Уроки истории

      Начались самые лютые деньки моей студенческой жизни. Как я подумал, Дмитрий Артёмович всё же не забыл ботана и гуся.       Драл он меня все месяцы до экзамена люто и без остановки, я перестал нормально высыпаться. Взялся он за мои яйца капитально. И лучше бы всё это было буквально, а не в переносном смысле. Вот честно, я сейчас читаю и учу лишь одну историю русской литературы, и ничего больше.       И вот сейчас вместо того, чтобы играть в соньку с Петей, я сижу над очередным учебником, у заучиваю, в какую фазу луны Булгаков писал 4 главу «Мастера и Маргариты». Полезнее было бы знать, под чем (и где достать) он писал всю книгу, может это бы мне помогло сдать сраную историю!       Не сказать, чтобы я учился плохо, но и не на отлично, так, стандартно на «хорошо», лишь бы стипендию получать и не вылететь с бюджета. А этот грозится, если я не буду учить, то на экзамене три поставит. А это для меня недопустимо! Ну, от части, я и сам виноват…       После той «первой» пары с ним, я стал отвечать ему, как подобает мне, то есть сначала говоря, а потом думая. О последствиях в тот момент, я, разумеется, не думал. Мог ведь и промолчать, но нет. О том, что мне дальше будет хуже и в мыслях не было. Гад он, этот Дмитрий Артёмович. И урод. Теперь уже должны понять мое послание. Ебать мои тапочки, я влип.       Но и вот, настал тот день, когда решается моя судьба. Экзамен. Никогда особо его не боялся, так, волновался, как и все студенты, думал о том, что вот бы не попался «тот номер билета», иначе я влип. А теперь вот реально страшно. Задним умом понимаю, что знаю материал, но этот вредный препод… Ещё и куратор блин.       Толпа у аудитории собралась знатная (ну как же). Почти все стояли и читали свои конспекты в тетрадях, перепроверяли, на месте ли шпаргалки, и немногие тупо пялились в телефон, в том числе и мой друг.       — Ты вообще не переживаешь? — обратился к другу я.       Тот покачал головой, не отвлекаясь от телефона.       — Неа, пойду впереди тебя, у него будет неплохое настроение. Это не повезёт тем, кто будет после тебя.        — Ну спасибо, бро.       Одногруппники же услышав это, стали приближаться к двери поближе. Судя по всему, я пойду последним, хочу я этого или нет. Так и быть, пропущу их, пусть там попридумывает себе новые шуточки, с этим у него есть небольшие проблемы.       От нечего делать, стал залипать и я в свой телефон. Зашёл в вк, ответил своим немногочисленным друзьям, посмотрел картиночки с котиками, посмеялся с приколов на пикабу, попускал слюни на фото девушки, которая мне нравится, и всё закончилось на том, что я зашёл на страничку Дмитрия Артёмовича в вконтакте. В последнее время это стало традицией.       Смотрю на его новые фото в инстаграме (вот же позёр, ходит по барам всяким с тёлками), проверяю, не добавил ли он новых друзей, а потом смотрю на старых, на тех придурков, которые с ним общаются (а ведь есть там один клёвый парень из местной студенческой рок-группы). Смотрю на новые записи в его ЖЖ, где он пишет рецензии на прочтённые им книги или на просмотренные сериалы. Вот не знаю, где он находит на всё это время, ведь и делает, что издевается надо мной и ходит на гулянки, откуда на другие дела время?       — Ууу, а что это тут у нас? — произнёс мне в ухо Петя.       От неожиданности я выронил телефон из рук, и о боже, мне повезло, он упал экраном вниз и никто не увидит, что я просматривал.       — Ээээ, — ну вот, привет аутизм.       — Я и не мог подумать, что это так серьёзно, — издевался Петя.       Я быстро поднял телефон и нажал на блокировку экрана, пока никто ещё не успел увидеть моего позора. Уж лучше бы застали за тем, как я сталкерю страничку девчонки из параллельной группы, которая однажды подняла мою тетрадь, когда я упал и уронил её, и улыбнулась мне. С тех пор я её люблю.       — Это не то…       — Слушай, — друг положил свою руку мне на плечо. — Если ты из этих… я не перестану с тобой дружить. Я не гомофоб.       — Да пошёл ты! — крикнул я и ушёл от него подальше.       — Ну постой!       Петя догнал меня и остановил.       — Ты обиделся?       — Нет, — коротко ответил я.       — Врёшь.       — А вот и нет.       — А вот и да, — продолжал настаивать на своём Петя. — Я же шутил.       — Знаю. Мне вроде бы нравятся девушки.       — Откуда ты можешь знать, если ты даже не целовался с ними? — приподнял брови Петя. — Про секс я уже молчу. А подрочить можно на что угодно: я вот не стесняясь скажу, что смотрел гейскую порнушку, кончить не помешало. Понимаешь, минет они делают там с таким удовольствием…       — Давай ты ещё громче об этом скажешь! — зашипел я.       — Но мы же тут одни! — возразил друг. — Никто не услышит и не узнает.       Я попытался на это ответить ему, но нас перебили. ТУТ БЫЛ КТО-ТО!       — Доброе утро, — услышал я знакомый голос с хрипотцой. — Почему вы не у аудитории?       Мы с Петей переглянулись и видимо подумали об одном и том же: сколько из ранее нами сказанного он слышал. Всё то, что прозвучало, было для нас обоих одинаково унизительно.       — Ээээ, — ответил я.       — Ээээ, — ответил Петя.       — Кириллов, вы и друга успели заразить? — спросил меня Дмитрий Артёмович. — Нам вводить масочный режим в вашей группе?       Не сложно догадаться, какой у нас был ответ. Дмитрий Артёмович тяжело вздохнул и потёр переносицу.       — Идите к аудитории, — сказал он и пошёл по коридору, и прежде, чем зайти за угол, повернулся и произнёс. — Пока есть время, лучше повторите материал, а не филосовствуйте на тему ориентации и мастурбации на мужской минет.       Как можно понять, стояли мы красные, словно раки.       — Кажется меня теперь тоже завалят, — произнёс Петя.       — Нет, ты лично его не оскорблял, — махнул я рукой. — Только себя унизил. Так, пошутит и отстанет. А вот мне жопа.       — Очень надеюсь, то есть… я не о том, что тебе жопа, а…       Я похлопал друга по плечу.       — Я понял. Пошли действительно к аудитории, пойдешь в числе первых, а то я ведь действительно проклят.       Молча, мы пошли назад к волнующимся и готовящемся к смерти студентам, чтобы присоединиться к общей панике. ***       Почти вся группа уже сдала экзамен, кто-то не очень, кто-то на отлично, но никого не завалили. Видимо, эту честь оставили лишь эксклюзивно мне. Петя, кстати, получил пару унизительных шуточек и четвёрку.       Мне попался девятнадцатый билет. Могло быть и хуже, но был блять вопрос по Булгакову! Как в воду глядел, вчера читал эту тему, ибо она мне запоминалась хуже всех, так как это не особо мой любимый автор.       И вот, ответил предпоследний студент, и остался лишь я. Вдохнув воздуха полной грудью, я схватил бумажку, где начеркал какие-то подсказки себе, встал со стула и направился на расстрел. Было бы ещё замечательно, если бы я не споткнулся левой ногой об правую. И, конечно, Дмитрий Артёмович это заметил (как такое не заметить) и усмехнулся.       — Что, Кириллов, всё так плохо, что вы сразу решили упасть прямо у моих ног? Ну да, я споткнулся прям у стола. Неловкость зашкалила до максимального уровня.       Поднявшись и сев напротив Дмитрия Артёмовича, я стал быстро отвечать на билет, даже не смотря на подсказки. Он периодически задавал свои вопросы, на которые я безупречно отвечал, он даже зацепиться ни за что не смог. Правда, запнулся на вопросе по Булгакову, и вот тут препод оскалился и начал задавать ОЧЕНЬ МНОГО вопросов.       — Ладно, Кириллов, вы почти сдали. Но у меня к вам последний вопрос.       — Да? Так давайте! — с нетерпением произнёс я, ведь почти сдал!       — Идете вы по дороге и видите два мешка: один с золотом, второй с умом. Какой выберете?       — Ээээ, — привет, аутизм [2].       После этого, мой ответ, казалось бы, должен быть очевиден. А вообще, какого хрена? Как это относиться к истории русской литературы?       — Золото, — уверенно ответил я.       Дмитрий Артёмович приподнял бровь.       — Правда? Я бы мозги на вашем месте выбрал.       Вот почему я говорю прежде, чем подумаю? Надо было действительно выбирать мозги, потому что я ответил:       — Это кому чего не хватает.       Занавес. Лицо Дмитрия Артёмовича не секунду приобрело злобный вид, но он быстро взял себя в руки и мило улыбнулся мне.       — Давайте вашу зачётку, Кириллов.       С опаской, я протянул зачётку, он открыл её, что-то там написал и вернул мне обратно.       — Можете быть свободны.       Мне большего и не нужно! Я быстро подскочил, попрощался и вылетел в коридор. Там меня дожидался Петя.       — Ну что там?       Я открыл зачётку, посмотрел, что там написано, и офигел. Петя не выдержал, вырвал мою зачётку, посмотрел в неё, и тоже офигел. Вместо оценки там было написано «козёл» большими буквами. Так вообще можно портить документ?! Что он себе позволил? Я ответил на все вопросы!       — Иди домой, я тебе перезвоню, как всё выясню.       Вырвав у друга зачётку, я пулей залетел назад в аудиторию. Там, никуда не торопясь, Дмитрий Артёмович складывал документы в свою сумку. Я кинул зачётку прямо перед ним и заорал:       — Вы это серьезно?!       — О чём вы? — не отвлекаясь от своего занятия, произнёс Дмитрий Артёмович.       — Вы расписались, а оценку забыли поставить!       Документы выпали из рук преподавателя. А вот сам виноват, что я так сказал! Честное слово, мне это уже так надоело!       — Что ты там пропищал? — Дмитрий Артёмович, выйдя из-за стола, стал медленно, словно хищник, приближаться ко мне.       Так, а вот теперь мне не до шуток и гнева, ибо такого выражения, как сейчас, я у Дмитрия Артёмовича, ещё не видел! А тем временем, я медленно пятился от него, пока не врезался спиной в стену. А дальше то куда?!       — Ээээ… оценочки там нет…       — Быстро ты подрастерял свою дерзость, Андрей.       Он приблизился ко мне вплотную. В нос сразу же ударил его какой-то, наверняка, дорогущий, одеколон, потому что пах он потрясающе. Мажор блять. Андрей, это именно то, о чём ты сейчас должен думать?       — Отпустите меня, пожалуйста, — чуть ли не прохныкал я.       — О нет, мы ещё не закончили, — оскалился преподаватель. — Что ты мне только что говорил?       — Очень трусливо умолял меня отпустить.       — Не это! — прорычал преподаватель.       Он схватил меня за горло, и мне сразу стало трудно дышать. Куратор приподнял большим пальцем мой подбородок, чтобы смотреть мне прямо в глаза.       — Я… я… я пошутил. Неудачно пошутил, — прохрипел я.       — Правильно мыслишь, мальчик, — прошептал мне на ухо преподаватель. — Теперь несколько раз подумаешь, прежде чем хамить старшим.       — Я усвоил урок, — тихо ответил ему.       Но Дмитрий Артёмович не спешил меня отпускать. Он ещё сильнее сдавил мне горло, и сильно прижал к стене. Воздух катастрофически быстро стал покидать мои легкие, в глазах стало темнеть, а сердце учащенно биться. В животе что-то странно заболело и стало сильно давить.       — Я не услышал извинений.       Вторая рука схватила меня за волосы и больно оттянула их для того, чтобы приподнять голову. Взгляд уперся в обсохшие губы преподавателя. Я взглотнул.       — П-п-п-ростите меня.       Рука, удерживающая меня за шею, ослабла. Куратор большим пальцем погладил мою нижнюю губу. В животе что-то снова ударило, и я прикрыл глаза. Мне было одновременно стыдно и страшно. Страшно, что сейчас я задохнусь, а стыдно за то, что по-садистки, меня всё это стало заводить и возбуждать. Возбуждать? Андрей, да что с тобой такое?! Перед тобой ВЗРОСЛЫЙ МУЖИК, в конце-то концов! Не говоря о том, что он твой куратор и преподаватель…       Дмитрий Артёмович убрал руку с моих волос и опустил её на мою спину. Наклонился и прошептал:       — Не верю, что ты раскаиваешься.       Со спины, рука плавно перекочевала на поясницу и стала слегка её поглаживать. Невольно, я застонал и поддался ласке. Рука остановилась.       — Блять, Кириллов! Что же ты…       Он не договорил, а резко захватил моё лицо руками и поцеловал. Грубо и настойчиво. Я снова застонал, на этот раз ему в губы. Неумело, я стал отвечать на поцелуй. Разум давно ушёл в спячку, остались только инстинкты. Руки сами собой легли на его талию. Преподаватель отреагировал на это тем, что укусил меня за нижнюю губу до крови. А мне и это понравилось!       Куратор прервал поцелуй и так горячо на меня посмотрел! Он что-то сказал, но я ничего не услышал, так как опустил свой взгляд ниже и наткнулся на его ширинку, откуда уже выпирало доказательство того, что поцелуй не оставил его равнодушным.       Дмитрий Артёмович схватил меня за руку и повёл к своему столу. Я не сопротивлялся. Он усадил меня прямо на стол и ненадолго оставил, чтобы запереть дверь на замок. Задним умом и местом, я понимал, что сейчас произойдёт. И на меня напал ступор и… любопытство. Пока я всё обдумывал (на самом деле, в голове дисками стучит обезьяна, как у Гомера), вернулся Дмитрий Артёмович. Он подошел к столу, и за лямочки джинс одним рывком придвинул меня к себе. Снова обхватил меня за горло и слегка придавил. Я приподнял голову, и он накинулся на мои губы, долгим и страстным поцелуем.       Остановился он лишь для того, чтобы стянуть с меня футболку. Дима (думаю, мы перешли черту, когда он был для меня Дмитрием), бросил на моё тело оценивающий взгляд. Он провел рукой по моей груди, плавно опускаясь к животу.       — Пиздец, как бы тебя не сломать, — сказал он, когда провёл руками по моим рёбрам.       Рука остановилась на крае брюк. Дима хищно оскалился. И внезапно, он опустил свои губы на мою правую ключицу, и стал оставлять там грубый засос. А тем временем, шаловливые ручки расстёгивали пуговицу и молнию джинсов.       Пара мгновений, и я остался в одних трусах, а сам Дима стоял полностью одетый. Этого нельзя допустить! Я медленно стал поглаживать одной рукой его шею, пока он терзал мою уже левую ключицу поцелуем. И очень медленно и осторожно, я приблизился к верхней пуговке его рубашки, и расстегнул её. Но потом мне в голову пришла другая идея.       Тем временем, Дима перешёл с ключиц на шею. Да он не оставит на мне ни одного живого места! Чтоб немного отомстить ему, я опустил свою руку ему на ширинку и слегка сдавил его член через штаны. О да, на этот раз я заставил его стонать как сучку! Он отпустил меня и пошло посмотрел на меня.       Дима стал быстро расстёгивать свою рубашку, а затем расстегнул ширинку на своих брюках, и снова приблизился ко мне. Я ухватил его за край брюк и стал медленно опускать их, вместе с его бельем, при этом прямо смотря ему в глаза и эротично прикусывая нижнюю губу.       — Не мог и подумать, что ты такая похотливая сучка, — прорычал Дима и ухватился за мою шею. — Знал бы, трахнул бы раньше.       Не знаю почему, но меня дико заводило то, что он говорит мне грубости и хватает за шею. Но когда он укусил меня в неё, я чуть не кончил прям на месте. Конечно, не кончил, а очень громко и пошло вскрикнул.       — Значит заводит грубость? — Дима посмотрел мне в глаза. — Интересно. После этих слов, Дима поднял меня со стола и поставил рядом. Одним рывком стянул с меня трусы, и стал поглаживать по ягодицам. Шлёп! Удар пришёлся по правой булке. Я громко крикнул, а член дернулся. Шлёп! Второй удар, уже в левую. Затем последовала серия ударов. Я сорвал голос, настолько часто и сильно я стонал.       Удары прекратились, меня повернули и заставили нагнуться. Телом я лёг на стол и выставил свою задницу словно на показ. Дима гладил меня, успокаивая те места, где до этого бил. Но тут поглаживания прекратились, и стало холодно и одиноко. Но вскоре я почувствовал, как что-то влажное поглаживает мою заднюю дырку (ладно, буду говорить как есть, мой анус).       — Не бойся, — прошептали мне на ухо. — Потерпи, это всего лишь палец.       Когда первый палец вошёл в меня, я тихо захныкал. Весьма неприятно. Дима вводил меня палец постепенно, не торопясь, растягивая достаточно медленно. Когда возбуждение стало сходить, моего члена коснулась рука и стала поглаживать. Я ахнул.       — Молодец, Андрюша, — поцелуй в спину. — Сейчас потерпи.       К первому пальцу присоединился второй. Рука покинула член, но не успел я возмутиться, как меня шлепнули по заднице. Ах! Снова удар.       — Как тебе больше нравится, крошка? — спросил меня Дима, гладя ягодицу, и медленно просовывая уже третий палец.       — Ммм, — всё, что смог ответить, точнее промычать, я.       Внезапно, пальцы пропали, как и рука. А значит… Я почувствовал давление, и как в меня начало входить что-то более объемное, нежели пальцы. Шлёп! Шлёп! Шлёп! Посыпались удары, которые, несомненно, отвлекли меня. Я стал глубоко дышать, чтобы привыкнуть к тому, что не должно по законам природы быть в моём заднем проходе.       Меня приподняли, повернули голову и стали целовать. Я с охотой отвечал на поцелуй, пока Дима входил в меня. Когда он дошел до середины, остановился, давая мне привыкнуть. В подтверждении того, что всё в порядке, я немного придвинулся к нему. После этого он стал медленно двигаться во мне. По началу было неприятно, но затем…       — Охгм.. ах!       Волна блаженства затмила всю боль, что я до этого испытывал. Дима немного ускорился, и стал попадать по заветной точке, которая приносила такое наслаждение. Не мог и подумать, что это может быть так… волнительно и потрясающе.       — Блять, какой же ты… — простонал Дима мне в губы.       Он ещё что-то мне говорил, но я не слышал, полностью отдавшись ощущению внутри себя. Я стонал, наверное, как сучка, и возможно, ещё подмахивал задом. Ещё через пару толчков я кончил на стол Димы и немного себе на живот попал. Через какое-то время последовал и он.       Я полностью лишился сил, лишь чувствовал, как мой живот чем-то вытирает Дима. Потом меня бережно посадили на стол, и взяли лицо в ладони. Мой куратор смотрел мне в глаза и гладил по щеке.       — С тобой всё хорошо? — заботливо поинтересовался он.       — Немного устал, но в целом да, — на автомате ответил я.       Дима улыбнулся и нежно меня поцеловал. В животе снова стало происходить что-то необъяснимо странное.       — Тебе помочь одеться?       И тут, до меня дошло, что я так и не рассмотрел голого Диму. Я посмотрел на него, и сразу же меня бросило в жар. Он не снял рубашку, а только её расстегнул, что дало обзор на его великолепный плоский живот, с шестью кубиками, и небольшой дорожкой волос, ведущей прямо к его… к его такому большому прибору, что я сразу очумел. Как оно в меня влезло! В пояснице стрельнула боль, только от его вида, что будет когда я начну ходить!       — Закончил? — усмехнулся Дима.       — Задницу не видно, — краснея ещё больше, произнёс я.       Дима широко улыбнулся, повернулся ко мне спиной и медленно за чем-то нагнулся. И теперь мне был хорошо виден его великолепный, подтянутый, и округлый зад. Пока я смотрел на это великолепие, в лицо мне что-то прилетело. Мои трусы.       — Эээ, спасибо.       Я встал со стола, натянул трусы, и стал оглядываться, в поисках своей одежды. Мне её заботливо протянул Дима.       После того, как мы оба привели себя в относительный порядок, всё то, что только что произошло, стало до меня доходить. Я переспал со своим куратором! Я переспал со своим МУЖИКОМ КУРАТОРОМ. Больше, конечно, волнует то, что он куратор, а не мужик, ведь это не допустимо!       Но самое, пожалуй, худшее, было то, КАК это всё началось. Я завёлся от того, что он начал меня душить, и угрожать мне. А мне это понравилось! А после были удары, укусы, оскорбления… Да что же со мной такое!       Я быстро подорвался с места и подбежал к двери, стал дергать ручку, но дверь не поддавалась! Я в западне!       Дима прокашлялся, я повернулся к нему.       — Дверь заперта на ключ, — мой взгляд невольно упал на окно. — На окно не смотри, 3 этаж всё же.       — Выпустите меня! — стал кричать я, всё ещё дергая ручку. Преподаватель подошел ко мне, взял меня за плечи и повернул к себе.       — Успокойся, дыши глубоко.       Глубокие вдохи-выдохи действительно немного помогли мне успокоится. И поглаживания по шее Димиными пальцами. Первоначальная паника отступила, но на её место стал приходить страх.       — Пожалуйста, можно мне домой? — посмотрев жалобно на Диму, попросил я.       Он отстранился, тяжело вздохнул, и потёр переносицу. Как я успел заметить, это ему помогает собрать мысли вместе и успокоиться. Он кивнул, и подошел к двери, стал её открывать. Перед тем, как я ушел, он остановил меня и протянул мне бумажку.       — Как подумаешь и придешь в себя, позвони мне пожалуйста.       Тупым взглядом, я посмотрел на аккуратно выведенные цифры на бумажке. Я кивнул Диме, и скрылся за дверью. В коридоре было пусто. Ну и хорошо! А то я орал, наверное, как сучка при течке.