12 лет спустя

Целоваться с Джебомом, по обоюдо-поглощающему желанию – это как первый в жизни салют на реке Хан. Целоваться с Джебомом, когда его глаза заполняет чистая жажда, без алкогольно-наркотической дымки – это как первая выпитая рюмка соджу, втайне родители. Целоваться с Джебомом, ни секунды не думая о последствиях – это как самая сладкая ложь об искуплении всех грехов, из уст искренне верующего священника. Джинену упоительно. Потому что язык Джебома сплетается с его собственным так, будто только для этого и был создан. Джинену непозволительно хорошо. Потому что руки Джебома крепко прижимают Джинена к себе, увеличивая напряжение между их телами. Джинену жарко, как никогда. Потому что Джебом снимает с него футболку и проезжается горячими губами от пупка до ключиц. Он больше не удерживает Джинена и сам толкается бедрами ему навстречу. Джинен стонет от нарастающего желания почувствовать больше. Он торопливо стаскивает со старшего кофту, стараясь одновременно обласкать все участки кожи, что стали ему доступны. Джинену хочется, чтобы очень долго, но немедленно и все сразу. Он кусает губы старшего, впивается зубами в плечи и руками в спину, пока Джебом делает то же самое с ним самим. – Я хочу тебя… – лихорадочно шепчет младший в губы Джебома в секунду, когда они глотают воздух, – Господи, как же я хочу тебя… – зарываясь в спутавшиеся волосы старшего и сжимая их в кулак. – Господь здесь ни при чем, – так же сбивчиво, хватая кусками сгустившийся воздух. Джебом сжимает его за ягодицы и рывком переворачивает, подминая под себя. У них обоих дрожат руки, когда путаясь друг в друге они пытаются избавиться от оставшейся одежды. Джебом зарывается лицом в шею младшего. Прижимает одной рукой к дивану, а другой обхватывает член и медленно, круговыми движениями ведет вверх-вниз, отчего Джинен слегка выгибаясь подается навстречу, сквозь зубы прося больше. Он обвивает старшего ногами, утопая в таких желанных ощущениях. Джинен смотрит в упор, прижимается сильнее, хотя ближе уже просто некуда. Он хватает старшего за руку, тянет ко рту и облизывает ее. Джебом жадно следит за за его языком и собственными пальцами, что один за другим скрываются за чужими губами. У Джинена в глазах только бесконечное желание принадлежать. Он подрагивает от нетерпения, когда выпускает пальцы изо рта и направляет руку старшего меж своих разведенных ног. Джебом беспрекословно следует его желаниям – своим желаниям – врываясь тремя пальцами, на что младший сначала болезненно кривится, а затем начинает двигаться сам, стараясь максимально ускорить этот необходимый этап. Джинен жмуриться от удовольствия, которое наконец-то разливается по всему телу, отчего пальцы на ногах тут же поджимаются. – Все, уже хватит, – младший цепляется зубами за сережку на ухе Джебома и сам соскальзывает с его руки, – Давай, ну, – он тянется к члену старшего, поглощенный желанием получить все, что ему могут дать. – Подожди, – Джебом хрипит в самые губы, слегка сминая нижнюю в полу-поцелуе. Он кладет свою руку поверх его и задерживает, – Нужны хотя бы презервативы. – Да, хорошо, быстрее давай, – Джинен целует, не давая старшему сразу отстраниться. Не давая возможности им обоим думать. Только после того, как воздуха снова начало не хватать, он выпускает его из колец своих рук и ног. Джебом перекатывается на край дивана и шуршит в ящике стола. У него пульсирует в висках и по всему телу. Он чувствует, как Джинен наваливается сверху на его спину и влажно ведет языком по ободку уха. – Нашел? – младший спускается губами к мочке и ниже, выбивая из Джебома попытки задуматься. – Да, – Джебом переворачивается, сталкиваясь с игривой улыбкой, что блуждает по лицу младшего. Джинен кладет руку на его щеку, ведет пальцем по скуле, нежно проводит по ключицам, спускаясь к прессу. Он наклоняется, чтобы проследовать за своей рукой языком. Джебом прерывисто дышит, чувствуя, как вместе с языком младшего подбирается к самому краю пропасти. Он из последних сил пытается ухватиться за промелькнувшее сомнение, – Джинен-а... – он останавливает младшего, когда тот почти добрался языком к чужому соску, удерживает за подбородок и поднимает его лицо. Джинен буквально может прочитать в направленном на себя взгляде борьбу желания со здравым смыслом. Младший убирает его руку, сплетаясь пальцами и прижимая к дивану, он моментально нависает сверху и тут же глубоко целует. Так, как вначале – будто это его последний поцелуй. Но Джебом не торопиться отвечать, он выворачивается из плена, слегка приобнимает и заглядывая Джинену в глаза. – Блять, если ты сейчас остановишься – я убью тебя, серьезно, – шипит Джинен. Он не дает старшему времени на хоть какой-то ответ, вырывает упаковку с презервативом и сам раскатывает его по подрагивающему члену старшего. Джинену некогда думать. Ему нельзя думать. Он просто заблокировал эту функцию, заклеив ее, словно пластырем, одним единственным словом – "хочу". Он порывисто усаживается на старшего. Ему больно, но нельзя по-другому. Хоть секунда промедления – и кто-то из них обязательно опомниться. Нельзя-нельзя-нельзя. Потому что перед глазами только алыми фейверками расплывается – хочу-хочу-хочу. Он откидывается назад, упираясь руками в ноги старшего, начиная стремительно двигаться. Он до крови закусывает губу, чтобы отвлечься от стреляющей боли в позвоночник – только бы не думать. Из Джебома вырывается глухой стон, когда младший сразу переходит на быстрый темп – уверенно, ни на мгновение не задерживаясь, заставляя самого Джебома затеряться в накатывающем удовольствии. Джебом все же открывает глаза и первое, что улавливает – выгнувшееся тело Джинена, что завораживающе переливается от пота в тусклом свете настольной лампы. Он тянется, чтобы проследить пальцем за капелькой, что стекает от шеи, но замечает искусанные губы и заломленные брови, напряженные плечи и бешеного пульсирующую вену на шее. Это почти похоже на наслаждение, вот только блеснувшая в уголке глаз влага указывает на противоположное – боль. Джебом приподнимается и обхватывает младшего за талию, притягивая к себе. Джинен упорно не хочет останавливаться, даже если его оторвали от опоры, даже если старший крепко обнимает, стараясь приостановить. – Джинен-и, – ласковым шепотом, обжигающим ветерком вдоль ключицы, – Тише, а? – Джебом с силой прижимает к себе, прекращая попытки младшего так бешено двигаться. Джинен подрагивает, пока старший оставляет россыпь мягко-шелковых поцелуев на его шее. Он подхватывает младшего и аккуратно переворачивает на спину. Джинен хватается за его плечи и всем телом резко подается вперед – он все еще не может позволить им – себе – остановиться или замедлиться. Джебом придавливает за бедра и заглядывает в глаза – там блестящими слезами горит непреклонная решимость. Будто, если они сейчас остановятся – Вселенная развалится. Будто, если хоть секунду отдышаться – мир полетит в ад. Джинен не понимает, что старший и не собирается останавливаться – уже просто не может. Но и позволить продолжаться всему так – Джебом тоже не может. Он утирает слезы младшего и прижимается к его губам. Целует неторопливо-тягуче, оглаживая плечи, живот, бедра. Джебом плавно толкается вперед, он вынужденно продолжает удерживать младшего, поскольку тот слишком зациклился и норовит снова вести, вернув прежний, ненормальный темп. – Джинен, да тихо ты, – Джебом разрывает поцелуй и сильнее сдавливает тазовую косточку, – Расслабься, хорошо? – он пристально смотрит на беспокойно мечущийся взгляд под дрожащими ресницами, – Тебе же больно… – Нет, – Джинен упрямо мотает головой, – Мне не больно. Прошу тебя… – он умоляюще заглядывает в глаза, – Только не… – Я никуда не денусь, успокойся, ладно? – он берет лицо младшего в руки и снова медленно целует, нежно проезжаясь языком по чужим губам, – Ладно? – Только, пожалуйста, не останавливайся, – выдыхает младший, как если бы от этого зависела его жизнь, а затем обнимает доверительно – всем собой. – Даже если бы захотел – уже поздно, – старший прижимается обратно к мягким губам и снова неторопливо толкается – неспешными круговыми движениями. Джинен, наконец, прекращает вырываться и расслабленно замирает. Через пару минут с его губ срывается еле слышный стон. Он крепче обнимает старшего, начиная прерывисто дышать ему в ухо. Напряженность, что перекрывала ему доступ к удовольствию, наконец, спадает и он чувствует маленькие вспышки, что пробегаются разрядами по всем чувствительным точкам, достигая мозга и взрываясь там снопом искр. – Джебом, быстрее, пожалуйста-а, – он выгибается, нетерпеливо толкаясь навстречу, отчего по комнате неожиданно разносится громкий звук столкновения влажных тел. – Точно? – Джебом подхватывает младшего под колени и мощно, одним резким движением заходит, выбивая из младшего воздух. – Да-а, – у Джинена вырывается очередь громких стонов, когда старший увеличивает частоту и скорость, – Да-да-да-даа, – он откидывается назад и закатывает глаза, потому что больше никакой боли нет – только завязывающийся внизу живота узел блаженства. Он беспорядочно водит руками по напряженным мышцам рук старшего, наслаждаясь той силой, которая прямо сейчас выпирала рельефами и венами, – Еще… – Джинен хватает воздух и притягивает Джебома за шею к себе, – Еще быстрее… – рычит Джинен прямо в рот старшего. Джебом видит, что Джинену уже вовсе не больно – он вообще потерял от ощущений контроль: лишь облизывает губы и сверкает почерневшими глазами, издавая почти непрерывный стон. Джебом отпускает себя и обрушивается на младшего, до хруста сжимая его в объятиях и вбивая до хрипов – уже не стонов – его и своих собственных. – Джебом. Джебом. Джебом-аа, – тянет сипло Джинен. Старший откликается сильными толчками и впившимися в бедро пальцами. Джебом у самой грани, он хочет приостановиться, чтобы не кончить раньше времени. А Джинен вдруг чувствует как узел начинает стремительно разворачивается, хотя он ни разу к себе не прикоснулся. Его начинает кружить в урагане, замешанного на физическом наслаждении и эмоциональной эйфории. Выплескивающийся из Джинена экстаз тут же достигает Джебома, который не сдерживаясь рвано стонет, когда его затягивает в ураган вместе с младшим: упираясь лбами, хватаясь друг за друга, разделяя один хрип на двоих… Они лежат на спинах, восстанавливая нормальное сердцебиение и дыхание. Джебом таращиться в потолок, чувствуя как по телу разливается приятная усталость. – Охуеть, – наконец произносит старший, – В прошлый раз тоже так было? – он практически не помнит той ночи, но эта… Он удивляется собственным мыслям, где кружатся вариации на тему "лучший секс в моей жизни". – Да, но только значительно болезненнее. Для меня, по крайней мере. – Черт, прости, я не хотел. Я… – Джебом резко садится, чтобы извиниться нормально, но затыкается на полуслове, поскольку на лице Джинена расцветает блаженная улыбка. – Забей, – Джинен не смотрит на старшего, он прикрывает глаза и отдается ощущениям, которые переполняют его в эту самую минуту. Его тело было легким, как перышко, а сердце – пустым сосудом, который медленно заполнялся счастьем. И пусть это только на десять минут или, может, полчаса – это самое удивительное, что он чувствовал за всю свою жизнь. – Джинен… – Джебом не уверен, что следует сказать. Просить прощения, вроде, не за что – это было хоть и абсолютно глупым, но совместным решением, если это вообще можно назвать решением, скорее – чем-то обратным. Он только не понимал, как Джинен мог на это пойти. Почему он не остановился? Почему он сам спровоцировал? Этого можно было ожидать от него, Джебома, но младший, он ведь… – Джинен, зачем? Ты же сильнее… ты же лучше меня… Он недоговаривает, поскольку Джинен вдруг заливается искренним смехом, потягивается и садится напротив. Он продолжает посмеиваться, слегка склоняя голову набок и смотрит с каким-то непонятным для Джебома выражением лица. – Ты идиот, хён. Я никогда не был лучше тебя. Поэтому ты у нас лидер, а не я. И чем быстрее ты это поймешь, тем проще нам всем станет жить, – Джинен встает, находит салфетки, чтобы хоть немного вытереться и напяливает футболку, – Я пойду в душ. Опять, – он расплывается в улыбке и треплет старшего по волосам. Джебом поднимает на него глаза, в которых отражается беспокойная растерянность, – Сделай, пожалуйста, чай, окей? – Да, сделаю, – старший кивает и Джинен разворачивается, чтобы уйти, но Джебом хватает его за руку, – Подожди. – Что? – Мы… мы разве не должны об этом поговорить? – неуверенно интересуется старший. – Может и должны. Вернее… наверняка должны, но я как-то без понятия, что говорить, а ты? – Тоже, – Джебом опускает голову, но все еще не отпускает руки младшего, – Но я не хочу… Не хочу, чтобы это стало проблемой для нас, – и совсем тихо добавляет, – Для тебя. – Как ты там сказал? – Джинен выдергивает руку и приподнимает ею лицо старшего, наклоняясь почти к самым губам, – Это просто желание, так? – он легко целует Джебома, пока тот пытается кивнуть и уходит быстрее, чем позволяет сказать им обоим еще хоть слово. Потому что десять минут или, может, полчаса – прошли. Потому что счастье с каждым словом покидало переполненный сосуд, делая его безнадежно опустошенным.