Инкубаториум Киборгвилля

      — Вот интересно, а существо… ну, человек… с искусственно созданным геномом… может ли такой считаться человеком и будет ли такой наделён человечностью и самосознанием? — подумал я, вернувшись к воспоминаниям о разговоре со старым экспериментатором. — Вот, доктор Бей сказал о том, что мне предстоит долгий и длинный путь, на котором я должен буду познать самосознание… неужели он уже тогда понимал, что я буду… или на тот момент я уже обладал осознанностью, но до самосознания не дорос? — эти мысли заставили меня остановиться прям посреди дороги. — Я помню, что он сказал: «… надеюсь на твою осознанность и самосознание». Может ли это значить то, что он уже тогда просчитал Джонсона? — из груди вырвался издевательский смешок. — Может ли быть так, что старик уже тогда просчитал подобный выпад от Джонсона и сказал мне про мою осознанность, чтобы смешать её с взваленным на меня предназначением?! Чтобы я следовал за ним, несмотря ни на какие доводы или проникновения в мой разум со стороны?! — я рассмеялся. — То есть… может ли быть правдой идея о том, что Бей Олденвуд Грей уже тогда подсадил мне идею о моем неотделимом от цели самосознании… о том, что эти два понятия в моем случае тождественно равны?! Это могло бы быть похожим на правду, если бы не обладало такими масштабами, в рамках которых просто невозможно просчитать подобное! — я рассмеялся ещё громче, и благо на улице никого не было, иначе меня бы приняли за умалишенного. — Хотя, ещё тогда вопрос с геномом остался открытым… и с того момента больше мной не поднимался… и это меня не радует, — подумал я, после чего добавил. — Такое чувство, что я осознанно избегал данной информации, а теперь, при помощи тычков меня в спину в направлении самосознания, проявляю интерес, — эта мысль меня заинтересовала своей с одной стороны абсурдностью, а с другой стороны реалистичностью.       Я двинулся дальше. В моей голове было слишком много мыслей о том, что случилось в последнюю пару дней. Я шел и пытался придумать то, как бы избавиться хотя бы от части таковых, но ни единой светлой мысли о избавлении от мыслей так и не появилось. Все и каждая пытались побороться за право занять место самой идиотской, но меня это не тревожило, не волновало, наоборот — забавляло, и так было до того момента, пока позади не послышался знакомый голос. Ко мне обратились, и не скажу, что мне понравилось то, что я услышал. Это заставило подумать: «А стоит ли реагировать? Есть ли смысл развернуться и самостоятельно подписаться на проблемы или есть смысл сделать вид, что я ничего не слышал и продолжить идти дальше… неспешно и размеренно, будто бы ничего не происходит… и в том случае, если ему захочется поболтать… если он догонит и развернет, тогда ничего не останется, кроме как принять навязываемое общение… а если решит, что я того не стою, то это избавит от некоторого количества прогнозируемых проблем».       Знакомый голос вновь прозвучал у меня за спиной, только на этот раз он был ближе, и я понял, что проблем не избежать. «Вот же, проклятье… у меня даже не получается нормально походить, поразмышлять… обязательно возникнет что-нибудь такое, что введет меня в состояние стресса!» — подумал я, но не остановился, продолжив свое движение вперед и надеясь на то, что все обойдется, но… конфликт все же не миновал.       — Слышь, лунатик, ты чего, в уши долбишься что ли?! — одноклассник все же догнал меня, положил руку на плечо и развернул к себе лицом. — Так… умственно отсталый… слушай сюда! — сказал он, смотря мне в глаза и играя скулами. — Пока что я добрый и обращаюсь к тебе с советом! — мне стало интересным послушать о том, что же конкретно он хочет посоветовать мне. — Держись подальше от… — а дальше, он произнес то, что можно считать самой заезженной классикой всех фильмов конца двадцатого и начала двадцать первого века, связанных со школьной и студенческой жизнью, — … Истины! — услышав это, я откровенно заржал, чем вызвал волну негодования, которая во всех красках отразилась на лице моего лучшего врага, что никак не мог успокоиться.       — Слушай, а я-то думал, что ты решил предъявить мне за то, как я тебя вчера отчитал! За то, как прошел по твоей личности! — рассмеялся я .— А ты заявился ко мне с этой чушью! — я посмотрел в наливающиеся кровью глаза. — С такой неописуемой пошлостью, что над ней даже шутить неинтересно! — продолжал смеяться я, откровенно издеваясь над парнем. — Шутить над подобным — моветон! А вот поржать, ладно, так уж и быть, я лучше просто буду ржать!