Мне достаточно просто быть рядом

      — …И я иду на работу, никому не мешаю, как обычно в этом своём готовском костюме, а все всё равно оборачиваются, глядят на меня, как на второсортного убийцу, который с обёрнутым в черный пододеяльник телом на плече плетётся куда-то в самую срань, когда никого нет. И эти редкие прохожие готовы нарушить правила движения, чтобы перейти на другую сторону, лишь бы не идти рядом.        Меж обсуждением строения вселенной, Адай рассказывает, как тяжело бывает таскаться с телескопом, мысленно гордясь, что смогла рассмешить эту школоту: привыкнув к её манере общения, они улыбаются, иногда переглядываясь и смеются.       Мейан с отцом любили ей присваивать роль хмурого и строгого учителя, которому улыбка не свойственна, а филонщикам так вовсе пальцы линейкой отрубить готова. Поэтому на фоне частых подтруниваний она довольна, рассмешить учеников.        А Тоору, тем временем, рассуждал о своём. Прошло больше полугода, как Кейго попросила игнорировать её существование и ставить её не более, как учителя. Ойкава не может не уделять ей внимание. И он знает, почему: когда Адай никто не нужен, и она считает себя совершенно самодостаточной, окружающих — Тоору замечает, как не редко после уроков Кейго-сенсея, она может стать темой для бурных обсуждений одноклассников, — в том числе и самого Ойкаву, охватывает бессознательное желание пробиться сквозь её панцирь, привлечь к себе внимание.        И он привлекал. Он задавал интересующие его вопросы, насчёт астрономии, потому что на личные она не отвечала. Они могли дискуссировать на тему существования жизни в космосе большую часть урока, пока другие либо наблюдали за ними (бывало, вступали в диалог), либо довольствовались «перерывом». У Адай нет любимчиков, но все бы ответили, что это Ойкава.        Хоть она и велела Тоору играть на личном фронте без неё, Ойкава подозревал, что это было сказано потому, что у неё уже есть парень, и он думал, что это Караку-сенсей, чьи ухаживания заметить не сложно. Предположения оказались неверны: она одинока и френдзонит сенсея так, что любой другой бы отчаялся на его месте, но он не сдаётся. Тоору знает, почему: когда от твоей улыбки у женщин коленки сводит, несомненно, это льстит, но со временем обесценивается, становясь чем-то обычным, поэтому, когда встречается та самая женщина, которая и бровью не поведёт в твою сторону, обязательно хочется проверить свои силы ради ублажения своего эго. Либо Караку-сану действительно нравится Адай-сан. Второй вариант Ойкаве уходит в больший минус, чем первый.        Возвращаясь к Кейго-сенсей, стоит отметить поражение Тоору, когда редко она привлекала к себе внимание. Она старалась сливаться с фоном, не любила приковывать чужие взгляды, хотя всегда вела себя уверено. Ойкава знает — по личному опыту, — что это маска. Но просто её персона! С ней можно обсуждать невероятные теории о нашей вселенной, бурно дискуссировать о политике, а потом повспоминать историю мира. Она так эрудированна в какие-то двадцать шесть, и неужели только у Ойкавы (и Караку) это вызывает восхищение?       Она всегда вежлива. Но может опустить человека колкостями, если надо. Работает сверхурочно ради качественной работы, в которой приоритетом является понимание учеников. Подрабатывает репетитором по обществознанию и истории. Матсукава с Ханамаки, кстати, пользуются лайфхаком: остаются после занятий, чтобы сенсей объяснила им тему. И проконсультировала, и бесплатно.        День рождения тринадцатого апреля. В детстве играла связующим, но по её словам «игроком была дерьмовым, травма — тому доказательство. Или следствие». Увлекается энергетиками. Её отец владеет раменной. Она ужасно рисует, и исключением являются только планеты, потому что там есть циркуль с линейкой.       А ещё… Эта её непостоянность? Которая всегда ставит его в тупик. Ойкава не знает, как это назвать, но в один день сенсей может прийти настолько апатичной, будто ей лень социализироваться. На следующий день она готова бежать эстафету от школы.        Многие могут назвать её болезненной из-за бледной кожи и не сильного телосложения. Могут сказать, что она просто отжигала с Караку-сенсеем (слухи от его ухаживаний являлись вопросом времени). Но только ближний круг видит, как она трудится, изматывая себя, для посторонних — это вышесказанные варианты.        (Даже те мелкие привычки, что замечает Ойкава, когда не может, не пялиться. Например, она перебирает большие пальцы, когда нервничает. Или прикусывает ноготь, размышляя. Её правая бровь всегда в непонимании вскидывается, когда ученик выдаёт тарабарщину. Тоору знает, что это жутко! Но она такая незаметная для многих. С её складом ума и внешностью, почему она так «обычна» для других? Может, это и привлекает его сильнее? Всю жизнь за ним ходили попятам, а теперь он гоняется за ней?)        Тоору знает, что она приходит под конец недели с энергетиком или кофе в руках, потому что запал с начала недели утих, и она так устала от объёма работы. Знает, что она помогает отцу в раменной по выходным с выпечкой, поэтому тогда молочный хлеб по-особенному вкусный. Знает, что носит в одном и том же контейнере роллы на обед. Знает, как высоко отзывается о ней её племянник, потому что они с Такеру ходят в один садик и на одну волейбольную тренировку. Мелочи, которыми он хвастается, как страсть к выпечке или странная способность собрать какой-нибудь шкафчик без инструкции. Он замечает и знает эти вещи в ней. Вещи, о которых даже Караку и не задумывался.       И это лишь малая часть его наблюдений.

* * *

      Парни любили обедать на крыше, где были хорошие виды, свежо и ещё тепло, всё-таки октябрь. Ойкава прислонился к высокому проволочному забору и жевал молочную булку, не сводя с сенсея глаз: она сидела на лавочке за школой, где поменьше народу, уплетая роллы. Тоору чувствует себя сталкером. Она ела быстро, наверное, не завтракала, но спустя секунду резко останавливается. Это выглядит странновато, хотя от неё и не удивительно. Она громко чихает (сейчас он вспоминает почему-то своего дедушку, который чихом разносит дом), отчего роняет ролл с палочек обратно в контейнер. Это заставляет Ойкаву хихикать. Он долго посмеивался, делая вид, что чешет губу, будто это поможет скрыться от друзей.       — Эй, Ойкава, — Ивайзуми толкнул его ногой; Ханамаки беззлобно ухмыльнулся.       Тоору чуть нахмурился, но продолжал улыбаться.       — Оу, значит, вы меня заметили.       — Дурак, конечно, заметили, — Хаджиме отложил пустой бенто и встал, разминая мышцы. — Смеёшься там как школьница. Какая-нибудь девчонка из твоего фан-клуба всё-таки завладела тобой? — Ивайзуми подошёл к забору, выглядывая вниз. Смотря на Кейго, его брови медленно поднимались вверх. Матсукава с Ханамаки тоже подошли впечатлиться.       — Фталгеришь фенфея? — Ойкава не сразу понял, что спросил Матсукава, потому что жевал сырный гамбургер. («Сталкеришь сенсея?»)       — Просто глянул мельком, — Тоору чуть-чуть покраснел, будто его поймали за чем-то постыдным.       — Все сталкеры так говорят, — Ханамаки посмеялся, дав пять Иссею.       — Вы с ней больше не разговаривали? — между шутками интересуется Ивайзуми, став серьёзным.       — На уроках иногда болтаем, — невинно отвечает Тоору.       — Не прикидывайся, придурок, ты знаешь, о чём я.       Он поражённо вздыхает, посмотрев вниз. Его брови тут же нахмурились, и улыбка пропала: Караку-сан что-то оживлённо рассказывал, а сенсей хохочет.       — Нет, не разговаривали, — без задора и сухо отвечает Тоору. Он отворачивается, доедая булочку. Сейчас и она кажется не такой уж вкусной, хотя с выходных приготовлена, сенсеем.       Хаджиме вздохнул, скрестив на груди руки.       — И что нам с тобой делать, Дерьмокава?       — А что я делаю опять не так, Ива-чан?! — он быстро посмотрел на него, наигранно возмутившись. Ивайзуми нахмурился: он опять натянул маску, хотя явно раздражён.       — Дурак. Жаль сенсея, ведь она даже не знает, что такой дурак её любит.