* * *
Первое сентября. Начало нового триместра. Кейго вернулась в Сендай вчера вечером. Ойкава предложил встретить её, но Адай отказалась, так как с этим помогал отец. За всё предыдущее утро, Кейго уже ответила на все задаваемые вопросы Тоору, а тот её с любопытством слушал и уточнял непонятные детали. Он расспрашивал обо всём: начиная от их с матерью взаимоотношений и заканчивая подарками клиентов. За одну перемену семпай уже превысила свой лимит слов, но она продолжала им с Макки, Маттсуном и Ива-куном возбуждённо рассказывать о произошедшем. Друзья впитывали в себя рассказ, будто губки, а Тоору в этот момент замечал, что девушка словно вернулась из другого мира. В тот момент он почувствовал, насколько же она далёка, и как бы так же далеко могла зайти, если бы не депрессия. Чего бы она уже успела добиться благодаря своей натуре? Страшно представить, но определённо — многого. Ойкаве почему-то стало грустно, а ещё это непреодолимое желание, чтобы семпай, наконец, сделала ему массаж. Чёрт! Поэтому сейчас, тайно скучающие друг по другу, они обедают на крыше. Отчего-то никто из них не может найти тему для разговора, а минуту, когда атмосфера располагает к себе, и Адай, и Тоору довольны этой ностальгией спустя каникулы, они предпочитают помолчать. Кейго думает, что подобное случалось очень редко. Ойкава за словом в карман не лез, и мог с лёгкостью вести любой разговор. Даже когда у него нет настроения, он не мог не привлекать внимания: пыхтел, ворчал, вздыхал и чертыхался. Состояние, когда на его лице нет ни приветливой улыбки, брови не нахмурены, а на вид спокоен, обычно он принимает на важных, действительно сложных матчах. Сопоставляя факты, Адай сложно верится, что разлука смогла так на него повлиять. Нет, это просто бред. Может, это какая-то другая разновидность его настроения? — Ох, — Кейго внезапно вспомнила. Всегда, когда Тоору выглядел таким по-грустному сосредоточенным, ей хотелось сделать всё, лишь бы этот самозванец вернул ей настоящего Ойкаву Тоору! Это чувство её раздражало, но она ничего не могла с ним поделать. Это же нормально: подбодрить друга, верно? — Я же принесла молочные булочки, — Ойкава сначала и не посмотрел на неё, а когда до него дошёл смысл её слов, резко повернул голову. На губах расползлась довольная улыбка, и Адай, заразившись, тоже улыбается. — О, Адай-сан! Из раменной? — Из раменной. Теперь, когда они собирались разделить булочки и говорили о талантливых руках Кидо-сана и его чудесной стряпне, казалось, что они были друзьями. Обычными друзьями-одноклассниками, а не какими-то любовниками. Временами создавалась такая тёплая атмосфера, что подумаешь во время неё: «Ойкава с Кейго встречаются», и становится аж нелепо: насколько же непохоже это было. Эта мысль о настоящей дружбе заставила Адай согреться, но та её часть, которая не была тёплой, а разумной и здравомыслящей, всё ещё сомневалась, потому что она так редко рассматривала эту возможность как возможность вообще. Ойкава, вероятно, чувствовал то же самое. Это было так единично, что разговаривать по душам так откровенно, не чувствуя неловкости, могли только родственные души. И всё же было приятно вот так вот просто сидеть рядом с ним на крыше; приятно смотреть на его каштановые колышущиеся волосы на осеннем ветре; приятно, когда он поддерживал для удобства пакет с булочками, и так же приятно, когда он протягивал ей Кейго с салфеткой. Его присутствие было постоянным и приятным, несмотря ни на что. Запах и тепло недавно приготовленных булочек с ореховой начинкой ни коим образом не могли конкурировать. Ойкава быстро начал жевать булочку, будто бы он голодал последние дня три; он запихивал её к себе в рот, успевая что-то бубнить, и Кейго хмурится: как бы не подавился, придурок, но потом она недовольно изгибает губы и, тихо цыкнув, отворачивается, прикусывая палец. Его щёки были набиты, а глаза по-довольному прищурены. Он был похож на хомячка. — Милашка. Как бы сильно палец Адай не болел и не краснел от зубов, всё-таки она не смогла себя сдержать. «Дура, дура, дура, что ты делаешь?» У Тоору на уголке губ крошки. У Кейго рука зудит убрать их. «Куда ты тянешь свои пакли?! Оставь их на месте пока не поздно!» Она больно прикусывает губу, и всё-таки дотягивается, стирая большим пальцем остатки хлеба. Ойкава смотрит недоумённо, и чуть ли не давится. Но, наверное, это ведь уместно, учитывая их отношения, нет? — Ты не можешь вот так вот просто говорить и делать такие вещи! Я не был готов! — Ойкава полустонет от возмущения полукричит; его скулы чуть розовеют. Кейго хочет визжать, что ей удалось довести Ойкаву Тоору до румянца,, но подавляет все нечеловеческие звуки. — Ох, прости, — наигранно говорит та, — ну, думаю, готовься?.. — Перед чем ещё? — он не успевает успокриться, и его голос всё ещё чуть громче обычного. Кейго притягивает его за шею, прижимаясь к губам. От всей неожиданности поцелуй должен получится грубоватым и резким, но выходит всё нежно. Кейго не очень-то доставляют удовольствие поцелуи после еды, но она вновь ловит себя на мысли, что отказывается от своих же слов: с Ойкавой Тоору поцелуи всегда нечто. Адай невольно перемещает руку на колено для большего удобства, но Тоору замечает в этом намёк. Он целует нетерпеливее и впивается настойчивее, будто хочет ей под кожу залезть: слишком долго семпая не было, и слишком сильно он соскучился. У Кейго жар в животе и хочется разделить с ним желания, но тут же отталкивает его: на лестничном пролёте слышаться голоса и шаги. Удивительно, как девушка это услышала. У Тоору сердце будто в ушах колотится. Всего лишь секундой после, заходят волейболисты с бенто в руках. Разумеется, от их цепких взглядов не ускользает вид парочки: слишком далеко сидят друг от друга для друзей (когда они все впятером обедают, Адай хоть ногу на колено Макки закинет — всем будет нормально. Конечно, он посмотрит на неё, словно она убила человека, но сталкивать не будет, а Маттсун подыграет), глубокое и громкое дыхание и, конечно, оба краснеющие. Но самое важное: чего это они вдвоём обедают на крыше, когда могут все вместе в классе? Ханамаки с Матсукавой мгновенно узнают в семпае эту улыбку, признающую поражение: пару раз видели на дне рождения капитана, когда проигрывала раунд в игре. Девушка со вздохом, мол, твою мать, встаёт с парапета. — Думаю, мне пора… — А ну-ка стоять, — серьёзно говорит Хаджиме. У Адай всегда мурашки в такие моменты. Конечно, она старше и тоже может сделать страшный взгляд, но… Это же Ивайзуми. Он не грубо хватает её за воротник пиджака, будто провинившегося котёнка за шкирку, и ведёт обратно. Ивайзуми садится справа от Ойкавы, слева Макки, а там ещё зажатая Маттсуном Кейго. Им не сбежать. Все молчат пару секунд, пока Кейго не предпринимает попытку резко встать, но Иссей усаживает её обратно. Кейго пискнула от всей резкости его движений. Вот же засранцы! На всё готовы, так и реакция хорошая. Кейго закрывает лицо ладонями, и бурчит что-то нечленораздельное несколько секунд, а потом замолкает. Она уверена, что волейболисты обо всём догадались, а они, в свою очередь, поняли, что семпай знает. Судя по её реакции, это всё — правда, значит. — Ну, может, хочешь рассказать нам что-нибудь, если Кейдай не в состоянии? — начинает Ивайзуми. Он открывает своё бенто и засовывает в рот морковку, будто бы сейчас будет обычный разговор о тренировке. На его слова Адай нервно посмеивается, а Макки с Маттсуном переглядываются: «Никогда не привыкнем к её реакции». Со вздохом, он смотрит сначала на Кейго, выглядывая из-за Ивайзуми с Ханамаки, но те выпячиваются чуть вперёд, мол, не нужно ждать от неё ответа, ты всё равно расскажешь. — Адай-сан, нас раскусили. — Да я поняла уже, — девушка уже успокоилась. Она обречённо вздыхает и зачёсывает пряди волос назад. — Ну, судя по всему, вы уже знаете, что мы типа встречаемся. — Так это правда? — спрашивает Маттсун. Он бы предпочёл молча выслушать, пока за него задают вопросы, но его, похоже, эта тема искренне волновала. — Что, «правда»? Они пятеро непонимающе переглядываются. — Ну, по школе вообще-то слухи ходят, что вы встречаетесь. — Ха?! — Какая-то первогодка сфоткала вас, — Макки очень хотелось добавить «сосущимися», но он смолчал. — Фотографии уже по всей школе разлетелись. — Только о вас и говорят. Ханамаки достал из кармана телефон и отдаёт сначала семпаю. Ойкава, слишком взволнованный и удивлённый, вскакивает с места и, оперевшись на коленки, смотрит на экран. Растрёпанные волосы девушки загораживают весь обзор, поэтому Тоору раздвигает их будто бы лианы. Они с девушкой соприкасаются лбами, и на этом акцентируют внимание все, кроме их самих. Фотография тёмная, но Кейго с Ойкавой не составляет труда мгновенно узнать этот день — Танабата. Вокруг слишком много народу и очень тесно, но снимок так близко сделан, что, кажется, всего в паре метрах, оттого и видно компромат хорошо. Наверное, если бы фото сделали секундой позже, никто бы и не подумал, что это семпай с волейболистом, но запечатлено как раз в момент взрыва салюта, поэтому с таким освещением видно просто отлично. Кейго почувствовала, как Ойкава вздохнул рядом с её подбородком, и вздрагивает от порыва прохладного ветра, защекотавшего кожу прямо перед тем, как Ойкава отодвинулся. Адай разочарованно хмурится и возвращает Такахиро смартфон. — Ну, это правда, что мы встречаемся, — Кейго взяла ответственность на себя за рассказ. Тоору выпрямился, зачесал волосы назад и сел на место, дожёвывая булочку. — Только ради статуса: мне не нужны фанаты, а Ойкаве… Не знаю, что у него на уме. Но нас всё устраивает, так что не вижу проблем. — Я удивлён, что он готов пожертвовать своими фанатками, — поражённо выдохнул Ханамаки, открывая бенто. — Да, всё равно бесил этим, — Ивайзуми невозмутимо укусил тофу. — Ага, — кивнул Матсукава. — Не завидуйте, ребят, — Ойкава по-привычному улыбается, на что все кроме Кейго фыркают в ответ. — Но, — продолжил Макки. Он остановился, не зная, какие слова подобрать. Он непонятно изогнул губы. Кейго прочитала в нём смущение и засмеялась в кулак. Ханамаки толкнул её в бок, цыкнув, но та засмеялась ещё громче, откидываясь на металлическую сетку спиной, меж смехом извиняясь и причитая, что не может остановится. — Вы ведь… Не только для статуса встречаетесь? Фотка в подтверждение… Просто хочу от вас это услышать, — он незаметно покраснел и хмурится в защиту. Ойкава медлит с ответом. Он вообще не знает, что говорить. Обычно он сам рассказывал друзьям о своих партнёршах и, бывало, даже хвастался. Адай-сан же эта тайна была так важна, что он сам невольно боялся выдать секрет. Тоору понимал, что это рано или поздно произойдёт и ожидал совершенно противоположную реакцию девушки. — Да, мы встречаемся не только ради статуса. Вы как раз помешали. Мы что-то вроде тактильных маньяков. — Фу, — выдаёт Маттсун. — Извращенцы, — Макки хмыкает, неоднозначно качнув головой. — Макки, не смущайся! — Ойкава выглядывает на Такахиро. — Когда у тебя появится девушка, вы ещё не таким будете заниматься, — Макки цыкает и думает над достойным ответом, но… — Эй, — Ивайзуми остановился, — а почему вы это скрывали от нас? Мы давно предполагали. Могли бы и признаться. — Кейдай боялась, что её посадят, — отвечает за них Матсукава. Он довольно лыбится, но пытается подавить улыбку, засовывая в рот больше риса. Все молчат пару секунд, не понимающе вскидывая брови, пока Кейго громко хохочет. Она правда смеётся громко, что, наверное, слышно даже внизу. Макки опять пихает её в бок, чтобы она остановилась, так же поглощая еду, лишь бы не заразиться от неё смехом. Ойкава ухмыляется, пытаясь сравнить с чем-нибудь наиболее подходящим эти звуки, а Ивайзуми смотрит на них как на умалишённых, так и не дождавшись ответа. И при чём тут это? — Совращение малолетних! — Кейго хрипит от смеха, вытирая с глаз слёзы. Макки уже не сдерживает смеха, а Кейго весело даёт «пять» Иссею. — Э-эй! Нечестно так шутить! Маттсун! Кейдай! Ты знала, на что идёшь! — возмущается Ойкава. Ещё полминуты, когда троица главных шутников окончательно успокаивается, а шатен, пыхча, доедает третью булочку, Кейго вспоминает про вопрос Ивайзуми. Он до сих пор молчал, ожидая. Неужели его так серьёзно волнует эта тема? — Прос… Извините, ребят, — так же серьёзно начинает Адай. — Я боялась, что ваше мнение обо мне может поменяться. Я очень… Очень не хотела этого, потому что вы все для меня очень дороги, и я полноценно… Воспринимаю вас… Как друзей, несмотря на то, что мы знакомы всего ничего. Осела пауза. Некоторых смутила эта серьёзность, а некоторых — извинения и неуверенность. В принципе, до той стадии, когда волейболисты будут серьёзно принимать этих двоих как парочку, отдаляло только официальное подтверждение от них самих. Но почему-то, сколько бы они не обсуждали это, шагая домой только втроём, сколько бы не представляли их вместе, когда те что-то бурно обсуждают, видеть в них возлюбленных ни у кого из волейболистов не получалось. Не было в них этой романтики и нежности. Были только подколы, победные ухмылки, шуточные оскорбления. Разумеется, паршиво, что они скрывали это от них — лучших друзей, — но с другой стороны они имели на это полное право. Ужасно противоречащее чувство. — А ещё я боялась, что Макки с Ива-куном будут ревновать, — почувствовав неловкость, Кейго решает свети всё к шутке. — Тц! — на Ивайзуми этот манёвр положительно действует. — Забирай его! — Он нам к чёрту не сдался, — Такахиро недовольно сопит. — Вот-вот, — кивает Маттсун. Он тянется через девушку, и закидывает руку, получается, и на её шею в том числе, пальцами наигранно теребя волосы парня. Ханамаки давится смехом, но голову не отодвигает. — А у Макки есть я. Ойкава жмётся ближе к Ива-чану, закидывая руку на голову Ханамаки. Хаджиме закипать. Он чуть тофу не уронил! Он пыхтит, о том, как неуместно это за едой, но не уклоняется.* * *
Выходные. Наконец-то. Хоть и закончилась всего-то первая неделя триместра, но Адай успела устать от всех этих проверок домашнего задания и кучи, хоть и пройденного, но материала. А ещё Кейго успела привыкнуть к всегда живущему дому: вместе Мейан с Чуей были громкими, и оттого создавалась желаемая семейная идиллия, которой до селе не было много лет. 3:46 РМ Какой-то милый кохай: Может, семпай хочет выполнить обещание? У меня жутко ноет спина! Это предложение показалось Кейго сомнительным, как бы сильно она не хотела встретиться с Тоору. 3:47 РМ Какой-то милый кохай: А у меня кошка дома появилась (^_~) А вот это совсем другой разговор. Вот этому Кейго Адай воспротивиться не могла. Запретный приём, подлый Ойкава! Против кошачьих выдержка Кейго была бессильна, и Тоору бесстыдно этим пользовался! Быстро приняв душ, покидав крем и все прочие важные вещи в сумку, Адай была на половину готова. Осталась одежда. Внезапно появилось желание откинуть широкие джинсы с тёмными футболками, и побыть немного женственной. Опять настроение на юбки. Прямо как на том матче. Адай хоть и была взволнованна, но не могла не отметить лёгкое изменение во взгляде Ойкавы, стоило увидеть её в полный рост. Кейго надела чёрную рубашку и серую юбку в мелкую клетку. Можно было сделать макияж, но Кейго боялась, что он пустит в ход подколы, по типу: «Для меня прихорашивалась?» Нет, чёрт возьми. В первую очередь для себя. Пожалуй, примерно так она и ответит. Так, тоник для лица, немного туши, увлажняющая помада, аккуратные стрелки и всё готово. Господи, уже полчаса прошло! Спустя минут пять-восемь, Кейго уже на пороге дома Ойкавы. После звонка не проходит и половины минуты, как двери ей открывает Тоору. С таким нетерпением ждал? — Адай-сан!.. — кажется, он не закончил фразу. Ойкава смотрит на неё сверху вниз и понимает, что зрелость и женственность семпая не сравнится ни с одной ученицей Аоба Джосай. Тот мир, из которого она вернулась. Взрослый, далёкий и чуть таинственный. Он, безусловно, изменил её, и в лучшую сторону: она начала красится, что не ускользнуло от цепких и оценивающих глаз Тоору; одеваться так хорошо, сочетая тона и одежду, подчёркивая все свои девичьи достоинства, что во время прогулок на неё не оборачивались другие парни только благодаря рядом стоящему волейболисту. Ойкава впервые начинает чувствовать радость от мысли, что он скоро встретится со своей девушкой. Он не думал о последствиях и поцелуях с объятиями, которые подразумеваются от их посиделок, а просто встретится. Кажется, будто бы ему просто достаточно увидеть её, но в тоже время это не способно его удовлетворить. Рядом с ней он становится нетерпелив. — Ты отлично выглядишь! Для меня прихорашивалась, поэтому задержалась? — он довольно лыбится, пропуская девушку в дом. Она помедлила с ответом. — Почти. — Ты такая милашка, когда смущаешься. — Я не смущаюсь. — Хах? — он взглянул на её нейтральное лицо. — А ты права. С повседневными разговорами они добрались до комнаты. Как оказалось, Ойкава Тоору остался дома один. Это было заманчивым и несколько пугающим. Сам парень ушёл заваривать чай. Кейго сидела и гипнотизировала сиамскую кошку напротив. Она по-хозяйски разлеглась на футоне, пока настоящего хозяина не было. Адай любит кошек. У них мягкая шёрстка, пушистые животики, розовые подушечки лапок и по-забавному влажные носики. У кошки Кейго нос был сухой. Говорят, что это означало наличие болезней. Кошки были намного лучше любой детской игрушки. Они живые, подвижные и тёплые. С ними приятно просто находится рядом. У Адай тоже была кошка. Кажется, что животное — такой пустяк и их потеря неровня человеческой душе. Безусловно, Адай бесилась, слушая подобное. Её кошке было четырнадцать лет. Умерла от очередного припадка, как раз в тот момент, когда Адай была в больнице. Кошка считалась полноценным членом семьи, но самое, пожалуй, худшее, что Кейго в этот момент не было рядом. Кейго медленно тянется к кошке. Её взгляд меняется, но она не против. Наконец, добравшись до макушки, она опускает пару пальцев, поглаживая ото лба. Но усатая нахлебница не оценивает эти манипуляции, и в отместку кусает девушку за палец. Адай вынуждена отступить, но взамен хмурится. Ойкава, стоявший некоторое время в дверном проёме, смеётся на всю эту картину. Адай хмурится и на него. А он помнит, как она провозглашала себя божественным кошачьим укротителем. Тоору присаживается рядом, взяв на руки бойкую сиамку. — У вас же раньше не было кошки, разве нет? — Не было, но в августе её притащил Такеру. Хозяев мы нашли, но эта чертяка останется ещё на пару дней, пока они не вернутся из командировки. — А, вот как, — понятливо кивает Кейго, наблюдая, как шатен спокойно наглаживает ту по животу. Многим известно, что животные в целом мало кому разрешают этот жест, верно? — Что ты тут забыла? — продолжает он, обращаясь уже к животному. — Из-за тебя весь футон опять в шерсти будет. Ну, примерно этого Адай и ожидала. Ойкаве явно не понравится, что на его форме или в постели будут кошачьи волосы. Для него, как человека, одевающегося с иголочки, это важно. — Ух, глядя на эти вечно хмурые брови, так и хочется цапнуть, правда же? — Кейго возмущённо смотрит на Ойкаву. Она не всегда хмурится! — Я, конечно, понимаю, что с тобой она была более длительное время, но она же сиамка! С ними трудно подружиться. Как тебе удалось так быстро найти к ней подход? — Хах? Как? — он невинно улыбается, будто следующее — нечто само собой разумеющее. — Потому что она девочка. Девочки любят меня независимо от принадлежности, правда ведь? — он жмякает подушечки лапок. — За дуру меня держишь? — Ух, ну, на самом деле, конечно же, не из-за этого. Просто всё дело в практике, — он выпускает кошку из рук и, чуть подтолкнув, та убегает из комнаты. — У меня нормально с практикой. К твоему сведению, я месяц работала с людьми. Думаешь, я с кошкой не могу справиться? — Ну-ну, — он разворачивается вполоборота к семпаю, — люди и животные разные. Чтобы понравится и тем, и тем, веди себя более естественно, так, чтобы даже кошка тобой не помыкала. Разве ей может понравится, когда с ней так себя неуверенно ведут? — Я была осторожной! Кто знает, как бы она отреагировала? Но он благополучно пропустил её слова мимо ушей. — Поэтому, когда касаешься, будь ласковой, — Ойкава положил ладонь на её щеку. Девушка явно не ожидала этого. От её рассеянного «Эм», он отпустил смешок, поглаживая скулу большим пальцем более уверенно. Чувствовалась колоссальная разница между её гладкой кожей и его шершавых, мозолистых рук. — Гладь нежно и с любовью, ясно? — А, да, — от внимательного взгляда Ойкавы не ускользнул лёгкий румянец. Боже, он так долго его не видел, что уже соскучился. Тоору погрузился в её глаза грозового неба. Ему хочется и поцеловать семпая, но ещё немного поиздеваться. Он сокращает расстояние между их лицами, что чувствует её учащённое дыхание на своих губах. Её всегда заводили эти прелюдии и неспешность. Но, пожалуй, к их общему разочарованию, Ойкава с неохотой вынырнул на поверхность, всё ещё находясь под впечатлением её взгляда. — Ещё кошкам нравится, когда их чешут по голове, за ушками, по шее, — юноша сопровождал каждое своё слово характерным движением: проводил рукой от щеки до ушей, массируя, зарывался длинными пальцами в мягких волосах, унюхав мятный запах шампуня, гладил тонкую шею, едва чувствуя под ладонями кадык. Девушка в ответ невольно улыбалась и что-то пыхтела. Наверное, будь она кошкой, замурчала бы. Ойкава улыбнулся чуть шире. — А ещё кошкам нравится, когда им чешут копчик, — но вопреки своим словам, руку он положил на бедро. Кейго вздрагивает и секунду медлит, шокированная его вольностями. Но тут же ему в лицо врезается рука. Не больно, но и не приятно. — Ниже лица не опускайся, извращенец пубертатный! — Тоору надеялся смутить её этим жестом, а не возмутить. — Только что я сказал тебе быть ласковой, а ты вон что выкинула, — Ойкава жалобно потирает лицо. — Боже, ты вообще слушала меня? — Да, но не за задницу же хватать! — Ладно, — он раскинул руки в стороны подобно Иисусу. — Теперь твоя очередь! — Ха? — Потренируйся на мне. Погладь. — Ч-чт?.. Ты серьёзно? Как? — Я же только что показал, — он взял её руки в свои, а затем положил ладони себе на лицо. Ойкава мысленно поражается, как же быстро они обрели девичью нежность и избавились от «мангаковских» мозолей. — Вот так. Тоору смотрит на её неловкие, скованные потуги, и не может не умиляться. — Ха-ха, иногда ты чересчур робкая! — он прикрывает глаза, когда девушка гладит место чуть ниже ушей и проходится большими пальцами по контуру лица. — Щекотно. Адай и чуть хмурится, и смущённо улыбается, но почти умело скрывает свои эмоции. Она не замечает, как останавливается, бесстыдно пялясь на его выразительные черты лица, бездействуя. Ей хочется поцеловать его в уголок губ, по-заботливому в лоб, скулу, потом снова в губы. Адай хочется зацеловать всё его лицо с вечно ангельской улыбкой, укусить за щёку, лишь бы побесить. Грудь разрывает от волны нежности, что почти больно. — М? Мне помурчать? Она хмурится заметнее, сама, если честно, не до конца понимая за что. Он непростительно милый и красивый! — Не надо! — Кейго больно растирает до красноты шею волейболиста. — Ах! Ит-а-ай! Больно, Кейдай! В отместку Ойкава тянет её на себя, больновато сжимая запястья. Он ожидал, что семпай просто будет на нём сверху… В принципе, всё именно так и получилось, но он не ожидал, что будет… так соблазнительно. Чувствуя странную искру и взаимное желание, широкая ладонь укладывается ей на затылок, и давит вниз, заставляя прижаться губами к чужим. Нет мягкой прелюдии, нет спокойной посиделки с лёгкими почти безобидными намёками: Тоору проникает внутрь, настырно сталкиваясь языком, а то и слегка задевая, дразня. Он помнит, как она сначала была против, а сейчас с охотой принимает его игру, активно отвечая. Их поцелуй нетерпеливый, слишком мокрый, они сталкиваются зубами, инстинктивно желая быть ещё ближе. Второй рукой он прижимает её к себе за талию, не давая путей к отступлению, но Адай и не собиралась. Её грудь прижимается к его крепкой, и это восхитительно, но Тоору думает, что было бы божественно, будь они без одежды, потому что такой прямой контакт, такой сильный отклик, кожа к коже. У Кейго сильно стучит сердце, и ей немного страшно, с какой силой и быстротой оно норовит выскочить наружу. Но чувствуя сквозь две тонкие футболки такой же учащённый стук сердца кохая, она улыбается сквозь поцелуй: из-за неё же. Она разрывает их поцелуй, задыхаясь, и украдкой вытирает сладковатую слюну с уголка рта. Они впервые так целуются, но отчего-то это совсем не неприятно, а, возможно, даже наоборот, но Адай не успевает понять свои чувства, потому что залипает на то, как же Ойкава… невероятно сексуально сейчас выглядит. Кейго нетерпеливо прикусывает губу, и заботливо стирает пальцами слюну с его рта, пытаясь заклеймить момент запыхающегося и краснеющегося Ойкавы Тоору. — Пф-ф, нужно тренироваться, Адай-сан, — хрипит Тоору, задерживая взгляд на её прикусанной губе. Слишком соскучился. Дышит он очень тяжело, и его руки жаждут деятельности — они подрагивают в предвкушении у неё на талии. Ойкава с превеликим трудом себя контролирует, почти так же, как и траекторию мяча на подаче, но сейчас так сильно хочется облажаться, поэтому рука скользит от талии к молнии на юбке. Шатен смотрит на неё с вызовом. Но девушка опять отталкивает его, упираясь в лицо. На этот раз действительно больно: он стукается затылком о пол. Ойкава прикусывает губу, слегка раздражённый, что она рушит такой момент. Он прижимает её ближе, будто хочет под кожу залезть, а потом обхватывает её ногами, сжимая между своих. Кейго уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но из этого выходит полустон: ладонь, покоившаяся на шее, тут же перемещается на бедро, сначала шлёпая, а потом сжимая, мол, не выёживайся, ты так просто не уйдёшь. Она от напора подаётся вперёд, и Тоору, жадно наблюдая за этим, жмурится. Жмурится, чтобы не видеть её соблазнительного личика, как она открывает со вздохами рот, а потом прикусывает губу, блаженно прикрывая веки, и как из-под воротника рубашки видны ключицы, а если приподнять голову, то и грудь, и чёрный бюстгальтер и то, как она жмётся к нему в ответ ещё ближе. Внутри живота ощущается острое предвкушение, и коленки невольно трясутся, пусть ей бы и хотелось это контролировать. Она только сейчас акцентирует внимание на своём влажном белье, но чувство стыда не объявляется ровно до тех пор, пока не чувствует вплотную бугорок внизу живота. Осознание очень долго и мутно доходит до здравого рассудка. Адай не думает о возможном… Но знает точно: сил, как и желания отстранятся просто нет. Но через волю и голоса того самого здравого рассудка, который напрочь отбило у них обоих достаточно давно, она отстраняется от кохая. Кейго неуклюже встаёт на ноги и поправляет юбку, тяжело дыша. Живот по-прежнему туго стягивает от дикого желания, но она знает, что нельзя, и дело далеко не в совращении малолетних. Она краем глаза видит, как Ойкава всё так же лежит на полу, но поднимает колено. Видимо, не хочет, чтобы она видела это. Он накрывает глаза предплечьем и больно закусывает губу. Адай не понимает, что сейчас нужно сделать, но знает одно — нужно проветрить голову. — Я-я… Я пойду, — он кивает. — Не провожай меня. — Пока, Адай-сан, — он простодушно хмыкает в ответ, не сдвинувшись с места. Бросив краткое: «Ага», Адай вылетает на улицу. Свежий воздух не помогает, а желание вернуться усиливается в геометрической прогрессии.* * *
С того злополучно-приятного дня прошла неделя. Слухи, что Ойкава и Кейго встречаются разнеслись молниеносно, словно волной по всей школе. Адай чувствовала себя одинокой: она ловила на себе множество самых разных взглядов, начиная от недоверчивых и заканчивая злобными. Её бесила незрелость этих первогодок. Они так тупо и ущербно реагируют на то, что их объект воздыхания нашёл себе девушку, только почему-то в этом виновата как раз-таки сама девушка. Будто бы она его насильно околдовала. Знали бы они, что это он ей признался! Одиноко было, потому что Кейго даже негде спрятаться от этих взглядов и перешёптываний. Так находились смелые, которые умудрялись и напрямую подкалывать или расспрашивать. Но это по-началу. Вот потом пошла вечеринка. Так же быстро разлетелись слухи о том, что эта звёздная парочка успела расстаться. После одного разговора на крыше, Тоору с Адай пришли к выводу, что им нужно остыть немного, но об этом позже. Смысл этого разговора заключался в том, чтобы завязать на некоторое время с таким тесным контактом. Кейго просто не любила делать первые шаги, а Ойкава боялся, что у него снова встанет в самое неподходящее время. А после того разговора всё равно чувствовал дикую неловкость. Обычно он всех заставляет смущаться, а не наоборот! Всё пришло к тому, что они толком и не разговаривают и даже не списываются, не считая односложных сообщений о домашках или «Как дела? Чем занимаешься?» и лёгких, высосанных из пальца, подколов. Ивайзуми, глядя на всё это… Дерьмо, начинал раздражаться. Наконец, эти двое начали встречаться (конечно, он не болел за их отношения, но не глупый, чтобы не заметить в них обоих разницу! Как сильно они изменились, стоило просто начать взаимодействовать друг с другом), но не прошло и полторы недели, как «расстались». Хоть с Кейдай он не так тесно общался по причине разделения классов, но нужно быть полным идиотом, чтобы не заметить, как та скучающе глядит на уже опавшую сакуру с наушниками в ушах. Макки даже говорил как-то, что она стала совсем как в начале года. Первое время они, разумеется, как друзья, пытались её растрясти: звали на тренировку, до магазинчика в обед, а в понедельник ждали, чтобы пойти вместе домой, но она всегда уходила раньше, находила отмазки, а когда ни первого, ни второго не получалось, то с вымученным видом поддавалась, будто делала великое одолжение. Конечно, в их кругу она много улыбалась, но все волейболисты знали, что чем чаще Кейго Адай улыбается, тем больше она хочет что-то скрыть. Ежу понятно, что не хочет пересекаться. Они бы поймали её, но Ойкава сказал завязывать с этим и не принуждать. Хаджиме, зная семпая, как натуру прямолинейную, хотел сам обо всём разузнать, но она не дала чего-то определённого: «Между нами произошла… Неловкая ситуация. Нам просто нужно время остыть». Ивайзуми отстал, но не был удовлетворён. Ну что он сделает, если его до чёртиков бесит их кислая мина?! Поэтому сейчас Тоору с Хаджиме обедали на крыше. Более уединённого места без глаз и ушей они не нашли. — Эй, слушай, — зовёт Ива-кун, отложив палочки. Ойкава быстро глянул на него с вопросительным «М?» — Что между тобой и Кейдай творится? — он устало вздыхает, всем своим видом показывая, как задолбался от этой ситуации. — Сначала вы тайно встречаетесь для статуса. Вроде как всё нормально, если проигнорировать, что это странно. Сейчас вы избегаете друг друга как заразные. Она сказала, что произошла какая-то неловкая ситуация, и вам надо остыть. Я знаю, что это не моё дело, но что, чёрт возьми, между вами происходит? — Ивайзуми невольно хмурится, но он серьёзен; видит, как друг колеблется. Ойкава так же отложил палочки, потупив взгляд. — Ха-а, Ива-чан, я бы никогда не подумал, что всё это будет так сложно… — Я слушаю. Тоору медлит: он нервно кусает губу, и бегает взглядом по пыльному полу крыши, будто там где-то написан готовый ответ. — В общем, Адай-сан приходила ко мне и, — Ойкава тяжело вздыхает, прикрывая глаза и по-глупому неловко улыбается. — Хотя, знаешь, я просто себя накручиваю, — Ивайзуми ударяет его по плечу. — Ита-ай! За что, Ива-чан?! — Я среагировал на нечто глупое. Если начал, то заканчивай! — В общем… У меня встал… На Кейдай, — Тоору опять вздыхает, чуть хмурясь. — Это и есть тот неловкий момент. — Думаю, она бы сказала, что это естественно и с каждым бывает. — Да, она именно так и сказала.* * *
Это было на следующий же день, после визита к Тоору. Кейго сама попросила встречи с ним, обосновав, что хочет кое-что разъяснить. Ойкаве было жутко неловко, хотя он мастерски скрывал это. Они встретились на крыше, как обычно, со своим бенто в руках. Девушка долго молчала, подбирая слова, но… Тоору жутко мучал вопрос ещё со вчерашнего дня. Это волнующее любопытство было сравнимо с томлением перед встречей со своим милым кохаем Тобио-чаном и желанием сокрушить его. Поэтому, не дождавшись, пока семпай сгенерирует речь, Ойкава начал: — Адай-сан, — он прервался от трапезы. Кейго тоже остановилась, всем своим видом показывая, что слушает его. «Ха-ха, ты ещё слишком мал, чтобы помогать мне с этим!» В голове на репите прокручивались её слова, а перед глазами стоял тот её образ в его форме. Он спросил, помочь ли ей переодеться. Это не подразумевало ничего более кроме пошленького подкола, лишь бы увидеть её реакцию, но… — Ты бы переспала со мной, будь мы одногодками? Кейго вздрагивает. Голос Ойкавы был уверенный, но не напористый: он не хотел, чтобы её мнение о нём изменилось, не хотел испугать её. Но он чётко продумал его, ни капли не сомневаясь, чтобы узнать её ответ. Тоору ничего не предполагал: он не боялся отказа, не ликовал, когда она в мыслях соглашалась, и он мог бы спокойно касаться её где захочет в их взаимное удовольствие. Голова просто была пуста. У девушки холодок по коже. Если она была морально готова, что «УЧЭОТ» их раскусит, и это был лишь вопрос времени, то… секс с Ойкавой Тоору она никак не представляла. По приходе домой, она приняла душ и заставила себя не думать об этом. Это у неё получилось, поэтому Кейго не была готова. — Ойкава-кун, — у Адай горло мгновенно пересыхает, а в животе теплеет, стоит вспомнить вчерашнее. Она сглатывает и на мгновение прикрывает глаза. — Я девственница. В мои девятнадцать ты забрал мой первый поцелуй, и я не против, но… Ха-а-а… Я хочу переспать с тем человеком, в котором уверена. Уверена в своих чувствах к нему, как и в его ко мне. Для меня девственность — это не пустяки. Я и хочу отдать её тому, кого я люблю, — она сделала паузу, позволив ему отфильтровать информацию. — Как человек, ты мне нравишься, но не более. Не будь я девственницей, я не знаю, какой был бы мой ответ, но сейчас не это важно. Насчёт вчерашнего… Я не знаю, испытываешь ли ты неловкость, но я вот да. Думаю, нам… Мне хотя бы нужно остыть. Я понимаю, и хочу, чтобы ты тоже понимал, что всякое случается, и, думаю, это естественно… В такой ситуации. Но я хочу пока что завязать с встречами ради поцелуев и обнимашек. Нет, мы… Друзья, всё нормально, ты можешь обращаться ко мне за помощью, просто на некоторое время обойдёмся без встреч. Пожалуйста?.. Извини, если тебя это задело, но мне это важно… — Ха-ха, — он вальяжно махнул рукой, улыбнувшись привычной улыбкой. — Я прекрасно тебя понимаю, Адай-сан. Если тебе это важно, то как скажешь. А насчёт вопроса… Не воспринимай его всерьёз, а лучше забудь. — А, эм… Хорошо. Как скажешь, — она кивнула сама себе. — Я пойду… «Всё ни черта не нормально…»* * *
— …Я спросил, переспала бы она со мной, будь мы одногодками. Ойкава внутренне напрягся от длинной паузу. Прошло не меньше половины минуты, а Хаджиме всё молчал, гипнотизируя небо. Тоору мысленно проклинал дурацкую ситуацию, больно прикусывая губу. — Ты должен остановится, пока не стало хуже. — Да-да, я знаю, Ива-чан, — Тоору с печальным простодушием хмыкнул. — Наша история не может хорошо закончится, но… Каждый раз рядом с ней я становлюсь жадным.* * *
Кейго почти мгновенно заметила единственное пустующее место. Ойкавы, конечно же. Но это было странно: обычно он не опаздывал. Звонок на классный час прогудел уже как минуту, и даже Йошизава-сенсей на месте, а его всё нет. Но стоило вспомнить, как он тут же входит в класс и извиняется, смущённо трогая свои прекрасные волосы. Вопреки своим страхам, Кейго мысленно ругает себя и заставляет понурить голову, чтобы не смотреть на него, но они неловко встречаются взглядами, когда Тоору идёт к своему месту. Она не может прочитать его в глазах ничего, но он улыбается одним уголком губ. Не так широко и лучезарно, а слабо и выдавлено. Адай больно где-то в грудине, но та кивает в ответ, сама не зная, что это значит. — Итак, — начинает сенсей, — когда все на месте, то можно продолжить. На носу Культурный фестиваль, и мы не можем проиграть ни одному классу!