Инкубаториум Киборгвилля

      Я прекрасно помню то, как Олденвуд Грей посмотрел на своего друга. Это была смесь жидкого огня с жидким азотом. Он испепелял и замораживал одновременно, и я помню то, как Джонсон поежился от этого взгляда, после чего подошел к своему рабочему столу, сел за него, из небольшого ящичка достал листики для рецептов и сказал следующее: «Знаешь, Бей… я все понимаю, и твое негодование в том числе… но притормози. Это просто мой тебе совет. Притормози и сделай передышку и ты, и дай мелкому немного продышаться. Ты не замечаешь этого… и я не знаю ничего о том, куда смотрят Уилл с Исидой, но такими темпами Неон съедет с катушек раньше, чем в полном объеме поймет, что это за катушки и что конкретно обозначает это выражение». Я помню то, как вмешался в этот разговор со словами: «Сойду с ума?».       Сойти с ума… я так много и так часто встречаю это понятие в пространстве Синтети, что больше не удивляюсь, больше не пытаюсь задаваться вопросом о том, что это значит… я уже нашел для себя определение, которое устраивает лично меня. «Сойти с ума» — значит начать понимать этот мир чуть больше, чем сам мир понимает себя. Самое смешное заключается в том, что я сошел с ума до того, как Джонсон начал задумываться над этим и начал допускать такую возможность. Для него я — просто задумчивый ребенок, который является пациентом. Он для меня — друг моего странного дедушки, у которого свой собственный взгляд на этот мир. Причем его взгляд отличается от моего… я смотрю внутрь, а он смотрит изнутри. Я познаю все так, будто чищу капусту, словно снимаю листья с головки лука. Он — пробивается из центра стараясь выйти наружу и увидеть белый свет.       — Нет, дорогой мой, что-то с тобой не так, — произносит Уилл с легкой улыбкой на лице, после чего хватает ребенка подмышки и поднимает Рип над головой. — А ну-ка! Колись, маленький партизан, что ты там задумал! — после резкого подъема парень опустил мальчика на пол, опустился рядом с тем местом, где сидел Неон и начал щекотать. Тут-то гримаса серьезности и все те тяжелые мысли испарились как серый туман над рекой после вошедшего на свое законное место солнца. Мальчик начал смеяться и покинул сумрачную зону своего сознания и некоторое время не возвращался туда, потому что был занят суетой, связанной с подарками, одногруппниками и тортом.       Уже вечером, когда Исида укладывала его спать, она спросила: «Неон… давай так… я прекрасно понимаю что ты умнее, чем кажешься на первый взгляд… поэтому, давай поговорим с тобой как взрослые люди… скажи, что тебя беспокоит? Этот вопрос я задаю не просто так. В последнюю пару недель ты ведешь себя очень странно. Постоянно хмуришься и словно витаешь в грозовых тучах, а не в облаках, как положено твоим ровесникам. Поэтому, родной, давай, рассказывай и мы вместе постараемся разобраться с тем, что тебя гложет».       Услышав это Рип задумался. Он посмотрел на свою маму, после чего перевернулся со спины на бок… так, чтобы не видеть лица того человека, с которым он будет разговаривать. Неон отвернулся и помолчал несколько секунд. Мальчик старался собраться с мыслями, собрать необходимые слова в один плотный, правильный пучок. Рип волновался, переживая о том, что его не поймет один из самых близких людей в этой жизни и так было до того момента пока Исида не положила ему на плечо свою хрупкую, теплую ладонь. После этого мальчик начал говорить о том, что его тревожило и что пугало.       — Мама… скажи… почему я настолько сильно отличаюсь от тех, с кем учусь в одной группе? — спросил Неон. — Почему у меня есть какие-то особенные занятия и… почему только я пользуюсь Синтети?.. я спрашивал у друзей и они говорят о том, что им строго-настрого запрещено, а я провожу там… а я бываю там ежедневно, и не только ради занятий с Виро в музыкальной студии или с Хлоей, которая учит меня рисовать и строить, рассказывая о том, насколько хрупок окружающий мир. Почему все это происходит только со мной? — спросил Рип, стараясь смотреть в стену… в одну точку на стене.