The Patron Saint of Lost Causes/Cвятой покровитель безнадежных случаев

Предупреждение: есть детально описанные анатомические сцены, ближе к концу главы.

      Совершенно измученный, но все равно неспособный уснуть, Хакс смотрел на потолок своей комнаты, растянувшись на металлической койке.       «Вы не хотите казнить этого человека».       Неизвестность вызывала у него неизбежный страх.       Выветрится ли со временем манипуляция джедая? Быть может, его успокоит фальшивое чувство безопасности, и однажды в будущем Совет неизбежно потребует его головы.       Все пять лет страданий с Кайло Реном Хакс пытался пореже думать о Силе — невзирая на то, что являлся постоянной целью ее жестоких наказаний и раздражающе-проницательных попыток коснуться его разума. Единственным разом, когда он раздумывал об этой магической чуши, были мечтания о том, как легко было бы свернуть шею Брендолу — при помощи одной мысли.       «Он не Брендол!»       Слова Роуз снова и снова раздавались в его голове, так, что он уже начал сомневаться в собственной памяти. Прошло много времени с тех пор, как кто-то сражался за него. Со времен Слоан.       И теперь Роуз.       Хаксу хотелось услышать ее голос, он нуждался в этом; она придавала ему стабильность. Он напрасно пытался не думать об этом: о фантазии притянуть ее ближе, вдохнуть ее запах. Это было опасной надеждой. У Хакса было не так много дорогих сердцу вещей — и, пока что, их все у него отняли.       Он просто не мог потерять Роуз, не сейчас, когда он вновь обманул смерть.       Желудок скрутило от неуверенности в том, что принесет новый день; утро наступало, и он вновь задумался о жестоком чувстве юмора вселенной.       В какой-то момент, когда его чувство времени начало отказывать, со стороны коридора раздался шум. Звук открывающихся дверей.       Звук был тот же, что и днем ранее, когда миротворцы конвоировали его к выносящему приговор Совету. На какой-то краткий, ужасный миг Хакса накрыло паникой, что, возможно, ему просто приснился весь суд, и что по-настоящему его ведут услышать приговор только сейчас.       Он сел так резко, что голову пронзило болью.       Но когда открылась дверь камеры, и старый миротворец открыл дюрастиловые запоры, он даже не попытался надеть наручники.       И что теперь, подумал он, пытаясь оставаться настороже.       — И снова здравствуйте, генерал, — почти безразличным тоном сказал мужчина, словно это было обычной процедурой.       Хакс настороженно взглянул на него и медленно поднялся на ноги. Он скривил губы с пренебрежительной неуверенностью, но попытки заковать его в наручники вновь не последовало.       Наконец, любопытство Хакса взяло верх.       — И чем я могу вам помочь? — нотки нетерпения почти бессознательно прокрались в его голос, как будто он обращался к подчиненному.       Охранник согнул палец.       — Ты нужен на пропускном пункте.       Хакс хмыкнул и переменил позу, вздернув подбородок.       — И что, если я откажусь? — осторожно спросил он, четко выговаривая слова. Мужчина бросил на него раздраженный взгляд.       — К тебе посетители, — ворчливо сказал мужчина, явно полагая, что теряет время. — Но, если хочешь, сиди здесь.       От этих слов Хакс вздрогнул. Он скривил рот, несмотря на почти незнакомое чувство теплого оптимизма, возникшее внутри.       — Возможно, не стоит, — пробормотал Хакс.       Он проглотил сомнения и прошел мимо охранника в коридор, сцепив руки за спиной; он обвел глазами камеру — устало, несмотря на прилив облегчения.       Это было правдой. Его не ждал расстрельный взвод. Берег был чист.       — Отлично… что ж, — пробормотал Хакс, кивая солдату, чтобы тот указал путь. Миротворец выглядел раздраженным, но все равно пошел вперед. Прочие заключенные перешептывались между собой, пока он шел мимо с высоко поднятой головой и усмешкой на губах.       Но, стоило открыться дверям в холл, где его впервые обыскали и внесли в базу, как Хакс испытал разочарование, увидев, кто его ожидает.       — Эй, Обнимашкин!       Хакс подарил Дэмерону уничтожающий взгляд; он и Финн стояли с другого конца дюракритового стола, прикрепленного к полу.       — Вам что, нечем заняться в свободное время, кроме как продолжать меня изводить? — в его голосе была двойная доза яда, потому что он ожидал совсем иного посетителя. Он недобро взглянул на них и остановился у противоположного края стола.       — Чего вам надо? — бросил Хакс.       По, казалось, собирался съязвить в ответ, но Финн успел первым.       — Совет хотел, чтобы мы ввели тебя в курс дела, потому что технически именно Сопротивление передало тебя им.        По практически закатил глаза и выложил на стол инфопланшет, наполовину подтолкнув его к Хаксу, который потянулся за устройством, тщательно контролируя выражение лица.       Страница уже была загружена на экран; официальное извещение.              Для немедленной публикации       Из Офиса Совета Новой Республики       Документ о капитуляции всех сил Первого Ордена              Хакс пробежался глазами по документу, соображая, какие условия ему выдвинули.       Ему необходимо было сдать все силы Первого Ордена на орбите столицы Новой Республики, Лиры, как и все прочие силы во всех секторах известной галактики. Они должны сложить оружие и сдаться без дополнительных условий. Типично.       Более того, Совет вновь выражал желание отыскать семьи или бывшие дома всех кадетов возрастом до пятнадцати лет. Все кадеты старше должны были вступить в миротворческие силы Новой Республики. Тем, кто откажется, угрожала тюрьма.       Технологии Первого Ордена должны были быть переданы Новой Республике — как и все корабли и космические суда. Это тоже было стандартно.              Верховный Лидер генерал Армитаж Хакс должен сдаться на милость Новой Республики, приняв предложение, утвержденное советом. Ему будет запрещено покидать столицу Новой Республики, Лиру, под угрозой заключения; он будет возглавлять Департамент Технических Разработок в области утвержденных Советом проектов, взаимовыгодное сотрудничество в плане перевоспитания. В дополнение, Армитажу Хаксу запрещена разработка или применение оружия против Новой Республики и союзников.              Применение оружия против Новой Республики…       А он мог бы, подумал он. Он был достаточно терпелив. Он умел строить долгосрочные планы.       Но, до того, как эта мысль шагнула слишком далеко по тропке фантазии, Хакс подумал о Роуз и о том, как она защищала его, и быстро оставил идею.       Вместо этого он скривил рот и сощурился. Он прочитал документ еще несколько раз, до того, как поднять глаза на мужчин перед ним. Он нахмурился:       — Какие «проекты»?       — Защитные меры против флота ситхов, — объяснил По. — Разрушитель все еще где-то там.       Финн кивнул.       — Понятно, что технологии лазера корабля были заимствованы со Старкиллера, так что, может, ты знаешь, как построить какой-нибудь планетарный щит для защиты от такого.       Хакс мгновение подумал, смотря на инфопланшет перед собой.       Планетарный щит?.. Что ж, это возможно. Внутренности осевых суперлазеров действительно были модицифицированной версией его разработок со Старкиллера, напрямую подсоединенных к реактору солярной ионизации звездного разрушителя, так что, в теории, он мог пойти от обратного…       Он вновь прочитал постановление.       — Мне запрещено покидать планету, — эхом отозвался он, и голос был слегка глухим.       — Угу, — подтвердил Финн. — Они оставят тебе чип, чтобы можно было проследить.       Хакс чувствовал небольшой синяк на внутренней стороне предплечья; его сердце начало болеть в такт.       Роуз вернется в Сопротивление, и ему нельзя будет уйти с ней. Хакс сглотнул и стал читать дальше. Ему придется жить на базе, в офицерских апартаментах, и участвовать в еженедельных совещаниях с Советом, извещая их о своем прогрессе.       Внизу документа была строчка для его подписи. Совет и генералы Сопротивления уже подписали.       Невзирая на легкий укол от того, что приходилось подписывать документ, в котором слова «капитуляция» и «Первый Орден» упоминались в одном предложении, набор условий был удивительно резонным.       Он оставался в живых, и они нашли возможность сделать его полезным. Как и проинструктировал их джедай.       Хакс ощетинился от одной мысли, что он должен мусорщице хоть что-то, тем более, собственную жизнь, но здесь ничего нельзя было поделать. Пожалуй, впервые за долгое время приходилось признать, что он ничего не решал.       Хакс испустил короткий, тяжелый вздох, рассматривая пустую строчку, под которой было напечатано его имя. Он осторожно вытянул магнитный стилус сбоку планшета и крепко сжал его в пальцах.       Стоило ему подписать, и все будет решено. Он будет под наблюдением Новой Республики до конца жизни.       Но Роуз любила его, и он любил ее всем своим существом. И он наконец-то обнаружил, что это единственное, что его теперь заботило.       Он быстро расписался, поставил на место стилус и немедленно положил планшет назад, на стол, как будто не мог держать его в руках дольше необходимого.       Подняв взгляд, он увидел расширенные глаза Финна, словно тот не мог поверить, что Хакс действительно это сделал.       — Что ж, — По забрал планшет со стола, — нельзя сказать, что ты никогда не делал правильного выбора, Обнимашкин.       Хакс фыркнул в ответ, но его тут же отвлек миротворец, поставивший на стол пластоидную корзину с его конфискованным кителем.       Он вытащил одежду и натянул ее на себя, затянув поясом; попытался пригладить волосы пальцами. Прическа упрямо оставалась непослушной, и он сдался, потянувшись за перчатками.       Кожа заскрипела, когда он натянул перчатки до запястий и сжал пальцы; каким-то образом Хакс почувствовал себя вновь целым. От ощущения силы, которую это ему придало, он не смог удержать мрачную полуулыбку на губах.       Финн и По переглянулись.       — Все, теперь можно идти? — спросил По. — Потому что от этого места у меня мурашки по коже.       Они воспользовались турболифтом, чтобы попасть назад в здание Совета; Хакс держался позади. Финн нажал кнопку, чтобы начать подъем, как только закрылись двери.       Воцарилось напряженное молчание, единственным звуком в котором было механическое гудение лифта; наконец, Хакс откашлялся и заговорил, с паузами:       — Я должен… выразить некую… благодарность… за… вчерашнюю попытку…       — Я сделал это не ради тебя, — быстро сказал По, не поворачиваясь; напряженным шепотом, — так что мы можем просто все заткнуться и не обсуждать это.       Финн слегка двинул плечами, чтобы взглянуть назад, на Хакса.       — Можешь выразить нам благодарность соблюдением условий договора, который подписал, — он повернулся и пробормотал: — Может, у тебя получится сделать что-то хорошее.       По тряхнул головой, наконец-то обратившись к человеку позади себя и взглянув на него через плечо; он явно не смог удержаться:       — Поверить не могу, что ты правда это подписал, Обнимашкин. Ты настолько сильно ее любишь?       Хакс выдержал его взгляд.       — Да, — сказал он.       Финн улыбнулся.              Стоя у ступеней здания Совета, Рей смотрела, как Роуз складывает, разворачивает и заново складывает шинель. Рей хихикнула.       — Кто-то нервничает.       Роуз зыркнула в ее сторону, и ее щеки залила краска; она прижала свернутую шинель к груди.       — Ты же собираешься меня отговаривать, правда? — спросила она.       — Ох, нет, — Рей яростно тряхнула головой и показала Роуз большой палец, высунув кончик языка. — Я примкну к команде победителей.       Роуз посмотрела себе под ноги.       — Думаешь… он правда подпишет?       Рей улыбнулась, и ямочки на ее щеках стали более выраженными.       — Ага. Думаю.       Роуз слегка улыбнулась, но тут же насторожилась, когда Рей резко повернула голову к закрытым дверям здания Сената, как будто чувствовала, что кто-то приближается.       Роуз тоже повернулась, сердце застряло у нее в горле, а пальцы вцепились в ткань, когда украшенные орнаментом двери здания распахнулись. Она резко вдохнула, увидев, как Финн, По, а затем и Хакс выходят навстречу яркому полудню.       Хакс прищурился от света, слегка отвернув голову, и Роуз увидела его прекрасный профиль целиком.       — Армитаж, — он обернулся, услышав ее голос, и выдохнул, увидев, как она стоит там, на ступеньках. Он раньше никогда не видел её такой: с распущенными волосами, обрамляющими ее лицо прекрасным темным ореолом.       Глаза Роуз блестели от слез, пусть чистое облегчение, смешанное с радостью, и вызвало у нее на губах улыбку. Она засмеялась со всхлипом, подняв к глазам сверток в своих руках — его шинель, с легким ужасом осознал он — чтобы вытереть слезы.       Он посмотрел на нее с легким ужасом, не одобряя ее действий, но все же… то, как она схватилась за его шинель, чтобы осушить слезы, как она смяла ее в пальцах, беспокоясь за него… у него остановилось дыхание.       — Роуз, — он потянулся к ней, двинувшись в ее направлении, но неожиданно отступил на шаг, когда она бросилась в его объятия. Он мягко поймал ее, притянув ближе; его шинель смялась, угодив между ними, когда они обняли друг друга. Уткнувшись лицом в копну ее волос, он не смог удержаться от легкого поцелуя, хотя знал, что остальные смотрят на них.       Роуз обняла его крепче. Она пахла так же, как ему запомнилось: цветы и пряности. Позади них широко улыбнулась Рей.       — Ох! — воскликнула Роуз и внезапно отпрянула назад. Хакс замер с поднятой рукой, удивленно взглянув на нее.       Она скорчила виноватую гримасу, встряхнув совершенно измятую шинель.       — Блин, я только что ее сложила!       Хакс издал тихий смешок, словно она сказала какую-то чушь. И странным образом это заставило его лишь сильнее полюбить ее.       — Вот, — сказала она, протягивая ему шинель. Он сразу понял, что она имеет в виду. Она смотрела на него в ожидании, переполненная эмоциями.       Его шею залила краска при одной мысли, что это будет очередным откровенным проявлением эмоций, позволить ей такое… но он был так рад ее видеть. Он хмурился не больше секунды, затем шагнул к ней и повернулся, позволяя ей подержать шинель, пока он продевал руки в рукава.       Он избегал взглядов остальных, вместо этого повернувшись, чтобы посмотреть на площадь; быстро осмотрел ее и обернулся к Роуз, одергивая шинель. Он заметил, что кто-то спорол с рукава нашивку Первого Ордена.       Он взглянул на Роуз, поправляя рукава, и… замер, осознав, что она оставила черно-белые разграничительные линии, обозначающие генерала, вокруг обшлага рукава. Он сглотнул, двинув подбородком, и поймал ее взгляд с выражением, граничащим с болью.       — Я знала, что тебе понравится, — слегка смущенно прошептала она. Его сердце сжалось.       Позади них громко кашлянул По, пусть даже Финн и пытался его остановить, ткнув локтем в ребра. Хакс недобро взглянул на них, но в итоге остановил взгляд на джедайке. Он выпрямился, шагнув, чтобы встать рядом с Роуз, и подарил другой девушке ровный, оценивающий взгляд. Рей уставилась на него в ответ, в ее глазах были искорки; она сощурилась со слабой улыбкой.       — Не за что, — сказала она.       Хакс фыркнул.       — Я не говорил спасибо…       — О, я разговаривала с Роуз, — быстро поправилась Рей, и ее улыбка стала полноценной усмешкой. — Но, пожалуй, и тебе «не за что».       Хакс недобро зыркнул на нее.       — Нам нужно вернуться на «Сокол», — сказал Финн, толкнув По плечом.       — Ну, не знааю, — По цокнул языком, сунул руки в карманы куртки и воззрился на Хакса. — Может, нам тут еще поторчать. Ну, знаешь. Как дуэньи.       Финн закатил глаза.       — Когда ты уже прекратишь, — зашипел он, медленно подталкивая упирающегося пилота к ступенькам. — Мы планируем улететь завтра, хорошо? — сказал он Роуз, проходя мимо.       — Ага, — с легкостью согласилась она.       Хоть Хакс и почувствовал облегчение от того, что увидел ее вновь, от этих слов промелькнула нотка горя. Завтра они улетят. Она улетит.       Финн уверенно кивнул Хаксу, тот слегка склонил голову в ответ; По проигнорил его напрочь.       — Мне тоже пора идти, — сказала Рей, отклонив посох, чтобы обнять Роуз.       — Я буду скучать, — сказала Роуз, обнимая ее в ответ. Рей слегка улыбнулась Хаксу — и, пусть даже без использования Силы, он почувствовал, как будто она видит его насквозь.        — Звони, когда захочешь, — сказала Рей, слегка помахав Роуз на пути вниз.       Хакс отвернулся от джедайки, но замер с удивленным видом. Он медленно обернулся и наклонил голову. Она была одна, но Хакс мог бы поклясться, что на секунду, уголком глаза, заметил высокую фигуру рядом с ней.       Любопытно…       Роуз потянулась, взяла его руку, привлекая внимание.       — Теперь, когда все ушли, могу я, пожалуйста, тебя поцеловать?       Он использовал их сцепленные руки, чтобы подтянуть ее ближе, улыбнувшись ей, когда повернул ее голову затянутой в перчатку рукой. Его медленный, полный наслаждения поцелуй стал отчаянным, когда Роуз ухватила его за шею, приподнявшись на цыпочки, чтобы жадно припасть к его губам.       Хакс резко вдохнул через нос; Роуз удовлетворенно усмехнулась, коснувшись языком его губ. Когда они, наконец, прервались, то оба не могли отдышаться.       Хакс покраснел, смущенно посмотрев вокруг, но никто за ними не следил.       — Я так горжусь тобой, — прошептала Роуз, стоя достаточно близко, чтобы смахнуть с его лба растрепанные пряди. — Нелегко будет работать на них, но ты сделал правильный выбор.       Он нахмурился.       — Ты же должна понимать, что это все ради тебя.       Роуз улыбнулась.       — Ты милый. Но мне все равно. Я получила, что хотела.       — Разве? — он прикоснулся костяшкой пальца к ее щеке. — И что теперь, когда я твой?       На ее лице появилось выражение радости.       — Я рада, что ты спросил.       Он посмотрел на нее.       — Правда?       — Да, пойдем, — она потянула его за руку, спускаясь по ступенькам здания Совета.       Хакс следовал за ней, как за песней сирены, послушно вытянув руку. Он обводил взглядом изгибы ее тела, пока они спускались на площадь; упивался ее присутствием. Ему так долго было отказано в ее присутствии, целых два дня, и сейчас он был пьян от одной мысли, что она идет перед ним.       — И куда же мы идем? — он попытался отнять руку, но она сжала ее еще крепче.       — Ну, как сказать… Финн и По встретили тебя внизу, но, — она обернулась к нему через плечо, и он не мог не заметить жара в ее взгляде, — я что-то типа твоего эскорта.       Он сглотнул, дыхание внезапно перехватило.       — Мой эскорт? И куда же меня эскортируют?       — Туда, где ты будешь жить, конечно.       Его губы слегка раскрылись от удивления; они шли через площадь. Он прибавил шагу, чтобы идти рядом с ней; они приблизились к центру города, причудливой смеси местечкового шарма и явного вливания достатка Республики.       Она все еще не отпускала его руку, хотя город вокруг них бурлил жизнью. Хакс был уверен, что он привлекал нежелательное внимание; уверен, что было много недобрых взглядов и мрачных шепотков на их пути, но, если честно, он едва это замечал.       Он видел лишь прекрасное полуденное солнце и то, как оно играло на горах в отдалении, в стеклах магазинов, которые они проходили, и на лице прекрасной женщины рядом с ним. Ее голос вызывал у него легкую удовлетворенность — новое и желанное чувство.       — Здесь есть и паб, чуть дальше по дороге, — говорила она. — И куча разных фургончиков, которые приезжают и торгуют в городе, даже различной электроникой. Можно определить, кто есть кто, потому что все фургончики отмечены разноцветными баннерами.       Хакс усмехнулся.       — Сколько ты здесь была? Лишь два дня?       Роуз наконец-то выпустила его руку, но лишь для того, чтобы скользнуть ладонью по его плечу и взять под руку; это движение позволило ей идти ближе к нему.       — Я просто хотела разведать местность! — запротестовала она; домов и магазинов стало меньше, и за углом показалась военная база. Она посмотрела на него, на то, как его рыжие волосы сияют на солнце, на резкость его черт, подчеркнутую расслабленным выражением лица. Несколько оставшихся ниток все еще торчали сбоку шинели, там, где обычно был символ Первого Ордена.       — Ты говорил, что прошло много времени с тех пор, как ты жил на поверхности планеты. С Арканиса, да?       Он кивнул, сдвинув брови.       Роуз сжала пальцы крепче.       — Просто думай об этом, как о возможности насладиться на какое-то время жизнью вне космоса.       — Ты безнадежная оптимистка.       — Ну кто-то же должен быть, — бросила в ответ она, игриво подтолкнув его бедром.       Они шли в направлении, противоположному тому, куда удалились По, Финн и Рей; те вернулись на посадочную площадку и аэродром.       Направление, в котором Роуз вела Хакса, вело к базе Новой Республики, на которой находились казармы офицеров и миротворцев. Хакс изучил местность, когда они миновали город и оказались на территории базы.       База была небольшой. Если сравнить с любой из военных баз, которые он посещал и на которых жил, она была просто крохотной.       — Оригинально, — с сарказмом пробормотал он, когда Роуз открыла входные ворота при помощи инфочипа. Панель зажужжала, давая доступ, и она передала чип ему.       Хакс взял его и засунул в карман шинели.       — Ты уже здесь была, — отметил он, не спрашивая.       Роуз смущенно улыбнулась.       — Может. Мне нужно было убедиться, что здесь все соответствует твоим стандартам, до того, как они предложат тебе апартаменты.       — Апартаменты? Мои стандарты?       Она сверкнула улыбкой.       — Увидишь.       Они обошли кругом парадный плац, широкое место из дюракрита и аккуратно подстриженной травы, и пошли к двухэтажному комплексу с левой стороны базы. Хакс посмотрел на высокие рифленые горы, нависающие совсем близко над базой; солнце бросало золотистые тени на скалы.       Наконец, они дошли до ничем не выделяющегося здания, двухуровневого и светло-серого, с лестницей, которая начиналась снаружи. Роуз взбежала по ней, перескакивая через две ступеньки. Хакс же тащился позади, и его шинель развевалась на ветру.       Когда он дошел до второго этажа, то прошел по открытому коридору до места, где ждала его Роуз, у входа в последнюю квартиру; она нетерпеливо перекатывалась с носка на пятку. Ее волнение было заразным: он не смог сдержать улыбки, когда остановился рядом с ней.       — Это оно? — спросил он, прекрасно зная, что прав.       — Тебе нужно открыть, — слегка запыхавшись, сказала она, — картой-ключом.       Она закусила губу, смотря, как его ловкие пальцы ныряют в карман, вытаскивая тонкое электронное устройство; он приложил его к панели управления рядом с дверью.       Сделав это, Хакс искоса посмотрел на нее и слегка улыбнулся в ответ на ее энтузиазм — до того, как клацнул замок, и дверь открылась, скользнув в стену.       До того, как он смог шагнуть через порог, Роуз проскочила мимо него, не в силах сдержать ликования.       Последовав за ней, Хакс был удивлен и странным образом успокоен тем, что апартаменты были похожи размерами на его каюту на «Превосходстве». Главная комната включала приличных размеров стол и две скамьи с обеих сторон. Вдоль той же стены, что и дверь, находилась зона кухни и нормальных размеров кладовая, а по левой стороне было окно, выходящее на город в отдалении.       По другую сторону небольшого коридора была дверь в освежитель, за ней по левую руку следовал письменный стол у стены; еще дальше, судя по всему, находилась спальня, ее дверь была в заднем левом углу комнаты.       Окно в гостиной было открыто, заливая апартаменты теплым, золотым светом, который проникал сквозь тонкие занавески.       — Ну? — Роуз раскинула руки и повернулась на пятках в пустом пространстве между входной дверью и столом. — Что думаешь?       Что он думал?       Он чувствовал себя чужаком на какой-то странной планете. Он чувствовал, что это все происходит во сне, в том, от которого неминуемо пришлось бы проснуться.       Осматривая комнату, он задержал взгляд на небольшой квадратной бутылке, стоящей на столе.       Нахмурившись, он двинулся к ней и повернул бутылку, чтобы прочитать этикетку.       — Кореллианский виски? — недоверчиво сказал он.       — Подарок с новосельем. От остальных, — сказала она, скидывая обувь и швыряя ее в сторону двери, которая как раз закрылась.       Хакс отнял ладонь от бутылки, опустив руку вниз и сжав ее в кулак поверх стола.       — Все это… — пробормотал он.       — Э? — Роуз подошла и встала у его плеча.       — Это все очень… заботливо, — сказал он, избегая ее вопросительного взгляда. Несмотря на отсутствие эгоизма в ее словах и наличие нежности в действиях, на периферии его разума взвихрилось серое облако тревоги.       Он не смог сдержать горечь, добавив:       — Я обязательно выпью в память о тебе.       Она нахмурилась.       — Что? — она рассмеялась, слегка озадаченно. — Почему?       — Чтобы было что-то, что напомнит мне о тебе, — выпалил он. — Когда ты вернешься назад, к Сопротивлению.       Он взглянул на нее украдкой — как раз вовремя, чтобы увидеть, как Роуз уперлась руками в бедра.       Она заговорила, и было ясно, что она борется, пытаясь сохранить спокойствие в голосе, который слегка дрожал.       — Это… ты этого хочешь?       — Неважно, чего я хочу, — ответил он, позволив себе погрузиться в уныние; зная, что делает, но не в силах удержаться. — Я слышал, что сказали остальные. Вы собираетесь улететь завтра.       — Они планируют улететь завтра, Хакс, — она умоляюще тронула его руку.       Он изучил ее, отмечая румянец, разлившийся по щекам. Сердце екнуло и пропустило удар при виде выражения ее лица: смущенного, но решительного.       Она имела в виду?..       Он не смел этому верить; лишь тогда, когда она скажет ему открыто…       Его мучения продолжались недолго: Роуз вдохнула, чтобы успокоиться, и посмотрела ему в глаза.       — Я хочу остаться. Здесь. На Лире. С тобой. Если… если ты тоже этого хочешь.       Тогда он полностью обернулся к ней, слегка нахмурившись при взгляде.       — Сопротивление… — начал он.       — … отлично обойдется без меня, — сказала она, отмахнувшись.       Хакс сузил глаза.       — Но твое положение…       — Я планирую уйти в отставку.       Он моргнул в ответ.       — Оставишь должность генерал-лейтенанта? Главы Инженерного департамента?       Роуз нахмурилась в ответ на нотку недоверия в его голосе.       — Мне плевать на мое звание, Хакс, — она пыталась быть мягкой, но ей было нужно, чтобы он понял. — Я была в Сопротивлении, потому что хотела сражаться с Первым Орденом. А сейчас? Их нет. Война окончена. Никому из нас больше не нужно драться.       Хакс сглотнул. Да, война была окончена.       — Роуз, ты можешь исследовать всю галактику, — он сказал это без холодка, но со спокойной правдой.       Может, это было потому, что его всегда учили оценивать людей, но в Роуз он видел всю ту силу, что приходила со званием, опытом и победой; ее ум, ее страсть, ее все еще не сломленный дух.       Она не сражалась всю свою жизнь. Она могла уйти из системы, спастись, делать, что хотела. Что угодно.       Он хотел, чтобы она была свободна, как он не был никогда.       — Это место станет твоей тюрьмой, — сказал он, хоть ему и было больно это признавать. — И… я боюсь, — тихо сказал он, понизив голос до шепота. — Я боюсь, что не смогу быть человеком, которым ты хочешь, чтобы я был.       Роуз тряхнула головой, понизив голос сама; ей одновременно хотелось поцеловать его и придушить.       — Ты уже такой, глупый.       — Роуз…       Она сжала зубы и яростно посмотрела на него.       — Я должна знать, — сказала она. — Мне нужно, чтобы ты это сказал. Ты хочешь, чтобы я осталась?       Хакс долго смотрел на нее, пытаясь заставить себя осознать, что Роуз — эта прекрасная, невероятно упрямая и действительно добрая девушка — хочет быть с ним.       Выражение его лица изменилось под ее пристальным взглядом, потому что в этом случае — он хотел быть эгоистом.       — Да, — выдохнул он, как будто боялся, что сказать это громко — значит, помешать осуществлению.       Роуз широко улыбнулась, и ее глаза затуманились от эмоций.       — Я… — дрожащим голосом начала она, но дальше слова не шли.       В этот раз ей не пришлось просить о поцелуе. Хакс поднял вверх палец в перчатке, мягко касаясь ее подбородка, поднимая ее лицо выше; он наклонился и накрыл ее губы своими.       Роуз издала довольный звук; Хакс поцеловал ее нежно, затем слегка настойчивей, запрокидывая ее голову и углубляя контакт, когда ее губы раскрылись. Роуз позволила ему, молча соглашаясь на то, как он кончиком языка исследовал ее губы.       Ее руки скользнули на его плечи, проникли под шинель и стряхнули ее прочь. Он позволил ей это сделать, по-очереди помогая плечами и по-прежнему сливаясь с ней губами в долгих, отчаянных поцелуях.       Роуз завладела его нижней губой, прикусив ее чуть сильнее, чем собиралась; Хакс зашипел в ответ, бросая шинель на скамью. Ее пальцы проскользнули в стык кителя, но она остановилась, почувствовав, что он замер — и вспомнив его нерешительность в последний раз, когда она пыталась его раздеть.       Она отстранилась, нахмурившись, и вгляделась в его лицо, отмечая, как раскраснелись его бледные щеки, как полузакрылись серо-зеленые глаза.       Она не успела отпустить его китель, потому что он удержал ее руку своей; она могла чувствовать под ладонью, как вибрирует в груди его голос.       — Позволь мне быть смелым ради тебя… хотя бы в этом, — попросил он, помогая ей расстегнуть застежки кителя.       Ее пальцы пробежались сверху вниз, Хакс потянулся к пуговицам ее рубашки-хаки. Роуз жарко выдохнула, когда кожа его перчаток задела ее ключицу, и этот звук достиг самого его нутра.       Хакс испустил дрожащий вздох. Он не был новичком во взаимоотношениях на самых базовых уровнях, но… любить кого-то всем сердцем, чувствовать этот дар — он никогда не думал, что ему выпадет шанс испытать подобное.       Она была здесь, стремилась оказаться в его объятиях, а он все еще нервничал от того, что так открыт перед ней.       Роуз, с другой стороны, раскраснелась от победы и единственной цели: чувствовать его, теплого, живого; прижиматься к нему.       — Чертовски непрактично, — прошипела она, замешкавшись над его портупеей с широкой металлической пряжкой, и с рукавами кителя. Чтобы снять их, ему нужно было перестать ее касаться, а Хакс уже был в процессе постепенного вытягивания подола ее рубашки из-за пояса штанов.       Хакс все-таки отодвинулся, к ее нежеланию, и стряхнул китель — с явным смущением, но и решимостью одновременно; под ним оказался тонкий материал его черной майки. Роуз воспользовалась возможностью, чтобы вытянуть остаток рубашки из штанов, расстегнув ее до конца и открыв взору повязку телесного света, удерживающую грудь. С легкостью протянув руку назад, она достала конец повязки и начала разматывать ткань, что была вокруг груди.       Хакс на мгновение остановился, уже наполовину задрав вверх свою майку; застыл с молчаливым предвкушением, смотря, как открывается все больший участок загорелой кожи Роуз, пока плавная округлость ее груди не обнажилась перед ним полностью. Ее подвеска лежала на груди.       Она поймала его взгляд.       Он сглотнул и посмотрел на пол, чуть сильнее сжав пальцы на своей майке.       Роуз почувствовала, что краснеет, довольная и одновременно чувствующая легкое головокружение от того, что она могла так повлиять на него; теперь она, в свою очередь, пожирала его взглядом.       Он остановился, задрав подол майки выше пупка; на виду осталась дорожка мягких рыжих волос, исчезающая за поясом брюк. Ее обожгло жаром от мысли провести пальцами вниз, до того, что находилось ниже.       Он тоже видел, как она смотрит. Невзирая на закипающее смущение, он ее хотел; она ясно видела это в его полном голода взгляде и тугом напряжении у замка брюк.       — Теперь ты, — сказала она, и голос был окрашен легким возбуждением; она нетерпеливо потянула свою собственную рубашку.       Она не потянулась к нему: она хотела дать ему пространство. Он это ценил.       Он доверял Роуз всем своим существом, но некоторые вещи все еще были сложными.       Со всей возможной плавностью, Хакс закатал майку вверх и потянул ее через голову; стряхнул с рук и отбросил прочь. Он видел, что она приземлилась поверх кителя — и продолжал смотреть туда, как будто не хотел видеть выражения лица Роуз.       Шрамы и ожоги испещряли его бледную, гладкую грудь. Он не был полностью ими покрыт, но… их хватало. Хватало для того, чтобы Роуз почувствовала, как внутри вскипают печаль и любовь; она шагнула вперед.       — Ох, Хакс…       Он дернулся, когда она коснулась пальцами места размером с ее палец, расположенного на верхней правой части груди. Это был очень старый шрам; родом из его юности.       Она не задержала там пальцы, но едва ощутимыми касаниями обвела слегка обозначенные мышцы его груди; затем живота. Хакс вздрогнул.       — Наконец-то ты весь мой, — прошептала она, наклоняясь, чтобы коснуться губами его теплой кожи. — Я так долго об этом думала, это меня с ума сводило, — она положила на него раскрытые ладони, желая прикоснуться к каждому дюйму.       У него перехватило дыхание, и она усмехнулась.       — Ты… правда?       — Ага, — сказала она, и в голосе медом сочилось удовольствие. Она не смогла удержаться и склонилась к участку бледной кожи на его груди, желая отметить его губами.       Хакс охнул, его руки дернулись к ее плечам — но не для того, чтобы оттолкнуть, а чтобы притянуть ближе; раздался слабый звук, она оставила небольшой засос, а затем стала осыпать его поцелуями.       Не успела она понять, как он двинулся вперед, заставляя ее сделать несколько шагов назад. Роуз охнула, когда ее спина прижалась к стене рядом с дверью освежителя; сила его рук вызывала у нее дрожь, закончившуюся вспышкой жара между ногами.       Он наклонил голову, чтобы крепко ее поцеловать, и Роуз выгнулась от удовольствия, когда он двинулся ниже, покрывая легкими укусами ее шею, коснувшись шнура с подвеской; его одетые в перчатки руки прижимали ее запястья к стене.       — Ох! — она издала удивленный возглас, когда он перешел от ее ключицы к ложбинке между грудей, наградив одну из них полноценным укусом. Ощущение было одновременно удовольствием и болью; он на мгновение прижался лицом к ее подвеске.       Роуз почти неосознанно раздвинула ноги, давая ему место, и его обнаженные плечи коснулись ткани на ее бедрах, когда он опустился перед ней на колени. Роуз изогнулась; он поцеловал особенно щекотное место у ее тазовой кости, усмехнувшись, когда она ахнула.       — О, здесь чувствительно? — его тон был дьявольским.       Она хотела что-то ответить, но смогла лишь взвизгнуть, когда он воздал сторицей за ее прошлую метку; кожа под его губами покраснела.       — Злой, — поддразнила она, хоть он и смягчил это место языком.       Она чувствовала его улыбку. Его руки отпустили ее запястья, двинувшись, чтобы расстегнуть спереди ее униформу.       — Это честно, — не согласился он.       Роуз стряхнула штаны вниз, ее нетерпение росло. Хакс помог стащить их вниз, покусывая и целуя каждый новый обнаженный кусочек.       То, как он ее целовал…       Если эти поцелуи будут продолжаться, то… она прикусила губу и поджала пальцы при одной мысли.       — Быстрее, — прорычала она, но он продолжал — методично и в том же ритме, явно наслаждаясь ее обескураженным видом, помогая ей окончательно избавиться от штанов, одну ногу за другой.       Роуз зацепила пальцами резинку нижнего белья, стянув вниз и его; бросила, куда попало.       Хакс фыркнул, его дыхание и холодный воздух комнаты достигли гладкого тепла ее естества, сейчас такого близкого к нему.       — Только пришла и уже устроила беспорядок, — нежно пожурил он, проведя языком по изгибу ее бедра. — Скоро наши апартаменты будут просто погребены под завалом.       Роуз рассмеялась от чистого удовольствия и любви.       — Наши?       Хакс тепло усмехнулся в ответ и поймал ее запястье в свою затянутую в перчатку ладонь. Вслед за движениями его рук по ее коже протянулась волна жара; он обвел ладонью изгиб ее задницы, сжав на мгновение, прежде, чем перенес свое прикосновение к передней части ее бедер, удерживая ее на месте.       — Ох, Хакс… — Роуз с растущим нетерпением перенесла вес на пятки.       Он наклонил голову, чтобы попробовать ее языком, вызывав у нее стон. Ладонь Роуз дернулась к ее губам, чтобы приглушить звук, другая рука вцепилась в его волосы; Роуз слегка качнулась к нему.       Он провел языком ниже, по кругу, у самого входа; Роуз отчаянно хотела большего, хотела удержать его движением бедер, изогнувшись, несмотря на его попытки удержать ее на месте.       Он перешел круговыми движениями к центру, всерьез, удовлетворенно фыркнув, когда она дернулась и тяжело задышала над его головой. Она почувствовала отголоски этого звука между ног, и простонала его имя. Он ухмыльнулся, обхватив губами бугорок у вершины ее теплых, раздвинутых складок, и с силой втянул его.       Это вызвало резкий, обжигающий прилив удовольствия, и Роуз инстинктивно дернула бедрами, пытаясь их сжать, но его плечи вклинивались между ее ног, предотвращая попытку.       На мгновение его руки оторвались от ее бедер, чтобы он мог стащить правую перчатку, положив ее на пол рядом. Его обнаженные пальцы коснулись внутренней стороны бедра, прокрались вверх — пока она не почувствовала прикосновение кончиков пальцев у влажного входа, где она хотела его до боли.       Роуз почувствовала, как он охнул внизу, исследуя ее дальше, окунув внутрь один палец, затем второй. Она не смогла удержаться и потерлась о его ловкие пальцы, когда они наконец-то проникли внутрь и слегка скрючились там.       Это было чересчур, ее ноги перестали ее держать, и она соскользнула по стене к нему — пусть он и держал ее плечами и свободной рукой.       Он продолжал свои действия губами, при этом продолжая удерживать пальцы внутри нее; она вздрогнула и тихо вскрикнула, и он понял по ее реакции, что нашел правильную точку.       Ее вздохи стали на октаву выше и ритмичнее, ее пальцы дернули его волосы, вырвав у него задушенный стон, и Хакс быстро провел языком по ее чувствительному бугорку. Ощущение, нараставшее внутри, наконец-то вырвалось наружу; мышцы сократились, и ее накрыла волна блаженства.       Хакс подался назад, прижавшись щекой к низу ее живота; он тяжело дышал. Роуз содрогнулась и осела вниз, к его ладони.       Задушенный всхлип вырвался из ее полураскрытых губ; она прислонилась спиной к стене, до этого подавшись вперед в порыве страсти. Он знал, что если отпустит ее сейчас, она соскользнет на пол. Он не собирался предоставлять ей такой шанс, не сейчас, когда ее всхлип превратился в еле слышную мольбу.       — Пожалуйста, — пробормотала она, пропустив между пальцами пряди его волос. — Пожалуйста. Армитаж. Ты мне нужен.       Она всхлипнула, когда он вытащил руку.       При виде того, как он вытирает рот тыльной стороной руки, Роуз покраснела. Но когда он поднял на нее глаза, они блестели, в его взгляде был жар. Было похоже, что ему это понравилось.       Он смотрел вверх, на нее, на ее расстегнутую рубашку, обрамляющую грудь, на то, как ее лицо и тело раскраснелись от напряжения, на полузакрытые глаза с навернувшимися слезами; от этого его страсть и желание стали еще сильнее.       Быстрым движением он обхватил ее зад и встал, увлекая ее за собой. Ее ноги автоматически сомкнулись вокруг, хоть она и зашипела от сверхчувствительности, когда его пах прижался к ее.       Он не двинулся далеко, просто мягко посадил ее поверх небольшого стола у стены, подтянув ее зад так, что он висел над краем, и быстро, жестко ее поцеловал, прежде чем отпустить. Ей едва хватило времени ответить, его губы прикоснулись и тут же исчезли, прежде чем она успела осознать это сквозь свою эйфорию.       Роуз прислонилась плечами и головой к стене, переводя дыхание, пока отходила от экстаза; одной рукой она держалась за край стола.       — Не мог даже дойти до спальни, да? — поддразнила она, не без голода во взгляде смотря на растрепанного Хакса.       Он подарил ей косой взгляд, борясь с молнией штанов.       — Мне казалось, что ты к этому стремилась. Если это не так…       Он замедлил движения, и Роуз разочарованно фыркнула, получив в ответ триумфальную усмешку. Но все напускное раздражение испарилось, когда он одним плавным движением стянул с бедер брюки и трусы, обнажив целиком всю отвердевшую длину; раскрасневшийся и напряженный.       Роуз инстинктивно потянулась вперед свободной рукой, но остановилась. Хакс смотрел на нее сверху вниз, опираясь обеими руками на стол, и выглядел так, словно изо всех сил старался сфокусироваться.       — Все нормально? — тихо спросила она. — Я хочу, чтобы тебе тоже было хорошо.       Он залился краской, лицо было совершенно красным от смущения и желания.       Она немного подождала, чтобы дать ему почувствовать себя комфортней, и потянулась вновь, когда он не попытался отстраниться. Он закрыл глаза, когда она обхватила пальцами мягкий шелк кожи. Она провела ладонью вверх, очень осторожно, и он издал легкий задушенный звук.       — Если… ты продолжишь это делать, — он прервался и дрожаще выдохнул.       Роуз ехидно ухмыльнулась, закинув ногу ему на бедро и притянув его вплотную к столу; она сдвинулась ближе к краю, удерживая руку на его коже, пока подводила его ближе.       Он нахмурился, концентрируясь; одной рукой он оперся о стену, другая легла на спину Роуз, чтобы ее удержать.       Он толкнулся к ней; она была скользкой. Ее легкая дрожь, это ощущение скольжения, предвкушение полного обладания — оно заставило его простонать, несмотря на вихрь внезапной неуверенности и волнения, скрутивший внутренности.       — Роуз…       Она взяла его лицо в ладони, удерживая себя на месте при помощи обхватывающих его ног.       — Я тебя люблю, — пробормотала она, лаская его лицо и касаясь губ нежными поцелуями; притянула его ближе, нежно прошептав в ухо: — Но если ты не трахнешь меня прямо сейчас, Хакс, я нахрен закричу.       Хакс еле слышно рассмеялся, довольный, несмотря на свое недавнее замешательство. Он наклонился, чтобы ее поцеловать, удерживая ее рукой, скользнувшей вниз по спине. Он подался бедрами вперед — и почти не встретил сопротивления, оказавшись внутри нее одним долгим, медленным движением. Она простонала у его губ и выгнулась. Он позволил ей прогнуться под своей рукой, такой угол был лучше для них обоих.       Они оба остановились, чтобы перевести дыхание; Роуз приспосабливалась к восхитительному ощущению его внутри, а Хакс заботился о том, чтобы не забыться окончательно и не испортить момент.       — О, черт, — еле слышно проронил он, чуть не потеряв контроль, дивясь тому плотному жару, что окружал его.       Роуз всхлипнула, двинув бедрами вперед, затем назад; легкое движение — но оно все же заставило голову пойти кругом. Она вздохнула, совершенно забывшись.       — Да… идеально, — пробормотала она, крепко зажмурившись, не в силах остановить себя от повтора движения.       Хакс закусил щеку, сильно, пытаясь отвлечь себя болью; движение назад, затем вперед — секундой позже, когда она потянула его к себе.       Склонившись над ней, он почувствовал, как она целует его шею, слегка касаясь зубами; он начал двигаться в медленном, почти мучительном ритме.       С каждым движением вперед, когда их бедра соприкасались, Роуз чувствовала, как он проникает все глубже и глубже, касаясь места, которое заставляло ее дрожать от наслаждения. Она отвечала на каждое движение, как могла, желая все больше.       Скоро их обоюдное забытье усилилось, они двигались вместе, ускорив темп, слегка покачивая стол о стену позади; стол качнулся назад, когда Хакс взял ее с новой силой.       Роуз позволила своей руке скользнуть вниз между ними, лаская себя, между тем, как их обоюдные вздохи и прерванные стоны становились все громче.       — Звезды, — выдохнул Хакс ей в плечо, чувствуя, как она трепещет вокруг него; давление в паху было похоже на сжатую пружину. — Роуз…       Звук, который он издал, добавился к нарастающему давлению у нее между ног; ее пальцы запнулись в торопливом предвкушении, и она качнулась к нему, чувствуя, как его движения становятся жесткими и отчаянными. Ее опытные пальцы и его решительные движения подводили ее все ближе к очередному пику.       Ее тело содрогнулось, ноги сжались, когда удовольствие достигло крещендо, жаркими вспышками разливаясь по телу; от силы этого чувства на глаза навернулись слезы, ее мышцы сократились вокруг него.       Глаза Хакса расширились, его прерывистое дыхание оборвалось от ощущения резкого сжатия — и успокоилось после последнего, наказующего движения. Он держался за нее изо всех сил, пока сила его собственного оргазма заставила его содрогнуться; он тяжело уронил голову к ямке у ее шеи.       Роуз крепко его обнимала, паря от ощущения, что она в его объятиях, от слабой пульсации, с которой он изливался глубоко внутри нее.       Хаксу понадобилось мгновение, чтобы прийти в себя; он сообразил, что ее руки гладят его спину, успокаивающе, по кругу; он слабо пробормотал:       — Роуз. Роуз, я тебя люблю. Я тебя люблю.       — Я знаю, — промурлыкала она, касаясь его щекой; их обоих накрыло чувством глубокого удовлетворения. — Я тоже тебя люблю.