Инкубаториум Киборгвилля

      — Почему в носках? — практически в один голос спросили Олденвуд Грей и его протеже. Что экспериментатор, что девушка не поняли шутки. Они смотрели на врача, а тот потешался с того, насколько эти двое переняли друг у друга некоторые черты и качества.       — В носках, потому что кеды в ближайшее время тебе особо и не понадобятся, если ты будешь кататься, используя кресло. А еще, ребят, не могу молчать!.. вы так похожи друг на друга, и не просто спросили практически одновременно один и тот же вопрос, но вы бы видели свои запилы! Почти один-в-один! Такое чувство, будто бы батя и доча пришли на прием… а-ха-ха-ха! — рассмеялся Джонсон, который готовил обезболивающее.       Услышав это, Олденвуд Грей и Исида переглянулись. В этот момент выражения их лиц были неизменными. Несколько секунд они просто смотрели друг на друга и считывали мимические морщины, положения бровей, губ и век. Все это происходило под постукивание Джонсона ногтем по небольшому устройству для инъекций, которое быстро и безболезненно должно было впрыснуть состав в кровь экспериментатора.       — Ну да, что-то есть… — прокомментировала Исида, которая прекрасно знала свое лицо, благодаря зеркалу, — Я действительно узнаю что-то от себя в вашем лице… — сначала её голос звучал полным задумчивости, а спустя несколько секунд взорвался задорным, звонким смехом, — … если… если мы оба… выглядим так глупо сейчас… это действительно смешно! — она смеялась и проговаривала это сквозь вынужденные паузы. Экспериментатор просто молчал. Он все еще ощущал ноющую боль после падения и просто хотел, чтобы это чувство покинуло его. А еще, слова Джонсона о том, что они с Исидой похожи на отца с дочерью, раскалили цепочку и кольцо на его шее… раскалили настолько, что экспериментатор не мог определиться… не мог решить того, что доставляет ему большую боль: поврежденная нога или поврежденная душа. Первый источник был внешним и доставлял физический дискомфорт… второй источник разделил свою дислокацию и преобразовался в два источника. Один был в голове. Второй, сантиметров на восемь-десять вглубь, чуть ниже левой грудной мышцы… и оба этих котла выкипали молочной пеной воспоминаний внутри стали, раскаленной одной случайной фразой.       Кольцо и цепь вновь впились в теплую плоть. Сплетенные золотые звенья будто бы раскрыли скрытые от взора рты с острыми зубами и вцепились в самый большой человеческий орган, и начали терзать его — терзать кожу. Формованный же кусок все того же драгоценного металла внезапно приобрел плотность осмия, помноженную на сто или на тысячу, и потащил вслед за собой, на самое дно практически высохшего колодца ностальгии.       Холодный, острый, тонкий наконечник инъектора вернул Бея в реальность. Он даже не заметил того, что с ним разговаривала Исида и Джонсон. Вместо этого, его уши были заполнены гулом и звоном. Он смотрел перед собой, но не замечал того, что протеже уже некоторое время как сидит на кушетке и покачивает своими ножками, которые совсем чуть-чуть не достают до пола. Неон, который проснулся от падения троицы, стоял около борта своей кроватки-трансформера, крепко держался своими ручками и с любопытством смотрел на экспериментатора. Он смотрел молча, пронзительно… заметив это, Олденвуд Грей подумал: «Может быть он знает?.. может быть он уже давно обо всем знает?».       — Бей… Бей!.. Бей, с тобой все нормально?! — спросил Джонсон, — Кстати, вот еще одна инъекция, — он быстро, одним легким, практически неощутимым движением сделал укол, — Это от столбняка. Мне не нравится обилие мелких порезов, поэтому я хочу подстраховаться.