The Patron Saint of Lost Causes/Cвятой покровитель безнадежных случаев

      Хакс чувствовал пульсацию сердца в горле. Роуз отложила планшет, но все еще не сказала ни слова — за несколько долгих, томительных минут.       Было ли молчание по-настоящему напряженным?.. Или он сам делал его напряженным, считая, что оно напряженное?       Проклятье.       — Подожди минутку, — неожиданно сказала Роуз, и он вздрогнул от удивления.       Она встала с рабочего места, вырвав старые соединительные кабеля, и он увидел выражение легкого раздражения на ее лице. — Я ведь забыла проклятый паяльник, да? — она безуспешно проверила карманы униформы и раздраженно зарычала. — Пойду, возьму, что ли. Потерпи секундочку.       Хакс смотрел, как она встает и открывает дверь камеры.       — Не заблудись по пути назад, — обманчиво спокойным тоном сказал он, указывая на свою лодыжку, — а то я могу заскучать и выйти прогуляться.       Роуз взглянула на него сквозь решетку, но не воспользовалась приглашением пошутить. Более того, её взгляд был настороженным. Хакс сжал губы и вернул взгляд к текущей работе, слушая, как удаляются прочь ее шаги.       Как только она отошла достаточно далеко, он испустил глубокий вдох, запоздало осознав, что задержал дыхание. Отложив инструмент, он запустил обе руки в волосы, пытаясь придать им более-менее приличную форму.       «Компания…единственное, что освещает мой день».       Он сам напросился. Это было так очевидно. Что вообще сподвигло его открыть рот и сказать это? Слабоволие, конечно. Конечно.       Она явно проверяла его реакции. Возможно, пыталась определить, достигла ли прогресса в завоевании его доверия в пользу Сопротивления. Обводила его вокруг пальца. Да, именно это.       Но тогда… почему она покрылась таким восхитительным румянцем?       И, что беспокоило еще больше: почему он вообще нашел это зрелище хоть отдаленно восхитительным?       Она играла с ним. Нарочно. Она думала, что это весело.       Нет. Так же быстро, как мысль пришла, он от нее избавился. Ее душа была нараспашку — даже если ему хотелось хорошенько ее встряхнуть и наорать, что это неблагоразумно. Он был ее врагом — но ту, первую ночь, она осталась с ним. Вернулась, когда он ее прогнал и был с ней жесток. Приносила ему чай и одеяла. Разговаривала с ним о своем горе — и его — хотя он и не заслуживал ни капли ее сочувствия и доброты.       Самым циничным объяснением было, что это все — ради Сопротивления. И, может, частично это было правдой…       Но… он уже сотрудничал с ними. Чего еще они хотели? Было понятно, что оказаться у них на хорошем счету — единственный шанс избежать расстрела. Но даже так он сомневался в способности и желании Сопротивления бесконечно предоставлять ему защиту.       Так почему?       Какой бы ни была причина, у нее была раздражающая способность нарушать его границы. За то время, что он был с Сопротивлением, он сказал ей больше слов, чем кому-либо за всю свою прошлую жизнь.       Хакс так посмотрел на частично разобранный компьютер СИДа, как будто он был источником всех его страданий.                              Стоя снаружи, Роуз изо всех сил сопротивлялась желанию побиться головой о ближайшую стену. Неоднократно.       Он был таким… таким… ох!       Было похоже, что он просто никак не мог подобрать ей места в своей классификации. В один день он разглагольствовал о Первом Ордене, упрекая судьбу за то, что ему вообще приходится разговаривать с ней, в другой — открывался, показывая свою скорбь; работал с ней, говорил ей комплименты, и, насколько она могла судить, делал это совершенно искренне.       Её пальцы тронули подвеску на шее; на нее накатила волна тошноты.       Хакс был там, когда умерла Пейдж. Он сыграл свою роль в разрушении её родной планеты; в смерти её родителей, её союзников, её друзей. Как она могла так сдружиться с ним?       Разве это не было чем-то вроде измены? Может, она плевала на могилы своей семьи, просто проявляя доброту к этому человеку?       Но…       »…единственное, что освещает мой день?«       Он не знал. Визиты к нему, вопросы, их пикировки, починка сервоприводов и ироничные встречи наедине… это она всерьёз начинала их ждать.       Это было вызовом; возможно, было в некоторой степени опасно — и весело.       Желанная передышка от её прочих обязанностей.       Что-то новое и интересное.       И те его грани, что она видела, настоящий, бывший человеком Армитаж Хакс — её удивлял.       Он делал ужасные, злые вещи — но все равно был способен печалиться, шутить, смущаться.       Каким нервным он иногда бывал; с какой привычной тщательностью выбирал слова. То, как усиливался его имперский акцент, когда он волновался. Его привередливость и причуды, это выражение вызова в глазах, которое заставляло её стараться стать выше его ожиданий. Его острый язык, чёрный юмор…       Он был… господи, она считала его очаровательным!       Роуз замерла на месте, внезапно ей стало плохо от нервного адреналина. Этого не       должно было случиться! Она должна была просто собрать информацию! Она не должна была чувствовать жалость, или сочувствие, или…влечение, так ведь?!       Она просто задвинула свою горечь на полку подальше — и постаралась быть собой посреди всего этого! Но в этом и было все дело, не так ли? Именно здесь крылся изъян. Она просто не могла быть холодным, бесчувственным дознавателем. Она просто была дружелюбна по природе — и он начал откликаться на это, потому что она, вероятно, была единственным добрым человеком, встреченным им за всю свою жалкую жизнь. Она услышала его безмолвную мольбу о дружбе — и теперь вертелась на его орбите.       Ее воображение заполонили обвиняющие взгляды друзей. Ярость Финна, разочарование По, ужас Конникс, Рей…       Может, Рей поймет, но все же.       Вернувшись к складам с паяльником, она на мгновение остановилась перед входом.       Зеленые глаза, настолько светлые, что казались почти светло-голубыми, глядящие сквозь растрепанные пряди рыжих волос. Интересно, если она потянется, чтобы пригладить разлохмаченные волосы, они будут такими же мягкими, как взгляд, которым он на нее смотрел?..       Ее сердце стучало в груди.       Очаровательный или нет, он все еще был опасен. Она правда полагала, что он не воспользуется первой же возможностью сбежать? Он уже приговаривал ее к смерти, так почему он должен замешкаться перед лицом возможности снова причинить ей боль, если появится шанс? Может, она могла бы проверить эту теорию…       Что бы она ни решила, выходить из дела было поздно, она это знала. Это было равносильно признанию поражения. Он ведь только начал открываться, не так ли? Это ведь и было мерой прогресса?       Знающая улыбка Леи всплыла перед внутренним взором.       Она помогала ему так же, как он помогал им — и в этом было все дело.                      — Я закончил отсоединять кабеля, — сказал Хакс, смотря, как Роуз возвращается с инструментом, за которым ушла. Ему показалось — или она и правда выглядела чем-то расстроенной? Он настороженно спросил: — Что-то не так?       Она тяжело опустилась на стул.       — Нет, все в порядке…       — Явно нет.       Она тряхнула головой, взявшись за виски большим и безымянным пальцами.       — Просто… я думала о своей семье.       Технически это даже не было ложью, подумала она.       Они бы возненавидели саму мысль, что я так работаю с тобой, хотелось ей сказать, но она удержалась. Она знала, что подобное утверждение ранит его, причинит боль, заставит его сорваться, и… ей этого не хотелось.       — Ох, — он занял руки спаннером, отведя взгляд.       — У тебя есть братья или сестры?       — Нет.       Единственный ребенок? Это многое объясняет, подумала она.       — Ты ведь с Арканиса, да? Однажды ты упомянул это при сеансе связи.       — Я там родился, — без эмоций сказал он, начиная сдирать с отсоединенных проводов защитный слой, чтобы их можно было перепаять. — Я помню, что там постоянно шел дождь… но я покинул Арканис, когда мне было пять, когда Новая Республика бомбила Академию.       — …Что?       Он поднял на нее глаза, озадаченный ее реакцией. Он не думал, что сказал что-то непонятное.       Она смотрела на него странно.       — Новая Республика… бомбила школу?       От недоверия в ее голосе в его груди разлилась ярость.       — Естественно! — она дернулась в ответ на его тон, но ему было все равно. — Что, Сопротивление вам ничего не рассказывает? Республика осадила целую планету! Разрушила ее на части! Мы были там в ловушке!       Роуз помнила расширенные от ужаса глаза, когда корабли Первого Ордена спускались на Хэйс Минор.       — Ты выбрался, — тихо сказала она.       — Не всем так повезло, — скованно ответил он, отдирая изоляцию от другого провода с несколько большей силой, чем требовалось. — Мой отец был комендантом в то время. Полагаю, это обеспечило нам двоим слегка особое отношение.       Нам двоим.       Роуз чувствовала горечь в его словах и решила оставить на потом вопрос, кого именно оставили на Арканисе.       — Твой отец помогал основать Орден, не так ли? Думаю, я что-то читала про него однажды… — он застыл, побледнев еще больше, чем обычно. Ох. — Хакс?       — Он был… мне кажется, однажды Гранд Адмирал назвала его «эгоистичной свиньей».       Роуз рассмеялась, но быстро прикрыла рот рукой.       Он смотрел ей в глаза, сжав губы так, что они превратились в тонкую линию.       — Это он основал орденскую программу подготовки штурмовиков.       — О, понятно, — она скривилась. Ух. Ей хотелось расширить тему, но эмоции, которые от него исходили, определенно были нехорошими.       Плохая идея! Очень чувствительная тема! О чем ты думала?! Мысли метались в голове, она не знала, что сказать дальше.       Хакс вернулся к работе.       — Он был безжалостной скотиной, но в итоге я устроил так, что его убили. Яд. Кажется, он в итоге растворился в контейнере с бактой, — он почувствовал тень эмоции. Удовлетворение? Он даже не старался идентифицировать то, что почувствовал.       Роуз смотрела на него с отвисшей челюстью.       — Это в прошлом, — пробормотал он, пытаясь избежать ее взгляда. Он не хотел знать, как она сейчас смотрит на него. С жалостью? Ужасом? Он был несчастным, которому она сочувствовала? Или монстром, который ее отвращал?       Наверное, обоими, решил он.       В конце концов, он был тем, кем его сделал его отец.       — Мне… жаль, — наконец, сказала она.       — Не надо. Мне нет.       — Армитаж…       Забота, с которой она произнесла его имя, драгоценная и хрупкая, заставила его вздрогнуть. Но молчание, которое за этим последовало, вызвало желание закричать на нее.       — Расскажи что-нибудь, — внезапно сказал он, пытаясь проигнорировать громкий звон в ушах.       — А?       — Неважно, что. Что-нибудь. Что-то… что-нибудь другое.       — Я не… он, ну… у моей бабушки был… тука? Его звали Зюдко. Он был фиолетового окраса, с маленькими полосками. По правде сливался с ландшафтом, так что пару раз мы думали, что его потеряли, но оказалось, что он просто очень хорошо прятался. Один раз он прыгнул мне на колени, когда я практиковалась с симулятором «Охотника за головами», и именно поэтому я разбилась. Только Пейдж мне не поверила. Она сказала…       Он взглянул на нее с недоверчиво поднятой бровью.       — У тебя был симулятор «Охотника за головами»?       — Эм, да. Z-95.       Он прерывисто вдохнул, и Роуз с затаенной радостью заметила, как медленно отступает его ярость, заставившая покраснеть лицо.       — И ты… просто наворачивала несколько кругов на этом истребителе до завтрака? — его голос звучал удивленно; это его позабавило, впечатлило.       Она усмехнулась, глядя на свои руки.       — Ничего особенного. Это была всего лишь симуляция. А ты что делал, когда был ребенком?       — Возился с запчастями, когда разрешали. И иногда, когда не разрешали, — он содрал еще кусок изоляции с проводов, уже с большей легкостью, чем раньше. Он должен был признать, что ее голос и правда успокаивал.       — Да? Я тоже. Хотя… я больше ломала вещи.       — Симулятор?       — Нет, — вскинулась она. — Скорее… двенадцать рудодобытчиков?       На мгновение он был шокирован, но потом тряхнул головой, как будто подозревал это заранее.       — Террористка.       — Борец за свободу.       Он решил, что это верно, особенно в свете недавних событий. В конце концов, история писалась победителями.       — Хулиганка, — пробормотал он краешком рта, явно подначивая ее.       — Все дети ведь такие?       — Некоторые из нас вели себя довольно хорошо.       — Скучно, — она улыбнулась в ответ на его изогнутую бровь. — Хотя… я вполне уверена, что ни у кого из нас не было скучной жизни, ведь так?       Он передернул плечом. Возможно, скука в итоге была бы лучше.       — Мне начать подсоединять кабеля? — спросила Роуз — более легким тоном, чем до этого.       — Да, можно, — сказал он, удерживая провода в их новом положении, пока она припаивала их на место.                      Несколько часов спустя они наконец-то загрузили информацию с СИДа в планшет. Роуз как раз пыталась перевести часть текста на экране выбора.       — Было бы лучше, если бы у нас был дисплей с картами Первого Ордена. Названия зданий сильно не помогут, если у них не будет визуального соответствия.       — А у вас есть дисплей с картами Первого Ордена? — ровно спросил Хакс, смотря, как работает Роуз.       Она покосилась на него.       — Я думал, что в этом источник всей нашей проблемы, — продолжил он.       — Да, хорошо! Не нужно мне постоянно об этом напоминать.       — Если бы у нас только был корабль Первого Ордена. Что-то, что… — он остановился, нахмурив брови от внезапно пришедшей мысли. Роуз посмотрела на него, и его выражение лица поставило на место что-то в ее голове.       — Спасательная капсула, — с энтузиазмом предположила она. — Она сохранит нам кучу времени! Ты гений!       Но он не… это она…       — У капсулы ограниченный набор возможностей. У нее не одинаковая цепочка кодов с СИДом, — напомнил он.       — Мы можем взять с собой инфопланшет! — она уже была на ногах. — И так мы сможем интегрировать информацию с СИДа!       Он слышал ее, но мозг завис на слове…       — Мы? — недоверчиво спросил он.       Она указала на его лодыжку.       — У нас есть наручники. Все будет нормально! Ты все равно мне нужен, чтобы получить доступ к компьютеру капсулы, — даже с точки зрения заключенного, ему пришлось признать, что вывести его в джунгли было просто безумным риском. — Плюс, это снаружи. Это ведь неплохо, правда?       Он пристально смотрел на нее. Она что… пыталась его убедить?                              — Хорошо, похоже, что почти все на обеде. Берег должен быть практически чист, — сказала Роуз, разблокируя и распахивая дверь. Ну вот, подумала она с волнением, сейчас увидим, захочется ли ему сбежать.       У Хакса скрутило желудок. Это было совершенно ужасной идеей.       — Ты ведь не получила на это разрешение командования, да?       Она фыркнула.       — Что, Финна и По? — она закатила глаза. – Наверное, можно было бы сказать Ди’Эйси…       Он неловко двинулся. Такое пренебрежение правилами. Вот почему Сопротивление казалось такой ускользающей целью. У них не было никакого уважения к настоящей военной организации; просто собранная по клочкам группа пилотов-самоучек и лихих контрабандистов. Будь у них хоть доля понятия о правилах войны, они бы…       — Ты идешь? Или так и будешь стоять там и анализировать все до упора?       Хакс осознал, что он смотрит на стену за ее плечом, и сфокусировался заново. Роуз широко раскинула руки.       — Мы можем идти?       Он шагнул к ней, как будто это было самой естественной в мире вещью.       В этот раз она не заставила его идти впереди. Вместо этого они шли рядом. Ее бластер был в кобуре, но та была расстегнута, чтобы облегчить доступ. Хакс просто был благодарен, что она не ткнула ему бластером между лопатками, как в тот раз. Впрочем, она настояла на том, чтобы держать его руку чуть выше локтя, направляя его туда, куда ей было надо. Он попытался сопротивляться, но она победила. Ее рука была теплой даже сквозь ткань рубашки. Она засунула планшет в задний карман.       Оказавшись снаружи, он прищурился от солнечного света и поднял скованные руки, чтобы прикрыть глаза. Моргнув, он наконец-то смог увидеть яркую зелень вокруг. Пахло… теплом. Трава, грязь, свежий воздух; такой насыщенный, что зачесалось в носу.       Он заметил, что на пути она старалась держаться между ним и основной частью лагеря, оставляя некоторое расстояние слева. Она что, пыталась его спрятать? Он был намного выше ее. Любой, кому пришла бы фантазия посмотреть, без сомнения, заметил бы его.       Какая дурацкая предосторожность. Но она все равно заставила его улыбнуться краешком рта.       — Ты помнишь что-нибудь после аварии?       Они обошли вокруг чего-то, что показалось ему свалкой, в которую Сопротивление бросало старые ящики и небольшие контейнеры.       В основном, боль, подумал он. Но, если хорошо подумать… он смутно помнил, как его тащили, удерживая между собой, два человека — скорее всего, предатель и его пилот, и… она шла прямо перед ними, не так ли? Она все время смотрела на него через плечо, обрамленная тьмой, и в ее взгляде была тревога.       — Не особенно, — сказал он, пытаясь хорошенько рассмотреть лагерь до того, как они нырнут в гущу деревьев.       Роуз фыркнула.       — У нас с По случился жуткий спор по поводу того, что с тобой делать. Иногда мне кажется, что он не доверяет мне важных решений, — пробормотала она. — Финн не такой, но он сваливает все на По, потому что они, ну, ты знаешь, — он бросил на нее озадаченный взгляд, — вместе? — предложила она, как будто это было явным. — Не официально. Не думаю, что Финн понимает, насколько По серьезен. Этим двоим серьезно нужно оказаться на одной странице.       Хакс понятия не имел, что он должен делать с этой информацией.       — Я… понимаю.       Под широкими кронами деревьев было на редкость влажно. Хакс почти пожалел, что его рубашка не сделана из более легкого материала. Он взглянул вниз, со странным ощущением отстраненности наблюдая, как его ботинки перешагивают опавшие листья и перегной — как будто он все еще был на борту «Завершающего», а все это было лишь удивительно реалистичным голофильмом.       Он замедлил шаг и остановился, сам этого не осознавая. Роуз повернулась, чтобы взглянуть на него.       — В чем дело?       — Я давно не спускался на поверхность планет, — и последняя из них была похоронена под толстым слоем снега. – Должно быть, я… забыл, на что это похоже.       Роуз глубоко вдохнула и обвела руками вокруг.       — Хорошо, правда?       — Я почти всю жизнь провел в космосе.       — Очищенный воздух не сравнить со старым добрым биомом. Ну, для меня.       Он пока не понял, согласен он или нет. Корабли были менее… грязными, если сравнить со всей дикостью, которую можно было найти на планетах.       Оставшийся путь они проделали в молчании, и он был этому рад. Не то, чтобы он не наслаждался их перепалками, но так он мог слышать пение чужеземных птиц в кронах деревьев, звуки шуршащих от ветра листьев.       Это было по-своему приятно, хоть он и не думал, что по-прежнему сохранил способность наслаждаться подобным, так что его удивило ощущение легкой удовлетворенности. Сколько прошло времени с тех пор, как он последний раз смотрел на планету — или целую звездную систему — не подсчитывая в уме, что в ней может быть полезным Ордену?       Лишь когда они достигли места крушения, и Роуз нырнула в солнечный свет перед ним, он заметил, что она уже какое-то время назад отпустила его руку.       — Как интересно! — сказала Роуз, стоя перед небольшим кораблем с руками, упертыми в бока. – В тот раз я его толком не рассмотрела.       — Офицерского класса.       Она присвистнула.       — Ох, не могу дождаться, чтобы разобрать его на части!       Он был оскорблен самим предположением, что можно разобрать настолько прекрасный экземпляр технологий Первого Ордена, но потом увидел, насколько ей этого хотелось, и представил, как она копается в отсеке двигателя, испачканная маслом и улыбающаяся во весь рот.       — Тогда начнем, — сказал он, проходя мимо нее в рубку. – Уже чувствую, что обгораю на солнце, — Хакс взглянул в направлении все еще открытой рампы, которая была испачкана явным следом старой, засохшей крови. Он неприязненно посмотрел на него.       — Ох, как здорово, — она проскользнула мимо и уже была в рубке. — Такой компактный! Мило!       — Ты хотя бы знаешь, как включать…       Компьютер спасательной капсулы мигнул и ожил под ее уверенными пальцами. Он опустил плечи.       — Ой, не надо быть таким мрачным. Иди, помоги мне с этим.       Он посмотрел на вспаханную грязь и траву в месте, где капсула зарылась в землю. Сморщив нос, он поместил колено рядом с рампой, опираясь на скованные руки сбоку от сиденья в рубке, и наклонился вперед.       Роуз чувствовала его присутствие; то, как он заглядывает ей через плечо.       Уместив планшет на колене, она протянула соединительный кабель, подключив его к контрольной панели. Проклятье, подумала она, осматривая панель. Слишком много циферблатов и переключателей.       — Я бы советовал тебе отсоединить аварийный маяк. Он включается автоматически при столкновении.       — Ладно… — Роуз занесла палец над панелью, нерешительно двинувшись от мигающего датчика к сдвинутому рычагу.       — Там, — сказал Хакс.       — Где?       — Вот там.       — Я не…       — Да там же!       Роуз взмахнула руками.       — Я не знаю, о чем ты! В этом тупом, напичканном технологиями бардаке просто миллион кнопок!       — Я бы показал тебе пальцем, но, в случае, если ты не заметила, у меня сейчас руки скованы!       Роуз фыркнула.       Хакс покраснел до кончиков ушей и сжал зубы. Неужели всего неделю назад его ярость могла превратить его подчиненных в дрожащий студень?       Эта женщина была совершенно невозмутима.       Он мрачно взглянул на нее; она откинулась назад в кресле, все еще хихикая.       — Слушаю, мистер генерал Хакс, сэр, — сказала она с улыбкой. — Ну и какой?       Он сморщил нос в ответ на ее тон, но все равно наклонился вперед, чтобы достать до панели.       Улыбка Роуз увяла, когда он заслонил ей вид на контрольную панель; ей внезапно открылся отличный вид на его глупый рыжий затылок. Истерический голос сказал ей протянуть руку и коснуться его волос. Ну разок! Просто, чтобы понять, мягкие они или нет. Никому же от этого хуже не будет, да?       Вблизи от Хакса пахло шампунем из освежителя бараков; легкий запах хлопка, смешанный с чем-то слегка пряным, пьянящий после их прогулки в лесу. Роуз чувствовала, как ее шея слегка вспотела. Она попыталась не дышать — но вовсе не потому, что запах был ей неприятен.       Когда он подался назад, отсоединив маяк, он заметил, что Роуз прикрывает рукой рот со слегка потрясенным выражением лица.       Он изогнул бровь.       — У тебя какой-то приступ или что?       Она испустила дрожащий вздох.       — Просто… это, м, глупо.       — Корабль? — он недоверчиво нахмурился. О чем она, проклятье? Что в этом корабле было глупым? Да, там был явный переизбыток контрольных систем, но это было просто потому, что на борту звездных разрушителей Первого Ордена было так много систем, с которыми приходилось интегрироваться…       Он неожиданно почувствовал себя очень… уставшим, вместо того, чтобы оскорбиться.       — Он напичкан технологиями, как ты и сказала, — признал он, чувствуя, как будто пробежал бесполезный круг лишь для того, чтобы вернуться в точку старта. Почему он всегда так делал?       — Видишь, хоть в чем-то мы согласны, — коротко ответила она, вновь занявшись выходом в онлайн. – Я надеюсь, ты осознаешь, насколько я сейчас тебе доверяю. Верю, что ты мне не подгадишь, — сказала она, совершая действия, призванные синхронизировать между собой планшет и бортовой компьютер.       — Прошу прощения?       — Ну, ты знаешь. Мы пришли сюда, я позволила тебе приложить руку ко всей этой технике. Если бы ты хотел, то, наверное, мог бы просто дать мне по голове и удрать на свободу. Я бы, конечно, чувствовала себя довольно оскорбленной, но все же. Так что… спасибо. За то, что пришел сюда со мной и помогаешь. И не вредничаешь. Ты не был обязан, я не угрожала тебе бластером.       Он смотрел на нее со слегка открытым ртом. Она была права. Он просто… пошел с ней. По единственной причине — чтобы хоть чем-то заняться. По той единственной причине, что он наслаждался их разговорами и не хотел их прекращать.       Он сам этого хотел.       Без излишних рассуждений в уме; без попытки убедить себя, что сделка того стоит.       Он попытался стряхнуть тревожное чувство от осознания этого.       Он мог бы убежать, подумал он. Если бы он каким-то чудом убрался с планеты, он мог войти в контакт с той частью Первого Ордена, которой удалось взобраться на вершину мусорной кучи. Он мог бы восстановить какое-то подобие порядка, поглотить небольшие объединения, сокрушить пиратствующих дезертиров.       В какой-то момент, в конце концов, таким и был оригинальный план.       Хакс не испытывал любви к тактике партизанской войны, но это все равно был бы его единственный метод борьбы. Особенно, если слухи были правдивы, и отдельные системы вооружались против отколовшихся группировок.       Им было бы нужно финансирование, чтобы собрать силы, и он подозревал, что бывшие спонсоры не пожелали бы вливать кредиты в такое количество внутренних раздоров.       — Мы практически нигде, — подытожил он; это было безопасней, чем его мысли. — Куда бы я пошел?       — У тебя что, нигде нет тайного логова или чего-то типа того? — продолжила Роуз, практически не обращая внимания на его слова.       — Логова?       — Экзегол или что-то вроде?       — Орден никогда не должен был попасть на Экзегол.       — Но там же был Палпатин. Я думала, что вы, ребята, косили под Империю?       — Мы должны были стать лучше Империи! — огрызнулся он; гнев был рефлексом, похожим на мышечную память.       Роуз нахмурилась.       — Ну, в итоге вышло почти то же самое, — он смотрел на нее, пытаясь осознать ее слова. — Что? Я не пытаюсь тебя поддеть, я серьезно. Ну, посмотри, — она слегка наклонилась к нему, жестикулируя. — Назови хоть одно отличие между Империей и Орденом. И нет, не «о, они использовали клонов», потому что это не то. Я говорю о реальных отличиях. И их обоих разрушили джедаи!       Она была права. Он смотрел на нее с открытым ртом. Они все пробегали бесполезные круги, чтобы вернуться в точку старта.       Она была права.       Он внезапно встал; сердце отчаянно билось.       На лице Роуз мелькнула паника.       Тогда, когда он снял униформу, Хакс уже знал, что это означало конец того тщательно созданного механизма, который он помогал построить. Но ушло ведь не только это, правда?       Вся его работа, все его усилия.       «Мне еще предстоит найти хоть что-то, в чем Армитаж не бесполезен».       И это даже не имело значения.       Это ничего не изменило.       И теперь, без этой, покорявшей галактику, организации вокруг — как мог он вообще узнать хотя бы себя? Как ему понять, что его создало, что у него отобрали — или что осталось?       Что осталось?       Хакс не осознавал, что Роуз зовет его по имени, пока она не крикнула с яростью:       — Армитаж!       Он подскочил и сфокусировал на ней взгляд. Она стояла едва ли в шаге от него, и на ее лице была тревога. Она вышла из капсулы и схватила его за запястья над наручниками; ее хватка была сильной и цепкой, но он этого даже не замечал.       Не трогай меня.       Но он не произнес этого вслух, не смог. Он просто смотрел на нее, дыша так, словно пробежал несколько километров.              — Так, сядь, — ее лицо исказила тревога. Сначала она думала, что он собрался сбежать, но было больше похоже, что у него что-то вроде панической атаки. Она подтолкнула его к стенке спасательной капсулы.       Он сел по ее указанию, подтянув к себе ноги и положив скованные руки на колени. Он уронил голову между руками; вдохнуть не получалось, в ушах громко стучало сердце.       Роуз опустилась на колени рядом с ним. Она неуверенно потянулась и дотронулась до его спины кончиками пальцев. Хакс резко дернулся от прикосновения, и она услышала резкий вдох. Но он не двинулся, и она опустила всю ладонь между его лопаток. Он был таким теплым.       Она слегка прижала ладонь и начала круговые движения, как это делала ее мать. Повторение процесса, кажется, помогало: он все еще тяжело дышал, но уже не задыхался; его голова по-прежнему была наклонена вниз.       — Что случилось? — тихим голосом спросила Роуз, когда почувствовала, что опасность осталась позади.       Хакс тряхнул головой. Он не мог говорить. Все, что он мог — сфокусироваться на движениях ее руки поверх своей спины; медленные успокаивающие круги, приглушавшие его панику и снимавшие тот груз, что заставлял его напрягать плечи; теплая ностальгия о чем-то, чего он толком не помнил, но все равно тянулся к этому.       Роуз, наконец, остановила руку, когда он показался ей спокойнее; уже не боролся с дыханием.       — Ты в порядке?       Когда Хакс поднял голову, Роуз подумала, что он выглядит изможденным донельзя; с глазами, запавшими от недостатка сна; бледным и со сжатыми губами.       Он еле расслышал ее вопрос.       Боль и жертвы. Это все было… ради чего?       Даже сейчас он видел лицо Прайда, когда тот направлял на него бластер.       Это же что-то значило, не так ли?       Только… ничего.       Потому что смерть имела смысл только ради высшей цели.       Бессмысленно.       Он засмеялся — короткий, пустой смешок, от которого было больно.       Роуз глубоко вдохнула.       — Слушай, это нормально, если тебе кажется, что всё слишком давит. У меня тоже так. У всех так. Мы все через столько прошли… — возможно, его наконец-то накрыло чувством вины. Возможно, подумала она, это его первые шаги на бесконечно долгом пути покаяния.       — Когда закончим, вам стоит меня расстрелять.       Мир остановился. Роуз застыла.       — Что?       Он тряхнул головой. Все, что он сделал… неважно, считал он это оправданным или нет. В глазах истории, он убил триллионы — и бесцельно. Пути назад не было. Он всегда умел выживать, но еще он был реалистом.       — Это единственное милосердие, которого я заслуживаю: избавить меня от мучений до того, как Новая Республика потащит меня на показательный суд и публичную казнь.       Рука Роуз соскользнула с его спины.       — Ты серьезно?       Тон ее голоса изменился — с растерянности на ярость. Она смотрела на него со смесью недоверия и злости, от которой сводило зубы.       — Ты хочешь, чтобы тебя избавили от мучений? — она была настолько выведена из себя, что ее почти трясло. Он смотрел на нее — одновременно c восхищением и трепетом. Она была силой. — Ты не понимаешь, — сказала она. — Не для тебя. Ты не получишь заряд из бластера в голову только ради того, чтобы тебе не пришлось жить со всем ужасом и разрушением, которые ты обрушил на эту галактику. Все произойдет не так. Помощь Сопротивлению — это не пропуск в безвинное забвение, ты, напыщенный придурок. И тебе лучше сразу уложить это в своей замечательно упрямой голове. Это будет лишь начало.       Галактика была устроена не так, как утверждал Первый Орден. А даже если да — совершенно необязательно, чтобы все было именно так.       — Роуз…       То, как он сказал ее имя — первый раз, что он его произнес — с ноткой страдания и совершенной растерянности, — затронуло что-то глубоко внутри нее. Этот человек, подумала она, чьи ловкие пальцы она видела устанавливающими провода, чей острый ум держал ее в тонусе и испытывал ее способность прощать, тот, кто смотрел на нее с отстраненным презрением за минуту до ее казни и разрушал целые звездные системы, тот, кто сейчас сидел в траве и оправлялся от приступа ужаса…       Она прерывисто вдохнула.       — Ты не достанешься смерти, Армитаж. Я не позволю, — Лейя доверила шпиона ей, и он должен был встретиться с тем, что натворил. — Ты мой.       Она нависала над ним, наклонившись вперед на коленях и держась рукой за стену маленького корабля, и, когда она произнесла эти слова, что-то жаркое и благоговейное мелькнуло в его взгляде. Оно наполнило ее странным ощущением силы.       Этот человек, которого она могла приговорить единым словом, смотрел на нее, как будто она отбросила бластер и попросту выдрала ему сердце голыми руками — чтобы удержать его на ладони.       — Ты поможешь отстроить то, что разрушил. Мы поняли друг друга? — сказала она, отклоняясь назад, опасаясь власти, которую имела над ним — даже если она электрическим импульсом отдавалась глубоко внутри. Она была тревожной, но и одновременно приятной — будто приближение к огню в мороз.       — Да, — тихо ответил он, смотря на нее своими зелеными глазами цвета бутылочного стекла, из-под полуприкрытых ресниц, таких тонких, что они сияли, как нити накала.