12 лет спустя

– Ля, Джинен, а че у тебя с губой? – Джексон отрывается от увлеченной перепалки с Бэмом, который в бесконечный раз выводил его из себя. Все остальные тут же с любопытством уставились на этого самого Джинена. – Серьезно? Вы только сейчас заметили? Я уже полчаса так сижу, – Джинен заливается смехом, поскольку это действительно забавно: то, как они – все они – моментально обращают внимание на какую-то дичь, но если случилось что-то, возможно, важное, то доходит это всегда с задержкой. – Так ну тут освещение нулевое же, да и… Ну и мы общаемся… – Джексон почему-то мнется в оправданиях, в то время как остальные начинают откровенно потешаться, ведь это смешно – все это: и то, что никто не заметил ничего, и Джексон, с его нелепым монологом сейчас, и Джинен, с серьезной миной этот монолог слушающий… Да и просто – было весело. Даже Джебом, спустивший все напряжение, смеялся более, чем искренне, – Да харе ржать, придурки, – возмущается Ван, – Ненавижу вас, – он демонстративно насупливается, отчего комната наполняется взрывом хохота шестерых парней, и особенно одного, – Блять, Ендже! – Джексон поворачивается к соседу, – Заебал ржать, как коняка! Я реально из-за тебя ничего не слышу на левое ухо уже! – Хохот переходит во всхлипы и повизгивания, поскольку такой Джексон, и его вечное недовольство из-за децибел Ендже – это слишком смешно. Джинен ловит какой-то астральный момент, как будто видит себя со стороны, и это вводит в секундный ступор. Потому что вот он, утирающий слезы от смеха, крепко держится за руку с таким же еле дышащим Джебомом. Они склонили головы друг к другу и смотрят в глаза, разделяя этот момент на двоих. Так всегда раньше было. И Джинен был почти уверен, что именно “было”, но не повторится вновь. По крайней мере, не так же, словно и не случилось ничего за последние пол года. Но вот это происходит. И это так… необъяснимо? А еще это чертовски путает. Он и так не может разобраться и справится со всем, и с самим собой. Словно ему снова 14, и его пнули в какую-то новую жизнь, а он же не знает, как тут все устроено, что хорошо и что плохо, как нужно вести себя… И это… Это ужасало. Он перестает смеяться и внимательно смотрит на продолжающего хихикать Джебома, который уткнулся лбом в их сцепленные руки. Он же может просто отказаться. Ведь вот это – они всемером и они вдвоем – это же самое невероятное, что могло с ним случится! И неужели его идиотское сердце – требующее то ли взаимности, то ли сатисфакции – важнее, чем этот момент? – Хен… – Джинен шепотом зовет старшего и слегка дергает рукой, чтобы привлечь его внимание. – Что? – так же шепотом, с блеском и смехом в глазах. Джиненово сердце пропускает удар. Или два. – Что важнее – твое счастье или общее? – он видит, как по лицу старшего пробегает тень, но тут же сменяется на теплую улыбку – ту самую, которую он дарит лишь нескольким людям во Вселенной. И снова минус удар. – Ты таки больной, Джинен-а, – Джебом все еще лежит головой на их руках, и Джинену хочется, чтобы он не отпускал. Никогда. И он не отпустит, если Джинен отступит. Это так очевидно. Так просто. – Я это знаю, ты это знаешь. Мы унесем это в могилу, хорошо? Так что? Что важнее? – Не хочу я уносить это в могилу, мне кажется люди должны знать, что живут и работают бок о бок с ненормальным, – Джебом улыбается во весь рот, потому что ему хорошо: он пьян, расслаблен, и его окружают лучшие люди на Земле. И даже то, что один из этих людей становится самой огромной проблемой за всю его жизнь, в данную минуту не так уж важно. У него будет еще до черта “завтра”, чтобы подумать об этом невыносимо сложном. А сегодня – сейчас – слишком хорошо, чтобы заморачиваться. – Бля, ну Джебом-а! – раздраженно поджимает губы младший. – Ладно-ладно, истеричка, – Джебом прекращает улыбаться как идиот, и на секунду задумывается, смотря ровно перед собой, – Моё. – Что? – Джинен хлопает ресницами и в глазах у него абсолютное непонимание. – Что “что”? Что непонятного? – он выпускает руку Джинена и щелкает его по лбу, – Моё счастье важнее. – Но… почему? – Джинен трет лоб то ли от удара, то ли от работы мысли. – Потому что если я буду несчастен, то как люди вокруг меня смогут быть счастливыми? Джинен смотрит очень пристально, будто выискивает какой-то скрытый смысл в этой фразе. Нет, саму мысль он понял. Просто… Джебом, который чуть не разрушил себя и его заодно, и эта сентенция – не казались совместимы. Хотя хрен знает, что у него в голове… Джинен хоть и знал его, как облупленного, но никогда до конца не мог разобраться – слишком противоречивым тот был, слишком “не таким”. И все же… – Ага, но… Как стать каким-то таким вот счастливым, чтобы и мне хорошо было, и всем хорошо было? Ну, в смысле… – Джинен пытается сформулировать запрос, но не уверен как это сделать так, чтобы правильно донести, чтобы его правильно поняли. Потому что он не о любви своей сейчас, он обо всём себе и обо всём Джебоме, и обо всём мире вообще. Он беспомощно смотрит на старшего – там все еще неизведанные галактики в глазах, в которых хочется то ли поселиться, то ли утопиться. – Я понял, не напрягайся, – Джебом правда не хочет копаться в этом всем сейчас, да и не знает он ответов. Никогда не знал. Джинен совсем не по адресу. И не только с вопросами этими, – Я не знаю, окей? – Джинен вскидывает брови, – Что удивительного? Я что – Будда по-твоему? Если поймешь это раньше меня, то буду признателен, если поделишься секретом. – Джинен-а! – вдруг орет Джексон, отчего Джинен аж подпрыгивает, а Джебом снова смеется, откидываясь назад, – Харе флиртовать с Джебомом, у тебя парень есть. И, блин, что с губой? – Чего? – Джинен настолько сконцентрировался на диалоге с Джебомом, что совершенно выпал из реальности. А старший рядом прыскает еще громче, поскольку Джинен, которого застали врасплох – уморительное явление. – Что именно тебе повторить? Или, может, слово какое объяснить? Ты не стесняйся, – ехидничает Марк, закидывая руку на плечо явно довольного Джексона, ведь это такая редкость, чтобы Марк стебал Джинена. Да и не только Марк – это в принципе редкость, поэтому было вдвойне приятнее. – Так, блин, Марк, ты должен быть на моей стороне! – Джинен возвращает себя в реальность, а заодно пихает локтем ухахатывающегося Джебома. – И чего это он должен быть на твоей стороне?! – Тут же вскидывается Джексон. – Да ладно тебе, – Марк улыбается нежно, возвращая Джексона к себе. – Нет, ну а чего он? – Господи, да что ты обвиняешь меня постоянно в подкатах к Марку? Сдался он мне, – Джинен фыркает и закатывает глаза. – В смысле? А чем это он тебе не нравится? – Джексон опять возмущается из-за явного пустяка, да еще и противоречивого, и все это могло бы закончится затяжным перетягиванием каната между ним и Джиненом, если бы Джебом не начал смеяться действительно громко, обращая на себя всеобщее внимание. Он ржал, начиная икать от смеха, отчего ему становилось только смешнее, а вытянувшееся лицо Джексона почти стало контрольным выстрелом, поскольку Джебом буквально начал задыхаться. – Я, блять, не могу… – он хватается за плечо Джинена,– Вы такие долбоебы, – Джебом смеется так заразительно, что все остальные не могут не подхватить. И когда они, наконец, прекращают, то выглядят, как люди, пробежавшие стометровку. Последовавшая за этим тишина, наполненная только неозвученным тостом, была такой уютной и естественной, что заставила каждого в этот момент подумать о том, что как-то так и должна выглядеть семья. – И все же, Джинен? – Джексон – не Джексон, если не выпытает все, что его интересует. – Ну что? – Джинен даже готов к новому раунду, но желание тут же отпадает, когда он видит умиротворение всех остальных. – Первое, что я сказал – харе флиртовать с Джебомом, у тебя есть парень. Хотя у вас эта опция по-моему по умолчанию с рождения, причем с автовключением при обнаружении друг друга. Ваша дружба реально самая, блять, странная хрень, которую я когда-либо видел. Второе – что с губой? – Эй, я не… – Джинен смотрит на Джебома, который только пожимает плечами. Джебом никогда не расценивал это, как флирт. Потому что это всегда было куда глубже и не имело ничего общего с такого вот рода взаимоотношениям, о которых говорил Джексон. Или он всегда был не прав и именно это привело ко всему происходящему, а заодно и к ошибочной оценке этого происходящего остальными? Джебом тянется за своим виски и выкидывает все эти размышления из головы минимум до завтра. Хотя лучше бы до никогда, поскольку ему по-прежнему абсолютно не хочется в это углубляться. Он делает глоток и почему-то отвечает вместо младшего: – Мы не флиртуем – мы так в принципе общаемся. А еще у Джинена больше нету парня, так что отъебись ты от него, а? – Джебом салютует опешевшему Джексону стаканом. Собственно, опешили все, даже Джинен, потому что… Ну, потому что будь они… в нормальном мире? в параллельной Вселенной? В общем, складывалось ощущение, что Джинену бы следовало сейчас чмокнуть старшего в щеку и сказать что-то из разряда “спасибо, милый”? Вечер становился все более сюрреалистичным и запутывал Джинена до головной боли. – Ну… А парень-то куда делся? – Ендже все равно любопытно. Хотя когда Джебом так резко кого-то отшивает, то всегда почему-то становится немного боязно. Причем всем. – Разошлись. На время или навсегда. И это, вроде как, не повод для всеобщего обсуждения. У вас всё? – Джебом все так же отвечает за младшего, все с тем же бесстрастным выражением лица. И все так же заставляет остальных хлопать ресницами. – Так, лады. Закрыли тему, – на удивление “закрывает тему” Джексон, – Но с губой, блин, что? Меня это больше всего интересует, а не Джиненов сердечный тройничок, – на этом комментарии Джинен давится своей выпивкой, но Джебом, что кладет руку ему на спину, слегка похлопывая, останавливает его от необдуманного развития этой по сути глупой шутки. Джинен вдруг понимает, что количество вопросов к жизни и к самому себе выросло за сегодня в геометрической прогрессии, и чтобы не завязнуть насовсем, он просто закидывает это все в укромный уголок, чтобы попытаться обдумать позже. – Ну? Ты скажешь, блин, или нет, что у тебя с губой?! – Джексон держиться из последних сил, а Джинен выпрямляется и улыбается коварно, что являлось сигналом для всех – сейчас Джинен начнет кого-то заебывать. Джексон аж подбирается весь, поскольку думает, что целью станет он сам. – А это Джебом-хён меня ударил, – Джинен тычет пальцем в старшего, чьи глаза резко округлились. Комната заполняется удивленными выражениями лиц и воскликами по типу “что? не может быть! за что? правда, что ли?” – Больно, между прочим, – канючит Джинен, поворачиваясь к Джебому, и складывает губы в трубочку, демонстрируя тем самым место “ранения” и свою “обиженную” мордашку. Джебом на пару секунд даже успевает подумать, что возможно он все-таки обдолбался, поскольку Джинен все же сказал эту нелепость, а еще… у Джебома промелькнуло почти непреодолимое желание поцеловать его, поскольку выглядел Джинен крайне очаровательно и притягательно в его этой несколько мудаческой манере. Но это он тоже тут же относит к категории ”обдумать потом-никогда” – Если продолжишь, то я тебе реально втащу, идиот, – Джебом упирается указательным пальцем Джинену в лоб и отодвигает от себя его лицо. – Фу, блин, так это шутка? – Югем аж за сердце схватился от драматичности момента. – Ты серьезно думал, что я ни с того ни с сего его ударил? – Да ну мало ли, может вы поссориться успели, вы же всегда ссоритесь так, что страшно рядом находиться, – скороговоркой отвечает макне. – Вот именно, – вторит ему Джексон и все остальные. – Глянь-ка, – Джинен хихикает, наблюдая за сменой эмоций на лице Джебома, – Да ты тиран, хён, раз все сразу приняли такой вариант. – Иди к черту, – Джебом хочет возмутиться и сказать что-нибудь колкое, но Джинен все ещё выглядел очаровательно почему-то. Так, что хотелось не грубить, а сделать для него что-то милое и глупое, и этот порыв сбивал с толку, наталкивая на мысль, что у самого Джебома явно что-то не в порядке с головой, – Ты… Слов нет, – Порыв остановить вполне вышло, а вот нагрубить все же нет. Количество вещей для “обдумать” становилось слишком много, отчего Джебом только тяжело вздохнул. – Да что случилось, вашу мать?! – Джексон все же взрывается. – Блин, да ничего не случилось, – Джебом затыкает собравшемуся отвечать Джинену рот рукой, поскольку более чем уверен, что тот не остановится, – Случайное и идиотское стечение обстоятельств. Джинен думает, что по сути именно так можно охарактеризовать вообще все, что происходит между ним и Джебомом. – Прямо от души объяснил, – Ван скрещивает руки на груди, давая понять, что не удовлетворен. – Я въебался в замок от двери, когда Джебом-хен выходил из туалета, – проговаривает быстро Джинен и ловит на себе удивленный взгляд старшего, а затем кивок. Хотя версия просто максимально притянута за уши. – Серьезно? Это же кем надо быть, чтобы повредить губу – не нос, руку или я не знаю там что, а губу?! – Бэм готов расхохотаться, как и каждый из присутствующих. – Ой, да отвалите, – Джинен отмахивается, поскольку придумать даже такой дурацкий ответ и так было сложно, а еще потому что вместе с этим объяснением в голове сразу же возникали все подробности реального “происшествия” в туалете. Он косится на Джебома и понимает, что не единственный, кто думает об этом. Но ощущения прежние: он не жалеет, потому что хотел этого; он растерян, потому что не понимает, что происходит сейчас между ними; он напуган, потому что не знает, что происходит с ним самим. И он окончательно запутался. – Так, ладно, закругляться пора, – подает голос Джебом, смотря на часы, – Нам завтра хоть и к часу, но сейчас уже почти три, пора по домам. – О, а можно мы к тебе? – неожиданно спрашивает Марк, – Ну, до тебя пешком тут минут десять, удобно же, – объясняет все-таки Марк, удивленному вопросом Джебому. – Ну уж нет, – Джебом категорично качает головой, – Рассадили свои жопы по такси и свалили спать домой. – Ну хен, – вдруг начинает ныть Ендже, – Мне, например, до дома ехать больше часа. Ну пожалуйста, – он делает умоляющее выражение лица, но, похоже, это не очень работало. – А я к Югему, до него тоже минут десять, только ехать, – встревает БэмБэм. – О, точно, – восклицает Ендже, – Тогда и я к Югему, можно же? – Ладно, но только сразу спать пойдем, окей? – Да естественно. – Ну и разобрались, – бормочет Джебом, но ловит на себе взгляд Марка, – Что? – Не разобрались. Нам с Джексоном тоже хрен знает куда ехать, как и Джинену. Так что мы к тебе. – Я же сказал, что нет. Марк, ну аллё, ну спите вы дома, в чем проблема в такси подремать? – в любой другой день Джебом бы не сопротивлялся, но сегодня было так много слишком разных по своей сути событий и поводов для размышлений, что встречать утро в компании ему совершенно не улыбалось. – Слушай, а давай мы тоже к Югему? – влезает уже Джексон и поворачивается к макне, – Приютишь нас всех, м? Видишь, лидер нас не любит совсем, – притворно-ворчливо заканчивает Ван. – Да не в этом дело, не обижайтесь только, ну? – Джебом даже готов прощения попросить, если это будет необходимо. – Да я шучу, успокойся, – примирительно улыбается Джексон. – У меня поместятся максимум четверо. И то с трудом. Решайте сами, – Югем бы хотел разместить их всех, но ему недавно привезли новую мебель, которую он не успел распаковать, и она занимала пол квартиры, поэтому места катастрофически не хватало. – Четверо… – задумывается на секунду Джексон, – Ну и отлично! Ендже, Бэм, и мы с Марком – к тебе, а Джинен – к Джебому! – Подождите-ка… – Джебому это совсем не нравилось, прямо вот совсем. Ночевать с Джиненом в его планы уж точно не входило. Только, блин, не сегодня! – Да все нормально, – тут же откликается Джинен, – Я поеду к себе, – он знает, что является последним человеком, с которым Джебом хотел бы встретить завтрашний день. Хотя все равно было немного обидно. Это эгоистично, но что он мог поделать. – Бля, да тебе ехать же не меньше часа, – взволнованно комментирует его решение Марк. – Переживу, – Джинен машет рукой и лезет за телефоном, чтобы вызвать себе такси. По-хорошему, он сам не уверен, что хотел бы оказаться сейчас с Джебомом в одном замкнутом пространстве. Потому что желание прикоснуться к нему, целовать его, смотреть долго-долго, да и просто желание – никуда не делось. Но дилемма "чье счастье важнее" тоже никуда не делась. И все это просто взрывало мозг. Поэтому может оно и к лучшему, что он побудет сегодня один. Хотя одному быть не хочется, почему-то. Да только выбора нет. Он находит нужное приложение и уже собирался вбить адрес, как телефон из его рук вырывают. – Ты чего? – Он удивленно смотрит на Джебома, который и отобрал у него телефон. – Останешься у меня, – Джебом не знает, почему передумал, но когда увидел, как Джинен копается в телефоне, чтобы вызвать такси, и представил, как он будет после этого бесконечного вечера сидеть около часа в машине, то тело среагировали быстрее, чем все остальное. И вот он уже держит телефон младшего и понимает, что хоть и обещал сам себе не чувствовать вины или ответственности за произошедшее, но позволить после этого ехать младшему столько времени практически в одной позе… было неправильным, что ли. – Но я думал, что ты… – Джинен не договаривает. На него разом обрушивается усталость, потому что день и правда был длинным. И сложным очень. Поэтому какая разница почему? Он потом подумает. Он потом найдет решение, как быть и самому счастливым, и уместным при этом для счастья других. Для счастья Джебома, – Ладно, спасибо, – он улыбается и кивает, получая такой же кивок в ответ.

*****

– Иди в спальню спать, я на диване, – говорит старший, после того, как они разулись и посмывали с себя почти суточный макияж. – Зачем? Я всегда на диване же спал, – Джинен не совсем понимал, с чего ему такие привилегии вдруг. – Блин, просто… – Джебом вздыхает устало, поскольку сил спорить с Джиненом вот вообще не было, – Просто иди на кровать. – Да нормально все, здесь посплю. Ты пьяный до сих пор, что ли? – Да, но это не при чем. Джинен, не спорь ты, а? Иди в спальню, – Джебом подходит к младшему, который застыл у дивана, и отбирает у него одеяло, которое он мял в руках. – Слушай, ну это же я вроде тесню тебя, серьезно, мне нормально на диване. – Боже, да закрой ты уже свою хлеборезку и вали в спальню! – повышает голос Джебом. – Да чего ты орешь? Психованный, блин, – бормочет Джинен немного растерянно. Ему иногда казалось, что у Джебома биполярка или что-то вроде того, особенно вот в такие моменты, когда он менялся от милого и доброго до агрессивного и нервного буквально за пару секунд. И тут до Джинена вдруг доходит... – Да ты… Ты не хочешь, чтобы я спал на менее комфортном диване из-за того, что сделал, да? – Джинен расплывается в какой-то слегка самодовольной улыбке, отчего Джебом только сжимает в кулак несчастное одеяло. – Нет, – Джебом начинает стелить себе на диване и отворачивается, чтобы Джинен не читал его, – И, что значит я сделал? Совсем офонарел, – Он сам не знал, какого хрена с ним происходило. Он просто хотел лечь и забыть об этом всем хотя бы ненадолго. – Ну мы сделали, разница? Но так-то я прав же, – Джинен нагибается, чтобы вроде как помочь постелить, но больше, чтобы заглянуть старшему в лицо. Джебом его взгляда всеми силами избегает, что, конечно, тоже не остается незамеченным, – Так мило с твоей стороны, Джебом-а, – тянет младший. В нем внезапно снова просыпается желание играть со старшим по своим правилом, пусть и абсолютно идиотским. – Отъебись, – Джебом нервно сопит и не знает куда себя деть, поскольку слышит искорки азарта в Джиненовом голосе и это его очень напрягает. – Мы можем вместе спать на кровати, в чем проблема? – Джинен усмехается и пытается забрать у Джебома подушку, которую тот засовывал в наволочку. – Не можем, свали уже, прошу тебя, – Джебом держится за подушку так, будто она может помочь разрешить спор. – Почему ты все так усложняешь, а, хён? – Джинен тянет Джебома на себя. Подушка оказывается между ними, как своеобразный барьер. – Я не… – Джебом мнется и глаз не поднимает, но его резко прошибает мыслью, что он ведет себя как испуганная школьница. Правда он не уверен, чего именно опасается – Джинена или себя. Он пытается очистить мысли, как внезапно чувствует Джиненову ладонь на своей щеке. Это заставляет поднять голову и встретится с сияющими глазами младшего. Джебом вздыхает и берет себя в руки, – Я просто хочу хотя бы попытаться спасти нашу дружбу, которая на какой-то сумасшедшей скорости катиться в ошеломительный такой пиздец. А какого черта делаешь ты, Джинен? – А я вообще без понятия, – и неожиданно для них обоих подается вперед и целует: слишком ласково, учитывая все случившееся, обхватывая лицо старшего обеими ладонями, ведя нежно по губам, прося впустить. И Джебом, также неожиданно для них обоих, впускает. Между ними все еще такое количество дерьма, с которым ни один из них не в состоянии справится. Между ними все еще Джиненово “люблю” и Джебомово “ты мой лучший друг” Между ними все еще подушка, за которую старший судорожно цепляется одной рукой, но другой тянется к Джинену, чтобы зарыться в его мягкие, не испорченные вечными покрасками волосы. Они ни разу не целовались вот так: без намека на продолжение; без желания причинить боль; без попытки что-то доказать. Джебом думает, что он вообще-то ни разу за всю жизнь так ни с кем не целовался. А Джинен думает, что ни разу за всю жизнь так ни с кем больше не поцелуется. Эта мысль вдруг давит на него своей обреченностью, поэтому он притягивает старшего ближе, отшвыривая эту дурацкую подушку, чтобы обвить Джебома за талию и раствориться в этом моменте, который станет его вечностью. Джебому на секунду кажется, что его сердце грохочет слишком громко, но в то же мгновение он понимает, что это не его сердце. А в голове тут же раздается противный голосок совести: “что ты творишь, придурок?” Он разрывает поцелуй, что почему-то остается мятной сладостью на губах, а ему, черт возьми, очень нравится привкус сладкой мяты! Но противный голосок все продолжает что-то вещать на периферии слышимости, поэтому он тяжело дыша просто утыкается лбом в лоб Джинена. Джинену кажется, что он может расплакаться прямо сейчас. Хотя лучше бы сигануть с крыши, например. Потому что он тоже слышал оглушительными барабанами стучащее сердце. И тоже знал, что принадлежит оно только одному из них. – Пошли спать, – измученно шепчет Джебом, пропуская пряди шелковистых волос сквозь пальцы. – В спальню? – не менее измученно, водя ладонью по широкой спине. – Да.