Всегда ли наша судьба в наших руках?

      Зелёные блики приятно покалывали пальца, что начинали слегка дрожать от напряжения и потрясения. Локи смотрел, как его магия просыпалась, ничем больше не сдерживаясь, и начинала разгоняться по организму вместе с кровью. Тело обволокла тёплая дымка, укачивая в своих потоках, словно была Фриггой, на руках которой спал привезённый Одином из Йотунхейма младенец. Усталая спина выпрямилась до королевской осанки, плечи расправились, словно их снова оттягивал тяжёлый плащ. Нос вздёрнулся, а глаза, и так зелёные от рождения, сейчас напоминали огромные драгоценные изумруды, что сияли ярче всей сокровищницы Асгарда.       Роджерс смотрел на врача и испытывал сильное желание преклониться перед уж больно величественной фигурой, что стояла перед ним и от которой несло мощью и почему-то защитой.        Возможно не подкидывала бы жизнь постоянную ложь и не человеческие испытания, заставившие Локи постепенно черстветь и прятаться за ледяной маской, быстро поняв, что нападение — лучшая защита, и он бы стал одним из самых достойнейших и почитаемых Асов.       Стив не знал этого, но здесь и сейчас он видел не трикстера, не врага, а Бога.       Локи развернулся к капитану, глубоко вздохнул и щелчком размотал бинты на его лице, моментально восстанавливая кожу. Потом взмахнул кистью и вся конструкция освободила ноги Роджерса. Послышался небольшой хруст, как если бы кто-то быстро собирал пазлы, а потом словно невидимый домашний кот провёл пушистым хвостом по конечностям, и швы исчезли, оставив кожу ровной и тёплой. Стопы дёрнулись и ноги согнулись в коленях. А потом с величайшей осторожностью, словно были сделаны из тончайшего фарфора, опустились с кровати.       Стив спокойно стоял и чувствовал ступнями холодный пол больничной палаты. Капитан сначала с неуверенностью провёл по линолеуму подушечками пальцев, ощущая вырезанные рисунком неровности, а потом сделал более уверенный шаг. Роджерс был снова здоров и от этого необычайно счастлив.        Не зря в народе говорили, что только потеряв, начинаешь ценить потерянное.       — Спасибо, Локи… — потрясённый в который раз, искренне поблагодорил царевича Роджерс.       На что Локи улыбнулся толи стоявшему напротив человеку, толи своим мыслям, и продолжил колдовать.        Пасс, и лежащие рядом на тумбочке документы испаряются, мигает свет, и в компьютерной системе больницы удаляются малейшие упоминания о лечении капитана.       Пасс, и медицинский персонал поздравляет нового врача с удачно сделанной операцией, желая тех же золотых рук, что были у одного человека, когда-то работающего в этом стационаре.       Пасс, и Тони с мстителями гурьбой вваливаются в холл, перебивая друг друга и слегка пихаясь между собой, узнают дорогу в палату к свалившемуся от перенагрузки друга.       Пасс, и Стив спит спокойным глубоким сном, забывая, как и все, о Люке Лефейсоне, враче, что спас несчётное количество жизней за свою недолгую карьеру. О сложнейшей операции, переливании крови, капельницах и штырях в ногах. И о рухнувшем горящем здании, под стеной которого его отчаянно когда-то откапывали перепуганные Тони с Наташей.       Локи снимает и откладывает в сторону белый халат, нежно проводя пальцами по слегка застиранной ткани. Снимает стетоскоп, что уютно сворочивается верной змейкой на тумбочке в ожидании чьих-то тёплых рук. Отцепляет бейджик и долгое мгновение смотрит на собственное фото, перед тем, как стереть его. Потом переводит свой взгляд сначала в окно на мидгарский город. Потом на покрашеные недавно его самой не любимой и вонючей краской стены. Потом смотрит на художника, по жизни находящемся то не в том месте, то не в том времени и в конце-концов закрывает глаза, прислушиваясь к самому себе.        А затем снова делает пасс и растворяется в воздухе, оставляя за собой шлейф из морозной свежести и тепла заходящего солнца.