Инкубаториум Киборгвилля

      — Знаешь, парень, а я не знаю… — он пожал плечами, — … то есть, совсем… то есть, абсолютно… — Джонсон посмотрел на меня и заметил мое недовольное выражение лица. — Вот, честно, даже предполагать не стану, хоть и понимаю, что это совершенно не устраивает тебя, — хмыкнул он, — … дело в том, что способность мозга вызывать какие-то повреждения… ну, я не верю в это, хоть категория людей, столкнувшихся с подобным достаточно большая… во всяком случае, мне так кажется, — услышав это, я сдержался, чтобы лицо не перекосило в вопросительной гримасе, но даже несмотря на это доктор продолжил, — … к таким относятся и те, кто получал травмы во сне, а проснувшись обнаруживал точно такие же на тех же местах. Сюда, кстати, можно отнести тех, кто утверждал что получил так называемые стигматы… в принципе, сюда же можно отнести ночных бродильщиков, которые могут падать с огромной высоты, рассказывать гениальные истории и при этом быть совершенно другими людьми… я имею в виду, отличаться от тех, которыми они являются в совершенно ординарной жизни, — сказал Джонсон и посмотрел на меня так, словно у него возникла какая-то совершенно гениальная мысль, которая лишь вильнув перед его носом хвостиком, скрылась в неизвестном направлении, просто потому что могла так поступить. Повисла тишина. Не сказать что она была тяжелой или легкой. Она просто была и сам факт действовал на нервы.       — И? — все же не выдержав протянул я. — И к чему все это было сказано? — я внимательно наблюдал за Джонсоном, который явно подвис на попытке вспомнить, что же именно он хотел сказать или о чем таком подумал, сбился и в итоге остался около разбитого корыта мысли. — Док… все нормально? Вы что-то хотели сказать? — повторил свои попытки я и спустя несколько секунд собеседник не совсем натурально дернулся, после чего зловеще улыбнулся и спросил: «А вы по голове получали во время вашего прохождения?» — Ну да… было дело, получали, — пожал плечами я. — А что, это имеет какое-то значение? — мне не нравилось то, с каким выражением Джонсон смотрит на меня. Складывалось такое впечатление, будто бы он хочет при мощи инструментария расковырять мой череп, залезть внутрь и с огромной увлеченностью изучить там все.       — У меня появилась интересная идея на счет… короче… а страдает ли мозг в таком случае… если каким-то образом мозг способен отправить сигнал сосуду или группе капилляров о том, чтобы те повредились сами собой, способен ли мозг сделать тоже самое с самим собой или нет?! И если во время игры выкрутить гашетку на максимум, каким образом это будет влиять на мозг? — он запнулся. — И, ведь вы же не одни такие психи, которые желают получить полный перечень страданий… значит есть и другие… значит, многие из них уже давно испытали на себе нечто подобное и я не уверен, но думаю что получится найти какую-нибудь информацию на этот счет в Глобал или Простыне… интересно-интересно-интересно… — он вновь посмотрел на меня, только на сей раз выражение его лица было просто бешеным. — Слушай, а что если мы проведем небольшую череду тестов на выявление реакции мозга на получение информации о боли из виртуального пространства? — спросил Джонсон и в этот миг мне стало не по себе. Я внезапно вспомнил о том, что слабость этого исследователя заключается в его заинтересованности мозгом и всем тем, что с мозгами связано.       — Думаю, об этом вам лучше поговорить с дедушкой, — учтиво ответил я, продолжая держать себя и свои эмоции под контролем. — Если он согласится, то я не буду противиться, потому что данная тема меня интересует, возможно, не меньше вашего, док, но сейчас я должен категорически отказать в этом, — сказал я, после чего незамедлительно вышел из кабинета. Сердце колотилось как бешеное! Оно норовило покинуть грудную клетку напрямик и это чувство мне никак не нравилось, хотя, если быть честным, я был доволен собой. Наверное, впервые в своей жизни, оказавшись в столь нестандартной ситуации, я смог сохранить самообладание и улыбку на своем лице. Да, Джонсон сильно меня удивил и напугал своим поведением, но я не поддался и, кажется, этот псих несколько смутился, увидев мою отстранённость.       — Да… еще чуть-чуть и я мог оказаться на операционном столе, — усмехнулся я по дороге в школу, где должен был появиться куда раньше, нежели у меня это получалось сейчас. — Зато! Я получил прекрасный жизненный опыт! Наверное, первый столь глобальный в плане взаимодействия с не совсем адекватными личностями: я не имел ничего против Джонсона, но сегодня он показал себя с крайне странной стороны… и, кстати, так и не ответил на мой вопрос… правда, в его защиту можно сказать о том, что он и сам не знал о том, как трактовать данную аномалию.