Инкубаториум Киборгвилля

      — Спички прекрасный инструмент… — думал я, вращая в пальцах небольшой кусочек древесины, покрытый тонким слоем воска и награждённый короной из серы, — … простой и, при кажущейся слабости, способный уничтожать дома и селенья, если его правильно использовать, — чиркнув по специальной поверхности на ребре, я зажег то, что должно было выжечь все ко всем чертям, избавив историю об одном из самых ужасных мест, где вершилась история. — Человечеству нет никакой пользы знать о том, как самый ужасный из правителей, что объединит мир, совершил задуманное… никакого практического и логического смысла в этих знаниях нет, — думал я. — Подобный фокус можно провернуть всего раз за существование всего сущего. В противном случае, мир вспыхнет, как эта самая спичка, — думал я, подпуская огонь к пальцам, чтобы почувствовать его жжение. Я не был намерен обжечься, не имел никакого плана в стиле нуарного героя, я просто наблюдал за огнём и понимал, что как только он оближет кожу на верхушках фаланг, так сразу я отправлю его туда, где есть «пища» и где в нем есть потребность. Также, я чувствовал сосредоточенные на мне взгляды друзей, которые не понимали моего философского состояния, а судя по давлению, которое я испытывал от упора их фокусов, они, скорее всего, думали, что шифер шуршит слишком громко в направлении бездны, но меня это не волновало, потому что я понимал, что за меня будут держаться до самого конца, а все потому, что никто не знает о том, что и каким образом делать дальше, и это та самая причина по которой за меня держатся.       Я бросил спичку. Пламя коснулось своим языком жидкости. Та быстро начала воспламеняться, постепенно покрывая поверхность, где не так давно было огромное здание. Я наблюдал за тем, как над землей возвысилась прослойка странного химического пламени, которому было совершенно плевать на материалы. Который, подобно вирусу, вгрызался в структуру, в саму суть вещей, и разъедал их, превращая в пустоту. За этим наблюдали и остальные, и судя по лицам думали о том, что истине хотелось бы ощутить на себе действие этого химического пламени, которое выжирает дыру не только в историческом месте, но и в земле. А ещё всего на секунду на лицах всех своих друзей, я засёк эмоцию, которая связала нас и это пламя.       «Да… в этом что-то есть… потому что мы точно так же пытаемся вгрызться в человечность, чтобы вытравить её из людей и чтобы потом в той полости засадить, зародить, нечто новое, чистое, не испохабленное самой сутью человека и вещей», — подумал я, после чего махнул рукой, призывая друзей сесть в транспорт и уехать прочь отсюда, чтобы вернуться в город, откуда теперь будет происходить руководство полномасштабными боевыми операциями, призванными захватить управление над несогласными этого мира. Я понимал, что действовать надо быстро и ультимативно, и для этого у меня были не только специальные отряды быстрого реагирования, были также войска, которые старательно и под строжайшим контролем собирал Гарри Томпсон и которые были призваны стать основной боевой единицей для скоростного уничтожения всех тех организаций и лиц, которые могли поднять голову и попробовать захватить власть. Так называемые «тоталитарные организации», секты и террористы, которым не хватало свержения режима или, хотя бы, удобного момента. В связи с этим, уже в нашем авиатрансфере, Клейн Батлер вместе с Карлом, Эдом и Хлоей, устроили сеансы связи, призванные вывести лица и их охранные силы для захвата мест дальнейшего действия. В этот же момент Гарри Томпсон связывался по внутреннему хабу с войсками, состоящими из андроидов и раздавал указания о том, куда именно и в какой последовательности необходимо нанести удары для скоростного свержения всех тех, кто попытается захватить власть или кто попытается воспротивиться тому режиму, который мы хотим возвести в ближайшее время по всему миру.