Эй, Полоумная!

      Сырые подушки, мешки под глазами и опустевшие взгляды.       Едва Гарри спустился из своей комнаты, на встречу ему выскочил безумно счастливый Рон с горящими волосами и улыбкой. Но траурное выражение на лице товарища сразу потушило костёр пылающего счастьем Уизли.       —Что с тобой?       Гарри невпопад кивнул, будто с ним поздоровались, и прошёл мимо друга, чуть было не запнувшись за свою же ногу, не замечая ничего вокруг. Эту сцену увидела и Гермиона, стоявшая неподалеку возле камина. Переглянувшись с рыжим, она стремительно двинулась к шрамоносцу и встала прямо перед ним, словно опасаясь, как бы шрамов у того не прибавилось.       —Ты шутишь?       Глаза Рона спародировали изумленного отупелого лимура, едва Гарри закончил свой рассказ. Гермиона, в свою очередь, выглядела весьма озадаченно: её лицо будто ушло в тень, она даже не отреагировала на бурные эмоции Уизли, хотя обычно не упускала шанса их пресечь чем-нибудь потяжелее.       —Хотел бы я ответить "Да"...       Гарри был раздражен. Он не особо желал делиться тем, что его так сильно терзало, ведь сам ещё толком не собрался с мыслями. И если бы Гермиона не преградила ему выход и не начала допрос, Гарри бы спокойно улизнул куда подальше, возможно, прогулял бы пары, лишь бы не надевать на лицо эту злосчастную маску "Я в порядке". Но он всё же уцепился за малейший шанс облегчить душу, надеясь услышать хоть какие-то здравые мысли. Но результатом стали очередные кривляния Рона, удивленно восклицающего и ахающего на каждую фразу. Никогда ещё Гарри не считал его таким раздражающим. Или Рон всегда был таким?       —Рон, умолкни уже. С таким не шутят.       Наконец Гермиона очнулась и метнула в сторону Рона взгляд полный презрения. Тот мигом затих и будто съежился под взором Горгоны. Лишь после её словесной "пощечины" он наконец начал обдумывать сказанное Гарри. Впервые за долгое время на его лице начало появляться серьезное задумчивое выражение. Он не был дураком, хоть таковым казался, и его придурь была своего рода пилюлей, что обычно разгоняла тоску от тяжелых мыслей. Так было проще: глубоко не задумываться. Ведь именно мысли, круг за кругом, заводят нас в глубокие лабиринты сознания, откуда выхода уже можно и не сыскать. Рон привык быть поверхностным. Казаться таковым. Но сейчас до него снизошло осознание того, что в такой ситуации он лишь будет добивать таким отношением. Это Рон заметил и по лицу Гарри, и по реакции Гермионы. Никто не улыбался. Такое не вывести в шутку. Не забыть.       Все трое погрузились в мрачное молчание, пока вокруг носились гриффиндорцы, делясь друг с другом впечатлениями о прошедших праздниках. Улыбки, смех, звонкие голоса. Всё это будто размывалось и звучало где-то вдалеке. Эти трое словно отгородились от окружающих. Словно скрылись под огромным слеклянным кубом, невидимые для окружающих.       Едва Гермиона наконец собралась с силами и открыла рот, чтобы что-то сказать, как Гарри мигом её перебил.       —Хочешь сказать, что понимаешь меня, это пройдет и всё будет хорошо?       Девушка закрыла рот и нахмурилась. Именно с этих слов она и хотела начать. Рон заметил помрачнение и потерянность в лице Гермионы, съежившейся в отдельном кресле у камина. Он же напротив — выпрямился и слегка выдвинулся вперед, будто заслоняя собой растерявшуюся девушку. Глаза Рона больше не плыли от озадаченности и несерьезности. В них читалась уверенность.       —Мы не понимаем, Гарри. Как не понимаем и Полумну. Мы не были там в тот момент. Я, честно говоря, абсолютно не понимаю, что творится в голове у твоей Луны... Разве ты должен ей что-то доказывать, когда всё и так очевидно? Зачем всё так усложнять? Но одно могу сказать: тебе стоит обдумать свои чувства и попытаться снова, если ты в них уверен. Очевидно, что вы оба нравитесь друг другу. Просто нужно внести ясность. А не выстраивать полоумные головоломки.       Рассуждения Рона оказались настолько здравыми, что даже Гарри встрепенулся от удивления, а Гермиона молча вылупилась на вечно дурачившегося рыжего мага. Оба, казалось, забыли о нахлынувшей депрессии, а Рон в ответ лишь раздулся от удовольствия. Наконец-то его оценили по достоинству.       Прошла неделя. Потом две. По случайному или не случайному стечению обстоятельств, расписание Гарри и Луны разошлись окончательно и видеть друг друга они могли лишь на занятиях по Травалогии. Но и на них девушка уходила в себя, как и прежде, и не замечала вокруг себя никого и ничего, кроме растений. Казалось, её сознание отключалось на эти часы и Гарри мог лишь наблюдать за ней с другого конца теплицы. Хоть он и был рад возможности увидеть её, но ему было невыносимо от мысли, что их отношения закончатся даже не начавшись. Но едва Поттер пытался приблизиться к Луне, девушка тенью проскакивала мимо него и испарялась.       —Ну вот что я делаю не так? Как внести ясность, когда она даже говорить со мной не хочет...       В который раз тройка волшебников собиралась в гостиной у камина, обсуждая очередной план действий решения любовных проблем. Подкараулить у кабинета — провал: испарилась раньше, чем Гарри успел шагнуть внутрь. Подойти к столу пуффендуя — она перестала за ним появляться после первой попытки. Подловить в коридоре — слишком людно, а Луна постоянно сновала в толпе, будто в ней прячась. Подложить записку с назначением встречи — не пришла, сколько Гарри не ждал.       —Это бес-по-лез-но. Мне не дают и шанса.       Парень закинул ноги на кресло и уткнулся лбом в колени, разочарованно крутя головой. Гермиона и Рон переглянулись и дружно вздохнули. Рядом тоскливо потрескивал огонь, жар от которого казался каким-то холодным. Гарри потерял всякую надежду на встречу и от этого чувствовал невыносимую тоску, с каждым днем расширяющую трещину в неумирающей надежде. Но однажды и она разобьется в пух и прах. А с ней умрет и то нежное чувство, что Гарри ухватил лишь за хвост, как оно тут же вырвалось, оставив от себя лишь перо. Перед глазами и во сне парень постоянно видел Луну, её белоснежные волосы, яркую улыбку и сияющие глаза, в которых он видел своё нелепое лохматое отражение. Быть может я и не был ей нужен? И все эти громкие слова лишь для того, чтобы не говорить всей правды. Чтобы не сделать больнее? Да Мерлин его подери, нет ничего хуже режущей лжи, прикрывающей неприятную правду. Зачем давать надежду и обрубать всё вот так?       —Может её опоили приворотным зельем и чувства лишь у меня...       Едва Рон услышал очередное нытье от друга, он тут же засадил ему знатного леща, от которого тот едва не сломал себе челюсть, когда подбородок устроил экстренное свидание с коленом. Даже Гермиона готова была присоединиться к акту насилия, но решила воздержаться от очередного акта насилия.       —Ты с ней даже не поговорил, а уже какие-то выводы делаешь. Возможно, ей нужно больше времени, чем тебе. Всё-таки ты первый, кто стал ей ближе отца.       Дружеская "поддержка" сработала на ура и Гарри тут же встрепенулся, потирая ушибленную челюсть. Это правильно, самонакрутка дело конечное, напридумывать можно что угодно. Но как поговорить с Луной, если она всячески избегает контактов? С этими мыслями Гарри поднялся к себе в комнату и уже хотел было лечь на кровать, как вдруг он услышал какой-то писк и тут же ощутил сильный щипок в спину. Подскочив, парень нервно вскинул перед собой палочку и тут же выдохнул. На его кровати мирно сидела белоснежная сова, к ноге которой было, очевидно, привязано письмо. Но что она здесь делает? Едва Гарри освободил посыльную, как она тут же встрепенулась и исчезла за дверью спальни. Парень вскрыл конверт без надписей и к своему удивлению ничего там не нашёл. Он был пустым. Гарри повертел в руках конверт, развернул его полностью. Но ни снаружи, ни внутри ничего не было. Пустой лист пергамента. — Что же это может быть?