Инкубаториум Киборгвилля

      — Ты не ослышался… — сказал доктор Бей. — Это мой внук и он — мой самый главный эксперимент. Если хочешь, назови его моей лебединой песней, потому что этот маленький мальчик, которого зовут Неон, станет… стал моим главным и самым сложным проектом, в который я вкладываю свою душу, себя, и уже… много лет жизни… — вот, что ответил экспериментатор. В этот момент мы с Тарли были так же похожи, как похожи две капли воды в безгравитационном пространстве. Я посмотрел на друга старикана, который, как мне сначала показалось, думал о том, что Олденвуд Грей совершенно погнал гусей и оторвался от реальности в своём маленьком мире и в чем-то он был прав. Правда думал я об этом не долго. Мои размышления прервал все тот же друг экспериментатора, сказав: «Ты же сказал, что больше о нем ничего мне не скажешь… это было сразу после упоминания имени маленького гения! Так для чего ж ты?..» — второй старик был крайне удивлён, но при этом не потерял головы и тут же решил докопаться до истины.       — Кто знает… может быть, я сказал это специально… может, я сказал это в состоянии изменённого сознания… как вариант, я просто мог сболтнуть лишнего… но это не говорит о том, что я скажу что-нибудь ещё, — Бей Олденвуд Грей улыбнулся и мы с Тарли поняли, что он сделал это специально, воспользовавшись глупейшей из причин, или отмазок. Однако, такое объяснение его поведения давало ответ только на один из вопросов, а вот остальные, также оставались смешанными с тьмой будущего.       — Только не говори о том, что ты где-то выкрал ребёнка и теперь в постоянных бегах! Однако, это могло бы объяснить многое и, в том числе, годы и годы твоего молчания с редкими появлениями для заказа чего-то там на стол, — мужчина почесал затылок, а я стоял с открытым ртом. То есть один, или два, или три раза до этого я уже слышал что-то на счёт эксперимента и того, что я — эксперимент… кажется, старик даже напрямую меня так называл… но услышанное огорошило меня. Словно на голову упало что-то пускай мягкое, но очень увесистое и придавило, и выжало чувства, оставив на их месте лишь воронку… выжженную землю восприятия мира вокруг. Словно до этого момента я игнорировал эту информацию, а тут, не смог избавиться от нее, как от спама.       — Это государственная тайна, — строго ответил Олденвуд Грей, тем самым давая понять что я не был украден. — … Тарли… я хочу попросить у тебя прощения и обратиться с просьбой к тебе и родственникам… ко всем вам… принять вот этого мальчика, как родного! — сказал старик-исследователь, после чего посмотрел на меня. — Рип… Неон… послушай, пожалуйста, внимательно… прежде, чем я отвечу тебе на твой вопрос… прежде, чем это произойдёт… — его голос изменился, став тяжелым, слегка гулким и даже несколько утробным, — … для начала я должен рассказать тебе о себе, и тогда, может быть, ты сможешь понять… тогда, быть может, ты сможешь простить старика за его стремление… так что, к тебе, Неон, у меня так же есть две просьбы: постарайся понять… и, прошу, постарайся меня простить, — к этому моменту экспериментатор опустился передо мной на колено и положил свои старые, грубые и шершавые от вечной работы, ладони мне на плечи, — … ты видишь этот дом… это мой дом, — старик не знал как и с чего начать, поэтому, пускай не самым ловким способом, но начал с самого начала. — И здесь я жил со своей семьей… его сестра, — он указал на Тарли. — Была моей супругой и я любил её… любил до беспамятства! И в какой-то момент, когда на очередном патенте я заработал столько, сколько хватило бы на жизнь до полной отмены любой из валют и всех валют в принципе, я отказался от работы. К этому моменту у нас уже был ребёнок, а я всей душой желал быть отцом… и так и было! Я был отцом и… ты видишь эту лужайку? Она была способом моей медитации, а сейчас в точности описывает внутренний мир, поросший высоким ядовитым сорняком… примерно тоже самое сейчас творится у меня внутри и сейчас настал тот момент, когда я готов все вычистить… — он замолчал и ни я, ни Тарли не рискнули вторгнуться в его откровение. Мы молча ждали того момента, когда экспериментатор продолжит свой рассказ. Мы наблюдали его внутреннюю борьбу… то, как он старается переступить через себя, через воспоминания и ту стену, которую сам возвел тогда, когда в его жизни случилась страшная трагедия, последствия которых до сих пор имели невероятное действие на сознание.