Инкубаториум Киборгвилля

      — То есть, ты действительно будешь продолжать настаивать на своём? — спросил я, — … даже не попытаешься осознать вчерашнее и будешь упрямится? Максимально тупо, совершенно принципиально… так получается? — усмехнулся я, потому что мне действительно было смешно слышать ту догадку, которую я выдвинул в отношении своего одноклассника. В ответ на свою реплику я увидел взгляд, полный ненависти и негодования. Парень не то чтобы ничего не понимал, он даже не пытался. Он был уверен в своей правоте. В истине, которая с его точки восприятия пространства, была на его стороне! И я подумал: «Как же ты ошибаешься в чувстве того, что мир крутится вокруг…», и в этом размышлении я хотел добавить «тебя», но сама мысль не смогла повернуться в этом направлении. Это было вызвано осознанием: «Ведь я был таким же… иначе, да… но ведь я был таким же! Я думал что мир… нет, экосистема Инкубаториума вращается вокруг меня, потому что для меня создана, но за счёт искусного и красивого обмана старого экспериментатора истина обыгрывалась иначе… и вот, я столкнулся с ней, с суровой реальностью, подготовленной для меня, лицом к лицу и принял, а он… а ему это только предстоит!», которое подкралось ко мне со стороны слепой зоны и приласкало костяшками по виску, который тут же заболел.       — Я не пойму, ты че, нарываешься, лунатик?! — спросил одноклассник, сделав шаг вперёд. — Вчера тебе повезло. Вчера ты повёл себя, как крыса, которую загнали в угол и смог попасть в какую-то такую точку… — в его глазах мелькнул страх, — … но если ты продолжишь, я это исправлю и воздаяние обрушится на тебя в двойном размере! Лунатик… — сказал он и я заметил то, как его мышцы напряглись в готовности толкнуть меня и он толкнул бы, если бы я не сделал шаг назад. Этот жест моментально сбил всю спесь и вновь нарисовал на его лице недоумение и непонимание. Кажется, он все пытался просчитать меня, найти слабое место, но не мог, просто потому, что был не то чтобы глупее… просто смотрел иначе и пользовался другими рычагами, в основе которых была сила и желание быть главным, при полной возможности осуществления этого желания.       — Ладно… я хотел с тобой поговорить, но я так понимаю, мое желание, оно не осуществимо… — сказал я, — … в таком случае, мне проще сказать тебе: извиняй, товарищ… пожать тебе руку, — я протянул раскрытую ладонь вперед, после чего получил удар по ладони, — … и больше не пытаться заговорить с тобой, потому что каждый из наших диалогов будет скатываться в сплошное, тупое, никому не нужное, отсутствие понимания, — я не знаю почему сказал именно это. Просто, мне казалось что это то, что необходимо было сказать. В добавок к этому, меня не покидала одна навязчивая мысль: «В споре между мудрецом и дураком, между этими двумя невозможно найти разницы». Она, как комар в ночи, кружилась в моих мозгах и останавливала от излишней полемики и в любой другой ситуации, думаю, я был бы не рад такому небольшому пришельцу извне, но здесь он не давал мне забыться и держал в тонусе, фокусируя внимание на себя.       — Что ты этим хотел сказать? — с отвращением не только в голосе, но и на лице, спросил парень. Его ноздри раздувались. Было видно то, как он тяжело дышит от переполняющего гнева. Я понимал, что в этот момент он накручивает себя, но меня это не пугало. Не знаю того, по какой такой причине, я был готов разрешить этому парню ударить меня по лицу. Мне казалось, что таким образом в его глазах и восприятии восторжествует справедливость, но… потом я подумал о следующем: «Если сейчас он… будем считать, отомстит мне, то, как минимум, этот конфликт будет исчерпан и я потеряю врага, и вновь буду в полном одиночестве! Хотя, таким как он нельзя проигрывать, особенно в такой спорной ситуации… надо показывать свою силу до конца, чтобы не стать объектом издевок до следующего кулачного выяснения отношений… а так… все же, вопрос дружбы и ненависти меня интересует больше… этот вариант мне более интересен… потому что так есть хотя бы один не заинтересованный экспериментом человек, которому не плевать на меня! Который меня ненавидит, отчего думает о том, как бы сделать какую-нибудь гадость… и это лучше, чем ничего!».       — Этим я хотел сказать… — начал было говорить я, но затормозил, — … на самом деле, ничего не хотел сказать… я думал, что разобрав этот конфликт, мы сможем подружиться или хотя бы исчерпать таковой, но как показывает практика, видимо, не суждено, — я пожал губами. — Ты хочешь быть услышанным, но не хочешь слушать. Даже не пытаешься напрячься, чтобы… не знаю… понять то, что я хочу донести до тебя… потому что у тебя другая точка зрения, которую ты считаешь единственной правильной. Что ж, пусть будет так… — я развел руками, — … в таком случае, единственное что мне остается, попросить прощения за отнятое время и на этом все… — честно сказал я, развернулся и пошел прочь. При этом в голове царила одна мысль: «Хотел ведь как лучше, а получилось бессмысленно и тупо».