Глава 14
1 апреля 2020 г. в 22:26
На следующее утро Хакс не ждал её в холле. Вместо этого Роуз обнаружила его за тем столом в кантине, за которым они прежде завтракали. Он сидел с привычно прямой спиной, но его взгляд был направлен вниз, сфокусировавшись на инфопланшете и его высокой черной кружке. Он был настолько поглощен чтением, что до последнего момента не слышал её шагов.
— Ты не похож на человека, который может забыть о времени, — шутливо подколола его она, скользнув на сиденье напротив.
На его бледном, тонко очерченном лице на мгновение появилось удивление, но затем он нахмурился:
— Должно быть, рвение Сопротивления и ваше отсутствие порядка наконец-то настигли и меня.
— О, конечно, — чересчур серьезным голосом ответила Роуз. Его губы слегка искривились в улыбке, хоть он и смотрел вниз, на стол.
— Что ты читаешь? — спросила она.
— Отчеты. Сводки новостей. Всё, что я пропустил со времени своего прибытия сюда.
Взглянув на перевернутый планшет, Роуз всё же смогла увидеть, что один из заголовков включал название «Новая Республика».
— Нервничаешь?
— А? — Хакс перевел взгляд на Роуз.
Она попробовала вновь.
— Беспокоишься насчет завтрашнего дня?
Миссия на Лиру была назначена на следующее утро.
Хакс сузил глаза. Не от злости; так, будто оценивал её.
Это она таким кружным путем пыталась сообщить ему, что она беспокоится, да?
— Я читала о них. Имею в виду, о Новой республике, — быстро сказала она. Хакс смотрел на неё, и на его лице отражалась осторожность и нерешительность. — Ты знаешь, что когда пала Империя, Новая Республика проявила снисходительность в большинстве приговоров? Они даже пригласили бывших имперских моффов присоединиться к Новой Республике! — несмотря на выражение оптимизма на её лице, на сердце было тяжело.
Это было до или после того, как их стерли с лица земли?.. Он хотел произнести это вслух, но не мог сделать ей больно.
— Это обнадеживает, — всё, что он позволил себе произнести, делая большой глоток чая.
Роуз не испугалась его слабого энтузиазма.
Это заставляло его нервничать. Не столько миссия, сколько её нежелание смотреть ясным взором на то, что, без сомнения, должно было произойти. Это напоминало ему о её излишке оптимизма, с которым она выпустила его на просторы Сопротивления. Возможно, она забыла, что его чуть не убили.
Та часть Роуз, что он любил, эта полная заботы и надежды страсть была слишком опасна. Особенно, если её использовали для того, чтобы спрятаться от неприятной правды.
Она что, всё отрицала? Или просто пыталась сохранить позитивный настрой?
— Хочешь, помогу тебе с Y-крылами сегодня? — мягко спросил он, слегка улыбнувшись. Если это был его последний день в качестве свободного человека, Хакс хотел провести этот день с ней. Только они вдвоём. Занимающиеся технической работой.
Роуз широко улыбнулась.
— Ага, — сказала она. — Было бы неплохо.
Они весь день проработали вместе. К завистливой радости Роуз, у Хакса, кажется, всегда оказывался необходимый ей инструмент — и до того, как она вообще просила.
— Можешь дать мне…
Роуз высунула голову из-под двигателя, но обнаружила, что мульти-инструмент, который был ей нужен, уже болтается у её лица. Хакс протянул его ей, даже не смотря, уставившись в инфоплашет; он сидел поверх боковой панели корабля, слегка подтянув к себе ноги.
— Дерзко, — пробормотала Роуз, выхватив инструмент из его затянутых в перчатку пальцев и изо всех сил стараясь не улыбнуться.
— Прошу прощения?
— Неважно, — фыркнула она, ныряя назад до того, как по её лицу расползлась чересчур широкая улыбка. Так можно и про миссию забыть.
С приближением вечера им обоим пришлось признать, что система охладителя Y-крыла была починена ещё несколько часов назад, и сейчас они просто продолжали заниматься ерундой, чтобы оправдать проведенное вместе время. На закате они прервались на ночь.
В кантине, за ужином, они вновь ели за тем же самым столом. Он практически уже был «их» столом, и это бесконечно радовало Роуз.
— Будешь что-то ещё делать? Завтра утром? — Роуз повозила еду по тарелке. — До того, как мы должны будем улететь?
Хакс мгновение подумал, проведя рукой по едва заметной щетине на лице.
— Думаю, я побреюсь.
Несмотря на нервное ощущение щекотки в животе, Роуз всё равно над этим рассмеялась.
— Ладно, после этого. Думаю, мы можем встретиться супер-рано. На каф. И чай, — добавила она.
Он слегка улыбнулся, и улыбка была настоящей.
— Я был бы не против.
По предпочел живописный маршрут. Новые планеты его бесконечно завораживали, так что он, естественно, ощущал крайнюю необходимость как следует всё осмотреть.
По пилотировал командный челнок; Чуи и Финн отправились вперед на «Соколе» и встретили представителя Совета Новой Республики. За ними последовало несколько истребителей Сопротивления. Почти весь путь с Аджан Клосса они летели в брюхе звездного разрушителя, но в итоге оставили большой корабль болтаться на орбите.
Капитан Трисс и её лейтенант молча сидели по разные стороны пассажирского отделения. Роуз оглянулась на планету через правое плечо, смотря через обзорный экран челнока.
Лира.
Планета была укрыта туманом и облаками; они спустились в атмосферу. Когда они подлетели ближе, Роуз увидела торфяники и покрытые лесом пространства. В некоторых местах планета выглядела довольно сырой; мхи и скалы с вкраплениями водопадов и продуваемых ветрами возвышенностей.
Сказать честно, она была прекрасна.
На горизонте показалась база; её окружал небольшой город, примыкающий к более милитаристским зданиям штаб-квартиры Совета.
Близко. Посадочная платформа была так близко.
— Роуз.
Она повернулась к Хаксу, сидевшему рядом с ней.
— Хм?.. Ох…
Он поднял руку, чтобы мягко коснуться её щеки. Она уловила выражение его сузившихся глаз, вспыхнувшую страстью зелень; длинные ресницы дрогнули.
Он снял перчатку, и его ладонь была теплой.
Роуз закрыла глаза, отдаваясь ощущениям; само его прикосновение заставило её податься навстречу его ладони. Удерживая её лицо, он её поцеловал.
Она ответила тем же, со вздохом размыкая губы. Он провел по её губам языком, углубляя поцелуй, и Роуз поняла, как сильно наслаждается тем, что позволяет ему поступать, как ему хочется. Она могла просто поддаться — и он бы её поддержал. Мягко и тепло.
Только в этом поцелуе было больше, подумала она. Нотка отчаяния, намёк на печаль.
Это лишь придало ей решимости. Она заставит их увидеть. Они все скоро поймут, кто Армитаж Хакс на самом деле. Кем он стал. Он прогрессировал, он смог исцелиться. Он был способен продолжать делать великую работу во благо галактики, она это знала.
Командный челнок слегка вздрогнул, приземляясь; тряхнул их. До того, как он смог отстраниться, Роуз поймала его пальцы ладонью и яростно посмотрела на него.
— Это не прощальный поцелуй, — с вызовом в голосе сказала она.
Хакс фыркнул, открыв рот, как будто она единым рывком выдрала у него голос. Его глаза светились от эмоций, но выражение лица было ровным.
— Я искренне надеюсь, что нет, — твердо сказал он, но ей, в его объятиях, показалось, что он дрожит.
— Ладно, ребятки, — сказал По, выходя из рубки и стукнув по командному щитку, который начал опускать рампу. Там, сквозь туманный свет и прохладный, пахнущий свежей зеленью бриз, рванувшийся в челнок, виднелись По и Чуи, ожидающие их на земле.
Капитан Трисс посмотрела на Хакса, который ей кивнул. Она махнула ладонью лейтенанту и встала на ноги. Молодой человек спустился по рампе вслед за ней.
Хакс встал, поднимая с собой Роуз. Она сделала попытку переплести их пальцы.
— Нам не стоит, — сказал Хакс; твердо, но с ноткой сожаления. До того, как она смогла возразить, Хакс добавил: — Я не хочу, чтобы тебя ассоциировали с Орденом.
Он слегка улыбнулся ей, и она подумала, что улыбка выглядит печальной.
— Позволь мне хотя бы это.
По спине Роуз пробежали мурашки, но она кивнула, следуя за Хаксом вниз по рампе.
Там стояли их встречающие: на месте была член Совета, грациозная женщина со слегка загорелой кожей, держащая инфопланшет. Чертами лица она походила на человека, но была выше — и ее шея, и руки были длиннее. Компанию ей составляло некоторое количество солдат-миротворцев, одетых в сине-белую форму; их затемненные визоры нависали над глазами, как шлем пилота крестокрыла, скрывая их личности.
Трусы. Его образ после Старкиллера был известен всей галактике — а этим людям не хватало сил даже показать свои лица.
Роуз подумала, что солдат-миротворцев было слишком… много. Всего восемь. Это ведь… много, правда?
Четверо миротворцев уже заковывали в наручники капитана Трисс и её лейтенанта, по двое на каждого; повели их к одному из двух транспортов для заключенных.
Высокая женщина, одетая в лиловое одеяние с фиолетовыми рукавами, была поражена.
— Бедняги, — пробормотала она, глядя в удаляющиеся спины молодых офицеров Первого Ордена. — Их будут судить, — сказала она миротворцу рядом, делая отметки в инфопланшете, — но я полагаю, что они могут быть гораздо ценнее, если их оправдают. Со временем мы с этим разберемся.
Увидев Хакса, один из миротворцев пошел к ним; в его руках болталась пара наручников.
Роуз ощетинилась и сделала мелкий шажок, чтобы встать перед Хаксом; она смотрела на миротворца с выражением ярости.
— Это правда необходимо? Разве не ясно, что он сдается?..
В ответ на звук голоса Роуз, большие глаза женщины с длинными ресницами метнулись в её направлении. Широкий рот растянулся в улыбке, и Роуз увидела ряды мелких острых зубов.
— Стойте! — позвала женщина — до того, как миротворец надел на него наручники. Её длинные ноги странно согнулись под тканью наряда; женщина подошла к ним. — Генерал Хакс, — сказала она, приближаясь, как будто он был даром, в котором ей больше не было отказано.
— А Вы?.. — вежливо спросил Хакс, напряженный и холодный.
Женщина блеснула сардонической улыбкой.
— Я Советница Зеена, член Сената Новой Республики.
— Очарован, — отозвался он, словно всё было с точностью до наоборот.
— Генерал По Дэмерон, мэм, — По вклинился между ними и протянул руку — возможно, пытаясь ослабить напряжение, до того, как Хакс сделает какую-нибудь глупость.
Советница взяла паузу и повернулась, чтобы посмотреть на По своими нереально большими глазами.
— Ваш коммандер упоминала вас, генерал Дэмерон, — без энтузиазма ответила женщина, взяв ладонь По вялой рукой вместо твердого пожатия.
По кивнул на остальных.
— Это генерал Финн, генерал-лейтенант Роуз Тико и Чубакка.
— Мои соболезнования вам всем в связи с кончиной вашей принцессы, — добавила она, взглянув на них четверых. — Она была бравой защитницей справедливости, союзницей многих в Новой Республике. — Её глаза блеснули. — Пусть даже и некоторые из её идей были слегка… неудобными.
Роуз была растеряна. Ей… не нравилась генерал Лейя? Ей никогда не приходило в голову, что среди членов Новой Республики могли быть такие, кому не нравилась Лейя Органа.
— Ах… правда, — сказал По, который тоже выглядел слегка напряженно.
— Ваша коммандер Ди’Эйси, — сказала женщина, отпуская руку По, — она распространила наше приглашение на всех вас, не так ли? Присоединиться к нашим новым силам?
Все молчали, и она, должно быть, приняла это за согласие.
— Хорошо, — она улыбнулась, наконец, вернув свое внимание к своему призу. — Генерал Первого Ордена Армитаж Хакс, — она вдохнула, но это прозвучало шипением. Она указала длинным пальцем с острым ногтем ему в лицо. — Рожденный в Империи; полагаю, Арканис. Сын коменданта.
Хакс не отодвинулся и не дрогнул. Он сохранял холодное, высокомерное спокойствие, смотря в большие глаза женщины. Обвиняющий палец качнулся, направился вниз — с его головы к подбородку, затем ещё ниже, к плечам.
Роуз осознала, что женщина его оценивает.
— Старкиллер собственной персоной, — пробормотала она. — Увидев вас здесь, должна заметить… в голофильмах вы и правда казались… внушительней.
В ответ на это у Хакса дернулась щека. Женщина наклонилась вперед; она была намного выше. Хакс скривил в отвращении рот, взглянув на неё. Тогда она усмехнулась, взглянув на миротворцев, остающихся позади.
— Разденьте его.
Роуз побелела.
— Что?
Женщина отошла назад, когда вперед двинулся второй солдат. Хакс поднял плечи выше, практически оскалившись, когда четверо оставшихся охранников бросились на него. Роуз двинулась, чтобы остановить их, но в это время По издал звук протеста.
— Серьезно, Новая Республика так и относится к своим заключенным? — сказал По высокомерным, осуждающим тоном, вздернув вверх брови. Он перевел взгляд с миротворцев на Советницу. — Мы совершенно точно отметим подобное поведение в своем рапорте. Знаете, для тех, кто может пожелать присоединиться.
У него были слабые карты: Сопротивление было всего лишь группой ополченцев в сравнении с авторитетом Новой Республики.
Но женщина всё же подняла руку, и миротворцы замерли. Она секунду подумала, затем неодобрительно хмыкнула, взглянув на трех членов Сопротивления.
— Интересно, — пробормотала она. Затем она указала солдатам в сторону Хакса. — Тогда обыщите его, — и добавила для Роуз: — Пожалуйста, отойдите.
Хакс бросил на Роуз короткий предупреждающий взгляд. Роуз отпрянула, закусив губу. Она с ужасом смотрела, как они срывают с его плеч шинель, на мгновение прижав его руки — до того, как сдернуть её и бросить комом на землю.
Затем миротворец прохлопал по телу Хакса сверху вниз, скривился, издал негромкое ворчание, повернувшись на пятках — но Хакс упрямо смотрел на горизонт.
На глаза Роуз навернулись слезы, когда она взглянула с брошенной шинели вновь на Хакса; на её лице была тревога. Она пыталась заставить его посмотреть на себя, но он был недоступен.
Её тревога возросла, когда один из солдат сковал спереди наручниками руки Хакса. Его одетые в перчатку ладони сжались в кулаки.
— Отлично, — улыбнулась советница. — Что ж, — сказала она По, Финну и Роуз, — мы вам благодарны. Можете идти.
Роуз бросилась вперед; сердце застряло в горле, и она давилась непролитыми слезами.
— П-подождите!
Взгляд советницы метнулся к ней. Роуз почувствовала, как по её телу прошла дрожь, когда широкие стеклянные глаза женщины будто бы приковали её к месту, но она заставила себя быть сильной: — Что насчет его суда? Мы должны были выступить в его защиту.
— Суда? — женщина выглядела озадаченной. — Да, возможно, для членов Ордена низшего ранга. Но для него? — она обвиняюще указала на Хакса. Ее глаза скользнули по его невозмутимому лицу. — Ты ведь знаешь, что сделал этот человек, правда? — резким тоном спросила она Роуз.
Роуз запнулась.
— Я… да, но я…
— Армитаж Хакс, — вид женщины стал серьезным, ее тон — спокойным и официальным. — Вы признаны виновным в бесчисленных похищениях детей и введении их в программу штурмовиков Первого Ордена.
Хакс посмотрел недобро; слезы потекли по щекам Роуз.
— Ещё Вы виновны в разработке, планировании и использовании базы Старкиллер, с помощью которой была полностью уничтожена система Хосниан, состоящая из пяти планет. Миллиарды погибли. Вдобавок Вас обвиняют в причастности к блокаде системы Отомок, последствием которой были неисчислимые зверства…
Роуз попыталась сдержать всхлипы, но они все равно прорывались сквозь сцепленные зубы, как она ни пыталась удержать их.
— …и в последующих испытаниях военного вооружения на гражданских лицах, результатом которых стало уничтожение Хэйс Минора…
Роуз продолжала видеть мать, отца и Пейдж. Мёртвыми. Они все, мертвы. Её планета — расколотая и черная. И Армитаж в рубке, искалеченный ребенок и сломанный мужчина, который не знал ни сочувствия, ни ласкового слова, ни касания матери. Не знал даже её имени.
Советница прищурила свои огромные глаза.
— Вы отрицаете эти действия?
Хакс наконец-то перевел взгляд на Роуз, и они встретились глазами. Она смотрела на него, как будто под его пятой была целая галактика — и он её душил. Почти горюя. По нему. Она не желала видеть его таким, с его преступлениями, открыто выложенными перед ней. Монстром — которым, как она всегда думала, он и являлся.
Советница смотрела недобро.
— Генерал?
— Вы забыли ещё одно, — резко сказал Хакс, вновь переводя внимание на женщину-инородку перед собой.
— Разве?
Что-то блеснуло в его глазах.
— Отцеубийство.
Роуз задержала дыхание в груди. На какой-то момент советница растерялась.
— Отцеубийство?..
— И он это заслужил, — прорычал сквозь сжатые зубы Хакс; в нём внезапно вспыхнуло и проснулось пламя. — Из всего, что я сделал, не проходит и дня, чтобы я не насладился моментом, когда этот человек распался на атомы. Я хочу, чтобы это занесли в протокол.
Советница вновь собралась, смотря на него так, словно он внезапно стал более внушительным. С выражением вызова она занесла его запрос в свои заметки.
— А иные обвинения? Вы их отрицаете?
Он сглотнул.
— Нет.
— Видите? — сказала она, словно делясь чем-то драгоценным. — Смертный приговор генералу Хаксу был вынесен его собственными действиями. И этим утром был утвержден всем советом.
— Нет! — Роуз подавилась собственными словами, сквозь тревогу и слезы. — В прошлом он делал ужасные вещи, но он изменился. Он прожил всю жизнь в мире без доброты, без дома, без надежды. У вас все карты на руках, вы можете, хотя бы, устроить ему справедливый суд. Это будет по совести, — голос Роуз сквозил горечью.
Хакс наблюдал за ней, и её слова переворачивали всю его вселенную по своему образу и подобию.
Советница тоже смотрела на неё — долго, очень долго. От этого Роуз, стоящая перед ней в слезах, почувствовала себя недостойной, ничтожной в сравнении с Хаксом — и еще ничтожней, если сравнивать c тощей женщиной, смотрящей на неё сверху вниз.
— Совет уже подписал приговор. Суда не будет, — на протесты Роуз женщина подняла вверх руку. — Но вы можете замолвить за него слово завтра, во время вынесения приговора. Чтобы снять груз с его совести, если вам так хочется, — и затем она отвернулась.
Роуз бросилась вперед, не желая оставлять это последним словом, но закованная в доспехи рука миротворца отбросила её прочь. Она споткнулась, рухнув на Финна и По, которые встали за ней. Они смогли её удержать, но удар солдата не укрылся от Хакса. Выражение его лица стало убийственным.
— Роуз! — прорычал он и дернулся, но один из миротворцев нажал кнопку на своей перчатке. Шоковые наручники ожили. Роуз ахнула, отшатнувшись.
— Хакс!
Она в ужасе смотрела на его исказившееся в агонии лицо. Его дернуло электричеством; бросило на землю.
Хакс резко выдохнул от боли; ощущение жжения постепенно пропало, и он наконец-то смог разжать челюсти. Мир вокруг вернул себе привычную четкость, и Хакс обнаружил, что нетвердо стоит на коленях; он не мог произнести ни слова.
— Пойдемте, генерал, — с нескрываемым удовольствием сказала советница.
Сзади подошел миротворец и схватил Хакса за ворот рубашки. Он потянул, и Хакс поднялся на дрожащие ноги, всё ещё дергаясь от электрического импульса. Его толкнули вперед, и Хакс споткнулся, чуть не рухнув вниз; его схватили за шиворот и вновь приподняли. Он закашлялся, когда ткань врезалась в горло, и прохрипел:
— Проклятье.
Роуз вырвалась от Финна и По и встала на ноги.
— Вы не можете этого сделать!
По успел схватить её перед тем, как она сорвалась с места; его рука удерживала её, оттягивая назад.
— Отпусти меня! — она боролась с рукой По, пытаясь сбросить его с себя. — По! Отпусти! — паника достигла пика, когда Хакса, еле держащегося на ногах, медленно уводили прочь; он выглядел сильно потрясенным.
Голос её друга прошептал практически на ухо.
— Эй, остынь, ладно? Я знаю, знаю, но нам нужно потянуть время. Завтра мы обратимся к совету. Сейчас мы не можем…
Но она была в отчаянии.
— Хакс!
Она видела, как он пытается повернуть голову, чтобы взглянуть на неё, но миротворец ткнул его под лопатки дулом бластера. Даже на расстоянии, лежащем между ними, она слышала, как он застонал от боли.
Нет.
Они не могут… они не могут!
Паника.
— О боже. Хакс!
Страх.
— Армитаж!
Он уходил всё дальше и дальше.
— Я люблю тебя!
Слова вырвались из её груди; она звала его срывающимся голосом, в то время, как тело безвольно повисло на руке По. Ему пришлось соскользнуть с ней на землю, потому что ноги отказались её держать.
Она увидела, как Хакс затормозил на другом конце посадочной платформы, несмотря на то, что миротворец толкнул его вперед.
Он её услышал. Она знала, что он услышал. Он должен был. Но она не видела его лица.
Ох, ей было нужно, чтобы он оглянулся. Хоть раз. Лишь для того, чтобы она могла увидеть. Улыбался ли он ей — одной из своих слабых, бесценных, искренних улыбок, той, что могла сказать ей, что он тоже её любит?..
— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — заклинала она ветер, уносящий голос прочь.
Я люблю тебя.
Его втолкнули во второй военный транспорт. Роуз смотрела, как он спотыкается в сторону сидений на дальней стороне крохотного тюремного корабля; дверь мягко закрылась за ним — до того, как ей удалось увидеть его лицо.
Ветер свистел вокруг припаркованного судна; в груди Роуз зародился стон. Она плюхнулась на землю. Нет, то был не ветер. Этот звук исходил от неё.
Рука По наконец-то отпустила её, когда военный транспорт с гулом отбыл прочь.
Рушилось. Всё рушилось.
Она недоверчиво тряхнула головой и обхватила себя руками. Её взгляд упал на скомканную кучу, которую представляла собой шинель Хакса. Со стоном отчаяния Роуз схватила её, подтащила к себе, крепко зажав в пальцах. Склонив голову, она вдохнула его запах; мысли отчаянно теснились в голове.
Нет, это не могло закончиться так.
— Да проклятье, — тихо пробормотал По, встав на ноги и отряхивая штаны. — И что теперь?
Финн перевел взгляд с одного на другую.
— Всё ещё не закончено.
Роуз шмыгнула носом, простонав куда-то в швы хаксовой шинели.
— Ты слышала её, Роуз, — сказал Финн. — Они всё ещё дадут нам аудиенцию с советом.
— Да?! — сердито сказала Роуз; икота пыталась побороть всхлипывания. — И чем это поможет? Ты её слышал! Его уже приговорили! — бросила она, и её горе превратилось в горечь.
По упер руки в бока, негромко размышляя:
— Нам нужна помощь. Ясно, что они не послушают членов Сопротивления. Для них мы всего лишь кучка мятежников с бластерами.
Сердце Роуз стучало в ушах, а тело застыло там, где она скорчилась.
Он был прав. Их четверка, у них не имелось никакого влияния, они были не важны. Они не могли убедить Совет. Но… может, был кто-то, кто всё ещё мог.
Джедай.
Роуз вскочила на ноги, кровь отхлынула от её головы, и она простонала, пошатнувшись.
— Эй, — Финн шагнул вперед, предлагая ей руку. — Не вставай так быстро. Осторожней. В чем дело?
— Нужен комлинк, — сказала она, собирая всю тревогу внутри и обращая её в решимость. Она обошла Финна и вернулась к «Соколу». Чуи смотрел, как она прошла, низко прорычав утешение и поддержку.
Когда она двинулась на рампу корабля, набросила шинель себе на плечи, позволяя ее весу дать телу теплый, увесистый комфорт. Она пахла им: бархатом и амброй. Пряной гвоздикой с легкими нотками сладости. К горлу подкатил комок.
Не она ли фантазировала о нём несколькими днями ранее, с тоской представляя, как обхватит ногами его худые бедра? Её охватывала дрожь от одной лишь мысли об этом. Теперь всё казалось таким далеким; простые мечты.
В рубке «Сокола» она боролась с кнопками связи, нажимая правильные последовательности и при этом яростно вытирая текущие по лицу слезы.
— Пожалуйста, будь на месте, — заклинала Роуз. Она не чувствовала подобной боли с того самого момента, как потеряла Пейдж. — Пожалуйста, прими звонок.
Линия шумела помехами. И затем…
Голос женщины, тронутый тревогой.
— Роуз?
Роуз испустила задушенный вздох облегчения.
— Рей!
— Что происходит? Я что-то почувствовала… ты в порядке?
— Рей, — у Роуз подогнулись ноги; ей пришлось рухнуть на сиденье пилота, иначе она бы упала на пол. — Рей, ты должна прилететь на Лиру. Срочно.
Один в тесном транспорте, Хакс скорчился на одном из рядов сидений; военный транспортник скользил к своему месту назначения. Его всё ещё потряхивало от электричества, мускулы в ногах дергались, но Хакс этого почти не чувствовал.
Я тебя люблю.
Она сказала ему эти слова, даже после того, как были зачитаны вслух обвинения против него, после того, как ей пришлось вновь представить всю эту резню. Всё это выложили перед ней, словно гору трупов, которые он оставлял позади всю свою жизнь, и…
Я тебя люблю.
Он этого не заслуживал. Даже до Роуз, до того, как он узнал, что такое — желать кого-то всем сердцем, как он желал её, он знал, что его действия, его выбор — это всё делало любовь невозможной для него.
Но она отказалась. Даже когда он отталкивал её, проклинал её сострадание — она держалась крепко, противостояла шторму в лице него самого, продолжала исправлять его своим светом надежды.
Он должен был сделать её своей.
Тогда, когда у него был шанс, в ту ночь почувствовать, как она двигается рядом, окружая его всей полнотой своего нежного сердца.
Будь проклята его слабость; его страх.
И…
Это ведь то, что дало толчок всему его существованию, не так ли? Страх.
Страх его отца, его матери, Империи, Ордена, его собственный. Гнев, выросший на неадекватности, выросшей на сладком ощущении силы и ужасной боли.
Но сейчас он боялся, что из-за этого навсегда потерял Роуз. До того, как он вообще узнал, что она — его.
Хакс проклял себя, потому что не смог даже понять, что вещи, которые он делал, были неверными. Возможно, бесплодными. Бесполезными. По крайней мере, это он признать мог. Бессмысленные.
Как могла Роуз отдать ему свое сердце?
Он был ужасным человеком. Неужели она этого не понимала?
— Выметайся, — пролаял холодный голос, и Хакс поднял голову, увидев, как миротворец стоит снаружи открытой двери транспорта. Хакс даже не понял, что они прибыли.
Вновь нацепив свою маску бесстрастности, он наклонился, чтобы выйти из транспорта; руки были всё ещё скованы спереди.
Они были на большой станции разгрузки; комната, сделанная из дюракрита, была достаточно большой для того, чтобы в ней могли развернуться транспортные средства. Двое миротворцев стояли там, охраняя вход в главные камеры, рядом с прилегающим постом охраны и рядами электронных сканирующих устройств.
Всё было таким тихим. И холодным.
Они под землей, понял Хакс, приводя в порядок свои представления об окружении.
Интересно.
Солдат было довольно мало. Кажется, он видел всего с десяток, если округлять; он все еще не видел их лиц.
Все, чему он был свидетелем до этого, означало, что это была, скорее всего, небольшая военная тюрьма. Это означало, что Совет Новой Республики не был сфокусирован на размещении простых преступников.
Они удерживали лишь сверхценные цели, Хаксу следовало догадаться. Случайных охотников за головами; шишки Первого Ордена.
— Поживее, имперский ублюдок, — рявкнул на него миротворец, пихнув его вперед.
Хакс на мгновение скривился от недовольства. Имперский.
Забавно, но второе оскорбление солдата, ублюдок, задело его меньше ожидаемого. Тупое раздражение вместо пылающей ярости. Это и обрадовало, и ужаснуло его.
Неужели он просто начал смиряться с этим? Или дело было в ином?
К своему удивлению, Хакс понял, что уже днями не вспоминал о Брендоле. Он продолжал огрызаться в ответ на подначки солдата, возможно, чисто из принципа, но позволил этому чувству пройти сквозь себя; позволил им отконвоировать его к центральному входу.
Оказавшись на вершине широкой дюракритовой лестницы, они миновали двух стражников-миротворцев, стоящих по обеим сторонам высокого металлического сканера. Пропустить его должен был охранник, ради безопасности заключенный в будке из транспаристила и дюракрита. Один из миротворцев проскользнул через электронную вертушку, чтобы дождаться его с той стороны.
Во время перемещения случился момент — шанс, случайно подвернувшийся под его скованные руки бластер, пока миротворец обходил его кругом. Хакс вздрогнул, заметив его, с быстротой молнии производя расчеты.
Это был шанс. Это будет его единственный шанс.
Он мог сражаться с ними, пока они не изобьют его до смерти. Казнят на электрическом стуле. Или у него могло выйти сбежать. У последнего варианта был наименьший шанс успеха, но он позволил этой идее на мгновение задержаться, прежде чем расстаться с ней.
Он мог сделать попытку — но это бы причинило боль Роуз.
Она хотела сразиться за него с Советом. Она заслужила этот шанс, пусть он и считал, что это глупо. Он не мог отнять у неё эту последнюю искру надежды. Он просто не мог.
Дежурный миротворец махнул рукой, пропуская его, и Хакс стоически промаршировал вперед, остановившись в центре устройства; вокруг него засветились полосы, отражая электромагнитные волны от его тела, чтобы предоставить его образ для тюремных архивов Совета.
Он знал, что его видно сквозь смотровое окно в будке, и постарался сохранить на лице безразличную усмешку.
По другую сторону контрольно-пропускного пункта находился небольшой зал ожидания с дюракритовым столом; там ожидали еще миротворцы. Хакс взглянул на стол и на больничный пневматический шприц, лежащий на металлическом подносе.
Все выглядело довольно новым; блестящим и стерильным. Слабое утешение, но все же, пусть и в тюрьме.
Было ясно, что Новая Республика была на планете недолго — по крайней мере, не в этом качестве. Возможно, до Старкиллера здесь была секретная база.
В первую очередь они сняли с него китель. Хакс сцепил зубы, когда один из миротворцев грубо отодрал пряжку с его ремня.
— Нужно было застрелить его сразу, — сказал голос за его плечом; один из солдат. — После всего того, что он сделал, он не заслуживает даже глотка воздуха, которым дышит.
— Ага, — сказал вслух второй, когда они бросили его одежду в пластоидную корзину на полу. В его голосе прозвучало сожаление.
Ах, значит, был прямой приказ. Его оставили в живых не просто так.
Быстрая смерть была бы проявлением великодушия, но Хакс полагал, что благоволение Совета не простирается на подобных ему. Они приговорят его втайне, но он был уверен, что они еще покажут его миру не раз — до того, как покончат с ним.
Молодой солдат высунулся с поста на входе.
— Мы бы могли сказать, что это случайность. Какой-то из бластеров случайно выстрелил, — человек пожал плечами. — Что думаешь, Старкиллер? Э?
Хакс опустил взгляд на мужчину, но сохранил нейтральное выражение лица — не считая яда во взгляде.
Дети и их угрозы. Хакс мог бы поклясться, что этот парень никогда не убивал.
Что ж, они могли смеяться над ним, сколько влезет, его же силой было молчание.
Но даже так, раздетый до стандартных майки и подштанников, Хакс не смог сдержать дрожь от резкого изменения температуры. Его временно расковали, чтобы забрать верхнюю одежду; они потянулись к его перчаткам, но Хакс поспешно снял их — до того, как это вышло у них; передал перчатки сам — как последний островок свободы.
— Имперское отродье, — проворчал один из миротворцев, небрежно выхватив у него перчатки.
До того, как на него вновь нацепили наручники, Хакс пригладил волосы; все пряди, упавшие на лоб еще на взлетной полосе.
Даже если они бросят его в камеру, он сохранит достоинство. Не все пряди оказались послушными, и это напомнило ему о базе Сопротивления, о тех первых неделях, что он был пленником.
Эта мысль вызвала перед глазами лицо Роуз. Её мягкую, теплую улыбку. Он мог почти почувствовать, как кончики ее пальцев касаются его шеи.
Когда холодный металл шоковых наручников защелкнулся на его запястьях, Хакс испустил вздох боли, никак не относящийся к оковам. Он сжал лишенные перчаток пальцы, пытаясь вспомнить ощущение прикосновения к ней.
Она этого стоила. Даже если Новая Республика не оправдает все его ожидания и пристрелит его прямо здесь, то время, что он провел с Роуз… оно было самым настоящим даром, которого он не заслуживал — но всё равно был благодарен.
Неожиданное чувство сдавило горло, но Хакс быстро отмахнулся от воспоминания о ней. Он сохранил мысли о ней в своем сердце, надежно защитив их образом хладнокровного генерала, которым ему приходилось быть.
Слабости не было места — не сейчас, какой бы сладкой не ощущалась капитуляция перед ней.
К счастью, они оставили ему ботинки, но только после тщательного обыска, после которого они сделали скан сетчатки и отпечатков пальцев. Хакс был уверен, что они сделали и голофото; наверное, с камер наблюдения.
Когда один из дежурных охранников прижал медицинский пистолет к его коже, вогнав в предплечье небольшой, заряженный информацией микрочип, Хакс простонал от боли и скривился, блеснув зубами.
Вот теперь он точно был в их распоряжении.
— Учтен и пронумерован, — сказал один из охранников; в его голосе звучало удовлетворение. — Прямо как твои любимые рабы-штурмовики. Похоже, правда? — мужчина ухмыльнулся, показав слегка пожелтевшие зубы.
Под глазом Хакса дернулась жилка.
— Оу, как нехорошо, — продолжил мужчина. — Похоже, что он всерьез решил поиграть в молчанку, а, ребята? — прозвучали звуки недоброго смеха. — Они что, не учили тебя манерам, там, на этих задворках, откуда ты выполз?
Хакс встал прямее.
— Я был не в курсе, что разговоры со мной являются непременным условием выполнения ваших обязанностей. Определенно, я заблуждался.
Усмешка мужчины стала шире. Хакс недобро взглянул на него.
— Давай, Фиф, — сказал мужчина, и один из миротворцев помоложе вытянулся по стойке смирно при звуке своего имени. — Открой дверь. Давай представим этого ублюдка его новому дому.
Миротворец постарше ухватил руку Хакса и грубо потащил его в сторону дюрастиловой двери на другом конце комнаты.
— Все здесь просто умирают от желания накормить тебя плазмой, — с явным удовольствием прошипел мужчина.
— Восхитительно, — проронил сквозь крепко сжатые губы Хакс.
В ответ на действия молодого миротворца, дверь в камеру скользнула в сторону с шипением сжатого воздуха, и они попали в очень длинный коридор.
— Не я, — продолжил мужчина, когда усиленная дверь закрылась за ними, — я не тороплюсь сунуть дуло тебе в глотку.
Ряд камер с каждой стороны протянулся перед ними, заканчиваясь слишком ярким холлом. Возможно, около сотни камер, по приблизительным подсчетам Хакса; с толстыми решетками из дюрастила и электронными замками двойного шифрования.
— Возможно, ты уничтожил всю мою семью, как и семьи всех этих мужчин и женщин… но мертвым ты мне не нужен, — сказал мужчина. — Я хочу, чтобы ты жил и трепыхался как можно дольше. Потому что однажды Совет напрочь о тебе забудет, — его голос изменился, в нем появилась жестокость, — и тогда ты правда будешь наш.
Хакс сжал зубы, пока его вели по коридору, отказываясь смотреть по сторонам — даже когда некоторые из текущих обитателей тюрьмы начали замечать его присутствие и узнавать его лицо.
Бормотание и шепотки следовали позади них; тихие голоса бывшего Первого Ордена.
— Это?..
— Армитаж Хакс?
— Невозможно.
— Я думал, генерал умер.
— Шпион.
— Предатель.
И тогда раздался вопль, насмешливый и грубый, без сомнения, со стороны одного из республиканских заключенных.
— Да это Обнимашкин!
Тогда раздались редкие смешки и улюлюканье. Хакс сцепил зубы в ответ на широко известную кличку.
Дэмерон, этот сукин сын.
Он почти дрожал от концентрации, но всё же не сумел удержать краски стыда, прилившей к шее. Некоторые из пленников с жестокой радостью начали колотить по решеткам. Миротворец усмехнулся, и от этого стыд стал еще сильнее.
Впереди была открыта одна из дверей камер; дюрастиловые челюсти поджидали, чтобы заглотить его целиком.
— Ну вот мы и на месте, — сказал миротворец, когда они оба остановились; его голос был спокойным, несмотря на волнения, вызванные их прогулкой по коридору. — Устраивайся, как дома.
Мужчина толкнул Хакса между лопаток, запихивая его в камеру, хоть Хакс и старался держать спину прямой, насколько это было возможно.
Дверь закрылась со звуком электрического запора, комнату освещал свет из коридора. Скудно; четыре стены, жесткая металлическая койка и слив в полу.
Оригинально.
— Наслаждайся, ты, сукин сын, убийца миллионов, — выплюнул миротворец, и его шаги затихли в отдалении. — Эй, вы! — он повысил голос, чтобы перекричать других заключенных, но голос постепенно затихал, пока он удалялся по коридору. — Успокойтесь!
Что ж, все, что ему сейчас оставалось — это ждать.
Хакс присел на дюрастиловую кушетку. Она напоминала ему о холодной, высеченной из камня постели, бывшей в его распоряжении на базе Сопротивления.
Только здесь не будет никого, кто бы приносил ему пайки или проносил контрабандой термосы с чаем. Ну, или никого настолько красивого.
Весь оставшийся день Роуз не меняла положения, согнувшись в кресле пилота. Финн и По не приходили, чтобы взглянуть, как она, и она была, пожалуй, даже благодарна им за это. Ей хотелось побыть одной.
Завернутая в шинель Хакса, уставшая до невозможности, она не отрывала взгляда от экрана радара и периодически проваливалась в тяжелый сон.
Много часов спустя, когда свет за пределами рубки приглушился с наступлением ночи, а Роуз задремала с исчерченным высохшими слезами лицом, по рампе «Сокола» взошла фигура; прошла по коридору корабля.
Роуз сонно двинулась в ответ на звук, угнездившись в шинели вокруг себя, бормоча во сне.
— Ох, Роуз… — сказал тихий голос Рей; как будто у нее разбивалось сердце. — Мы должны перенести ее в койку. Ты можешь?..
Неведомая сила подняла ее с кресла; Роуз была окутана запахом Хакса и теплой тканью. Она чувствовала себя почти невесомой, как будто ее несет чистый звездный свет. Он излучал спокойствие и покой, придавая ей немного смелости.
— Спасибо, Бен, — сказала Рей, когда Роуз почувствовала под собой прохладную, твердую койку.
— Мм? — Роуз двинулась, потерла лицо, мутным взглядом смотря на Рей, стоящую у ее постели. — Рей?
Девушка улыбнулась, грустно и слабо.
— Эй…
Роуз нахмурилась, оглядывая комнату.
— Здесь еще кто-то?
— Шшш, нет, только я, — сказала Рей, гладя волосы Роуз. — Расслабься, тебе нужно поспать.
— Но Хакс… — Роуз попыталась сесть, но Рей мягко толкнула ее вниз.
— Я знаю, но тебе нужно отдохнуть. Я уже говорила с Финном и По, они знают, что я здесь, — Рей улыбнулась в темноте, заворачивая Роуз в шинель, как будто она была ребенком, а шинель была ее одеялом. — Завтра я пойду с вами. К совету. Мы будем все вчетвером.
Но Роуз нужно было, чтобы Рей поняла.
— Хакс, он… ты не знаешь, как он…
— Поверь мне, — Рей наклонилась, почти беззвучно прошептав другой девушке: — Знаю лучше других, — она отстранилась, улыбаясь, и смахнула волосы со лба Роуз. — Но тебе нужно отдохнуть. Восстанови силы, чтобы завтра ты смогла сражаться за него.
Это тепло, этот звездный свет, казалось, навис над ней, как теплая рука над ее лбом, успокаивая ее и погружая в сон. И она была такой уставшей. Роуз сонно кивнула, проваливаясь в сон на койке, сильнее заворачиваясь в шинель Хакса.