Инкубаториум Киборгвилля

      — В смысле?! — спросила пораженная Вандая. — Но ведь вы общаетесь между собой, делаете выводы… понимаете! — на её лице отразилось то чувство, которое она не понимала до конца. На самом деле- это должно было быть замешательством, но девушка знала об этой эмоции не так много и поэтому искусственный организм выбрал что-то среднее между тошнотой и испугом. Конечно, это было не тем, что на самом деле хотела продемонстрировать андроид, но доктор Бей догадался и хмыкнул.       — В прямом смысле, — сказал он. — И наш с тобой разговор… точнее та эмоция, которую ты хотела показать, в действительности является показательным примером о том, что тебя я способен понимать куда больше и лучше, нежели других людей — экспериментатор протянул руку и взял со стола бутылку, которая повисла в зажатых пальцах меж колен. — Люди на самом деле так и не научились понимать себе подобных. В большинстве своем, научились о чем-то кое-как догадываться… на основе этого договариваться, но до понимания очень далеко… только некоторым удается преодолеть предел невежества и прикоснуться к знанию понимания, но и в таком случае бывают промашки.       — О чем вы говорите?! — спросила Вандая, которая все больше не понимала того, к чему клонит её работодатель и тот, кто столь бережно и тщательно хранил её секрет и человечность. — Просто… я не понимаю того, как вы, способные, как вы сами сказали, договориться не способны понимать?! Вы можете мне объяснить то, как такое вообще возможно?! — она наблюдала за худощавой фигурой в одной руке державшей бутылку, а второй рукой зажавшей золотое кольцо на золотой цепочке. Силиконовая особа замолчала и замерла в ожидании ответа на свои вопросы.       — Вот так… договориться — никак не значит «понять», — хмыкнул Олденвуд Грей и опрокинул сосуд, чтобы еще немного опустошить его от яда, а себя наоборот наполнить. — Только некоторые люди преодолевали предел своего невежества… — повторил он и сделал второй глоток подряд, от которого его передернуло, — … уф-ф-ф… — сквозь зубы выдохнул он, а Вандая заметила то, как из уголков рта просочилось несколько капель то ли алкоголя, то ли слюны. — Как бы тебе объяснить это… — полушепотом прохрипел экспериментатор. — Ты ведь знаешь о том, что такое любовь? — он посмотрел на силиконовую девушку, чтобы увидеть то, как она одобрительно кивает.       — Да… я знаю о том, что это такое, но пока что ничего подобного не чувствовала, — ответила Вандая. — Что-то мне подсказывает, что никогда в своей жизни я не смогу почувствовать ничего подобного… как минимуму потому, что этого нет в моей программе или памяти, — она задумалась. — Но вот эта функция познания, о которой вы меня спросили, как раз она помогает мне становиться человечнее и человечнее… натуральней!       — Ты и без этой функции была натуральной и человечной, — ответил экспериментатор. — Просто теперь ты ведешь себя, как девочка получившая диплом психолога, не реализовавшаяся в своей сфере и из-за этого старающаяся вынести хоть что-то из потраченных на обучение лет… не то чтобы это несколько глупо, но это не особо прикольно, — он продолжал держать в своем кулаке то, что висело на шее. — Ведь ты знаешь мою историю… ведь ты прекрасно знаешь о том, почему я стал алкоголиком… и преподавателем в ВУЗе? Ты ведь обо всем об этом нарыла информацию еще лет пять назад, так? — он смотрел меж своих колен, старательно упирая свой взгляд в пол, словно подпирая им пространство, которое внезапно начало сокращаться до размеров небольшого куба.       — Вы о вашей семье? — спросила Ванда, которая знала о случившемся с доктором Беем из заголовков и статей газет, которая когда-то давно в самых темных местах Простыни самостоятельно откопала его психологическое досье из старой клиники. — Да… я знаю вашу историю… частично… вот только какое отношение она имеет к нашему разговору о понимании? Я не понимаю… — сказала андроид, не сводя своих глаз с экспериментатора.