Инкубаториум Киборгвилля

      День потихоньку вращал своё колесо из условных палочек, образующих деления и разделение на эфемерные интервалы. Предвкушение хорошего и интересного было на одном уровне и это забавляло… все потому, что я уже прекрасно изучил сверстников и знал о том, как бы они себя вели в подобной ситуации. Я прекрасно знаю о счастье предвкушения… о том, как они чего-то ждут и рисуют картинки того, каким это может быть, не задумываясь о том, каким это может не предстать перед ними и данный вопрос в одно время вызвал у меня любопытство в крайней степени такового и все потому что я понял, что самое опасное оружие, которым только можно воспользоваться — это фантазия. Обычная присущая каждому отдельно взятому индивидууму фантазия! Именно она отвечает за набор химических реакций, которые могут заставить персону расцвести или увянуть. Пару лет назад… да, когда мне было восемь, я подошёл с этим вопросом к Джонсону. Тот сначала не понял того, о чем идёт речь, а потом до него дошло то, что я имею в виду.       — А, кстати, это интересная теория, — ученик доктора Бея резко начал стареть и к моменту этого обсуждения от уголков глаз протянулись длинные каньоны из потерявшей упругость кожи, вокруг рта так же начал образовываться глубокий треугольник, от которого так и тянуло чем-то непознанно ужасным. — Я никогда не думал о подобном, но знаешь, думаю ты прав и если провести некоторые тесты и исследования, уверен, твоя теория, пускай частично, но подтвердится. Это все равно что посадить группу на синтетику не только вызывающую галлюцинации, но ещё и повышающую уровень кортизола в крови, желательно при этом, для начала, с небольшим повышением выработки адреналина, чтобы исключить или подавить варианты проявления инстинкта самосохранения… ну, проще говоря, чтобы сначала вызвать чувство страха и, как следствие, ступор; затем заставить работать механизмы тревожности, которые в купе со ступором заставят увеличить количество мыслительных процессов, впитывающих или порождающих непрерывный и крайне похотливый до информации поток рассуждений, после чего начать показывать им нечто… ам… состоящее из напряженной музыки резко переключающихся картинок разной скорости и содержания. Причём, чтобы при этом желательно они содержали в себе нечто сакральное, доступное для понимания каждому человеку. Примеров приводить не стану, потому что это даже на словах подобное может вызвать некоторый дискомфорт, опять же, из-за работы все той же фантазии, — сказал Джонсон и задумался на некоторое время, чтобы потом продолжить, — … дело в том, что во время изменённого состояния сознания активность нейронов ядер шва угнетается, кроме того оказывает дезингибирующее влияние на структуры мезолимбической и мезокортикальной систем… — сказал он так, будто продолжил монолог начатый в собственных мыслях, — … то есть, если правильно стимулировать область лимбической системы мозга, можно добиться совершенно потрясающих результатов! Причем, я так думаю, если еще проявить смекалку в ходе разработки какого-нибудь химического оружия и даже не столько визуального, сколько звукового ряда, то можно будет выигрывать войны без какой бы то ни было войны! — он продолжал рассуждать вслух, кажется, даже позабыв о том, что я находился рядом с ним и присуще всем детям внимательно слушал.       Сейчас же, будучи не совсем обычным представителем десятилетнего возраста, я очень тонко контролировал себя, каждую струнку, прекрасно понимая, что надо воспринимать все «здесь и сейчас» и стараться ничего не выдумывать и не придумывать. Единственное, с чем я не мог бороться, это с мыслями и предвкушением того момента, когда расколю доктора Бея своим вопросом и тот наконец раскроет завесу тайны под названием «моя мама», но в этом случае, думаю, даже самый сильный из людей не смог бы справиться с собой. А вот что касается предвкушения хорошего вечера, игры, какого-то подарка и своего впечатления о подобном, вот тут я был достаточно спокоен и держался с заинтересованностью, но при этом несколько отстраненно, что-то вроде: «Было бы не плохо если было бы вот так… а в остальном — будет как будет! Плохо или хорошо, не имеет значения!», наверное именно такой подход и позволял мне не сойти с ума в тех условиях, в которые меня поставило правительство, экспериментатор и сам факт моего рождения.