Dad and son

—А? Деку?!       Мидория неожиданно словно прирос к полу, резко остановившись около учительского стола. Он на секунду зажмурился и глубоко вдохнул. Единственное, что ему сейчас хотелось — провалиться сквозь землю, исчезнуть, буквально испариться или, на крайний случай, раствориться в пространстве. Оказаться где-нибудь подальше, даже не сильно важно — где, лишь бы подальше от Кацчана.       Все что угодно, но только не это. Он уже достаточно натерпелся от Бакуго во времена средней школы!       Конечно, Мидория знал, что его, скорее всего, уже бывший друг детства учится в классе отца, однако надежды, что они так и не заговорят за то время, как Изуку будет наблюдать за этим классом, начали крошиться и превращаться в прах.       Парень вновь тихо выдыхает и поворачивается. Да, всё же, это был Кацуки. Собственной персоной, как говорится. Это было очевидно, но Изуку до последнего надеялся на обратное. — П-привет, Кацчан. Давно не виделись, ага? — парень заставляет себя выдавить неровную улыбку.       Бакуго зло сжимает кулаки и смотрит с явной ненавистью и злобой. « — Ну, что я ему сделал?» — в который раз проносится в голове Мидории. Но, как бы он не пытался найти ответ на этот вопрос, у него не выходило. — Что ты тут делаешь, грёбанный задрот?       Изуку молча пожимает плечами, проглатывая очередное оскорбление. Хотелось выдать что-то раздраженное, вроде « — Ну, не знаю? Может это не твоё дело?», но, в отличии от Кацуки, у сына Головы-Очищение есть самообладание… Или, скорее уж, чувство самосохранения. — В Академии в принципе или в классе? — в никуда переспрашивает Мидория, не меняясь в лице, и тон его менее пресным не становится.       От этих слов, или интонации, или, может, всё дело в «плохой погоде»?, Бакуго нахмурился ещё больше, быстро сокращая расстояние, разделявшее его и Изуку. Последний инстинктивно пытается попятиться, но натыкается спиной на стол, который от толчка громко скрежещет по полу в оглушительной тишине. Пацан примирительно поднимает руки, пытаясь что-то промямлить губами, но этому так и не суждено стать полноценным предложением, потому что Бакуго хватает его за ворот рубашки, в придачу, ещё сильнее затягивая красный галстук. — Как. ты. мог. поступить. сюда?! — буквально рычит тот в лицо Мидории, как всегда не заботясь о том, что эти слова могут услышать посторонние. На его месте Изуку не был бы так неосторожен, ведь это уже не привычное Кацуки место, а элитная Академия…       Парень подмечает, что все в комнате умолкли. Однако никто не пытается что-то сделать — каждый из учеников лишь смотрит на развернувшееся перед глазами представление, ожидая развязки. Наблюдают, будто это какая-то цирковая программа, а они с Бакуго — звёзды арены. Хотя, наверно, со стороны всё выглядит именно так. — Прошёл экзамен и поступил, — Мидория устало вздохнул, наконец, собирая разбежавшиеся мысли в кулак, — Так… Как насчёт того, чтобы ты не начинал это шоу хотя бы на людях?       И Бакуго неожиданно отпускает его. Изуку уверен, что тут в чём-то есть подвох, потому что такого просто не могло случиться. Никогда не случалось. Всё только начинается. — Ты бы хотел ещё что-то спросить, Кацч?.. — парень пытается отвлечь одноклассника, однако грубо прерывается ударом в нос.       Этого стоило ожидать…       Изуку рефлекторно отклоняется и вскидывает руки, стараясь вместо лица принять удар на предплечье*, но уже не успевает ничего сделать: реакция у Кацуки всё ещё слишком быстрая для него. Остаётся лишь закрывать ладонью кровоточащий нос, пропуская мимо ушей очередную гневную тираду Бакуго.       Только сейчас класс наконец-то вернулся в нормальное состояние. Со всех сторон разом послышались неодобрительные (!) возгласы, крики и ойканье. Да, Кацуки действительно перебарщивает, что непозволительно для студента 1-А класса геройской Академии Юэй, но, если говорить на чистоту, Изуку не думал, что того это сильно волнует.       Тут в реальность Мидории врываются ещё два голоса. Один — ближе и более тихий, а второй — дополняющий голос Кацуки.       Кто-то потрепал его по плечу. — Эй, бро, ты в норме там?       Изуку кивает, но не потому, что это правда, а для спокойствия незнакомого парня. Он быстро смахивает слёзы и вглядывается в одноклассника.       Перед ним стоял парень, повыше его, с красными волосами. Он то и дело что-то еле слышно шипел себе под нос, осматривая нос Мидории.       Киришима Эйджиро.       Да, однозначно он.       Причуда: затвердевание.       Изуку вспомнил запись с той тренировки со Всемогущим.       «Он был крут» — проносится в голове парня, как со спины красноволосого раздаётся ещё один нестройный возглас. — Да у него же кровь!..       И снова возобновился только прекратившийся балаган. Эйджиро осматривался по сторонам, видимо, пытаясь придумать, что сделать, а Изуку спешно начал составлять план по быстрому исчезновению, остервенело растирая по лицу непрекращающую течь из носа кровь. — А ну, тихо!       Среди наступившего гама голос отца немедленно был воспринят как что-то, за что можно ухватится. И Мидория упорно пытается это сделать, чуть паникуя от ситуации. — Тихо! Если вы не заметили, зашёл учитель! — Мидория мельком смотрит на того человека, кто это сказал.       Высокий парень резво жестикулирует руками. В глаза отчего-то бросаются зализанные, но все же немного растрепанные волосы… А ещё у него были очки.       Точно! Иида Тенья.       Причуда: Двигатели.       По словам отца он, вроде как, староста. Вроде как, даже очень неплохой староста.       Ученики наконец-то затихают. Через ещё несколько длинных секунд класс опускается в неловкую тишину. Разве что, можно услышать редкое перешептывание.       Изуку переводит взгляд на отца.       Ох черт, кажется, Айзава действительно зол.       И, вроде бы, зол он даже не из-за него, Мидории, а из-за балагана, стоящего в классной комнате. Когда он узнаёт о «драке» — конец будет всему живому. « — Наверное, был звонок, » —мимолетно проносится в голове.       Стоящий рядом Киришима слабо выдавливает улыбку и смешок. Грустный, нервный смешок.       Шота осматривает комнату, которая окончательно опустилась в гробовую тишину. Таким взглядом Айзава смотрел на людей, когда планировал их кончину. Или исключение.       Примерно таким взглядом Айзава испепелял Мика, когда однажды тот потерял Изу. Но это абсолютно другая история…       Мидория ловит на себе продолжительный взгляд отца. От неожиданности, пацан дернулся, непроизвольно-сильно задевая нос, и тихо шикнул, когда кровь попала на язык. — Что. тут. произошло? — Тон Айзавы не предвещал ничего хорошего.       По классу снова прошла волна возгласов. — Извиняюсь, Айзава-сенсей, но Бакуго напал на этого парня… И все, — чётче всего просочились сквозь голоса слова девушки с задней парты.       Изуку всмотрелся в её лицо.       Очако Урарака.       Причуда: нулевая гравитация.       Голова-Очищения снова остановил взгляд на импровизированной «арене». После чего он медленно перевёл взгляд на Кацуки. — Зачем. — довольно кратко и чётко сказал мужчина, но Изуку уже понял, что отец сейчас — как бомба замедленного действия. Вроде спокойный, но рвануть может в любой момент, и… Что будет тогда, он не хотел задумываться, но был уверен, что плохо будет всем.       Кацчан в ответ что-то тихо прорычал себе под нос и отвел взгляд. Видимо, Изуку как-то пропустил момент, когда бывший друг детства начал уважать его отца. Ну, или бояться, что тоже вероятно. — Мне так и ответить родителям ученика Факультета Поддержки, когда меня спросят почему ученик моего класса разбил ему нос, Бакуго?       Кацуки убийственно смотрит на Изуку так, будто в этом всём вина именно его.       Мидория тихо кашляет и, обходя Ииду, подходит к выходу из класса, который удачно загородил Айзава. — Я оставил те документы, которые Кен-сенсей просил Вам отдать, на столе. Извините, я могу… — Иди к медсестре, — Айзава пропускает сына, давая выйти тому в коридор, — Если это не ушиб, предупреди классного руководителя и попроси, чтобы он зашел ко мне. Ясно?       Изуку кивает и, идя по коридору, сочувственно представляет дополнительную тренировку этого класса.       У Айзавы принципы. Сделал один, а отвечают — все.

***

      Когда Изуку слышит, как ключ поворачивается в скважине, и дверь с тихим скрипом открывается, он инстинктивно дотрагивается до «пластыря» на носу.       Диагноз: сломан.       Мидория отрывается от конспектов и смотрит на тихо приближавшегося Айзаву. — Ты в норме, шкет?       Парень кивает и убирает тетрадь на небольшой кофейный столик.       Айзава распутывает ленты и кидает их на спинку дивана. — Цементос сказал, что нос тебе всё-таки сломали, но Исцеляющая Девочка тебя подлатала. Он пожелал мне удачи с тобой и твоими травмами, — Шота устало плюхается возле Изуку, заставляя Исаму, благополучно заведённого кота, спрыгнуть с нагретого места, — Так что у вас с Бакуго произошло по твоей версии?       Изуку нервно хмыкает и еле заметно хмурится. — Я просто зашёл оставить документы, и тут Кацчан. И, думаю, он посчитал своим долгом напомнить мне «моё место».       Мидория закатает глаза и сталкивается с уставшим, скептичным взглядом отца.       Сотриголова фыркает и слабо ухмыляется. — Что ж, по крайней мере, как минимум пол класса теперь хотят его смерти. — А до этого, думаешь, никто не хотел? —со смешком спрашивает Изуку. — Не-а. До этого его уважали, а теперь — то и дело спрашивают зачем, и кто ты такой.       Мидория тихо прыскает со смеха, отводя взгляд.       Шота привычно взъерошивает кудряшки сына и встаёт, устало выдыхая. — Так вот… Рис или Кацудон?