Dad and son

      Все начиналось чудесно… Но закончиться могло бы и лучше.       Изуку не стал ждать конца фестиваля. После того, как им объявили результаты второго этапа, он переоделся, развернулся и пошёл домой. Единственное, что он ещё сделал, так это предупредил об этом классного руководителя и оставил записку в учительской для Айзавы, чтобы тот обо всём знал и понапрасну не волновался.       Мидория всё помнил хорошо. С момента, когда он с Мей и другими учениками из факультета поддержки вышел на стадион, до того, как Тодороки сорвал с его головы повязку. Уже тогда он понял, что всех подвёл. Людей, которые доверились ему. Отца. Да, в конце концов, самого себя!       А всё так хорошо начиналось…       Полночь огласила первый этап — бег с необычными препятствиями. Изуку был к этому готов. Он уже предполагал, что в испытании будет гораздо логичнее и дешевле, куда уж без этого, использовать уже знакомых ему со вступительных экзаменов роботов. Так и случилось. А уж обойти различные датчики, которыми эти железяки были напичканы, и отключить внутренний контроллер было проще простого. Всё-таки, когда у тебя нет причуды, открывается такой простор для совершенствования… А дальше дело оставалось за малым — использовать осколок от корпуса робота, желательно побольше размером, в третьей части этапа. На минном поле. Не то, чтобы Изуку любил подслушивать, но Хизаши говорил слишком громко! И, вообще-то, Мидория и сам предполагал что-то подобное, но лишний раз услышать подтверждение своим догадкам было приятно. И, конечно, помогло составить более продуманный план действий: таким образом ему удалось прийти первым, обогнав Бакуго и Тодороки. Тогда это вызвало трепетную эйфорию от небольшой победы. Конечно, он не показал ничего такого, но каким удовольствием было наблюдать выражения лиц учеников Геройского курса. Он обыграл их даже не используя ни изобретения, ни квирка.       Однако… Конницы. Следующий этап. Команда из четверых: Токоями, Мей, он и Очако Урарака. Мидория просвистел тот момент, когда у них не оказалось пути назад. Когда лёд Шото был вокруг. Когда повязки на его голове уже не было. И тогда показалось, что что-то большое треснуло среди царящего вокруг хаоса. Осознание проигрыша. Ещё двадцать секунд, и они бы прошли       Дальнейшие события сохранились в памяти какими-то обрывками. Оглашение результатов. Кацуки Бакуго презрительно ухмыляется, и когда Изуку встречается с ним, взглядом он нейтрально улыбается. Он проиграл. Снова. « — Было бы глупо предполагать, что такой беспричудный и неуклюжий, как ты, Деку, пройдёт дальше!»       Кацчан даже не сказал это ему в глаза. Кинул в спину.       Но сейчас Мидория сидел в своей спальне, в квартире Головы-Очищения. В квартире своего Отца. Для которого он, скорей всего, точно такое же разочарование.       Парень боялся думать, что бы сказала его мать, если бы была жива. По крайней мере, её нет сейчас рядом. Наверно, очень плохо так думать, но это даже к лучшему. Ей, очевидно, тоже было бы стыдно, что её сын настолько бесполезен. А может стыдно и сейчас.       И мысли снова возвращались к Папе. Наверное, это неприятно, когда твой ребёнок не даёт хороших результатов. В особенности, когда ты сам тренировал его. В особенности, когда ты — про-герой. Знали бы об этом окружающие, небось, засмеяли бы. Сын профи, а вылетает на втором туре.       Неужели Изуку и вправду надеялся выиграть? О да.       Ему стоило бы догадаться раньше. Нужно было создать что-то, что сможет блокировать причуду Тодороки. Хотя, кто же знал, что Мидория придет первым и сам станет главной целью?       Почему он вообще беспокоится из-за очевидного проигрыша? У него сразу было меньше шансов, чем у других. У него же нет причуды.       Сын Головы-Очищения упёрся взглядом на постер. Тот висел на его стене уже как два года, если не больше. На плакате был изображён Символ Мира со своей вечно-уверенной улыбкой.       А ведь там, на Фестивале, был Всемогущий, так ведь? Так облажаться на глазах у собственного кумира… Изуку может. Наверное, это единственное, что он делает хорошо.       Или, может, не стоит так беспокоиться? Тем более, он ведь не единственный, кто не прошёл. На фестивале были такие ребята и с Геройского курса. Прошло-то всего только шестнадцать человек.       Но у него был шанс. Шанс показать, что он стоит чего-то большего, чем сожалеющих взглядов, насмешек и дурацких прозвищ.       У него ведь была эта чертова повязка. Но надо было так облажаться.       Изуку уставился пустым взглядом на полусгоревшую тетрадь на краю стола.       Теперь он ещё больше напоминал отца. Усталый вид, взгляд, в котором читается, максимум — равнодушие, и челка, свисающая на глаза. « — Если ты так сильно хочешь стать героем, то есть хороший способ для таких, как ты. Верить и молиться, что в следующей жизни ты будешь одарён причудой… Так что легче и быстрее тупо спрыгнуть с крыши!»       Плечи Мидории затряслись. Он не плакал, нет. Изуку лишь хрипло дышал, пытаясь не дать волю нахлынувшим эмоциям. Гнев. Обида.       Но у него не вышло. Мелкие капли слез спешно хлынули из глаз. Парень закрыл ладонью рот, пытаясь заглушить всхлипы, так, словно кто-то мог его услышать.

***

— Ты уверен, что тебе не нужна помощь?       Хизаши, путаясь в ключах, открывал дверь квартиры Шоты. Голосовой уже не был одет в надоедливый кожаный костюм — Ямада наконец-то напялил на себя что-то нормальное.       По крайней мере, этот наряд одноклассника Айзаву устраивал больше. — Я сам разберусь со своим сыном, ясно? — заранее предупреждающе рявкает на коллегу мужчина.       Мик хмурится, но так ничего и не говорит, продолжая копошится у двери. Айзава тихо хмыкает, из-под бинтов наблюдая за этим. « — Может, он прав?»       Шота встряхнул головой, пытаясь не вспоминать фразу Ямады про то, что Стиратель катастрофически мало знает о самокопаниях Изуку.       Точно так же ему хотелось забыть слова Немури, которая подметила, что для его сына выигрыш в Фестивале важен гораздо больше, чем многим другим ученикам Геройского курса.       Айзава знал это. Только, если та же Каяме находила в этом амбициозность, то мужчина знал, что проблема кроется в другом. Его сыном правили далеко не амбиции — им управляло желание доказать, что он чего-то стоит. И доказать это всему миру — героям, учителям и ученикам Академии, ему, Голове-Очищению, и самому себе…       Шоте с каждой секундой всё сильнее хотелось просто ввалится в квартиру, узнать как там Изуку и провести остаток дня с сыном. Он знал, что Изу подавлен. Потому что это было очевидно.       Если бы Мидория не воспринял выбывания со второго этапа серьезно, он бы остался наблюдать за фестивалем. Ни за что бы не пропустил возможность проанализировать чьи-нибудь способности!       Однако, сейчас — криворукость Хизаши была против них, поэтому Айзаве нужно было подождать ещё пару минут. У Сотриголовы начинали появляться подозрения, что он, с поломанными руками, сделал бы всё быстрее.       Какая же радость, что совсем скоро он избавится от этого гипса и раздражающих бинтов. Они мешают даже спать. — Я не могу… - мученически промямлил Ямада. — Хизаши, тебе тридцать лет, и ты хочешь сказать, что всё это время ты умел открывать двери, а теперь — нет? - Шота перевёл взгляд на этого идиота, стоящего рядом, - Или у тебя есть другие идеи, как зайти?       Что ж, видимо были, ибо сразу после этой фразы Ямада настойчиво начал домогаться дверного звонка.       Щелчок, и дверь приоткрывается, а из проема выглядывает Мидория. Осознав, что никаких злодеев тут нет, Изуку открывает дверь шире.       Айзава изучает парня взглядом.       Выглядел Мидория как обычно выглядел он, Шота. Точно такая же усталость, словно большими буквами написанная лбу, красные глаза… Только у Айзавы это из-за причуды, а у Изуку, зная его, из-за слез.       И сердце мерзко сжимается.       Перекинувшись идентичными взглядами с Хизаши, Сотриголова кивнул на прощание и зашёл в квартиру, а Мидория, так же попрощавшись с Голосовым, закрыл дверь.  — Поможешь? - Стиратель выразительно качает головой, параллельно стягивая ботинки.       Со стороны Изу слышится тихое мычание. Подросток подходит к отцу и начинает услужливо развязывать бинты на затылке, и мужчина ощущает, как руки сына предательски трясутся и как тот безуспешно пытается выровнять дыхание.       Через пару минут ребёнок убирает уже бесполезные тряпки на стоящую около двери тумбу и медленно делает несколько шагов назад. Айзава же разворачивается и просто расставляет руки в стороны, и Изуку, чуть помедлив, бросается в его спасительные объятья, дрожащими руками цепляясь за Шоту. Пацан молча содрогался, крепче сжимая кольцо рук, а Айзава просто обнимал мальчишку, пока рыдания не сменились тихими всхлипами.       Со стороны, наверное, такие объятия смотрелись комично. В особенности — попытки мужчины свести загипсованные руки так, чтобы не случайно не ударить ими сына. — Хочешь поговорить об этом? - Шота боится спугнуть Изу. Заставить оттолкнуть и извинится, так ничего и не объяснив.       Мидория молчит.       Обычно, он хоть что-то отвечал. В такие моменты, Айзава даже был рад услышать отрицательный ответ, потому что это бы значило, что Изу сам может справиться с этим. — Ответишь мне честно? - голос мальчика заметно дрожит. — Конечно, - Айзава облегченно выдыхает. — Ты разочарован?..       Айзава выпускает ребёнка из объятий и отходит на несколько шагов назад. Мидория старается не смотреть ему в глаза. Он вглядывается в пол, изучая так неожиданно ставшие интересными собственные ботинки.       Он не хочет, что его опасения оказались правдой, и Айзава это знает. — Мидория Изуку, посмотри на меня, - тон мужчины стал холодно-строгим. Пацан тут же вытирает глаза и подымает голову. Он невероятно боится думать, что всё действительно так, что Папа и впрямь им недоволен, и.., - У меня нет причин быть разочарованным в тебе, понимаешь? Ты не вошёл в третий этап, да, но ты уже отлично справился. Ты пришел первым тогда, помнишь? И, если я не ошибаюсь, то ты с Хацуме были единственными учениками Факультета поддержки. А то, что ученики F класса могут драться на одном уровне с Геройским курсом, очень много чего стоит. И как мне после этого прикажешь быть разочарованным?       Шота внимательно всматривается в стремительно меняющее выражения лицо Мидории, пытаясь понять о чем думает этот несносный ребёнок. И вот, плечи пацана чуть содрогаются и тот снова крепко стискивает отца.       Мужчина уже привычным движением в ответ прижимает Изу к груди, пытаясь потрепать его по растрёпанной шевелюре... Но вместо этого он случайно бьёт его гипсом. Изуку со смехом трёт место ушиба и, вновь широко улыбаясь, подымает взгляд на Айзаву. — Как насчёт просмотра телевизора, или пересказа происходящего на третьем туре?..