С Мейаном и Мизогучи-сенсеем всё было понятно — они хорошо играют в волейбол, как и Адай, и служили поддержкой остальным. Мейан прикроет в тылу, Мизогучи-сан — подготовит сильную тактику, а Кейго, как связка, будет создавать удобные позиции для своих нападающих.
Все немногие тренировки они вспоминали правила (с остальными парнями), оттачивали нападения и приёмы, совершенствовали подачи. Близнецы даже сделали парочку своих корявеньких коронок, чтобы Мейан повыпендривался перед Хинами. Интерес обоих было легко зажечь увлекательным делом с любовью к самоутверждению…
Кстати о самоутверждение. Сейчас, на своей уже родной лавочке за школой в законный обеденный перерыв, Адай невольно слышит разговор, виновник которого сидит у неё в печёнке. Девчонки первый-второй класс докуривали дешёвую, явно выклянченную у семпаев, сигарету, расстягивая одну между собой.
— …Ойкава Тоору? — Кейго морщится от запаха сигарет. Вариант прогнать их становится всё более заманчивым. — Я не ослышалась? Ты встречаешься с Ойкавой Тоору?
— Он только первогодка, а так знаменит своей красотой, — не без ноток зависти сипит одна из них. — Когда ты ему призналась?
— На самом деле, — она сделала паузу, затягивая, — это Тоору-кун мне первый признался после занятий, а потом пригласил пообедать вместе. Честно, он иногда такой зануда. У него один волейбол на уме. Но я даю ему шанс, раз он такой красавчик.
— Ха-ха, будь к нему чуть добрее, Камура-чан, — советуя ей такое, им достаточно одного статуса — быть девушкой Ойкавы Тоору?
Адай раздражённо закатывает глаза. Он, наконец, нашёл себе девушку, как Кейго и советовала, но… С
такой пассией ему было бы лучше и одному. И он что? Первой угодившей готов признаваться в чувствах? Сначала Адай, потом этой... Благодаря некоторым Кейго сомневается в силу его чувств по отношению к ней, и почему от этого так дерьмово, что верить не хочется.
Девчонки, наконец, докурили сигарету, и Адай могла насладиться гордым одиночеством, предпочитая сосредоточиться на более весомых вещах.
В течение нескольких практик Адай поборола своё предубеждение и страх к волейболу. Она не волновалась прыгать, не ленилась становится выносливее, тренируясь больше всех. Чтоб вы понимали, она задерживалась так поздно, что слишком вымотанный, Шуя не дожидался провожать её домой.
Время мало того осеннее — темнеет быстро — но ещё и позднее. Поэтому услышать стук мячей и мальчишечьи ругательства из соседнего спортзала, было удивительнее равнодушия Караку к Адай.
Прибравшись в спортзале и переодевшись в свой повседневный костюм, Адай, как учитель, пошла на разведку. Закрыв спортзал на ключ, она сжала его в руках, потому что мало ли сумасшедшие найдутся. Но, сократив расстояние, распознаёт до боли знакомый голос, а позже видит Ивайзуми, угрожающего Ойкаве мячом, если тот не закончит тренировку. Заметив Кейго, они мгновенно замолчали.
— Вы всё ещё тренируетесь? — она ослабила хватку на ключе, взяв по-обычному.
— Уже нет, — (Волейболисты заметили её жест, внутренне напрягшись.) Хаджиме нахмурился на Ойкаву пуще прежнего; Тоору сдался, закинув приготовленный для подачи мяч в корзину.
— Собираетесь домой? — опять же, как учитель, интересуется Адай.
— Сейчас закончим с уборкой и пойдём, — отвечает Хаджиме, лениво собирая разбросанные по паркету мячи.
Тренировка волейбольного клуба началась сразу после уроков, когда команда Кейго собралась позже — как все учителя закончили со своими делами. Ойкава с Ивайзуми тренировались всё это время?
Адай незаметно вздыхает, узнавая в них, — а особенно в Ойкаве, у которого коленка с белым бандажем дрожит — прежнюю себя. Вспоминает ту усталость, которая валит с ног, и чувство опустошения, что это только начало пути.
Опускает сумку и идёт к ним, собирать мячи. Они опешили, удивлённо переглянувшись, пытались убедить, что всё сами сделают, но были проигнорированы. А как перечить учителю? Собрали мячи, сняли сетку и вымыли пол, прежде чем вздохнуть с чистой душой. С помощью Кейго они управились сравнительно быстро.
— Кейго-сенсей, — неловко начал Ойкава, слишком обеспокоенный, что ей в целом приходится держать ключ на готове, — мы можем вас проводить?
— Не стоит, — она покачала головой. —
Я несу за вас ответственность, а провожаете меня
вы? И живу я не так далеко. Не тратьте своё время и идите скорее отдыхать.
Тоору решил не навязываться. Их отношения и без того натянуты, так что не стоит усугублять их неуместными поступками.
И он бы, правда, даже не думал бы этой ночью о желании провожать её до дома после уроков, если бы они не шли в одну сторону последние пять минут.
— Видимо, нам хоть как по пути, — выдыхает Адай, без интереса наблюдая, как почти незаметные клубы пара растворяются в воздухе. Ноябрь всё-таки.
Они трое молча и устало перебирают ногами с мыслью поскорее добраться до постели, по крайней мере Кейго.
— Какое неловкое молчание, — Адай слышала, чтобы нарушить смущающую тишину, нужно о ней сказать. — Вы, парни, всегда так допоздна тренируетесь?
— Только Ойкава, — отвечает почему-то опять Хаджиме.
— До такой степени, что приходится носить бандаж?
Понимая, что эта тема ей лично знакома, решают не идти по касательной, да и смысла отнекиваться не было, как и желания.
— Потому что у него мячик вместо мозгов.
— Как грубо!
— С тобой по-другому нельзя!
Адай посмеялась в ладонь, наслаждаясь их взаимодействием. Чувствует себя умиротворённо и в безопасности.
Заметив их удивление, она задорно хохотнула:
— Чего вы так глядите на меня, будто мой смех — какой-то мимолётный феномен. Словно в реальности усомнились.
— Я ж подумал, что мы перетрудились, — подыграл Тоору. Адай не нашла, что ответить, поэтому промолчала с лёгкой улыбкой. — А вы тоже сегодня поздно закончили.
— Надеюсь, ты случайно заметил это, а не целенаправленно следил за мной. — Хаджиме подавил ухмылку. — А на самом деле, вам, молодым, стоит быть немного снисходительней к себе. Не учу жизни, а возлагаю надежды, что вы не сломаете себя, будучи подростками.
— Вы не очень стары, сенсей, чтобы говорить так.
— Ойкава-кун, я попала в волейбольную секцию задолго до того, как у ваших отцов в известном месте появился намёк на вас двоих, так что позволь мне повыпендриваться с такой возможностью.
Они разглядели её чёткую улыбку, она долго шла с такой физиономией, отчего-то довольная вечером, либо своей колкостью. Судя по их далеко не первому (и не последнему) удивлению от её личности, Адай понимает, что роль суровой-и-злой-на-жизнь-учительницы, Мейан с отцом дали ей не просто так.
— Личный опыт? — после долгой паузы внезапно интересуется Ойкава.
— Личный опыт, — нехотя кивает та.
— Тогда чего же вы до поздна тренирутесь, Кейго-сенсей?
— Ну, когда-то повредив себя, не могу же я после не возобновить дело. Тем более я не на Олимпиаду собираюсь, а просто повеселиться с коллегами и учениками. Которых я намерена победить. — Она задорно ухмыльнулась им, полная уверенности. — Ну, дошли. Будьте осторожны и дайте себe отдохнуть как следует.
Адай махнула им рукой на прощание, прежде чем скрыться в подъезде жилой многоэтажки. А Тоору не может понять границы своего интереса к сенсею, окончательно очарованный её отталкивающей натурой.
* * *
Время перевалило за обеденный час. День, когда Ойкава в первый раз проводил своего учителя до дома, остался в начале той недели. Культурный Фестиваль был в самом разгаре, многие желали насладиться заведомо хорошей игрой. «Заведомо», — потому что Сейджо не такая уж слабая команда на волейбольной школьной арене Сендая, а Тоору так лучший связующий префектуры в прошлом году. И их учителя не промах: факт, что в прошлом Адай-сенсей и Мейан-сенсей (пусть не так долго, как первая) играли в волейбол, разнёсся по школе молниеносно, стоило Мейану случайно обмолвиться в своём классе — он любит поболтать, особенно о себе любимом, а Ойкава любил послушать, особенно о любимой Адай.
Кейго — по делу — чувствовала себя хорошо: у них был неплохой план, она уверена в готовности своих нападающих, и она бесстрашно хочет подавать им. Но по эмоциям было неприятно.
— Срань господня, — шипит она, сидя на скамеечке в коридоре перед раздевалкой (пока парни переодеваются), и попивая энергетик. Так игра пойдёт на лад.
— Что такое, Кейго-сенсей? Уже не так уверены в своей победе? — дразнится Тоору, оперевшись плечом о стенку.
Она грозно смотрит на него, но ему почему-то совсем не страшно. У других бы на его месте поджилки затряслись.
— Ничерта подобного, Ойкава, — он заметил и эту её особенность: когда злится, совершенно не церемонится с выражениями, и не важно при учениках, или при директор (она мысленно надеется, что так её скорее понизят). — Уверена, ещё как. Ивайзуми-кун ведь сейчас в косплей кафе, верно? — дразнится она в ответ, а сама мысленно благодарна, что тот занят: им пришлось бы туго с этим способным доигровщиком. Пусть Хаджиме и первогодка, но не промах. — Но мне как раз от победы и погано, что мы уделаем вас, малышню.
Ойкава вопросительно вскидывает бровь, а она поражённо вздыхает, зарывшись длинными пальцами в волосах. Юноша присел рядом, готовый слушать её исповедь.
— Чувствую, ты поймёшь меня, как никто другой. Если сегодня я снова свежо прочувствую, что волейбол — это весело, весь этот адреналин от управления своими нападающими, то боюсь, не смогу покинуть площадку. Когда и покину, то только на носилках с очередной травмой.
Она мученечески вздохнула, жестом предложив энергетик. Тоору эту дрянь не пьёт, но
такую возможность от сенсея он не упустил, поэтому благодарно кивнул и осторожно отглотнул.
Не прямой поцелуй! Холодный напиток свёл скулы, кисловато-сладкий вкус спустился по нёбу, горлу. Он тут же отдал ей напиток, пообещав себе такое больше не пить, но картинку запомнил — кажется, её любимый вкус.
Кейго наблюдает дольше необходимого: за плавным движением кадыка, как он нахмурил свои тонкие брови с непривычки, и как ребёнок поморщился. Мило.
— Вам мешает карьера учителя? — любопытствует Тоору.
— Да, ты ведь не хочешь лишиться учителя астрономии и не только, — она всё ещё смотрит на него, уже развернувшись всем телом.
— Вы можете не полностью ведь посвятить себя волейболу, а заниматься им как хобби, сами ведь сказали, что не планируете на Олимпиаду, — он сделал короткую паузу. — Например, как в те вечера. Мы могли бы даже вместе сыграть как-нибудь, — аккуратно предлагает Ойкава, но тут же ругает себя. Торопится.
— Пожалуй, не стоит…
— А что насчёт пари?
— М?
Кейго автоматически хотела завершить разговор на его предложении, чтобы не позволить себе поддаться чувствам, и не согласиться, но после… Пари…
— Пари, — он скопировал её позу, повернувшись всем телом к ней лицом, их коленки чуть соприкасались, но никто не возражал. — Если мы победим, вы сыграете со мной после тренировки. А если выиграете вы… — Тоору замялся, не обдумав эту часть.
— Хм-м, — Адай не сдержала лукавой улыбки. Этот паршивец умеет заинтересовать, и она может поклясться, что ему был бы готов даже Мейан помочь, проинформировав о слабых местах сестры. — Ты будешь должен мне желание. Любого характера, — видя, как его глаза чуть расширились, а чёртова фантазия тут же начала визуалзировать сцены в голове, о которых знает только этот пацан, она быстро добавила: — в пределах разумного, конечно же.
— Идёт.
Адай отметила, как быстро он согласился. Скрепив пари рукопожатием и допив энергетик, они оба были готовы к матчу. И к своей личной битве, как связующие. Они не обсуждали это напрямую, но оба трепетно ждали матча: Ойкава как невинный интерес к своему соулмейту с «новой стороны», а для Адай это был измеритель своих способностей.
* * *
— О чём вы там так уютно болтали с Ойкавой-куном? — ненастойчиво интересуется Мейан, стоя на позиции, пока судьи занимались своими судейскими делами; до начала сета оставались считанные секунды.
— У нас с этим мальцом своя особая войнушка, как связки, — сдержанно отвечает Адай, заметив, с каким интересом их слушает Караку-сенсей. — Насчёт этого и болтали.
— Миленько! — комментирует Мейан, завершив разговор, успев ей слащаво, многозначно улыбнуться.
Матч начался небурно, даже немного лениво. Команда учителей чуть отставала в счёте. Но Кейго была спокойна: это только начало, и её мальчикам нужно просто немного разогреться, чтобы потом подстроиться под её темп.
Адай показалось, она услышала хихиканье с трибун. Ещё бы! От их безвекторных метаний по площадке, отсутствию зрелищности, как не засмеяться. Уверена, их считают старперами (хотя к ним, скорее, можно отнести только Мизогучи-сенсея старшего). Она нахмурилась. В тех свободных секундах она досадливо вертела головой, не то пыталась засечь звук, не то хотела отвлечься от чьей-то забавы.
Заметив это, Тоору решил воспользоваться её осоловелым состоянием. Использовав Матсукаву (который позже обязательно это припомнит) как приманку, Ойкава в удобный момент после приёма сбросил мяч прямо ей под ноги.
Адай заметно встрепенулась, ожидая, что мяч как обычно примет Мейан.
— Охренеть…
— Вот именно! — пыхтит Мейан, шлёпнув её по лопатке. — Он был перед твоим носом! Принимай под сеткой! И не выражайся перед учениками!
Но разгневанный брат волновал меньше всего. Сверкая глазами от возбуждения, она мысленно полюбовалась точностью проведённого манёвра, вымолвив нечленораздельную похвалу. А это всегда было лёгким путём к сердцу Ойкавы Тоору, поскольку его хвалили не за внешность.
На тайм-ауте Мейан подошёл к сестре. Он хлопнул её по плечу, отчего та подавилась, кажется, энергетиком, замаскированным под воду.
— Эй, чего уныла?
— Я просто расслаблена. А тебе стоит взбодриться: Хинами-чан пришла.
Которая, ко всему прочему, была в спортивной майке с его именем. Это придало ему сил, а Адай решила, хватит расслабляться и расслаблять нападающих. И от смены темпа их игры, кажется, опешили многие (даже некоторые из них, Таку-кун продолжал лениться). Она буквально выжимала все силёнки из хилого Шизуки, бедного Караку и уже вялого Мизогучи-сенсея.
Тоору ощутил на своём горьком опыте, как сначала переоценил, а потом недооценил эту женщину. Она точно не была гением, у неё опыт в волейболе едва ли побольше Тоору, к тому же, с большим перерывом, и в глубине души всего на мгновение он понадеялся, что этот опыт она пропила энергетиками.
Неожиданные сбросы, хитрые передачи и синхронное взимодействие
всей команды. В окружении подобного рассудок концентрируется до предела, время будто чуть замедлилось, пространство видимо детально, и отзвуки падающего на противоположной стороне мяча настойчиво стучаться в пленённое сознание. С осознанием своей победы, пусть и с небольшим отрывом.
* * *
Культурный фестиваль закончился на приятной для всех ноте. Учительский состав дружно поплёлся отмечать это событие в ближайшую — ясно, чью — раменную. И «поплёлся» — верно сказано, потому что боль после нелёгкой, изнемождённой игры недоволейболисты запомнят на долго.
Особенно…
— Чтоб вы знали, мой солулмейт — Ойкава-кун.
Тоору чувствует, что выиграл в этой жизни.
