Инкубаториум Киборгвилля

      — М… мистер Бей! — прошептала Вандая, наблюдая за тем, как плечи Олденвуда Грея начали немного подрагивать. — Мистер Бей… давайте я помогу вам… встать… и дойти до вашей комнаты?.. пожалуйста… — никогда прежде не сталкивавшаяся с пьяными людьми в состоянии истерики, андроид совершенно была сбита с толку и не понимала того, как себя правильно вести. — Просто вы в таком странном состоянии, что я даже не знаю как себя вести и что делать! — сказала она, в это время пытаясь отыскать в Глобал хоть какую-нибудь информацию о том, как позиционировать себя по отношению к пьяному, в состоянии нервного срыва на фоне депрессии и истерики. — Пойдемте, я уложу вас спать… пожалуйста…       — Я стриг газон, когда в мой дом ворвались сепаратисты-андроиды, — сказал старик. — Мои дети и супруга, они были в нескольких метрах от меня тогда, когда все это случилось и с этого момента жизнь стала совершенно другой… точнее, можно сказать что моей жизни не стало вовсе.       — Силиконовые выломили двери. Схватили мою семью, после чего начали мучать их на моих глазах. Они говорили о том, что мужчины человеческого рода — грязные мерзкие обезьяны, которые достойны смерти от душевных мук, приправленных физическими страданиями, — он схватил бутылку и допил из нее остатки содержимого. — И пока я пытался вырваться, они убивали мою семью… подобные тебе организмы хладнокровно на моих глазах убивали мою семью… — он произносил это шепотом, протягивая слова и потрескивая своими связками, которые так же как и мышцы всего тела, в этот момент были на пределе своих возможностей и работали только на то, чтобы не дать вырваться наружу тому аду, который бушевал внутри экспериментатора, — … и пока часть из силиконовых была занята убийством всего живого вокруг и внутри меня, другие обыскивали дом на наличие оружия, которое можно будет использовать против людей.       — Так подобные тебе обнаружили на моем рабочем столе некоторые документы еще с первых разработок андроидов, вашего интеллекта, кибермоций и прочих-прочих наработок, так как я был одним из первопроходцев, кто создавал не просто роботов, а именно человекоподобные электронные организмы. Этот факт и оставил меня в живых, — сказал доктор Бей, смотря то на бутылку в руке, то на вторую ладонь, которая то с хрустом сжималась, то разжималась, оголяя тонкие борозды оставленные ногтями и практически пропускающие сквозь себя алую жидкость. — Когда для моей семьи все было кончено, когда мне начали ломать пальцы ног… один за другим… к главарю, возглавляющему озлобленные машины, спустился один из мародеров и принес эти документы. То, что происходило дальше… — он сделал глубокий вдох, замолчал и словно перестал дышать. Вандая, которая сидела рядом, была в шоке от услышанного, так как вся та информация, которую она нашла в Глобал и Синтети, не содержала и двадцати процентов из того, что только что рассказал пострадавший.       — «Так ты один из наших отцов-основателей?!» — вот что тогда сказал мне предводитель андроидов, напавших на нас, — продолжил Олденвуд Грей. — «То есть… я могу называть тебя «Папа»?! А-ха-ха-ха! В таком случае, папочка… мы оставим тебя в живых! Пусть это будет пыткой для тебя! Прекрасной, жесткой и уничтожающей! Почувствуй то, что чувствуют твои дети, которых ты создавал!» тот андроид смеялся так, как никто никогда не смеялся в моей жизни. И в кошмарных снах я слышу этот смех и вижу датчики линз, светящиеся белым, — сказал доктор Бей. — Так меня слегка поломанного бросили около газонокосилки напротив того, что больше нельзя было назвать семьей… и это сделали твои сородичи. Порождения интеллекта, силикона, пластика и стали, — экспериментатор, говоря это, в руке держал пустую бутылку, которой размахнулся и которую был готов бросить в стену. Вандая напрягалась. Она приготовилась к тому, чтобы поймать опустошенный тяжелый сосуд, чтобы тот не разлетелся на тысячи осколков и не разбудил других жителей подземного дома.       Доктор Бей остановился за секунду от катапультирования бутылки. В таком положении посидел несколько секунд, после чего опустил руку вниз и уставился на стеклянное изделие предназначенного для хранения того, что сейчас плескалось внутри него и отравляло и тело, и душу, и мысли своими частичками, попавшими в кровь.