***
Вот уже мы подошли к конечному пункту. Волновало одно – почему Ураловцы не вышли на связь, ведь сколько..? Где-то месяца два назад все было в порядке. Кто был этот сошедший с ума человек? Откуда он? Откуда у него такое старое оружие? Похоже кто-то потерял связь, или вообще не имел её. А если предположить, что ещё могло произойти, то волосы встают дыбом. Голод, радиация, бандиты, а если все это вместе? Даже представлять не хочу, кто там мог вырасти… Мы уже почти подошли к бункеру. Осталось наверно километров пять, по времени – почти час. Мы никого не встретили, нас никто не догнал если и гнался. В чём я уже не уверен. Я вообще не в чём уже не уверен. Мы разбили лагерь примерно в километре от бункера. Будем думать, что делать. Хотя, я уже знаю, что делать. — Я считаю, что надо отправить разведать туда пару людей, — произнес я на всеобщем собрании. — Мы что враги им? — сказал кто-то из фермеров. — Все может быть… — ответил я, и тут меня перебил Сал. — Questa non è la fine!* Мы справимся. Не важно, что случилось с людьми в бункере. У нас есть куча возможностей, но для начала мы разберёмся, что произошло, чтобы быть готовыми. Видимо это была какая-то магия внушения, иначе как понять, почему все ему поверили, все его послушали. Умеет он делать вид, что верит в то, что говорит, а может он и серьёзно в это верит. Разведчиков собрали через час. Это был я, Сальвадор, Старик, что назвал Сала «киберИтальяшкой» и тот дед с крутыми глазами, «старпер тим» в сборе. Мы выдвинулись, и где-то через минут пятнадцать пришли. Бункер на удивление не был засыпан, ощущение как будто его вообще не заваливало. Даже фонари рабочие стоят и освещают закрытую гермодверь. — Там люди… двое, а нет трое. О чём-то разговаривают, — прошептал наш глазастый. — Нам бы как-нибудь поближе подойти, — сказал Седых – такая у старика была фамилия. — Да мы б с радостью… — ответил Сал. — Глазастого взяли, а вот ушастых у нас нет. Ну что товарищи пенсионеры, что будем делать? — Ближе подойдём, — сказал бородач. — Они не заметят, там кусты кругом. Заляжем где-нибудь и подслушаем. Бесшумно пробраться оказалось не так-то просто, но после первой очереди над головами, все получилось, ибо пулю получить никто не хотел. А охранники посчитали, что спугнули и опять начали говорить. — Да… а помнишь ту… тогда вкусное мясо было, — хоть и еле, но обрывки фраз доходили. — Хо… интересно, чем их здесь кормили! — ответил второй собеседник. — Да свинки… мили себя, какие добрые были. — Хы… А тепферь на ых мефсте хыхых... — прозвучал шипящий голос третьего. — Заткнись Вурдалак! Тебе слова не давали мусор биологический! — Кто это? — прошептал Сал. —Нацисты что ли? — Да какие нацисты… — чуть не крикнул я, еле сдержался. — А кто? — Не знаю, надо ещё послушать. — А сегодня, что на обед? — А там супчик варганят из того жирненького… — от этих фраз всех нас передёрнуло, а Седого вообще чуть не стошнило. — Они скатились до таких низов… — сказал он. — Каннибалы – не бандиты. Справимся, — ответил Сал, но тут мы услышали интересную информацию. — А что там? Поймали тех, кто напоролся на растяжку? — Да нет, ищут. Всё найти не могут. Говорят, их больше чем нас. — О…отлично, а то эти закончились практически, штук тридцать осталось. — Тридцать человек! — шёпотом воскликнул Сал, — тридцать человек, от двух тысяч! Мне не было дела до того, сколько умерло. Меня волновало то, что нас ищут. Ивайло! — Сал, нужно срочно уходить! — Что? Куда? — К своим, мать твою. — Поддерживаю, — сказал Седых. — Надо наших предупредить.***
Мы преодолели расстояние в километр, за минут пять. Бежали сломя голову, как только вышли из поля зрения охранников. — E'tardi!* — воскликнул Сал. — Блятство! Мы не успели, — сказал бородач. — Успеть не успели, — Седых передёрнул затвор трофейного РПК. — А спасти – спасём. — Да! Мы сможем. — бородач снял с предохранителя снайперскую винтовку. Всех наших согнали к кострам. Как обезоружить смогли всех – не понятно. Ублюдков-то мало совсем: человек пять. Отчаянные парни. Наверно пугали, что их много. Все со старым оружием и одеты в старую военную форму. Не в цифру, а в обычный камуфляж, кто-то даже в маскхалате был. — Вот этого в маскхалате первым бей, — сказал я бородачу. — Нас четверо, кто возьмёт пятого? — Пятый живым нужен, — сказал Седых. — Так, ну что, начинаем, — скомандовал Сал. Тут же, мужик в маскхалате упал наземь. Я повалил какого-то мужика с древним АКМ. И ещё двое упали с дырами от пуль в голове. Наши смекнули что происходит, и быстро обезоружили пятого. Он даже не сообразил, но когда люди вокруг него столпились, произошел взрыв… Человек тридцать прошило осколками насквозь. Мне прилетело по левому уху. Блядство! Кровь хлещет так, как будто его полностью отрезало. Я посмотрел на руку и увидел в ней окровавленный ошмёток верхней части уха… Картинка поплыла, зазвенела голова, и наступила темнота.Очнулся я на пепелище. Оно полыхало. И кто-то нежно так сказал приятным, знакомым женским голосом: — Очнись, придурок, тебе пора!
Грохот пальбы, окатывает моё очнувшееся сознание как ледяной водой. С трудом открыв глаза, я осмотрелся. Я лежу на нашем пустыре и кругом развороченные трупы. Все, мне хоть мельком, но знакомы. Боль неописуемо сильная, как будто тысяча игл впилась мне в плечо. Шел просто сильнейший ливень. Деревья, даже самые толстые, сильно раскачивались. А грохотом, который я принял за очереди автомата, оказались вспышками молний. Они были настолько яркими, что отрывками освещали место побоища. Когда я попробовал пошевелить плечом, я не смог, это оказалось настолько больно, что я чуть снова не потерял сознание. Прикоснулся рукой к больному месту и ужаснулся. Мне в плечо был воткнут, почти на половину, нож. Тут ужас сменился резкой эйфорией. Мне повезло! Я смог очнуться, а кровь оттуда не хлещет. Потом меня начала охватывать паника, а где все? — Салвадор! Седых! Вы где? — отчаянно крикнул я. Ответа не последовало. Теперь мне стало по-настоящему страшно. Остаться совсем одним – вот мой самый сильный страх, ещё с детства. — Салвадор!!! Ивайло! — уже, чуть не переходя на истерический крик, попытался я позвать кого-то. От такого перенапряжения, я снова свалился без сознания.— Милый, ты как? Что-то ты совсем погрустнел. Передо мной, за столом, сидела женщина. У неё были кучерявые, переливающиеся блеском на свету, чёрные волосы, янтарные глаза, нос слегка поддёрнут кверху. Занна? — Что ты тут делаешь?— удивился я — Пью чай, — она мило улыбнулась, а в её руке появилась чашка. — Но что ты тут забыл? — она уткнула указательным пальцем мне в лоб. — А где я? — недоумевал я Я стоял в какой-то кафешке. Она сильно напоминала столовую бункера, где мы любили с ней сидеть. — Что это за место? Как только я это спросил, все вокруг стало чёрным, блеклым, а Занна оказалась прямо перед моим лицом, что с её маленьким ростом было невозможно. — Очнись…
Уже не было грома. В глаза светили яркие лучи солнца. Я с трудом раскрыл веки – вокруг ничего не изменилось. Хотя нет, вон, люди какие-то идут. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять кто они. "Бежать", — пронеслась мысль в голове. Я собрался с силами на одной руке поднялся и, пока меня не заметили, рванул в рощу. Не успел. Над головой просвистели выстрелы, попадали сломанные ветки, но страх оказаться на скотобойне в роли свиньи преобладал над страхом смерти. Боль, да и нож в плече ушли на второй план. Бежать! Бежать куда подальше. Позади слышались крики, пальба, ещё пара очередей просвистела над головой, но уже было видно, что стреляли на авось. А когда я уже ушёл вглубь, преследователи, отстали окончательно. Я дошел до какого-то огромного дупла в дереве. Ноги заныли, а боль в плече, отозвалась ещё сильнее чем прежде. Надо что-то с этим сделать. Хотя бы нож вытащить. Сказать оказалось легче, чем сделать. Только я попытался его аккуратно высунуть, как мне сразу стало плохо, картинка поплыла и опять темнота…На этот раз я стою на еще целом верхнем ярусе. Кругом ни души. Лишь стоны раздаются за гермоворотами. Только я прислонился к ним, как что-то схватило меня за плечо и зачем-то резко дёрнуло.
Очнулся я от резкой боли в плече. Состояние моё, сказать хуёвое – ничего не сказать, оно ещё хуже. Неизвестно сколько дней назад я лежал под холодным ливнем, тогда меня промочило полностью. Это аукнулось. Горло обдирала боль, глаза жгло, хотелось пить, а ещё было холодно, очень холодно. Решил проверить плечо, а ножа то и нет и кровь, хоть не хлещет, но течёт. Тут мой взгляд заметил небольшой металлический отблеск, а потом и целый силуэт, который нёс какую-то кипу. — Акшкхп… — только и вырвалось у меня изо рта. — Амико! Очнулся. Слава богу. Сейчас тебя согреем и рану обработаем. Сальвадор! Он смог меня найти, моей радости небыло предела, но сказать я ничего не мог. Сал развёл костёр, нагрел воды, дал мне попить горячего чаю и, вроде, я даже смог говорить, хоть и очень сипло. — Что произошло? — Да ничего особенного. Мы быстро отступили, а потом в суматохе и не заметили, что тебя нет. Спасибо, Ивайло, он беспокоился. Потом, мы услышали пальбу, ну я и отправился, в одиночку правда, но тех, кто по тебе стрелял, я уложить смог. — Тут он усмехнулся, — по кибернетику-то фиг попадёшь, ну я их и перестрелял, а потом по крови пошёл, одно скажу напрудил ты её много. Зато найти смог. И как ты так долго пробежал? — Да не знаю, — тут я растерялся, потому что я помнил, кровь из-за ножа не текла. Я посмотрел на правый бок, а там огромное пятно крови, и оно продолжало капать, как я ещё в сознании после такой кровопотери. А теперь к этой ране прибавилась та ножевая, из неё прям лилось без остановки. — Так, я конечно понимаю, что поздно, — Сал перекинул в руках раскалённый нож, тот самый злосчастный нож. — Но это надо сделать, других средств, чтобы окончательно остановить кровь у нас с собой нет, да и перевязки чистой тряпки нет. Он резко буквально молниеносно прижал нож к пораженному плечу, оно раздалось резкой, но не такой сильной болью, чтобы потерять сознание. Я крепко сцепил зубы, чуть не сломал, вообще Сал забыл чтонибуть сунуть между челюстей, ну на этот раз обошлось, токто можно и без зубов остаться, эти мысли пролетели пока он то же самое сделал и с боком. — Ну что, идти сможешь? — Не знаю, голова кружится, знобит, да ещё мышцы все ломит. Я попробую, но ничего не обещаю. Медленно, но самостоятельно я поднялся, и мы отправились к нашему новому лагерю. Он оказался не так далеко, примерно в двух километрах от того дупла. Шли мы правда долго, поскольку я то и дело норовил свалиться в очередной куст. Потеря крови, боль помимо той, что была, добавилась ещё и от ожогов, хотя бы кровотечение остановили и на том спасибо. Рука вроде в порядке, сухожилия не перерезало, а вот насчёт целостности кости я не уверен. Если раньше я не мог двигать всей рукой, то сейчас я мог хотя бы пошевелить пальцами. — Сал, а у меня все будет в порядке с рукой? — Не уверен. Нож вошел глубоко, по любому там у тебя что-нибудь раздроблено, а может просто смещение, но то что оно посинело, говорит о том, что точно что-то сломано, да и пошевелить ты им не можешь. Я думаю, если мы сможем выбить этих каннибалов из бункера, то ты даже останешься с рукой. Не уверен что в полевых условиях тебе смогут оказать нужную помощь. — он так это пессимистично и грустно сказал, что такое настроение передалось и мне. Останусь без руки, буду можно сказать беззащитным в таком то мире, с такими то проблемами. Не долго мне останется. — Сал… — Да? — А мы сможем выбить их? — Скорее да, чем нет. Люди хотят отомстить за родных, я их и не останавливаю. Все делаем с умом. Как мы тогда узнали – их меньше чем нас, а если мы будем убивать их патрули, то это будет что-то на подобии блокады. Они людоеды, а это та же зависимость. Они по любому растратили все ресурсы биоферм, когда захватили бункер, а теперь они едят бывших его жителей. Их надо спасти, но штурмом гермозатвор не взять. — А что если его просто взорвать? — Не знаю… эта штука выдержала ядерный взрыв. Можно надеяться что получится взорвать тогда, когда выходит очередной патруль. — А это уже похоже на план. — Ты не перестаешь меня удивлять, Алёша. Ну вот, кажется, пришли. Лагерь отличался от прошлых. Уже было что-то на подобии кустарного забора – просто нарубили деревьев и накидали их слоями. Даже какая-никакая зона отчуждения появилась. Некоторые деревья переделали в надзорные вышки. Господи сколько дней я был в отключке… три? Четыре? — Ну вы забабахали конечно… Мы вошли через узкую, издалека даже не видную, щель. По всему лагерю были расставлены палатки, и одна из них была с красным крестом. — Как я понял мне туда, — я указал на ту самую палатку. Сал кивнул и я пошел. Все смотрели на меня с неким счастьем что ли, или уважением. Во всем лагере была хаотичная суета, но это только на первый взгляд казалось. Силы окончательно меня покинули, когда я вошел в палатку.***
Очнулся я уже на койке и с рукой! Слава богу, не отрубили! На вид ничего не изменилось, просто что-то её зафиксировало и это определённо не гипс. Бок саднил, там все-таки ещё и ожог. Тот, кто зашил мне его определённо мастер. Я ведь за всю жизнь под землёй у врача был всего лишь два раза. Лет в семнадцать я распорол руку обо что-то, сейчас уже и не вспомнить, мне тогда её зашивать пришлось, а второй несчастный случай при драке. Ещё горло и нос по-прежнему были заложены, но не так сильно. Говорить я могу. — Папа! — С криком на меня набросился Ивайло. — Ивайло, осторожней! — прошипел я от боли в боку. — Прости. Меня дядя Сальвадор Итальянскому учить начал. А что ты видел? Расскажи. — Ивайло. Ты точно хочешь узнать? — Да хочу. А ещё почему солнце такое яркое? Почему луна такая большая, не как на картинках? А дождь, почему он не обжигает кислотой как нам говорили в школе? — Ну думаю тут стоит начать по порядку. Начнём с более простого и безобидного – с солнца. Это звезда, это тебе не лампа бункера, на которую можно смотреть, это яркая и очень горячая звезда… — Да знаю я! А ярко-то почему? — перебил он меня. — Потому что ты привык к более тусклому свету, да ты и вырос в таком свете, вот тебе и тяжело. Дождь не обжигает кислотой, потому что этот не кислотный, а обычный дождь. Кислотные дожди как мы уже поняли давно кончились. Теперь к грустному… — Эй, а луна? — Ивайло, я не могу знать всего на свете. Наверное, её притянуло обратно к земле. Почему, я объяснить попросту не могу. Как я знаю, на луне тоже была война, может это способствовало столкновению её орбиты. Хрен знает, Ивайло… Сын странно на меня посмотрел, а я удивился своим словам. Но Ивайло ничего не сказал, ну а я продолжил. — Мы тогда вовремя прибежали. Уральцев захватили каннибалы и они нас искали. Искали, чтобы потом повести на скотобойню и съесть. Что, кстати, тогда на поляне произошло. Как пять человек смогли обезоружить, примерно, четырехсот? — А они от оружия нас отрезали. Люди его в одно место сложили, а тут эти вылезли, попросту не успели мы за него схватиться вовремя, как нас уже обложили и все на мушке у них оказались, — охотно поведал мне историю Ивайло. — Это ужасно, но вроде люди научились по своим ошибкам. Вон, как все устроили. — Да. Может нам тут и остаться жить? — Может, но нам надо разобраться с этими каннибалами и спасти ещё оставшихся в живых Уральцев. — Мы сможем. Все же нас больше. — Их стены, Ивайло. — И что?! Мне врач сказал, что без тамошней биохирургии ты скоро останешься без руки. Сказали, что это срочно нужно. — у него появились слёзы на глазах. — Ну Ивайло, не драматизируй. Потеря руки – это не смерть. Сальвадор не говорил ничего, насчёт моего плана? — Нет, он говорит, что ещё думает. — Сколько дней прошло? — Один. — Спасибо, Ивайло, — я всполошил его отросшие кудри. — Пойду я, наверно, к Сальвадору. — Я провожу! Ивайло подвёл меня к огромной штабной палатке. Помню, как мы её ещё и брать не хотели, больно тяжелая, но кто знал, что так обернётся. В палатке было более или менее просторно. Посередине стоял огромный складной стол, на нём карта, где-то в уголке, наскоро сколоченный шкафчик. В нём что-то лежало, кажется какие-то бумаги. Сам Сал сидел на раскладном стуле, нависнув над картой. Он даже не заметил, как я вошел. — Кхм! — попытался я обратить на себя внимание. — О! Очнулся, иди сюда. Ивайло, vai a chiamare* Седых, — попросил Сал, обращаясь уже к сыну. — si bene, — с легким русским акцентом протараторил Ивайло, а потом выбежал на улицу. — Быстро учиться, — похвалил Сал. — Он просто этого хочет. Давай к делу. — Да, пора. Смотри, — передо мной оказалась карта. Она вся была усыпана метками. Сам бункер был обозначен красным кругом. От него шли, от руки нарисованные, чёрные линии. — Ты углём что-ли рисовал? — Всем, чем было, — пожал плечами Сал. — О, вот и Седых пришёл. В палатку вошёл наш учитель-старикашка. — Так что? Сейчас будем план думать, да? — Да, Седой. Времени у нас мало. — Он указал на мою руку. — Ну что скажешь? Седой покусывая губы, морща лоб, несколько минут смотрел в карту. — Смотри, тут раньше, по крайней мере, лет сорок назад был подъём. Он сможет вывести прямо на верх. На место, где гермоворота будут прямо под нами. — На кой лад нам нужно лезть туда? Мы ведь не собираемся взрывать его. — Возразил Сал. — Кто сказал? — Я говорю. Как мы потом будем расчищать завал? — Завала не будет. Смотри, у нас есть гермозатвор, — буквально на пальцах начал объяснять Седой. — он держится, грубо говоря, на потолке. Тут он вниз опускается, не как у нас в стороны. — он немного помолчал, чтобы мы все поняли. — Если мы попробуем по-тихому снять охрану, и будем долбить верх, то в конце концов, может, додолбимся до подъёмного механизма, а там как карта ляжет. Либо мы выдалбливаем породу до места, где герма стоит в открытом положении, закладываем бомбу и бахаем. Герма падает, каннибалы в ахуе, а мы их перестреляем пока они не придут в себя. — А от взрыва и падения гермозатвора, ничего не обвалится? — спросил я. — Не должно. Если только горка камней будет, но через неё можно будет быстро перелезть, а пыль от них пойдёт нам на руку. — Так стоять! А мы знаем, как бункер выглядит внутри? — Я знаю, — ответил Седых, — успел там побывать на экскурсии. Я думаю, все каннибалы должны находиться рядом с гермой, а Уральцев закупорили внутри бункера в каком-нибудь отсеке. Весьма удобная для этого там планировка. В предбаннике поместиться человек сто, ну может кого-то они и отправили в отсеки, но выкурить их оттуда, сами понимаете, будет легко. — Хм… может и сможем. А почему нам просто не жахнуть из миномёта в герму? — А зарядов хватит? — Да сто пудов хватит. Пара, тройка десятков пробивных снарядов у нас с собой есть. Ну и три миномёта. — А почему я об этом не знал? — А если бы знал, не боялся идти рядом со свиньёй, которая их несёт? — Возможно было бы страшновато. — Вот именно. Так что из этого ты не понял? — Да, понял. — Ну что, теперь пора готовить отряд. — Пора. Мы собрали человек шестьдесят, остальных оставили охранять лагерь, а то мало ли. Помимо минометов, мы взяли два крупнокалиберных пулемёта, которые изначально мы хотели использовать как бартер. Ну, не суждено наверно. — Мы подходим. — Сказал кто-то. — Так, всем тихо. Сейчас идут двое снайперов, снимают охрану, а потом все мы подтягиваемся. Наши недоснайперы ушли вперёд, мы же решили пока что подумать, как лучше установить миномёты. Получилось так, что они будут в непосредственной близости от гермы, и от осколков, если таковые будут, стреляющие защищены не будут. В общем – лотерея. — Сальвадор. Это надо видеть! — Крикнули снайпера. — Что там? — Та хрен его знает! Это видеть надо. — M.madre di dio… Смотрите на это. Гермоворота были открыты, но не это нас удивило. Ни одного каннибала. Все вещи на местах. Не видно, чтобы они уходили в спешке или вообще собирались уходить. — grazie a dio… — с облегчением произнёс Сальвадор. — Что там? — Уральцы. Живые. Дверь закупорена и видимо не открывали её. Что заставило каннибалов выйти из защищённого бункера? Только сейчас я заметил остатки какой-то зеленоватой слизи на стенах. От чего у меня подступил комок к горлу, в итоге, я не выдержал. — Алёша, что с тобой? Я просто показал на стены. — Dannatamente bene non eravamo noi… — Что? — сквозь рвотные позывы уточнил я. — Говорю хорошо, что на их месте оказались не мы. — Не позавидую их участи. Нам надо вытащить Уральцев, если они серьёзно живы. Через некоторое время нам удалось открыть основную дверь. Её что-то заклинило, пришлось пытаться выдалбливать, в конце концов нам пришлось её взрывать. Не сильно, чутка пластита привязали к предположительным местам затворов. Все равно, дверь выбило сильно. Она с грохотом провалилась внутрь бункера. — Господи, Сал… чуешь? Запах как будто дюжина человек проблевались. — Алёша! Как ты прав в сравнениях! В коридоре лежало двадцать восемь человек, все хоть и были слегка истощены, выглядели нормально, ну как сказать нормально, нормально в плане кормежки, а вот, что с ними. Их всех воротит какой-то зеленоватой хренотенью. — Ну я думаю наши им помогут, чем смогут, Седых! Веди нас в медпункт. — Идёмте, — поспешил чуть побледневший Седой, видимо, такой запах ему давалось чуять в первые, а мне просто нечем, весь завтрак ещё в предбаннике оставил. — Ужас как воняет. Сколько они так могут лежать? — День? Может вообще пару часов… так не определить. — Да, ужас. Как мы их откачивать будем?— спросил Сал. — Как людей при эпилепсии, только надо чтобы сами очухались, мы только сделаем так, чтобы они не захлебнулись этой хренью. — Ладно, веди нас уже. — А вас не смутило то, что они все лежат в одном коридоре и прямо у двери? — спросил я. — Хочешь сказать гипноз? — Очень похоже, да и смотри: слизь на стенах предбанника какая? — verd… зелёная. — А пена у них идёт какая? — Тоже зелёная. Хочешь сказать, что это как-то связано? — Возможно… Что мы встали как вкопанные, нам надо в медпункт. — Да, Седых, веди уже. — Идём. Мы попетляли по коридорам бункера, и все же нашли этот злосчастный медпункт. — Алёша, сожалею. — похлопал меня по плечу Сал. А я смотрел на место предназначенное для умного хирургического стола. Грубо говоря, робота, который исправлял, лечил и проводил самые сложные операции без поддержки человека. Он был такой один. Теперь же, на его месте пустота. Лишь пазы в полу остались. Не успели? Может этого стола тут и в помине не было? Я не знаю, сколько я так простоял. День? Час? Год? А может серьёзно остаться тут и обустраивать быт? Думаю, с одной рукой это будет тяжело. Этот новый мир прекрасен. Я рад, что его увидел и думаю, это достойная плата…***
*Двадцать лет спустя* На пригорке, недалеко от бункера, памятника первопроходцам – стоят саркофаги. Над одним из них склонился кучерявый юноша. Он шептал: — Ты покинул меня не так быстро. Ты подарил мне незабываемую жизнь. Не знаю слышишь ты это, но всё же я скажу... Мы продолжаем ваше дело. Лагерь разрастается и это уже можно назвать полноценной общиной. — Юноша улыбнулся — Всё прям как вы с дядей Сальвадором говорили. Дай бог и мы возродим род человеческий. Жаль, вы этого не увидели… Ивайло поднялся, но тут в его голове раздался голос. — Иди ко мне… Он не хотел идти, но ноги сами вели его. Через минут двадцать, перед ним открылось доселе не виданное небольшое поле. И посередине этого поля стояло белое аморфное существо. — Подойди ближе… — прошипело у него в голове, — я не причиню тебе вреда… Ивайло встал прямо напротив этого, напоминающего сгусток творога, существа. Сам он находился в отрешённом от мира сего, состоянии. Существо впустило юношу внутрь, но убивать оно не стало. Через пару часов на поле стояло две фигуры. Это был юноша и карлик. Карлик был полной копией Ивайло, отличить их можно было лишь по росту, бледной как творог коже и количеству пальцев, на руках у карлика их было четыре. Из леса послышался женский крик. Звали Ивайло. — É't..Étardi! — Промолвило существо, ещё не привыкнув общаться вслух. Почти вся сила была использована на преображение и копирование памяти, но у существа получилось завладеть разумом и той девушки. Прошёл ещё час и на поляне стояло четыре силуэта. Небо уже озарилось алым закатом. Существо окончательно потеряло контроль над их разумом, все оставшиеся силы забрало разделение надвое. Ивайло с девушкой пришли в себя тогда, когда те два существа, точные их копии, почти скрылись в лесу…