчера. И посещение трактира стояло в них на первом месте. Весьма определённого трактира с весьма определённым трактирщиком.       Дело в том, что вечерние посиделки закончились не только утренней головной болью Оррика, но и принесли в мою копилку очередной сюрприз. Как оказалось, моя способность по запоминанию слов опять смогла меня удивить. Под самый занавес встречи я вдруг понял, что могу воспроизвести все разговоры, которые до меня долетали. Детально, до последнего слова и с нужной интонацией. При этом абсолютно не заботясь о том, чтобы специально что-то запоминать. Особенно поразил тот факт, что для меня не составляло никакого труда озвучить его по ролям и с любого места. Диктофон в голове продолжал раскрывать все новые и новые возможности.       Мало того, даже в таком пассивном режиме продолжал пополняться словарный запас. Я обнаружил это обстоятельство несколько минут назад, когда высказал предположение о причине плохого самочувствия моего спутника. Да-да, та самая печенюшка не появилась из ниоткуда, мой чудо-микрофон самым бессовестным образом подслушал это словечко вчерашним вечером. Значение пусть и несколько отличалось, но смысл передавало достаточно точно.       Прямо находка для шпиона. Заходишь в любое заведение и записываешь все, до чего можешь дотянуться. Красота! А потом вечером на досуге «проматываешь» все, что слышал. Вот, кстати, вчера перед сном именно так я и сделал. И вы знаете, что обнаружил? Презабавнейший факт, я вам доложу. Оказывается, в одном всем известном трактире его хозяин хвастается налево и направо, что стряс с недотепы целый золотой, хотя обед не стоил и десятка серебряных монет. Интересно, уж не обо мне ли речь?       Имидж нарабатывается годами, а теряется за секунду. И хотя в моем случае ни о каком имидже речи пока не идёт, но рано или поздно, если я хочу, чтобы мое имя чего-то стоило, придётся на него работать. Так почему бы ни начать с сегодняшнего дня? Мастер Фрод ещё не знает, на кого напал. Если вчера я просто хотел набить ему морду, то сегодня мне нужна была его кровь. Фигурально выражаясь, конечно.        Свою гнилую водичку, по недоразумению называющуюся кровью, он может оставить себе. Мы же ударим по самому больному месту – по его деньгам. Есть у меня одна мысль, как использовать инквизитора в своих целях. Тем более от него ничего особенного не требовалось. Только помаячить за спиной, да состроить гримасу пострашнее. Я про себя усмехнулся, за последним дело не станет: что может быть страшнее здорового мужика, который мучается головой болью после ночной гулянки? Только такой же здоровый инквизитор с жестокого бодуна. То есть мы имеем в лице Оррика самого надёжного партнёра, потому что он будет играть сам себя.       Впрочем, использовать втемную товарища инквизитора я не собирался, это могло выйти боком уже мне самому.       – Господин инквизитор, – сказал я серьезным голосом, когда мы вышли во двор. – А как вы смотрите на то, чтобы позавтракать в одном всем известном трактире? Мастер Фрод ведь не откажется нас покормить в такую рань?       Оррик заинтересованно оглянулся.       – Жратва будет вчерашняя, но когда это останавливало настоящих мужчин.              Вчера мне казалось, что три толстеньких наперстка башен монастыря трутся друг о друга каменными боками. В реальности же между ними расположилась приличных размеров площадь, по которой даже в такое раннее утро сновали по своим делам люди. Больше всего, конечно, было монахов. В своих коричневых балахонах из толстой, практически ковровой ткани они напоминали стаи летучих мышей. Одежда была настолько тяжёлая, что при ходьбе практически не двигалась, словно складки вырезаны раз и навсегда. Поэтому складывалось впечатление, что это кожистые крылья недоптиц, которые по недоразумению спустились с потолка на землю.       Если коренные жители монастыря никуда не спешили, то пришлые весьма споро шевелили ножками, а мальчишки так и вовсе носились как ошпаренные. Монастырь оживал с рассветом. Его можно было сравнить с медведем, едва-едва приоткрывшим глаз после зимней спячки.       Строение крепости чем-то напоминало знак, висящий в кабинете над головой епископа. Все три башни были равноудалены друг от друга. Их соединяла каменная стена, объединявшая сооружения в один комплекс.       Когда мы вышли из башни, на нас никто не обратил внимания. Каждый занимался своим делом или только направлялся туда, где это дело ему дадут.       Я шел за Орриком и не забывал вертеть головой, впитывая в себя все окружающее. Во дворе сногсшибательно пахло свежим хлебом. К нему примешивался запах навоза и тонкий аромат раскаленного железа. Приглядевшись, я увидел слева аккуратную коробочку кузни, притулившейся к пузатому боку одной из башен. Оттуда доносились размеренные удары металла о металл и лёгкие веселые матюки, воспроизводимые знакомым басом. О, да! Вчера база крепких выражений заработала на полную катушку! Люди не привыкли себя сдерживать, когда рядом льётся так много спиртного.       Монастырь, похоже, практически не зависел от города и мог выдержать продолжительную осаду, потому что обеспечивал себя сам. Скорее всего, в случае инцидента он станет последним оплотом обороняющихся, когда падут городские стены.       От запаха хлеба заурчало в желудке. Как быстро мы привыкаем к хорошему! Ещё три дня назад я висел на цепях где-то глубоко под землёй без малейшей надежды на освобождение. А единственные посетители – это крысы, чьи многочисленные голоса доносились у меня из-под ног. И вот я уже наверху, меня по каким-то причинам защищает инквизитор, а мне даже не приходится перед ним лебезить. Я ведь видел, с каким почтением и страхом люди обращаются к Оррику, да и к другим его круга: глаза в пол, подрагивающий от волнения голос и почтение во всем теле. А со мной эти ребята практически на «ты». Что же вам от меня надо? О чем хотел рассказать епископ, изображая добренького отца Тука? Что-то не очень верится в везение. Скорее меня затягивает еще глубже.       Мы подошли к воротам, радушно распахнувшим створки для всех желающих. Желающих для такого времени было достаточно много. Тонкий ручеёк из людей втекал в монастырь из города, растворяясь в его внутренностях, как вода в песке.       Возле ворот, подпирая копье головой, с закрытыми глазами стоял бородатый монах. При звуке наших шагов один его глаз нехотя приоткрылся ровно на пару секунд, после чего страж потерял к нам всяческий интерес.       – Спать на посту – плохая примета, Ксар, – сердито заметил Оррик. При этом я так и не понял, что было тому причиной: проступок подчиненного или обильные возлияния прошлой ночью.       – Оррик, – неожиданным басом и не открывая глаз, проговорил монах, – я же не читаю тебе нотаций, что ты постоянно возвращаешься, когда ворота уже закрыты, и нам приходится открывать их для тебя, хотя это строжайше запрещено уставом.       Оррик буркнул себе под нос что-то вроде «совсем распустились» и, больше ни слова не говоря, потопал дальше. Я же размышлял на тему странностей монастырской субординации. Все-таки как же не хватает информации и сколько ещё предстоит узнать, аж жуть берёт. Спрашивать, что называется, «в лоб» тем не менее я пока опасался. Кто знает, как к этому отнесётся инквизитор?       Трактир показался, как только мы вышли из ворот. Двухэтажный деревянный дом раза в два-три по размерам превышающий своих собратьев. Рядом стояла пристройка пониже и попроще: то ли конюшня, то ли сеновал – не такой я знаток, чтобы с ходу определить назначение здания с такого расстояния. Во всяком случае, оно точно относилось к трактиру.       Я уж было хотел окликнуть Оррика, чтобы рассказать ему о своих планах, как внезапно он остановился сам.       – Да, совсем забыл, – он махнул рукой в сторону трактира. – А у тебя золотой есть?       Вопрос оказался настолько неожиданный, что я непроизвольно кивнул и только потом сообразил, что происходит какая-то несуразица. Мне пришлось схватить Оррика за руку, потому что он, получив ответ на свой вопрос, расслабленной походкой направился дальше.       – Погоди-погоди, – я словно попытался тормознуть скалу, – о каком это золоте речь?       – Так ты же вчера сам заплатил ему за обед золотой, -– удивился он. – Вряд ли за завтрак он возьмёт с тебя меньше.       Я грязно выругался, а Оррик с недоумением наблюдал за тем, как я тщетно пытаюсь сдержать ругательства, рвущиеся с языка. Счёт трактирщика подрос ещё немного, а моя решимость с ним разобраться значительно укрепилась.       – Откуда ты узнал? – слегка успокоившись, спросил я.       – Да об этом весь город знает, – отмахнулся инквизитор. – Так есть идем или нет?       Насчёт пожрать Оррик мог дать сто очков вперёд любому из моих знакомых. Хоть в прошлом мире, хоть в этом. Я вчера видел, сколько в него вмещается: просто бездонная бочка. Жене такого медведя не позавидуешь. Разорятся на продуктах.       Но каков мастер Фрод! Знаете, такого я не ожидал. И это при полном отсутствии социальных сетей! Размах распространения информации заслуживал уважения. Весь город! Ну каков стервец! Должок нужно будет отдавать сторицей. Иначе лучше бы меня из того подвала и не выпускали.       – А хочешь позавтракать бесплатно? – спросил я в широченную спину. О! Это вожделенное слово «халява». Тебя придумали в забытые года на универсальном языке! Ему по силу остановить любую гору.       Спина замерла в недоверчивом ожидании.       – Бесплатно?       – То есть даром, – подтвердил я словами героя мультфильма, который, по словам отца, в моем мире знает так много людей, что их нельзя назвать и погрешностью.       На этот раз Оррик повернулся полностью. В его глазах горел неподдельный интерес, а аура пестрела недоверчивыми пятнами. Ну, конечно, кто всерьёз воспринимает семнадцатилетнего пацана? А если он ещё к тому же и горбун… у-у… Но, как я и ожидал, чувство халявы пересилило все разумные в общем-то доводы.       – Ну? – многозначительно потребовал он развития мысли.       Рыбка клюнула. Теперь с ее помощью можно было подсекать более крупную рыбину. В данном контексте более ценную.       – Придётся мне подыграть, – я кивнул на вход в трактир хитрым взглядом.       Инквизитор проследил за моим взглядом, после чего в его глазах загорелась искра догадки.       – Не впервой, – хмыкнул он. – Что нужно делать?       – Ничего особенного. Просто следи за мной. По ходу все поймешь.       Оррик понятливо кивнул.       – Пошли, что ли?              В трактир я зашёл вслед за инквизитором. Оглядевшись по сторонам, направился за центральный столик. Хоть посетителей в этот час и немного, количество зрителей меня вполне устраивало. Учитывая скорость распространения информации, которую я уже имел случай испытать на себе, народу более чем достаточно.       Оррик загремел тяжёлой лавкой, забираясь за нужный столик, который мы заранее обговорили. Хозяин пока не торопился, к нам выбежал заспанный пацаненок, которого я сразу же узнал. Как, впрочем, и он меня. От удивления у него отвисла челюсть, после чего он медленно ретировался обратно за стойку и уже больше не показывался. Зато появился сам хозяин. Мастер Фрод вальяжно проследовал к нашему столу с белой салфеткой, перекинутой через левую руку, но всю его важность как рукой сняло, как только он увидел Оррика. Точнее, его знак из перекрещенных окружностей, приколотый на груди. Инквизиторов боялись и уважали.       – Доброе утро, мастер, – поздоровался я, приветливо разглядывая пузатую фигуру. – Ведь у вас было хорошее утро после вчерашнего обеда? – я как следует выделил слово «было».       – И вам не хворать, – насупился трактирщик, настороженно поглядывая на Оррика. Отвечать при нем совсем уж грубо он не осмелился.       – Мы зашли позавтракать, – радостно сообщил ему я. – Можно?       И снова, если бы со мной рядом не было инквизитора, вряд ли мне удалось бы услышать в ответ что-то хорошее. Но он был.       – Можно, – трактирщик расплылся в радостной улыбке, поглядывая на Оррика. Тот между тем ждал обещанного продолжения, с рассеянным видом изучая пятно на столе.       – Тогда нам, пожалуйста, на ваш выбор, – заявил я.       – И побольше, – решительно рубанул Оррик. Подумав, он добавил: – И пива тоже.              Спустя пару минут стол перед нами стал обрастать закусками. Оррик с удовольствием обнимался с долгожданной кружкой, придерживая ее так, будто боялся, что ёмкость сейчас исчезнет. Воздушная пенная корона вызывала у него такое же умиление, как будто мать смотрит на своего ребёнка. Мне принесли вина. Как по мановению волшебной палочки передо мной возникла тарелка с холодным мясом, а девушка в белом переднике принесла булочки, от которых расходилась в стороны волна только что испеченного хлеба.       Оррик время от времени бросал на меня вопросительные взгляды, но вскоре расслабился и перестал обращать на окружающих какое-либо внимание. Из-за стойки то и дело выглядывал настороженный нос мастера Фрода, но всякий раз вид инквизитора отбивал у него всякое желание подойти.       Впрочем, как я и ожидал, надолго его терпения не хватило.       – Господин Иан, – трактирщик изобразил скорбное лицо и сложил на животе руки, похожие на сдобные булочки, которые лежали у нас на столе. – Вы в прошлый раз так и не расплатились со мной. Вынужден спросить, есть ли у вас деньги?       Весь народ, который сидел в трактире, жадно навострил уши. Я как-то упустил из виду тот факт, что самое желанное в таких маленьких городах – это, несомненно, происшествия, которые потом можно будет обсасывать годами со всеми подробностями. И даже выдумывать новые. А что ещё делать долгими зимними вечерами? Именно поэтому новость, как облапошили бедного недотепу, на которого по недосмотру господа упало неожиданное богатство, облетела город со скоростью молнии. Что ж, теперь социальным механизмам придётся поработать на другую сторону конфликта.       – Кстати, про деньги, – вдруг вспомнил я, хлопнув по руке Оррика, который с любопытством наблюдал за происходящим, но не забывал жевать. – Когда мы вчера по твоему совету распивали бутылочку «Крови камня» с епископом, которую мне подарили в том трактире… – я сделал вид, что задумался, припоминая название места.       – «У кабана», – подсказал Оррик, отхлебывая из кружки пива. – Вроде бы там.       – Да, именно там, – подтвердил я, согласно кивая. – Епископ задал вопрос, все ли мне нравится в этом славном городе.       Оррик прожевал кусок мяса и вцепился зубами в булку, так что крошки захрустевшей корочки разлетелись по всему столу.       – И что ты ему ответил? – пробубнил он с набитым ртом.       Я нарочито безразлично обвел взглядом заполняющийся зал, где только слепой и глухой не смотрел в нашу сторону.       – Что все хорошо в славном Рогоне, – я глотнул вина, видя, как над трактирщиком разгорается голубой костер ауры страха, – кроме одного места.       Синее пламя полыхнуло так, словно в него бросили канистру с бензином.       – Что за место? – лениво поинтересовался инквизитор, приканчивая кружку с пивом и с сожалением разглядывая ее дно. – Ты не тяни, разобраться же нужно, что не так.       Последние слова вызвали у мастера Фрода настоящую панику. Впрочем, я не собирался его жалеть.       – Да вот этот самый трактир, – заговорщицким шёпотом сказал я так, что явно услышали все поблизости. – Здесь обманывают и завышают цены. Так что любой нормальный человек будет обходить его стороной.       Пару секунд мне казалось, что трактирщика хватит удар. А что ты хотел? Золота на халяву? Ну так есть оно у нас. Жри да смотри не подавись.       – Кстати, а ты не знаешь, – я обвел зал глазами. – Монастырь закупает здесь продовольствие для своих нужд?       – Муку и мясо берут у местных, – Оррик одобрительно наблюдал, как сообразительный мальчонка бежит к нашему столу с огромной кружкой свежего пива. – А если хочется чего-нибудь эдакого, берут здесь, в трактире. Они с хозяином давно договорились.       – Поэтому отец Тук очень сильно расстроился, услышав мои слова, – скорбным тоном сообщил ему я. – Ведь монахи доверились этому человеку.       Трактирщик превратился в соляной столб, лишь блеск глаз подтверждал, что он ещё жив.       – И ты знаешь, что мне на это ответил епископ? – я посмотрел в глаза мастеру Фроду. – Он спросил меня, не следует ли проверить все закупки продовольствия за несколько лет. А я ответил, что пока не могу дать определенный ответ.       – Сжальтесь, господин! – завопил трактирщик, бросаясь на колени, как только к нему вернулся дар речи.              До полудня никаких дел не было. По местным мудрецам, которые почти наверняка встречали по одёжке, без обновок смысла идти не имело. С дальнейшими развлечениями решили повременить. Теоретически раз в месяц в Рогон приезжала ярмарка, но до нее оставалось ещё целых семнадцать дней, а предыдущую я пропустил – в это время меня развлекал живодер в темнице. Оставалось бесцельно бродить по городу, занимая себя и собеседника умной беседой.       Оррик, едва мы покинули негостеприимные стены трактира «У монастыря» и его полумертвого хозяина, буквально накинулся на меня.       – Так ты соврал! – размахивал он кулаками. – Я-то думал, что ты и вправду разговаривал с епископом!       – Я ему передал бутылку, как ты и советовал, – я не понимал, с чего вдруг инквизитор так недоволен. – Пить с ним? Да кто я и кто отец Тук? У него и получше собутыльники найдутся.       – Тогда зачем ты соврал?!       Я остановился.       – Я и не думал врать. Этот Фрод обчистил меня, не моргнув глазом. И сделал бы так во второй раз. Ты полагаешь, мне стоило на это спокойно смотреть? Я припугнул его хорошенько, вернул свои деньги, ну и слегка заработал, – в моем кошельке снова весело позвякивали пять золотых. За «протекцию» перед епископом мне перепало две золотые монеты, а Оррику – одна. Она радовала его ровно до тех пор, пока он ни узнал, что почти все, что я сказал, чистой воды выдумка. Ни с каким епископом я не пил, и, соответственно, ни о чем таком мы не говорили.       Торопиться было некуда. Оррик насупился и молчал, буквально расшвыривая взглядом прохожих, а я откровенно наслаждался неспешной прогулкой по утреннему городу. Мне просто было хорошо. Стояла прелестная погода, из-за домов периодически выпрыгивало солнце, пуская в глаза ещё не слишком яркие утренние лучи. Аромат свежевыпеченного хлеба настигал нас гораздо чаще, чем запахи животного мира. И даже хмурый взгляд моего спутника не омрачал настроения.        Издалека нас двоих можно было бы принять за городскую стражу. Впрочем, Оррик, по-моему, выглядел слишком грозно, а я, стоило присмотреться, вообще ничего из себя не представлял. Голытьба – она и есть голытьба.       Изредка навстречу попадались не только сосредоточенные, но и праздно разгуливающие жители, тогда я ловил на себе любопытные или недоумевающие взгляды. У каждого имелось своё дело, и только одному человеку во всем городе было хорошо и так. Мысли о том, что, возможно, таких спокойных минут в будущем совсем не останется, меня сейчас не волновали. Когда жизнь бежит такими скачками, поневоле научишься ценить синицу в руке.        В принципе, я, конечно, Оррика понимал. Использовать епископа для того, чтобы поднять свой авторитет, – не лучшая идея. Да, скажем прямо, в любой другой ситуации, нужно было изобрести иной способ, но, когда ограничен по времени, уцепишься за любую соломинку.       Узнает ли он о моей выходке? Вне всяких сомнений: с той скоростью, с которой здесь разносятся слухи, это произойдёт… Да, пожалуй, что либо происходит в данный момент, либо добрый человек вот-вот принесёт ему весточку. Тут вопрос-то в другом, как епископ воспримет полученную информацию. Может, конечно, и осерчать, – в подвалы на казенные харчи мне совсем не хотелось, – а может, и понимающе вздохнуть, дать по шее и отправить восвояси. У меня ведь ещё четыре дня в запасе. Так что реакции инквизитора я побаивался, но надеялся, что не ошибся в оценке ситуации. В очередной раз…              Неприметный мальчонка отыскал нас на третьем круге, когда мне и самому надоело ходить по своим следам. Если знаешь, куда идти, заблудиться просто невозможно. А вчера мне казалось, что более запутанного города в мире нет. Темнота и незнакомое место одурачат лучше любого лешего. Удивительно, что на таком маленьком пятачке ухитрились угнездиться криминальные элементы. Тут и спрятаться-то негде.       – Вас зовёт отец Тук, – пропищала в спину мелюзга и, больше не говоря ни слова, упорхнула в противоположную сторону – я даже разглядеть не успел курьера, настолько быстро он ретировался.       Рядом тяжело вздохнул Оррик.       – Я же говорил, что не надо.       И так похоже он это сказал, что меня согнуло от смеха. Смеялся я долго, всякий раз начиная заново, стоило мне увидеть выражение лица бесстрашного воина-инквизитора. Нет, не зря в меня в детстве вдалбливали продукты советского кинопрома. Действительно, там советы на все случаи жизни.       – Пошли, что ли? – я махнул рукой в сторону монастыря.       Ну мы и пошли.              В который раз я уже здесь? Кабинет отца Тука или приёмная епископа, полномочного представителя Коллегии инквизиторов, нисколько не поменялась. Как, впрочем, и ее обитатели. Здесь присутствовали отец Тук собственной персоной и его неизменный помощник, Харальд. Титула или сана, как я теперь знал, у него не было, но ему вполне хватало сияния его босса. А ума им было не занимать. Обоим.       Кем сегодня прикинется хитрый старик? Я непроизвольно потер под тряпкой левый глаз, под пальцами немного крошилась засохшая кровь. Пусть видит, что я помню все добро, что мне сделали.       – А-а, голубчики, – ухмыльнулся отец Тук. – Спасибо, что так быстро откликнулись на мою просьбу. А то, небось, все дела, да заботы.       Яду в голосе инквизитора было отвешено столько, что мне пришло на ум: окажись он на месте той змеи, мой защитный механизм мог и не сработать. Харальд, как и в прошлый раз, излучал полное безразличие и скуку. Удивительно, но и аура у него была бледно-серая, наиболее подходящая под настроение. Раньше я думал, что в таком случае ауры не видно вообще. Загадка.       Зато отец Тук преподнёс сюрприз. Его иссиня-черная масса над головой говорила, что он выплеснул за один раз далеко не весь скопившийся яд, кое-что припасено и на будущее. Одновременно с этим поверхность ауры была со всех сторон испещрена зелёным пятнами. И как это понимать? Зелёный же – это цвет расположения и симпатии. Прислушавшись к себе, я ощутил его веселый гнев, замешанный на удивлении.       – Никаких дел, все уже закончили, – бодро сказал я.       – Ну да, наслышан, – язвительно проскрипел он. – Прямо с утра взяли и закончили. Чего тянуть?!       – Вот и я так подумал. Чего тянуть? – поддакнул я. Странное дело, чернота в ауре начала проходить. Значит, правильной дорогой, идёте, товарищи!       – Я… – вдруг встрял Оррик. Не знаю, чего он пытался добиться, но эффект получился прямо противоположный: облако над главным инквизитором распухло и опять потемнело. Мой отчаянный пинок бравый вояка благополучно проигнорировал.       – С тобой, Оррик, вообще разговор отдельный, – проревел отец Тук, в мгновение ока превращаясь в рассвирепевшего медведя. – Ну ладно, этот идиот, молодой ещё, несмышленый, видно, Крыса ему все, какие были, мозги проковырял. Но ты! Как назвать-то тебя, даже не знаю. Это ж надо было додуматься! – я уже с опаской поглядывал на разбухшую не на шутку пелену над головой инквизитора. Над ним покачивался целый термоядерный гриб. – Вы воспользовались именем инквизиции, чтобы запугать бедного мирянина, и заставили заплатить его за покровительство!       – Так никто не видел, – вякнул я, силясь вспомнить, действительно ли передача материальных средств происходила без свидетелей. Лучше бы так оно и было.       Мне показалось, что из тучи вытянулась ветвистая молния и изо всех сил ударила меня по голове. Я было подумал, что это последствия накопившейся в ней энергии, но нет, это была всего лишь тяжёлая рука инквизитора.       – Если бы хоть кто-то видел, как вы берете деньги, с вами бы уже никто не разговаривал, – буднично, как ни в чем не бывало, сообщил мне отец Тук. – А так я сижу тут и распинаюсь перед двумя идиотами.       – Таможня мзды не берет, – проворчал я, потирая ушибленную щеку.       – Таможня берет, и все это прекрасно знают, – остывая, сказал отец Тук. – Только на них за это не вешают всех собак. А нам, случись такое, припомнят все, что было и чего не было. А вы, два кретина, как назло ещё и момент подходящий выбрали. Ох, попались бы вы мне, когда сюда этот слизняк прибежал, сгноил бы обоих!       Отец Тук выбрался из-за стола и подошёл к закрытой двери.       – Эй, там, – гаркнул он, дернув за ручку, – вина мне и две, нет, четыре чаши!       С чего вдруг такая щедрость? Так на меня не орали очень давно! И не могу сказать, что совсем не по делу. Тут с одной стороны нехватка информации, с другой – недооценка ситуации. Мог ли я предположить, что не все так просто? Не мог, а должен был!       Оррик тоже слегка оттаял, хотя и старался на меня не смотреть. Явно считал меня ответственным за произошедшее. А я ведь и не отпираюсь.       – Здесь был мастер Фрод? – удивился я.       Вот уж чего я и в самом деле не ожидал. Эта трусливая и наглая скотина посмела приползти сюда?       – Как только вы покинули его скромную обитель, сей презренный представитель человеческого рода уже обивал тут пороги. К счастью для вас обоих, он ползал на коленях и умолял не губить его и семью, потому как он верой и правдой… – речь инквизитора прервал осторожный стук в дверь. – Ну сколько повторять?! Вино можно заносить без стука!       В едва приоткрывшуюся щелку ужом проскользнул мальчонка в балахоне послушника. Мы все молча наблюдали, как он аккуратно срезал с бутылки пробку и разлил по чашам, которые он же чудом приволок вместе с вином. По кабинету пополз дивный аромат старого вина.       – Вина нужно было просить, бестолочи, – проворчал отец Тук, когда мальчик так же бесшумно исчез, притворив за собой дверь. – Совсем золото глаза застит. Какой в нем прок?       Вопрос был риторический, старик явно и не рассчитывал, что с ним будут спорить. Вообще, исходя из того, что я узнал об инквизиции за последний день, даже находиться с ними в одной комнате было страшновато.       – Мастер Фрод проявил недюжинные способности в дипломатии и подкрепил свои уверения десятью бутылками своего лучшего вина и несколькими окороками, – отец Тук сделал глоток, смакуя вино. – Надо было дать подышать, ну да ладно, – он посмотрел на Харальда. Что там ещё принес этот уважаемый господин?       Харальд словно ждал именно этого вопроса.       – Несколько окороков, овощи, пятнадцать мешков, три вида колбас.       – Хм, – уважительно промычал отец Тук. – В меру жаден, но сообразителен. Хорошее сочетание. Кстати, ещё он предоставил монастырю право отнимать четверть платы за продукты, вполне справедливо заметив, что зарабатывать на служителях бога – грех. В общем, на деле оказался весьма добропорядочным человеком.       Туча над головой инквизитора почти рассеялась. Оррик пока ещё отсвечивал обиженным фиолетовым облачком над головой, очевидно, все ещё не простил мне взбучку. Кстати, к вину он так и не притронулся, а вот Харальд оценил его по достоинству – его чаша была пуста.       На минуту повисла пауза, каждый думал о своём, а мне представилась возможность дать себе очередное слово перепроверять каждый столь удачно составленный план. Ну или советоваться со старшими товарищами. Приди этот Фрод к епископу с жалобой на распоясавшихся подчинённых, так просто мы бы не отделались. Возможно, досталось бы и самому жалобщику, но нам-то от этого не легче.       – Ну и что мне с вами делать? – вздохнул отец Тук. – Может, тебя опять посадить в камеру?       – Не стоит! – как можно серьезнее сказал я.       – Оррик, погуляй пока, – не глядя на воина, сказал епископ. Дождавшись, когда за ним закроется дверь, он откинулся на спинку кресла, скрестив на животе руки. – Ты же помнишь, что мы с тобой ещё не закончили?       – Как не помнить, помню, даже не начинали. Только я ещё не готов.       – Ты хоть знаешь, с кем говоришь? Не готов он… – нехорошо прищурился отец Тук.       – Знаю. Епископ Конгрегации по делам чистоты Веры, – заученно проговорил я. – Полномочный представитель Совета Кардиналов.       О! – удивлённо воскликнул отец Тук. – Смотрите-ка, все знает. Тут кое-что пропущено, но это так, по мелочи. Он покачал вино в бокале, но передумал пить и поставил его обратно на стол. – И говоришь ты уже гораздо лучше, чем в прошлый раз. Не так, чтобы замечательно, но теперь хотя бы гадать не надо, что ты такое ляпнул.       – И всё же мне нужно ещё три дня, – и эти три дня я не собирался сидеть сложа руки. Перед разговором, который, несомненно, перевернет мою жизнь, надо быть во всеоружии. Отказаться от лишнего времени на подготовку? Ну уж нет!       Отец Тук развел руками, показывая, что, раз обещал, значит, обещал.       Очевидно, меня больше не задерживали. Не показывая облегчения, я поклонился и направился к выходу, поставив почти полную чашу на стол.       – И последнее, Иан, – догнал меня голос инквизитора, заставив остановиться. – Теперь каждая собака в этом городе знает, что ты мой человек и действуешь от моего имени. Советую этим не злоупотреблять.       Дураков больше не осталось. Намёк более чем прозрачный.       – Я постараюсь.       – Конечно, постараешься, – хмыкнул отец Тук. – Вот ещё что, молодой человек, вы, насколько мне известно, собрались посетить местного библиотекаря? Что ж, тяга к знаниям всегда похвальна. Не затягивайте с этим, будет даже лучше, если вы все узнаете не от меня, лица официального, а от книжного червя, которому и в голову не придёт кого-то обманывать. Я вам даже немного помогу. Спросите у него про двухтысячелетний цикл. Боюсь, это займёт очень много времени, но вам, несомненно, будет полезно, – отец Тук снисходительно на меня посмотрел. – Маркус слаб до старинных вин, так что прихватите с собой пару бутылок. Харальд, – обратился он, не поворачиваясь к помощнику. – Распорядись, чтобы Иану выдали пару бутылок.       – Да, отец, – кивнул тот, не глядя на меня.       – Кстати, – вдруг вспомнил инквизитор, жестом показывая, что я свободен, – а молодой человек подал прекрасную мысль. Почему бы действительно не проверить поставщиков продуктов? Не все же нам еретиков ловить. Займись-ка ты этим на досуге. Особенно сильно давить не стоит, но и повнимательнее там. В общем давайте все поработаем эти несколько дней, потом будет не до того. Это были последние слова инквизитора, которые я слышал, когда боролся с тяжеленной дверью.