* * *
С завидным постоянством в последние недели между Ойкавой и Кейго происходили по-странному неловкие моменты. Она ненавидит их, потому что они заставляют испытывать её чувства, которые доселе были незнакомы так хорошо: лишь иногда ей приходилось испытывать их. Что за тупое смущение? Где её прямолинейность?! Она теряет всю натуру серьёзного семпая! А что за неуместное чувство неловкости и вины? Адай с Тоору полгода «встречаются», а они только-только решили подгадить! Кейго жутко не нравится эта внезапность. Ровно столько же, как и бушующие бабочки в животе, стоит виновнику всего этого дерьма появиться в поле зрения. А он часто в нём находился. Точно так же ненавидит и его идеальность. Раньше Ойкава казался самовлюблённым похотливым сопляком. А сейчас Кейго можно записываться в официальные фанатки, потому что Ойкава Тоору был шикарен в режиме «всегда». Начиная от его потного с тренировок и заканчивая усталым с ужасно растрёпанными волосами, будто его током шибануло. И раньше бы она спросила даже: «Тебе принести геля?» — насколько же всё ужасно, а сейчас только умиляется. Только Адай хочет взбеситься, мол, нечему умиляться, как мгновенно проигрывает себе: так сильно он милый, хороший, сильный, красивый, что и злиться невозможно. Но Адай была бы дурой, если бы человек ей понравился исключительно внешне. Нет, конечно, такое возможно, но только Ойкава Тоору ей не просто нравится. Она узнала его поближе и в ментальном плане. Глядя на его тренировки до самого поздна, когда вся команда уже разошлась по домам, она поняла, что он просто хочет стать лучше, работая ещё усерднее. Хочет компенсировать отсутствие природного таланта, ведь он совсем не гений. Он должен стараться не просто как капитан, а как связующий, чтобы вывести свою команду на национальные. А эти его завсегдатые: «Сегодня я выиграю», «Победа будет за мной» — совсем не от напыщенности или чрезмерного эго. Адай разглядела в нём не всегда уверенного парня, как бы сильно он из кожи вон не лез, чтобы семпай заметила в нём мужчину. Её кохай совсем не бабник, ведь в его жизни титул «девушки Ойкавы Тоору» носили не так уж много девчонок, на самом деле. Скорее… Он просто ценитель женской красоты, а ещё приветливый и дружелюбный человек. (Наверное?..) Будь он бабником, он бы зажимал каждую встречную и поперечную со смазливым личиком, но Тоору так не делал, поэтому бабником и не являлся. Простое размышление Кейго Адай. Знает она это чувство. Отлично знает. Каждый раз испытывает, стоит прочесть мангу или аниме посмотреть, потому что всегда найдётся такой персонаж. Паршиво, что он нашёлся в реальной жизни: ей этого не надо, но Кейго очень надеется, что эта влюблённость пройдёт так же быстро, как и началась. Но Адай была бы не Адай, если бы не испытывала даже лёгкого раздражения. Поэтому сейчас, сидя на своей кровати рядышком с Ойкавой Тоору, она и бесилась на своего брата, но и кайфовала от простого времяпрепровождения рядом с Ойкавой. Все проблемные темы по литературе они решили, поэтому можно и отдохнуть. Ойкава хотел предложить сыграть в карты, просто потому что «почему бы и нет?», но очень вовремя позвонил Мейан-сан. Было бы, наверное, правильно уйти в другую комнату, чтобы не смущать кохая своими личными разборками с родственником, но нет. Она распласталась, сидя у него под боком. Кейго находилась ближе, чем было необходимо. Оба это знали, однако не пытались отодвинуться. Оба чувствовали странные волны, пробегавшие по их телам. Меж тем словесная перепалка брата и сестры продолжалась. Наблюдая за ними, Тоору испытывал смешанные чувства. С одной стороны, его совсем не радовало зрелище двух двадцатилетних близнецов, готовых вцепиться друг другу в глотку, если бы не экран и тысячи километров, разделявших их (слава богу). С другой — он ловил себя на том, что всё сильнее влюбляется в Кейго Адай, и хотел, чтобы её внимание целиком принадлежало ему. Эгоистичное желание. Конечно эгоистичное. Ойкава и не пытался это отрицать. Да, он хотел, чтобы всё время и внимание Кейго Адай уделяла ему, и если её разногласия с братом приведут к крупной ссоре… Пусть этот день наступит как можно быстрее. Кейго нажала на кнопку сброса, обрывая аргумент брата на середине предложения. Она злорадно хмыкнула, представляя, как он трясётся от ярости. — «Эй, не разговаривай с Хинами-чан!» — «Почему это?» — «Ты пагубно на неё влияешь! Она сказала, что мы расстанемся, если я не брошу курить!» Как их ссора могла начаться с такой глупости? Бред просто. Опять гороскоп прав? «Марс — агрессивная планета, поэтому держите свои эмоции в узде», да? Мейан опять позвонил, но Кейго тут же сбросила, поставив мобильник на беззвучку. После этого первый он больше не позвонит. Ну и пусть. Ну и к чёрту его. Придурок. Адай с тяжёлым сердцем вздыхает и позволяет себе опустить голову на широкое плечо Ойкавы. — Это ведь ещё цветочки, хах? Ягодки были бы, не отключись ты? — Да, — она печально посмеялась. — Но давай не будем об этом. — Эту победу, — резко продолжил он, едва ли Адай закончила предложение. — Победу на отборочных. Я посвящу тебе. Его слова звучали предельно серьёзно для такой тёплой идиллии. У Кейго всегда мурашки, когда он вот так вот говорит нехарактерным и слегка пугающим голосом. Он звучит почему-то враждебно, и так бы было, если бы не контекст. Сначала его слова были подобно выстрелу в сердце, препятствующие её дыханию, но потом приятно обжигали душу, заставляя искренне улыбаться до ушей. Тоору наклонил голову. Его передние пряди свисали вниз, и они соприкоснулись лбами, но это не мешало им встретиться взглядами. Зрительный контакт интимнее любых поцелуев. Оба чувствовали родство душ. Она с благодарностью смотрела на него до тех пор, пока, смущённо вздохнув, не отвела взгляд, поджимая губы. Она бы заметила лёгкий румянец на скулах, если бы не была сосредоточена на желании чуть-чуть поддразнить. Разумеется, Адай тоже была смущена. Не каждый день ей парни посвящают свои будущие победы. Поэтому вместо того, чтобы сказать прямо в глаза, она прошептала заветное: «Я буду смотреть, как ты там всех порвёшь», прижавшись губами к уху Тоору. Она не обратила внимания, как кончики ушей тоже покраснели от смущающей близости, а по его спине пробежал табун мурашек от обжигающего шёпота.* * *
Прицепляя цепочку от заднего кармана к переднему, Адай думала об этих его словах. Мысль, что Тоору-кун может испытывать к ней если не романтические чувства, но хотя бы воспринимает её как полноценного друга, заставляла Кейго чувствовать себя очень по-дурацки, но чертовски довольной, и от этого ещё более по-дурацки. Но не об этом. Сейчас она собиралась на матч. Хотелось надеть что-то более милое, и даже настроение было для платья, но на улице осень и по-непривычному холодает, поэтому Адай решила не заморачиваться и просто отдала предпочтение некогда постоянному луку — чёрная футболка, такие же рваные джинсы с кроссовками и та самая готовская цепочка*. Перебирая ногами к нужному спортзалу среди толпы спортсменов, Кейго чувствует себя более уверенно от общеизвестного (только в Сейджо, наверное?) факта, что она встречается с капитаном достаточно сильной команды. И знаете, что? Чудовищно приятное чувство! Добравшись до трибун, Кейго была несколько огорчена, что никого из Сейджо не встретила, хотя даже будь так, она без понятия, что сказала бы. Наверное, пожелала удачи? Сказала, что уверена в них и их победе? Как банально. Они ведь знают, что она на них смотрит. Но этот факт не мешал Ойкаве Тоору устроить холивар за мяч в битве с… Кагонавой? Адай так и не запомнила его фамилию. Как этот удивительный игрок может быть таким непостоянным? У него важный матч буквально через пятнадцать минут, а он… Ведёт себя как ребёнок. Удивительно, как быстро он может перенастроиться. Кейго глядит, как он смеётся, раскинув руки в стороны, и едва ли сдерживает хохот на весь зал. Пожалуй, эта большая часть, которая симпатизирует в Ойкаве.* * *
На протяжении всего матча Адай не могла унять мурашки, отчего её пальцы чуть подрагивали и от волнения в том числе. Ей вспомнился их тренировочный матч с Карасуно. Как разительно они сейчас отличаются от себя прежних. «Птенцы Карасуно» успели опериться и совершить первый полёт. Адай надеялась на быструю победу своей команды. Играть в волейбол — это было не просто появление на площадке в течение часа, погоня за мячом и получение трофея. Это было ощущение за ощущением: входишь в жару корта, кроссовки скрипят по полированному дереву; удары мячей о пол резонируют с сердцебиением; плотное взаимодействие игроков, стоящих друг другу, строится на доверии и мастерстве каждого; серьёзные или смеющиеся, готовые на всё; адреналин, наблюдения за сильной подачей, пролетающей над головой и сталкивающейся с опытными руками другого игрока; ощущение мяча под кончиками пальцев, когда связующий подбрасывает его с идеальным временем в идеальном месте; жёсткий шлепок, когда он сталкивается с ладонью товарища по команде, а затем — на полу противоположного корта; улыбка от забитого мяча; давать пять сокомандникам, одобрения тренеров со скамейки и поддержка с трибун; крики: «Ещё один!», «Хорошая атака!» и «Не волнуйся!» эхом отдавались в ушах; радость, боль, паника, гордость. Волейбол — это весело, и Адай в это свято верила, пока её команда побеждала. Верила ровно до того момента, пока слёзы не начали непроизвольно скатываться, что остановить невозможно, а друзья на площадке вынуждены до боли кусать губы, чтобы сдержаться, а где-то в нескольких метрах раздаются победные возгласы этих воронов из Карасуно. Ни черта это не весело. Ойкаве паршиво на душе от тупого проигрыша глупому Тобио-чану! Но это ни при чём. Он ещё порвёт своего кохая, Тоору уверен, он знает это. Ойкаве не хочется смотреть Кейдай в глаза после своих громких слов. Поменялось ли её мнение о нём? Наверное, она считает его зазнавшимся. Нежелание увидеть разочарование в её глазах было настолько сильным, что Тоору пришлось заставить себя обернуться. Только вот в том месте, где должна была быть семпай — пусто. Он оглядывается и чуть щурится, чтобы разглядеть хоть кого-то сквозь пот и щипание в уголках глаз, но всё равно не видит её. На душе ещё паршивее.* * *
Четверг, поэтому Кейго спешит в раменную. Она и без того опоздала, но заранее предупредила Кидо-сана, что задержится и на то есть весомая причина. На дисплее два пропущенных от папы и сообщение от семпая. Написал, что отец заходил, и поэтому он знает об отсутствии подчинённого на рабочем месте. Отлично. Уже пять часов. Её нет на кассе уже как два с половиной часа, и папа об этом знает. Как никогда вовремя! Сейчас она глядит на себя в маленькое зеркальце с пудрой. Намазалась она тоналкой знатно, так что краснющих глаз и щёк не видно. — Никогда бы не подумала, что буду плакать из-за чьего-то проигрыша, — сипло выдаёт девушка, сгорбившись на стуле за кассой. — Значит, этот кто-то тебе не безразличен. Мне тоже было грустно, когда Мика-чан проиграла на конкурсе красоты. А ведь она всего чуть-чуть не дотянула до первого места! — семпай цыкает и ещё интенсивнее протирает тарелки. — Да, — хмуро тянет та, — грустно это… — Успокоилась немного? — Кидо посмотрел мельком на кохая. Хоть слёзы остановились, но выглядела она всё равно болезненно. В ответ Кейго меланхолично качнула головой. Через четверть часа музыка ветра над дверями, заиграв друг о друга, осведомляет о новом посетителе. Но, посмотрев на них, Адай не очень удивляется. Глядя на усталых и разочарованных кохаев, Кейго уже не настолько паршиво, как в первые минуты проигрыша. Парни расселись кто куда, но Ойкава в полуметре за барной стойкой чуть напрягал. Конечно, он был просто раздражён, как обычно чертыхаясь, что и сбиться не грех, но Кейго заметила нечто большее в его глазах, чем нервозность. Кидо-сан вышел с кухни и помог с принятием заказов, а когда и с этой частью было покончено, то они оба ушли готовить заказы. Через некоторое время, когда уже все более-менее живые и не такие хмурые, уплетали еду, Адай заняла такой родной стул, пытаясь хоть что-то нарисовать по своей манге. Прошло достаточно много времени с того момента, как она заметила конкурс, и, честно, она хоть и не опаздывала, но сильно затянула с началом. Спустя множество бессонных ночей, Кейго решила буквально нарисовать свою историю: как она познакомилась с Ойкавой, их взаимодействие, жизненные шутки. Только имена и внешность изменить. И всю их историю «недолюбви» уместить в шестьдесят страниц. Выполнимая задача до весны. Кейго правда считала, что Ойкава не может быть не идеальным. Не поймите неправильно, но сейчас Ойкава Тоору, который всегда одевается с иголочки, вежливый почти со всеми, такой старательный и умный, да ещё смазливый и сильный, поедал рамен, будто на скорость и от этого зависит его жизнь. Адай неверяще хмурится, иногда косясь на него взглядом. В резких телодвижениях проскальзывало былое раздражение. Наверное, ей нужно как-то приободрить его? У неё это максимально плохо выходит. — Ойкава, — негромко зовёт она, не желая всей душой привлекать постороннее внимание: в раменной стояла какая-то даже семейная атмосфера (и Адай действительно на секунду почувствовала себя мамочкой этих детей!) под призмой негромких разговоров волейболистов, чтобы никому не мешать. — Мгхм? — его рот полностью набит лапшой, а на губах блестят капельки жира от мясного бульона. — Насколько тебе паршиво по десятибалльной шкале? — Хах? — Чувствую себя должной, но не знаю, что сказать, — честно признаётся она. Макки очень редко поглядывает на неё, Ойкава остановился от пожирания еды, а Адай и не смотрит ни на кого вовсе, только спрятавшись за планшетом. — На ум приходит только что-то вроде: «Выкрикни самый чувственный «Чёрт!», доедай рамен и катись домой отдыхать, а на следующей тренировке превзойди самого себя сегодняшнего». — Знаю! — невольно огрызается тот. Он действительно раздражён. По-настоящему, а не напыщенный драматизм. — Они всего лишь прыгнули чуточку выше, — он сжал в руках палочки, цыкая и опять тихо чертыхаясь. — Всё равно одолею Тобио-чана, пусть это и будет через несколько лет! — он тяжело-тяжело вздыхает и спустя секунду протягивает Кейго свою тарелку. — А можно ещё рамена? — Не пойми неправильно, типа, мне же в плюс, чем больше денег ты заплатишь, но такими темпами ты желудок себе растянешь. Потом же хуже будет. — Клянусь, я умру, если не наемся! — Я могу рассказать тебе как вредно переедание. — Мне плохо, а ты ещё хуже делаешь, семпай! Лучше сядь рядышком и поешь. Иногда на тебя смотреть больно. — Я не люблю есть в людных местах — ты же знаешь. Да и всё равно сколько бы не ела, не могу прибавить в весе. — Некоторые от воды толстеют, а ты… — Макки недовольно сопит. — Что в этом плохого? — Я вешу всего лишь сорок шесть, когда идеально было бы — хотя бы пятьдесят. Не думаю, что это уже хорошо… — Ох, Кейго-кун! Ты уже успокоилась? — Кидо-сан выглянул из кухни, выжидающе глядя на кохая. По его взгляду Адай может понять без слов, что нужна помощь. Наверное, не успевает, всё-таки пара рук не будет лишней. — Хах? Адай-сан, ты переживала? — Ойкаву уже не так сильно беспокоила пропажа девушки с трибун: он уже понял, что она торопилась на работу, но стоило ему напомнить, как он вспыхнул от этого. Он чуть щурится и смотрит ей в глаза внимательно, что даже неловко. — О, подожди… Ты плакала?! — Макки, ударь его, чтобы заткнулся, пожалуйста, — Адай встаёт с насиженного места и сильно хмурится, замечая заинтересованные взгляды команды. Она направляется к кухне. — Меня может бить только Ива-чан и семпай! — возмущается Ойкава. Эти слова несомненно льстят девушке. Но, вернувшись, она забирает у него из рук пустую тарелку, а Ханамаки подаёт салфетки, потому что из-за слишком бурной реакции он оказался оплёванный и в лапше.* * *
— Ива-чан, дашь пятьсот йен? Мне не хватает! — жалуется Ойкава, явно недовольный, как много наела его команда. Волейболисты уже натягивали олимпийки и закидывали на плечи сумки. — Для заказа на больше, чем шесть персон скидка в тридцать пять процентов, так что у тебя всё хватает. — Ох, правда? А как постоянному клиенту? — Не выёживайся, — Адай зыркнула на него исподлобья, проигнорировав то, как он «ненавязчиво» опёрся на барную стойку перед ней. — Разовая акция. — Кейго-кун! — девушка вздрагивает и чуть хмурится, когда Кидо-сан опять выглядывает из дверей. — Ещё твой отец говорил, что в субботу ты его подменяешь на кухне! — протараторил повар, а потом так же быстро скрылся. — Ох, это значит, что семпай будет готовить мне рамен? Тоору почти по-довольному улыбается и с едва заметной благодарностью смотрит ей в глаза. Кейго протягивает ему мятную конфету, но тот настойчиво берёт её запястье (она прямо чувствует, как ему не понравится сопротивление) и ведёт к своему рту, белоснежными зубами перехватывая освежающую сладость, а потом прижимается губами в мимолётном поцелуе к её хрупким костяшкам. Адай хмурится в защиту, но совсем не на нежный жест, а на бабочки в животе, вспоминая «Кидо-сановское»: «Кто-то тебе не безразличен». Только вот команда школы или конкретный человек? Интересный вопрос. Она бы отругала его, но он загораживал сию картину своим телом, оттого сокомандникам было видно только то, что капитан находится ближе требуемого, чтобы оплатить ужин. Конечно, все они осведомлены, что эти двое встречаются, а зная ещё и непростительную популярность капитана, волейбольный клуб Сейджо уже привык к подобному. — Тогда я обязательно приду в субботу, — он выдавленно улыбается, когда девушка вырывает запястье из его руки. — Я плюну тебе в тарелку, — невозмутимо парирует она, на что Тоору реагирует достаточно спокойно. — Ничего, Адай-сан. Мне не впервой иметь дело с твоими слюнями. Она прыснула от смеху, прикрывая рот рукой. Адай не может подобрать контратаку на его реплику, поэтому принимает поражение в словесной перепалке. Ивайзуми хмурится, оглядываясь на них в дверном проёме, а Макки морщится: — Завязывайте свои извращенские шутки! — Снимите уже номер, — Маттсун хмыкает, тоже смущённый таким откровением.* * *
Стрелки часов указывают на семь вечера. Ещё полтора часа торчать, а в зале едва ли пять человек. Отчего-то совсем народу нет, хотя будний вечер и Кейго сама бы не отказалась от горячего рамена. Она расхаживала по кухне взад-вперёд, разминая затёкшие мышцы, как чувствует в заднем кармане вибрацию. Наверное, папа хочет возмущаться?.. 7:02 РМ Какой-то милый кохай: Я расстроен, родителей нет дома, так что, может, семпай успокоит меня? — Твой капитан пишет? — Адай опять вздрагивает, но уже от проницательности семпая. Она смотрит, будто он убил человека. Кидо-сан отвечает на её немой вопрос: — Ха-ха! Химию между вами не заметишь только ты, глухой, слепой и немой. — Я отдельная категория?! Под-подождите! «Химию»?! — у неё такая реакция, словно она испугалась его слов. — Ага. — Кидо-сан, я же говорила, что мы встречаемся только для статуса, — она придала лицу страдальческое выражение. «Боже, неужто опять? Когда же кончится эта пытка?» — говорила её маска. — Да, помню, но между вами определённо что-то чувствуется, Кейго-кун. Я серьёзно. По личному опыту говорил, что такие отношения до добра не доведут, но вы, видимо, исключение, — он секунду смотрит на неё как-то по-отечески, а потом вздыхает. — Иди. — Куда? Новых заказов ещё нет… — К нему иди! Он же тебя к себе позвал, да? Ты должна поддержать его. Не сложно представить, что ему, как капитану, ещё хуже за проигрыш. Ты должна его поддержать, так что иди. — Папа будет недоволен, что я была на матче, а тут… — Про «тут» он не узнает, потому что больше не будет заходить, а с матчем — выкрутишься, — парень посмотрел ей в глаза так, что после этого обычно идёт очень убедительная фраза. Кейго не по себе. — Ты нужна ему. Адай благодарно кивает и уходит в комнату для персонала.* * *
Стоя напротив его дверей, Кейго испытывает мрачное удовлетворение. В соединении от одного реактива не будет проку, а вот от двух. Чёртова химия! Но реакция будет. Адай и хорошо, и паршиво от мысли, что её чувства и эмоции могут быть взаимны, что Ойкава-кун так же может чувствовать себя не равнодушным рядом с ней и подолгу не засыпать по ночам. Было бы проще, если бы она одна испытывала это, а потом эти треклятые чувства так же незаметно ушли. В дверном проёме появляется Ойкава. По лицу видно, что он удивился такому скорому приходу. Он до сих пор был в спортивной форме, растрёпанный и потный, будто только что с тренировки. — Ты… Практиковался? — Да, потренировались, — небрежно бросает тот. Он взял в гостиной из шкафа банное полотенце и всего на секунду посмотрел на семпая: — А что? Должен был сразу идти домой, как ты сказала? Кейго вздрагивает от его тона. В горле предательская горечь. Ну нет уж, молчи, Адай. Он проиграл, и ты должна его поддержать, а не быковать в ответ. Ты должна его понять. — Эй, не злись, — она чуть наклонила голову, стараясь смотреть как можно спокойнее и говорить мягче. Могла бы подойти и, например, положить руку на грудь, но агрессивные люди более восприимчивы к тактильному контакту — личный опыт, поэтому она стоит на месте. — Тогда я просто посоветовала. Ты же не ребёнок. Волен делать то, что хочешь. Слова верно действуют: он расслабляется и, чуть прищурившись, кивает и молча уходит в ванну. Адай кусает губу, присаживаясь на пол в его комнате. Но Кейго всё ещё была немного шокирована его выпадом. Совсем недавно он целовал ей руку, а сейчас… Кидо-сан хоть и знает толк в делах сердечных, но тут-то ошибся. Нет здесь, значит, никаких чувств. Какая химия может быть? На какую реакцию она надеялась? Было бы что-то, он бы старался держать себя в руках. Через некоторое время Кейго уже не слышит звуки воды, а вместо неё — неспешные шаги, а потом и вздох в дверном проёме. Юноша был лишь в шортах с майкой. К слову, Адай впервые видела его так близко в спортивных шортах (а то всё время на трибунах), а глядя на широкие плечи, ключицы и мышцы на руках, влажные чуть растрёпанные волосы, она невольно сглатывает. Благо, Ойкава не заметил этого, поэтому падает на футон рядом, начиная подбрасывать мячик вверх. — Не скучала? — он и не посмотрел. — Нет. — А соскучилась? — даже будучи не в настроении, не может оставить лёгкие подколы? — Мы же недавно виделись. Ойкава сопит и изгибает губы. Адай чувствует отчётливый запах какого-то сладкого шампуня… Она почти попалась, опять акцентируя внимание на внешности, но не это важно! Кейго ушла с работы и припёрлась сюда — к нему домой, — чтобы просто посмотреть, как он кидает мячик в потолок? Извините, но ей уже хватило сегодняшнего матча. Адай раздражённо вздыхает и, приподнявшись на месте, ловко перехватывает в воздухе мячик. Ойкава смотрит недоумённо, вскинув брови. Он хотел открыть рот, но Кейго не даёт: — Может, хватит тренироваться? Тоору дерзко дёргает плечами, а потом хмурится. Она почти как бывшая: говорит как делать, а сейчас и раздражается, что Ойкава уделяет времени больше волейболу, чем ей. Адай-сан знала, на что шла, не глупа, так в чём?!.. — Ты перегружаешь себя. Это не пойдёт на пользу, ты же знаешь, — она многозначительно посмотрела на его коленку. Ойкава не ожидал таких слов, но нервозность не уходит. Он стукает кулаком по полу, принимая сидячее положение. — Сегодня мы проиграли! Мне нужно больше тренироваться, как ты не поймёшь?! Я же не чёртов гений, которому всё легко даётся! Даже если мы уже не победим Шираторизаву и не пройдём на Национальные, я должен стать сильнее!.. Его голос дрогнул в самый неподходящий момент. — Эй! Не говори, что у тебя нет таланта и что ты не гений! — девушка перенимает его настрой, неосознанно повышая интонацию. Лицо Кейго Адай превратилось в маску злости, которую Тоору ещё ни разу не видел. Это прибавляло ей десяток лет жизни. — Потому что это чушь и собачий бред! Потому что талант — это не волшебство, а количество часов, вложенных в мастерство, и бесконечные тренировки, на которых ты то и дело зависаешь! Поражение — это не слабость, а текущий уровень! Но Ойкава не собирался останавливаться. Ему ещё есть, что сказать. — Да ты не понимаешь, Адай-сан! Я просто хотел, чтобы мы прошли на национальные! — его голос звучал так, будто это вселенская несправедливость, что они заслужили большего, а не очередного поражения. — У нас почти получилось! Оставалось только сразить этого засранца Ушиваку! И ты же сама видела все эти пасы Тобио-чана?! Он!.. Он всего лишь первогодка. Он может делать точнейшие пасы! Он гений. Слова застряли где-то в горле. Ойкава горечно выдохнул и опустил голову, позволив чуть расслабиться. Адай заметила его состояние. Сердце кольнуло от одного его грустного вида. Она очень хочет о нём заботиться, пожалеть, только вот Ойкаве Тоору не нужна ничья жалость, а её — подавно. До этого он не опустится. Она больно кусает губы, тщательно подбирая слова. Напряжённая тишина длилась не меньше минуты, но когда семпай начинает, глаза Ойкавы распахиваются, а нутро напрягается так сильно, будто ему сказали страшную тайну или как на матч-пойнте в полуфинале. — «Я люблю тебя и верю в тебя. Да, это тяжело, но постарайся быть сильным. Да, ты устал от всех этих эмоций и чувств. Устал терпеть неудачи. Но через сто неудач и тысячу попыток у тебя получится, а я буду рядом и буду помогать тебе вставать на ноги каждый раз, когда будет невыносимо», — это те слова, которые я хотела услышать, когда они были необходимы больше всего, но мне никто их так и не сказал. Я знаю, как это ужасно, — она сделала паузу, дав ему время на раздумия. — Ты удивительный человек, Ойкава-кун, и я просто хочу помочь тебе, сделав твой путь менее тернистым и одиноким, ведь волейбол — это так весело. Да, может быть, я не всегда смогу подобрать правильные слова и всё такое… Но я буду надеяться, что помогу хотя бы своим присутствием. Мне достаточно просто быть рядом с тобой, потому что ты достоин большего. Ойкава гадко хмыкает, уставившись на неё. Её черты разгладились, и сейчас на губах расплылась мягкая приободряющая улыбка. — Ты не всегда будешь рядом. — Я всегда буду смотреть на тебя, — её незамедлительный ответ заставил его безоговорочно поверить в слова. Адай заключает его в спасительные объятия: мягко жамкает плечо и массирует волосы. — Тебя более чем достаточно, Ойкава Тоору. Грудная клетка Ойкавы вздымается в глубоких вдохах: он пытается привести дыхание, а вместе с ним и эмоции в норму, но кадык напряжённо подрагивает. Кейго показалось, что его плечи дрожат, но это было так мелко, что почти незаметно. Она вспоминает, какой на самом деле Ойкава Тоору ранимый и не всегда уверенный человек, и обычный юноша без природного таланта, занимающийся просто любимым делом всей жизни. Она прокусывает губу, и он тоже сдерживается изо всех сил, потому что такие нужные слова от такого желанного человека. — Хах, — она невесело усмехается на свои мысли, — знаешь, если бы мой навык в рисовании можно было бы перевести в волейбольный левел-ап, то я бы так и сделала и отдала бы тебе. — Ты бы так не сделала. Тебе было бы жалко потраченные годы на художку, — тихо сипит Ойкава, зажимая её сильнее в медвежьих объятиях. — Хм… ты прав, — Ойкава так и знал: он реагирует спокойно, но внутри ещё паршивее от правды. — Тогда зачем говорить это, если не правда? — Не всё, но половину мне не жалко, — она успокаивающе целует его в шею; у Кейго мурашки от его горячего вздоха прямо у уха, но он повторяет её жест уже с благодарностью. — Ложись на футон. Тоору отчего-то по-дебильному улыбается, хотя искренне не понимает отчего. — Ты меня полюбила? — Маленький ты ещё. Ойкава эмоционально цыкает. — Где у тебя можно найти крем? — В большой комнате, — непромедлительно отвечает он, ведомый эмоциями. — Я сделаю тебе массаж. Но послушно ложится, натягивая майку на плечи. Адай, мгновенно замечая это, снимает вещь совсем. Ойкава, совсем не ожидавший этого, не знает даже как реагировать. Он ликует (авось, семпай передумает, глядя на его мышцы), но даже Ойкава Тоору умеет смущаться (особенно перед ней). — Или у тебя маленький… Кейго говорит это негромко, но в доме так тихо… Да в комнате! Что не услышать невозможно. Тоору чуть не задохнулся от возмущения. Это запретный приём! — Я докажу обрат!.. Но его нагло затыкают, поворачивая лицом в матрас и утыкая туда. — Схожу за кремом! — почти пропела семпай, выскакивая из комнаты. Он хмурится в ткань. Ойкава Тоору очень хочет своего семпая. Хочет повалить её прямо на пол, просто потому что не терпится, хочется зацеловать её: в этот вздёрнутый носик, щёки, губы, даже меж бровей, лишь бы не хмурилась. Обхватить руками крепко-крепко и никогда не отпускать, но это всё до такой степени мелочи, по сравнению с настоящими, иногда животными желаниями, что аж глупо. Тоору хочет прикасаться к ней там, где девушка позволяет только себе где-нибудь в душе, хочется заставить её стонать и кричать от удовольствия. Ему хочется узнать — какого это быть в ней? Хочется сделать в первую очередь приятно ей. Такое он испытывает впервые. Обычно в приоритете стояло собственное удовлетворение, но не сейчас и это Тоору несомненно напрягало. Так бы и сделал, не сдерживаясь и не медля, если бы знал о её чувствах или хотя бы размышлениях. Ей не стоит быть такой безрассудной рядом с ним. По возвращении Ойкава слышит, как она чпокает тюбиком и выдавливает остатки крема. Хочет обернуться, но нет: он всё ещё драматично обижен и позволяет себе только короткие громкие вздохи. Адай улыбается на это, но ничего не говорит; садится на его бёдра, чувствуя, как он крупно вздрагивает под ней, но Кейго опускает его обратно, надавливая на лопатки. Тоору вздыхает опять, но уже протяжно, и обижаться совсем не хочется. Кейго хмурится внушительному синяку на его спине. Ну, конечно. Ойкава ведь упал прямо на стеллажи какие-то, когда возвращал мяч. И как хорошо, что Адай нашла только разогревающий и обезболивающий крем — самое то. Она втирает мазь ему в кожу осторожными движениями, недовольная всякий раз, когда тот шипит под ней, но совсем не им, что не может потерпеть, а собой, что не получается сделать всё аккуратно. Адай растирает мышцы, разогревая: проводит ладонями по рельефной спине, поймав себя на мысли, что даже любуется; массирует важный позвонок, двигаясь рёбрами ладони от него во всех направлениях и улыбается, когда Тоору опять вздыхает, а потом едва прикасается пальцами в движениях, подобно каплям дождя, вызывая у него мурашки. — Ойкава-кун? — осторожно зовёт Адай и прикусывает губу на задуманное. — Мгм? — кохая буквально промурлыкал; его голова была повёрнута в сторону, так что Кейго видела его блаженную улыбку. Ну ещё бы. — Сделай глубокий вдох. Не до конца соображая от божественных манипуляций с его телом, Тоору безоговорочно повинуется. Набрав полную грудь воздуха, Кейго резко нажимает на чувствительную точку, без особого труда найдя её между мышцами. По комнате раздаётся хруст, а потом — почти болезненный стон. Ойкава прикусывает простынь и жмурится. Это было неожиданно!.. Подло и больно в конце концов! — Ч-чт?.. — он глубоко прерывисто дышит: на пару секунд он чувствует, будто лёгкие скованы, и дышать как никогда проблематично. Кейго гладит по спине. — Расслабляющая точка, которая задействует несколько меридианов. Произойдёт сокращение самой широкой мышцы спины, это улучшит циркуляцию крови, и боль уйдёт. Синяк рассосётся гораздо быстрее, что тебе даже на спине будет спать нормально. Дыхание уже пришло в норму, и Ойкава чувствует должный эффект: его тело обмякает под её приятной тяжестью; тепло разливается по мышцам, доставляя небывалую разрядку после такого сложного дня. — Что здесь происходит? Пара вздрагивает, с величайшим трудом находя силы, чтобы посмотреть на Ойкаву-сан.