12 лет спустя

Джинен смотрит на профиль своего парня и пытается понять, когда все стало так сложно. А главное – зачем? Зачем он согласился, и теперь сидит здесь, рядом с замечательным человеком, который его любит и которому он не может предложить то же в ответ. Одно глупое решение привело к другому, и что в итоге? Он не должен был соглашаться. Он не должен был просить. А ведь тогда это показалось отличной идеей. Но сейчас очевидно – это изначально было идиотским планом. Всё из-за Джебома. Всё всегда из-за Джебома. Джинен был уверен, что лидер просто не понимает своих чувств. Ему показалось, что тот небезразличен. Что на самом деле Джиненова любовь взаимна, или хотя бы отчасти взаимна. И нормальный человек должен был просто подождать. А что сделал Джинен? Джинен решил, что лучший двигатель – ревность. Он честно обрисовал Квон-хёну всю ситуацию и попросил подыграть. Благо, они действительно сдружились, и Джинен не сомневался, что хён поймет и поможет. Хён понял. И помог. Вот только оказалось, что в этом всем не было абсолютно никакого смысла. Новый Год дал Джинену пинка под зад в виде откровений Джебома. А ведь младший даже не успел представить своего "парня". Джинен опять честно все рассказал Квон-хёну. И хоть Джинен не из тех, кто быстро заводит тестную дружбу, но этот человек… Он вызывал не просто доверие, а как будто и правда стал Джинену старшим братом, который всегда защитит. Всегда будет на твоей стороне. И он был. Защищал и оберегал. Но по другим причинам. Доверие за доверие, так ведь? Квон тоже честно выложил карты на стол и признался в чувствах к младшему. Он предложил превратить липовые отношения в настоящие. Он не рассчитывал на мгновеннную отдачу, но предполагал, что Джинен со временем сможет понять, что его любовь к Джебому изжила себя. Что у такой отчаянной привязанности нету будущего. Тем более, после поступка этого самого Джебома… Да, это Джинен тоже рассказал. Почему-то именно Квону – смог. Возможно, подсознательно он чувствовал преданность этого человека, поэтому без сомнений доверился. Поэтому когда старший предложил попробовать… Джинен просто согласился. Не от безысходности, не из желания вырвать из себя Джебома – хотя и поэтому тоже – но ему подумалось, что это может стать началом чего-то действительно хорошего. Чего-то, что не будет терзать тебя каждый миг и каждый долбанный вдох… Чего-то, что будет таким же мягко-теплым, как его любимый чай, а не мерзко-обжигающим, как ненавистный виски, к которому он пристрастился из-за Джебома. И теперь он здесь. Сидит на диване в чужой гостиной и пытается не вспоминать о том, что случилось вчера. О Джебомовых губах и его же наркотически-безэмоциональных глазах. Не вспоминать о желании, которое парализовало Джинена от кончиков пальцев до мозговых нейронов. И о том, что несмотря на всю мерзость ситуации, он уверен: повернись время вспять – ничего бы не изменилось. Он бы все равно позволил. И не потому, что он зависим. Не потому, что не мог оттолкнуть. А потому что хотел. Он просто хотел этого. И пусть эта мысль лишь на секунду всплыла из подсознания – этого достаточно, чтобы перестать оправдываться хотя бы перед самим собой. Джинен рассматривает лицо Квон-хёна, который смотрит какое-то смешное шоу по ТВ и очень чисто смеётся, на особенно удачные шутки ведущих… Рассматривает и вспоминает, что хён говорил о самом Джинене. Каким он его видел. "Ты один из самых искренних людей, которых я знаю" Но ведь Джинен очень хороший актер. Он может быть самым искренним, самым добрым, самым милым… Самым любым. "Твое сердце способно на удивительные чувства" Но единственное удивительное чувство принадлежит другому человеку, и удивительного в этом мало – разве что его запущенность. "Ты никогда не лгал мне" Но и всей правды никогда не говорил. "Ты очень страстная личность – это вызывает восхищение" Но к чему привела Джинена эта страстность? Только к разрушению, если не настоящего, то будущего – точно. "Ты можешь не понимать этого, но у тебя очень чистая душа" Но Джинен понимал, и не видел там ничего чистого. Что ему сделать? Сказать Квону правду, извиниться и расстаться? Но это будет нечестно, по отношению к ним обоим – разве они не заслужили чего-то хорошего? Даже Джинен… хоть немного? Послать к черту Джебома и расставить четкие границы? Но Джебом всегда будет частью его. Неважно, что Джинен чувствует сейчас или будет в будущем – нельзя вычеркнуть из жизни человека, который отчасти тебя сформировал. Джинен упрямо ищет ответ в чужих чертах, ведь этот человек достоин подражания. Он может знать, как стоит поступить. Но Джинен никогда не вывернет себя наизнанку перед ним. Никогда не сможет повернуться этой стороной себя – не перед Квоном. Не перед человеком, который верит в его искренность. Верит в него. Когда он сам уже нет. – Джинен-а, ты слишком громко думаешь. И хватит пялиться этими своими большими и грустными глазами, – Квон поварачивается к младшему, нежно улыбается и ведёт большим пальцем по складке, что залягла между бровями Джинена, – Что случилось? – Я… – Джинен настолько потерялся в своих размышлениях, что даже слегка растерялся от неожиданного внимания к себе, – Ничего? – И что же это за "ничего" такое, что ты весь вечер выглядишь, как побитый щенок? – Правда? Наверное это из-за того, что я чертовски устал. Ужасно напряжённый график. Извини, если парень из меня никакой сейчас, – Джинен виновато смотрит на старшего, извиняясь сразу за все, даже за то, чего хён не знает. И никогда не узнает. Джинен придвигается ближе и укладывает голову на плечо старшего, глубоко вдыхая запах кондиционера, что всегда неприметно сопровождал домашнюю одежду хёна. – Хён, я так благодарен тебе… И, знаешь, я не заслужил тебя, – Джинен глубже зарывается в складки чужого свитера. – Ты чего, Джинен-а? – старший легко кладет руку на его макушку и невесомо гладит. Джинен чувствует тепло от его большой лодони и жмуриться, боясь выдать сейчас все, что накопилось внутри за последние сутки и всю жизнь до них. – Ты слишком хорош для меня. Я думаю, что… – Джинен не договаривает. Слишком тяжелое сегодня. Слишком неподъемное вчера. И слишком неопределенное завтра. – Хватит копаться в прошлом и себе. Я уже говорил: я принимаю тебе таким, какой ты есть. Даже если ты не полностью мой – я все ещё готов ждать столько, сколько потребуется. Поэтому не надо этого. Я заслужил ровно того, чего сам захотел. Не думай слишком много, окей? Джинен кивает где-то в районе чужого предплечья и обнимает. Он обещает себе, что вчера – это конец дороги прошлого, которое больше никогда не повториться. Он обещает себе, что сегодня – это пропускной пункт к будущему, в котором нет места сожалениям и горечи. Он обещает себе, что завтра – это тропинка к новому себе. Джинену спокойно в объятиях хёна. Ему тепло в его поцелуях. Ему нежно в его глазах. Ему даже немножко счастливо в его больших и теплых ладонях. Ровно до тех пор, пока из кухни не доносится мелодия входящего вызова. Джинен плетется за мобильным и немного удивляется, когда видит на дисплее "Марк-хён", ведь сейчас уже довольно поздно. – Да, хён, что случилось? – Джинен-а, привет! Голос Марка звучит наигранно спокойно, что Джинен тут же подмечает. – Хён, давай без лирики, что случилось? – Тут такое дело… Ты с Джебомом последнее время не разговаривал? У Джинена начинают нервно подрагивать руки. – Так же, как и все, а что? – Ну… Может следует поговорить? Ты же знаешь, он только тебя возможно послушает. – Марк, не тяни, а? Что случилось? – Слушай, давай я подъеду и расскажу? – Эммм… Я не у себя, но если это важно, то приезжай сюда. Я у Квон-хёна, скину тебе адрес. – Ты уверен? Все-таки это… Как-то неудобно. – Это важно? То, что ты хочешь рассказать? – Да. Джинен, я думаю ему нужна помощь. Он мне сказал, что все в порядке, но ты же его знаешь… – Стоп, ты был у Джебома? – Да, вот вышел, пью с Джексоном кофе и мы решили, что лучше поделиться с тобой, поскольку вряд ли кто-то ещё сможет это понять. – Так, ладно, ничего не понимаю толком, но догадываюсь. Давай, наверное, я к вам подъеду. Действительно не очень хорошая мысль обсуждать проблемы Джебома здесь. – Ладно, тогда приезжай ко мне на квартиру. – Хорошо, буду часа через пол. До встречи. Джинен возвращается в гостиную и упирается взглядом в свое пустующее место рядом с хёном. Упирается в свои пути прошлого и будущего, которые опять сплетаются удавкой у него на шее. Удавкой, которую он самостоятельно и даже немного с удовольствием затягивает все сильнее. – Хён, мне придется уехать сегодня, – он подходит и обнимает сзади, пытаясь принести свои извинения за испорченный вечер. – Что произошло? – Квон поварачивает голову в полоборота и обеспокоенно вглядывается. – Пока не знаю точно. Марк-хён попросил поговорить. Это важно, вроде как, – Джинен просто не может сказать из-за кого этот сбор среди ночи. Он ведь никогда не говорил всей правды. – Джебом? – Что – Джебом? Если ты о том, будет ли он там, то нет, – хотя Джинен понимает, что его спрашивают о другом, он просто трусливо увиливает. – Я не об этом, – старший пристально заглядывает Джинену прямо в подкорку мозга, – Но ты и сам знаешь, – он как-то слишком понимающе кивает и вздыхает, – Ладно, как ты говорил? Это твое дело. Я просто надеюсь, что ты поступишь правильно. У Джинена сжимается сердце, но что он может сказать? Он эгоистично оставляет правду при себе. Он хочет быть с этим человеком. Хочет чувствовать это тепло и хоть немножечко – счастье. А ещё он хочет, чтобы Джебом остался частью него. Другой, не такой, как был, но все же – частью. И пусть он хочет слишком много. И пусть это обернется катастрофой. У него ещё есть немного времени, чтобы если не исправить все, то хотя бы минимизировать ущерб. Для хёна, и для себя. И даже, возможно, для Джебома.