Инкубаториум Киборгвилля

      — Карта воспоминаний мне нужна для создания человека, — ответил я и посмотрел на Джонсона.        — Я так понимаю, обсуждение этого вопроса — есть цель прибытия нашего дорого доктора из Киборгвилля сюда. Возможно, еще есть какие-то детали или подробности, которые он хочет обсудить… не знаю но с этим мы скоро разберёмся, — ответил я Вандае на её вопрос и сразу перешёл к теме Гарри Томпсона.        — В любом случае, касаемо второго андроида, я хочу, чтобы вы встретились и пообщались. Не знаю о том где, как и когда. Но ваша встреча, ровно как и общение, должны состояться! Мне это необходимо для понимания моей дальнейшей политики поведения и того, сколько союзников у меня есть и какого они уровня… — я закашлялся, поняв, что воспользовался слишком пространным термином, который прорвался из времён, когда мы с Уиллом и Хлоей отправлялись штурмовать темные замки и высокотехнологичные подземелья в играх.       Вандая лишь улыбнулась на подобное мое заявление, а вот Джонсон, откашлявшись, спросил: «Собственно, молодой человек, что вы задумали? Сомневаюсь, что смогу рассуждать и даже просто думать в необходимом вам направлении, если не буду точно понимать поставленные задачи».       С крайнего нашего разговора старый упрямец пересмотрел парадигму поведения, изменил значения своих «воззренчесских» констант и настроился на рабочий лад, в котором я был ведущим, а он ведомым. Подобное перестроение личности прекрасно чувствовалось за счёт ответов и спокойных реакций, к которым со стороны Джонсона я не привык… и как же чертовски приятно было понимать, что у меня удалось завербовать того, кто воспринимал выше себя только одного человека! Того, которого уже как много лет нет в живых и который, к счастью, не увидит выбранные мной меры.       — Мне нужно создать человека. Точнее, героя, — сказал я. — Вся концепция моего плана заключается в одном простом понятии: «Цикл героев, которые станут злодеями», — я озвучил Джонсону то, что знало всего несколько человек во всем проклятом человеческом мире.       — Таким образом, если ты помнишь Истину, то вам придётся работать вместе, в связке, — сказал я. — Перед вами будет стоять задача: создать героя, который станет злодеем, — старик уставился на меня как на душевно больного. — Цикл начну я сам. Я стану сначала героем для человечества, чтобы в последствии пасть от руки другого героя, перестав быть таковым, — Джонсон скривился ещё сильнее. — Мое стремление заключается в самом сложном из видов деятельности. Оно заключается в войне против людей силами героев, которыми станем все мы — новое правительство, — сказал я и Джонсон рассмеялся, однако промолчал.        — В данный момент мы просчитываем ненасильственные методы ведения войны, которые в себя включают информационную борьбу и завоевание внимания людей силами пропаганды и воздействия. Можешь обозвать это устаревшим термином: нейро-лингвистического программирования восприятия, — сказал я и Джонсон рассмеялся ещё сильнее, однако промолчал. — Мне это необходимо, чтобы не просто демонстративно свергнуть все аппараты нынешней власти. Существующей. Всей. По странам. А чтобы полностью уничтожить границы, объединив все под общим знаменем неба, — сказал я. — Объединить под общим знаменем чистого, синего неба, а после показать этому миру насколько плохим может быть существование! — Джонсом увлечённо напрягся. — Чтобы возвысить рамки понимания… чтобы уничтожить некоторые пороки, их необходимо сначала утрировать до абсурда. — сказал я. — В этом мое стремление! В том, чтобы за шаг до утопии сотворить антиутопию, чтобы потом пасть от руки героя, который будет возвышать мир до утопии, пока не создаст антиутопию. Мое стремление в том, чтобы создать подобный цикл! И, быть может я не прав! Быть может это — законченный бред! Но за все осознанные годы осознанной жизни… и это не тавтология… я так и не придумал ничего лучше, — я внимательно наблюдал за стариком. Он внимательно смотрел на меня и Вандаю, которая обо всем знала, и молча взвешивал и переваривал услышанное. Он настолько напрягся, что на лбу и висках выступили пульсирующие сосуды, пропускающие через себя жидкость жизни.