***
Адай чувствовала себя паршиво на протяжении всей смены. За это она получила многократные предупреждения и недовольные взгляды от Кидо-сана, который также был не в настроении. Она бы очень удивилась этому, потому что Кидо-сан — тот человек, который предпочитает не заводить какие-либо отношения на работе, кроме приятельских, не нарушая черту и не смешивая свои обязанности с чувствами и эмоциями. Но сегодня у него, похоже, тоже день не задался. Да и Кейго это не удивляло, потому что даже на это её эмоциональной составляющей не хватало. Будь у Кейго настроение хотя бы как обычно, она, естественно, поинтересовалась бы, что это с семпаем, и попыталась подбодрить. Хотя последнее у неё выходит очень ужасно. И вообще Кидо-сан жуткий в такие времена. Поэтому они оба молча выполняли свои обязанности, старались не мозолить друг другу глаза без весомой причины, погружённые в свои проблемы. Адай вновь чувствовала неподдельную вину. Ойкава-кун хороший. Мозгами его не обделили, не считая истории и физики, но лучше всех он шарил в английском, испанском и волейболе, и это считалось общеизвестным фактом. Ещё он был чертовски привлекательным. И явно во вкусе Кейго, но только внешне. Характер у него хоть и паршивый, как и манера общения, но в какой-то степени забавный, и с ним можно было пошутить. И над ним тоже. Иногда его поведение и какие-то реплики казались Кейго странными. Одним утром, Адай помнит, он пришёл абсолютно без настроения. До обеда обходился короткими фразами, лишёнными подтекста и колкостей. На вопрос Ивайзуми-куна за обедом: «Эй, ты с самого утра выглядишь как какашка в пруду. Что-то случилось?» Ойкава только возмутился и ответил, что они его всё равно не поймут, и был прав. Это было несколько бодрящим, что ли? Её кохай был самой настоящей королевой драмы, а выпендрёж и жажда внимания текли у него по венам. И Кейго всё чаще задаётся вопросом, который по её натуре не должен был ни коим образом волновать: «И в кого он такой, чёрт возьми?!» Адай считала (да и Макки ей ответил тоже самое), что эти его фокусы с резкой переменой настроения были из-за чего-то тупого и несуразного, что он принимал близко к сердцу. Для такого липового короля всея Аоба Джосай, Кейго казались подобные выходки совершенно неуместными, которые ну никак не сочетались с его репутацией. Ещё Кейго бесили милые девичьи голоски, выкрикивающие: «Ойкава-сан!» и «Ойкава-семпай!». Не сказать, что она завидовала. Пф-ф, вовсе нет. Скорее, это просто мешало. Да Адай даже не считала его своим другом! С чего бы он сегодня на такое отважился?! Но, может, Кейго считалась для него чем-то большим, чем просто «друг»?.. Не-е-ет, это — стопроцентный бред девушки, которая просто была в замешательстве. В какой-то степени Тоору и прав, хоть и не хочется этого признавать: Кейго слегка завышенного мнения о себе, и она чувствовала, что именно в этой ситуации — да. Он её едва знает, а исходя из того, что Тоору — парень не глупый, и, зная его по характеру, он не отважился бы на признание, если им что-то не двигало. Если бы Адай попросили выразить её мнение по поводу Ойкавы, она без лишних раздумий ответила: «Потакает своим прихотям, дерзкий, несносный, и, к тому же, он младше меня». Кейго только тяжело вздыхает. Она совершенно не понимает этого парня. «Как я могу строить сюжет истории, который основывается на любви? Любви, которую мне не показали…» Несмотря на её скудные познания этого чувства, Кейго медленно теряла надежду на успех и качественно выполненную работу. Чем дольше она думала о романтике в предстоящем «проекте», тем громче разум кричал о прошлом. «Но если задуматься, даже если у меня и нет никакого опыта, я видела любовь. Я же могу притвориться, да? Но будет ли этого достаточно? Рисовать так, будто я знаю, что это такое?» «Когда я была младше, мои родители говорили нам с братом, что в один прекрасный день мы испытаем, каково это — «любить» кого-то. Насколько наша жизнь неполноценна, пока мы не найдём родственную душу, и каково это — считать, что это лучшая в мире вещь, что с нами случилась… Наблюдая за тем, насколько родители были счастливы вместе, конечно же, я верила им. Но рано или поздно наставал момент, когда они что-то не могли поделить или решить мирно, и они начинали ссориться. Я видела, как мама ругалась с папой. Бывало, что и на пустом месте. Видела, как она яростно выбегала и исчезала из дома на несколько дней. Мы слышали папу. Он думал, что мы в своей комнате, и часами не спал до самого рассвета, сидя в кресле перед окном. Возможно, даже и пускал слезу. На самом деле, отец — ранимый, где-то глубоко внутри под оболочкой строгого, но всё же доброго начальника и просто человека. И вот она, наконец, возвращается со своими тёплыми как никогда объятиями и извинениями от чистого сердца. Он прощал её. Каждый раз. А она продолжал делать это снова с небольшой периодичностью. — Пап… Почему ты простил маму? Он медленно обернулся, всё ещё пребывая в блаженном состоянии от примирения, и его обветренные губы прошептали лишь короткую тревожную фразу с такой же непоколебимой улыбкой: «Я люблю маму». В тот миг я подумала: «Любовь, должно быть, самая страшная вещь на свете. Если это любовь, я не хочу этого». И всю эту боль приносит горе от потери из-за этой трагедии… Теряются мечты, поддавшись депрессии, рождается ненависть. Нам всем будет лучше без этого. Мы рождены одинокими, и мы умрём в одиночестве». — Ха-а-а… — Кейго вздрогнула от усталого вздоха позади себя. Она не ожидала этого, пока находилась в ненавистных воспоминаниях. Адай не успела обернуться, как Кидо-сан присел за барную стойку напротив девушки. — Я поссорился с Микой-чан, — кратко выдаёт парень, обхватив ладонями своё лицо. Кейго помнит, как Мика-чан — девушка семпая — пару раз заходила в раменную попрощаться с парнем перед тем, как уехать после сессии в свою небольшую деревеньку за городом. — Расскажете? — осторожно спросила Адай. — Вчера, как встретил маму, Мика-чан сказала, что поживёт некоторое время у друзей. Я вспылил, мы поругались немного, — Адай невольно вспоминает недавно переработанные мысли. — Как выяснилось, ей не нравится, что я слишком ревную её к друзьям. Мы, вроде как, всё разъяснили, помирились, но осадок всё равно остался, — он снова вздохнул. — Ум-м-м, — Кейго задумалась. — В мангах, обычно, когда между главными персонажами происходит ссора, они что-то дарят другому. Или это какая-то милая посиделка. Может быть, вы пригласите её куда-нибудь? — Ха-ха, к нам в раменную? Я тоже об этом думал, но в самый неподходящий момент я на мели. — Это можно обустроить дома. Мика-сан же отменила переезд к друзьям? — Отменила. — Ну вот! Уйдите сегодня пораньше, обустройте дома всё. Я, как вам известно, вообще ноль в подобном, но могу за вас всё отработать. — Это как-то неправильно, Кейго-кун, — парень колебался — и это заметно. При всём уважении к семпаю, Адай искренне хотелось как-то помочь ему, взамен совершенно ничего не ожидая. — Вы ведь не пропустили свою смену. Всего лишь ушли пораньше, а это не катастрофа. Папа сегодня уже заходил и не планирует в ближайшее время, поэтому, кто вас и спалит, то только я, но я-то унесу эту тайну вместе с собой… — Кейго подумалось, что сформулировала она так себе, отчего слегка смутилась. — Короче, вы знаете, что мне можно доверять, Кидо-сан. — Ха-ха, знаю-знаю. Спасибо тебе большое, Кейго-кун. Это правда мне помогло. «От вашей ослепительной улыбки то и ясно, Кидо-сан…» Кейго резко осеклась. — Подождите! Так вы правда маму встречали?! — Ха-а-а-а?! Конечно! А ты что подумала?! Что я специально оставил тебя с этим пареньком?! — Да-а-а! Я уже посчитала вас предателем! — Кейго-кун, ты обижаешь меня! Хоть я и не предупредил тебя заранее, потому что элементарно забыл, но в восемь вечера я бы не оставил тебя с парнем один на один! — он сделал короткую паузу, добавив чуть тише. — Даже если я на все сто уверен, что ты, в случае чего, можешь его ударить. Я всё-таки чувствую за тебя ответственность! — Кидо-са-а-ан, вы такой круто-о-ой! — Кейго наигранно протянула, словно растрогана до фибр души. Когда это стало не актуально, они быстро посмеялись. — Ну, а у тебя что случилось? — Мне признались, — Кейго невинно пожала плечами. — Опять?! — Хотя я не уверена… — Кейго-кун, ты одна из самых симпатичных девушек, что ли, в своей школе? — Что это значит?! — Адай возмутилась, хлопая ладошами по барной стойке. Но внезапное: «Вы слишком высокого мнения о себе» привело её в чувство, и она, усмирив эмоции, села на прежнее место, выдыхая. — Количество признаний — не показатель моей внешности. — Вообще-то, ещё какой показатель! Ну ладно, я просто шучу, — семпай неловко улыбнулся. — Что случилось? — Мне признались, но я тут же отказала. Но это не самое главное. Просто… Зная этого человека, он ну никак не должен был мне признаваться, понимаете? Тем более такой, как я. Он принц всей школы, красавчик, спортсмен и умный ещё. Это просто ему не характерно. Он как будто противоречит себе. Вокруг него ошиваются милашки, что просто ми-ми-ми, а я кто? Я совершенно не в его вкусе! Он знает меня всего две недели. Да, другие признавались, зная только мою физиономию и имя, но он не из тех людей, которые так бы глупо поступали! Вы понимаете, Кидо-сан? — девушка находилась на грани срыва. — Во-первых, начнём с того, что человека может привлечь внешность, но влюбляется он в его внутренний мир. Хотя для вас, школьников, — он ухмыльнулся, зная, как кохая это раздражает, — это ещё рано говорить. Во-вторых, он хитрый? Ну или хотя бы близко? — Да. Очень. То есть, выражение «хитрая задница» — стопроцентное олицетворение этого парня. И ваша манера общения, вот только что, очень была похожа на его. — О? Правда? Кейго кивнула, недовольно сквасившись. — Ну тогда могу по личному опыту сказать, что я предлагал ещё в средней школе по глупости встречаться без чувств ради себя любимого. Это до добра не дошло. Наоборот: плохо обернулось для этой девушки. Жалею, что связался с этим. — Я думала, что вы, Кидо-сан, были тихим и непримечательным ребёнком. — Разве я и сейчас не такой? — На работе — да. Какой вы за пределами раменной — я понятия не имею. — Я-я-ясно. Ну, расскажи потом, если что, как в итоге всё закончилось. Кейго кивнула в ответ. Этот разговор хоть и не помог ей, но она всё равно благодарна. Ей полегчало. Кидо-сан перед уходом всё подробно рассказал и показал, и за два часа до официального окончания смены ушёл. В зале слышались негромкие разговоры посетителей, а Адай продолжала думать о Тоору. Её раздражало, что именно этот парень оккупировал слишком много мыслей в её голове. Вряд ли, чтобы он тоже считал Кейго своим другом. Его настоящими друзьями были третьегодки — Ива-чан, Макки, Маттсун, — с которыми он бок о бок сражается за победу по одну сторону площадки уже как три года. А может и дольше. Хотя, может быть, у него своё понятие слова «друг». Тем не менее, будь Кейго парнем, она сомневается, что понравилась бы самому себе.***
Хорошо, что смена закончилась благополучно. Если честно, Кейго немного боялась, что что-то выйдет из-под контроля. Возможно, у неё просто паранойя. Остаток вечера мозг вновь посвятил Мудакаве. И всё равно. Почему он предложил ей встречаться? И к чему это он обратил внимание на: «Это если кратко». Что было до этого?! Угх, это реально выводило из себя и выматывало! »…встречаться без чувств ради себя…» Что бы это могло значить? Может, это как-то связ-… Подождите. Может, Ойкава-кун просто растёт? Кейго слышала, что многие девчули ему что-нибудь да дарят и всё такое (она не собирается гордиться тем, что стала единицей из большинства, с которой Тоору не то, что общается, а более того). И он же ветреный! Хотя нет. Он не просто ветреный, он ураганный, чёрт возьми. Хотя к чему это? Более важно то, что Кейго, кажется, решила свою самую сложную задачу в жизни. Возможно, Ойкава просто тактильный маньяк. Если нет, то ему же хуже, потому что Кейго — он самый. А ещё она девушка, которая получила третье признание за две недели, и ей требуется помощь, чтобы избавиться от поклонников.***
Всё шло своим чередом. Словно ничего и не было. Разве что он просто не подкалывал и не навязывал общение с собой. Хотя это и не являлось обыденной рутиной, как Кейго считает. Адай наконец-то дождалась окончания уроков. Тоору уже собрал сумку и вышел с Макки из класса, направляясь в сторону спортзала, как его кто-то резко хватает за рукав пиджака, останавливая. — Нам нужно поговорить, и отказы не принимаются, — твёрдо говорит Адай, слегка хмурясь от осознания, какое же дерьмо она творит. — Да я и не собирался.