* * *
Сейчас Кейго топала домой, так как Ойкава Тоору буквально не впустил её в зал. Ну, сама виновата. Нечего было рассказывать, что его способ был не очень действенен, но в какой-то степени всё же эффективен. И со словами: «Практикуйся больше и чаще, Адай-сан, я в тебя верю», она под взгляды команды была нагло выставлена. Хотя это не так сильно беспокоило её в отличии отказа в номере телефона. Наверняка большинство девчонок школы готовы были на многое, чтобы им предоставилась такая возможность, а чтобы состоять в таких же отношениях с Ойкавой Тоору, как Адай, — могли только грезить по ночам. Да и Кейго не жалко номера телефона. Номер Ивайзуми, например, у неё уже есть. Предложил, собственно, парень, чтобы легче было связаться насчёт манги «Твоего лица», которую они обсуждали пару дней назад. А то в разных классах, пересекаются редко, несмотря на то, что с Ойкавой часто общаются, ну, сами понимаете. Глядя на все сюжеты манги и эти давно потрёпанные клише с отношениями для статуса, Адай неоднозначно задавалась вопросами, начинающиеся: «А что если?..» и заканчивающиеся различными вариантами их настоящих отношений. Было по большей части до странности невообразимо. Чтобы у этого липового принца возникли чувства к семпаю? Не-не, но что если Адай? Семпай с твёрдым намерением закончить школу на отлично, а потом поступить в один из лучших Токийских университетов искусств, чтобы быть успешной и посвятить жизнь себе, пицце и суши с коктейлями, влюбилась в своего кохая? Не-не, спасибо, Адай на таких вечеринках не водится. Ойкава соответствовал строгим вкусам Кейго в паре пунктов — телосложении, внешность и, собственно, всё. Она предпочитает холодных альф, которые чаще всего (опять же по мангам) верны одной (или одному) и единственной. Ойкава Тоору вряд ли такой (исходя из того, как он сладко улыбается своим фанаткам даже при своей такой же липовой девушке), хотя Кейго его плохо знает. Адай любит чуточку грубости в отношениях. Может, она была мазохисткой, — она не отрицала. Но и здесь шатен в пролёте. Да, пару раз он вёл себя подобно, но всё равно чуточку не попал. И, наконец, Кейго любит семпаев. А Тоору младше её на два года, да и ему всего-то семнадцать! Семнадцать, а ей двадцать! Их чувства невозможны чисто теоретически. Они же две идеальные противоположности. Да хотя бы взять в пример их мимику! У Кейго скоро будут морщины меж бровей от хмурой физиономии, а у Ойкавы на уголках глаз от благодатной улыбки. Чувствуется разница, не думаете? Да и не нужны ей все эти сантименты. Они жрут мозги как черви и доставляют не меньше проблем, чем геморрой. Кейго напрягала мозги до боли в черепушке, чтобы понять мотив Тоору его «сделки», а в настоящих, где вот прям чувства есть друг к другу, — всё сложнее в геометрической прогрессии. Ей не нужна эта морока. Она хочет жить в своё удовольствие в маленьком и уютном домике, ночью обнимать кошку и кормить только её (а то наглядевшись в раменной, Адай испугалась, сколько же едят парни!), кушать, что хочешь (а хочет она не низкокалорийные продукты), детей не хочет, а потом, вдоволь насладившись, тихо умереть в скромной славе мангаки. Да, она без застенчивости пользуется телом Ойкавы Тоору, но и ведь он её тоже. Оба удовлетворены, ни на что не жалуются, а это главное. Поэтому Кейго считала, что нужно держать чёткую границу не только в тактильном контакте, но и в ментальной привязанности. Быть друзьями, конечно, можно, но, наверное, рановато давать номерок? Адай тяжело вздыхает. Опять слишком много думает из-за этого. Чувств в их отношениях нет, и хорошо, но из-за какого-то тупого вопроса: «Давать номер телефона или нет?» она уже устала.* * *
Утром, почти перед самым уроком, приходил ответственный за посещаемость и, как оказалось, Ойкавы Тоору в среду не было. По уважительной причине он отсутствует или нет — было неизвестно. Кейго решила проигнорировать этот факт, что у неё благополучно вышло только после второго урока. Хоть рядом с их классом нет затора из фанаток: как только они узнавали, что Ойкавы-сана сегодня нет, то удручённо уходили. И хвала небесам. Уже седьмой урок — классный час, и Адай нетерпеливо смотрит на запястье с часами, чтобы это побыстрее закончилось, так как они договорились с Такараи-чан прогуляться: было необходимо купить небольшие презенты по приезде Мейана. Это было что-то вроде незамысловатой традиции, да и приятно же, так что почему бы и нет? И Кейго хотела бы себе купить что-нибудь новое из одежды… Да, она проклинает себя за это, но не может устоять от соблазна! — Та-а-ак, — тянет Йошизава-сенсей, оперевшись об учительский стол и глядит в журнал, — сегодня отсутствует только Ойкава-кун, верно? — Да, — отвечает староста. — А, точно, — что-то вспомнила женщина, загадочно кивнув сама себе. — А что с ним случилось? — кто-то невзначай (голосок девчачий) интересуется из противоположного угла класса. — Звонил, сказал, что растянул лодыжку на тренировке, — не открываясь от классного журнала, сообщил преподаватель. Послышались печальные вздохи. — Ханамаки-кун, сможешь, пожалуйста, отнести ему конспекты? Вы же общаетесь? — Хорошо, — тихо соглашается тот. Без явного стремления, но и отказываться тоже не стал. Кто ж знал, что это поручение будет выполнять семпай? То-то ясно, чего он так согласился! — Кейдай, — по окончанию урока зовёт Макки. — Что такое? — Кейго собрала свои вещи и думает, что всё-таки жаль, что у неё нет его номера телефона. Было бы неплохо, пожелать ему здоровья и узнать детали чисто ради интереса, так как явные свидетели происшествия будут заняты тренировкой. — Можешь, пожалуйста, занести или сфотографировать конспекты Дуракаве? — меланхолично просит тот. — А то у нас тренировка, освободимся, наверное, только ближе к восьми… — Я поняла, — перебивает она, — и я занесу. Только в субботу, ладно? Чтоб поднакопились и всё такое. — Как тебе удобно. — А ты не знаешь, когда он вернётся? — В понедельник уже придёт. Это всего лишь растяжение, ничего серьёзного, — она угукнула. — Записывай его адрес. Что ж, адрес получен (который и без того известен), конспект за среду есть, а Тоору дурак, если допустил подобное.* * *
Кейго чувствовала себя каменщиком, шахтёром, сапёром или лесорубом. Уже* * *
В последнее время Кейго всё чаще задумывается, что всё дерьмо с ней происходит только из-за того, что родилась в пятницу тринадцатого и только по этому! На часах шесть вечера и Кейго просыпается от того, что кто-то навязчиво трясёт её за плечо. Как оказалось, это был папа. Кто же ещё? — Адай, проснись и пой, иначе ночью не заснёшь. Кейго воздержалась сказать: «Заткнись и спи». Бога ради, простите, Кейго просто привыкла на автомате так отвечать Мейану. Осознав, что она всё-таки заснула, девушка громко страдальчески завыла от досады. Почему это дерьмо случается именно с ней?! Она же всего на пару секунд глаза прикрыла! Да она просто моргнула, как её тут же вырубило! — Встаю, встаю, — Адай недовольно изогнула губы, мысленно проклиная себя. — Тяжелый день? — интересуется отец. — Не то чтобы. Просто, наверное, за всю неделю накопилось, — отец в ответ угукнул, — я, кстати, сейчас ухожу… — Куда? — Кейго только-только договорила, как её резко перебивает отец. — К однокласснице. Она болеет и меня попросили отнести ей конспекты, так как недалеко живу. А номера телефона у меня её нет. Отец немного помолчал, потом утвердительно кивнул, ни то, что, мол, понятно, ни то в утвердительный знак, будто даёт на это зелёный свет. — Возьми булочки на гостинцы. — Да ладно, пап, я же ненадолго. — У тебя в кои-то веки могут появиться нормальные друзья. Возьми, говорю. — А я говорю, что можно обойтись и без этого. — Так, — он скрестил руки на груди, и Кейго невольно провела параллель с Ойкавой: чем-то похожий жест. — Не выпущу, пока не согласишься. — Хорошо, я согласна, — быстро выдыхает она. Он опять утвердительно кивает, треплет уже по сухим волосам и выходит из комнаты, чтобы приготовить булочки. Господи, и зачем эти церемонии? Знал бы только папа, к какой сексапильной подруге идёт его дочь… Хотя нет. Лучше пусть не знает. Кейго брызгается дезодорантом, натягивает спортивки с кофтой под стать своей будущей профессии: будто страницы манги расстилаются на брюках и рукавах; быстро вычистила зубы и, закинув на плечо портфель, топает на кухню. — Так, — командным тонов говорит отец, — булки с клубникой, — пальцем тычет на одну упаковку, — булки с корицей, — тычет во вторую. — Кидо-кун много приготовил, поэтому будет неплохо, если ты угостишь подругу, тем более раз она болеет. У нас бы всё равно скоро испортились. — Поняла, — Кейго кивнула, — я ушла. Мышцы ног саднили и ныли от вчерашнего напряжения. Господи, как же, чёрт возьми, больно! Весной не так уж быстро вечерело. Сейчас улица была почти безлюдна, но очень скоро пустота будет разбавлена: кто-то выйдет на вечернюю пробежку, кто-то с собакой прогуляться, кто-то в магазин. Спустя восемь минут скорого шага в болезненном темпе, и Кейго напротив дома семьи Ойкавы. Читая манги, на таких моментах кто-то из возлюбленных обычно волнуется. Так волнуется, что его грызёт стеснение и страх раскрывшихся отношений перед взрослыми аж на одну-две страницы, что было жирно для таких глупых чувств. Чего тут стрематься? Это же естественно, пока никто не знает, что вы встречаетесь. Кейго просто, как одноклассница и семпай занесла кохаю конспекты. Поэтому Адай рада, что она не какая-то героиня манги, которая сейчас бы убивалась из-за этого бреда. И уж тем более не «возлюбленная». Двери открыла женщина лет тридцати-тридцати пяти. Наверное, мама Тоору. Она была в домашних джинсах и какой-то серой футболке, которую Кейго плохо разглядела, потому что поверх был кухонный фартук с каким-то старым аниме-персонажем; выглядела хорошо и явно моложе своего возраста (наверное, Кейго не суждено узнать, что ей сорок пять). Аккуратное телосложение, но Адай слегка почувствовала себя не в своей тарелке, когда оказалось, что женщина выше. На хрупкие плечи спадали тёмные, но такие же беспорядочные как у Тоору волосы. Ещё Адай показалось, что у них одинаковые носы. Вот точь-в-точь, ей богу. — Здравствуйте, — кивнула женщина, почти незаметно насторожившись: они никого не ждали. — Здравствуйте, — начала Адай, поклонившись. — Меня зовут Кейго Адай, — лицо женщины вытянулось в лёгком удивлении, — я одноклассница Ойкавы-куна. Меня попросили принести ему конспекты, раз у него растяжение. — О-о, — она подарила приветливую улыбку. Господи, у них с Тоору одинаковые улыбки, что вызывало смешанные чувства. — Кейго-чан, Тоору про тебя рассказывал. — О? В самом деле? — Адай искренне удивилась. — Да, он ведь такой балабол. Язык за зубами с трудом держит, а сейчас ему с этим вообще сложно: дома целыми днями, а так даже Хаджиме-кун не зайдёт, у них ведь тренировки, — она сделала очень короткую паузу. И Кейго поджала губы в сдержанной улыбке, потому что у Ойкавы-сан язык без костей как и у её сына. — Проходи, разувайся. — О, да я… — Проходи-проходи. Мы в основном без тапочек ходим, надеюсь, это не доставит тебе дискомфорт. — Всё хорошо. Извините за вторжение. Кейго хотела ради вежливости отказаться и на мгновение даже позабыла про потребность в тесном тактильном контакте. Она зашла в дом, Ойкава-сан закрыла за ней дверь, пока та быстро стянула кроссовки. — У Тоору сейчас репетиторство по испанскому, поэтому придётся немного подождать. Скоро должны закончить. Давай, проходи, не стесняйся. Чаю попьём, как раз чайник вскипел. — У вас очень уютно, Ойкава-сан, — Кейго мило улыбнулась. Эта женщина по-своему приятна, что душа Адай, глядя на такую чудесную мать, невольно грелась. — Ха-ха, спасибо, Кейго-чан. — Извините, а где можно руки вымыть? — Там коридор, первая дверь слева, — пальцем указала Ойкава-сан в нужном направлении. Заходя в ванную комнату, Кейго смотрит на полку Ойкавы и на полку его матери и не может их отличить. Единственное, что выделялось, так это принадлежность: что-то — для мужчин, что-то — для женщин. Неудивительно, что у него были такие шикарные волосы и безупречная кожа. Дом был одноэтажный, большой и достаточно просторный, но тем не менее было не так громко, как Адай предполагала. В какой-то соседней комнате глухо слышались комментарии из популярной игры-файтинга и негромкие голоса. Один из которых был похож на детский, как у Такеру. Мама Тоору с первого взгляда показалась очень приятной женщиной. А после недолгого разговора Кейго в этом не сомневалась. Глядя на Ойкаву-сан, Адай даже по-доброму завидовала, что у него такая мама. Они попили чай с булочками (после чего Кейго сразу съела пару мятных конфет) и как по совпадению, Ойкава-сан оценила это: больному Тоору понравятся булочки с клубникой — ещё одним любимым лакомством. Женщина с любопытством поинтересовалась, куда Кейго собралась поступать дальше, а когда узнала, что на мангаку, то беззлобно пошутила про внешний вид девушки. — Gracias por la lección y el buen camino! — со своим знанием испанского чуть выше «хорошо», но ниже «отлично», Кейго поняла следующее: «Спасибо за урок и безопасной дороги». — Ponte bien. Hasta el próximo sábado, — «Поправляйся. До следующей субботы». Из ближайшей комнаты вышла женщина латиноамериканской внешности с причудливой причёской, а за ней выскакал Тоору. Репетитор с Ойкавой-сан отошли, а через пару секунд послышался характерный звук закрывающейся двери. — Ха-а?! Адай-сан! — Привет, Ойкава-чан, — Кейго махнула ему рукой в приветственном жесте. — Узнал твой голос, но до последнего думал, что показалось! — поделился он, подпрыгнув на месте, чтобы принять более удобную позу. — Что ты здесь делаешь? — Занесла конспекты. — И булочки, — добавила мать. Тоору засиял, наивно предполагая, что они с орехово-шоколадной начинкой. — Ладно, думаю, вам есть о чём поговорить, — сказала женщина, повернувшись сначала к сыну, а потом к Кейго.