Простая арифметика

Леви Аккерман ещё в детстве понял, что жизнь — штука ненадёжная, и старался создать вокруг себя порядок. Значительная часть жизни ушла на построение такого мира вокруг себя, где хаос сводился бы к минимуму. Случайный секс раз в пару недель, зарядка каждое утро и спортзал раз в неделю. Чай только черный, определенной фирмы. Из одной и той же чашки. Из двух: одна дома, одна на работе. Одежда, обувь, часы, телефон — все такое, какое должно быть. Отношения? Нет. Ещё один человек в его устоявшемся мире будет лишним. Работа, сериал перед сном, душ утром, зарядка, завтрак, работа, обед, ужин. По дороге в автобусе — книга. Он не страдал бы от бессонницы, если бы не помыл после ужина посуду, конечно, но зачем ему так делать. Ритуалы не были для него необходимостью, как для некоторых людей, просто они создавали иллюзию безопасности и упорядоченности Вселенной. Он легко подстраивался, если обстоятельства менялись, быстро приучал себя к новому порядку. Но порядок должен быть. Иначе все рухнет. Что-то пойдет не так. Эрвин Смит принес хаос не во внешний мир, а во внутренний. У него были самые большие, самые красивые и самые голубые глаза. И самые густые брови, хихикал про себя Леви, стоя утром на балконе с чашкой чая в руке. И самый большой член, который Леви видел не в гей-порно. И он был первым за последние несколько лет, кто сказал, что хочет увидеться снова. Понятно, что он имел в виду не родительский визит в школу. И вот тут мысли Леви стопорились. Он не знал, что бы он ответил, если бы Эрвин не был отцом его ученика. Привычное «нет» трудно шло на язык. Тогда, той ночью, когда Эрвин сказал, что хочет увидеться ещё раз, первым порывом было согласиться. Он даже успел представить, как хорошо будет снова оказаться в этих больших сильных руках, услышать над ухом сбитое дыхание… Но сказал то, что сказал. Менять привычный сценарий не стал. В понедельник он увидел на уроке Смита-младшего, и что-то внутри оборвалось. Пацан был до невозможности похож на отца. Спасибо, хоть тело на это сходство не реагировало. Но мысли метались в голове, как языки пламени. Эрвин Смит снимает рубашку. Эрвин Смит целует его в шею и шепчет на ухо: «Хочу тебя». Леви давно не было так хорошо. Ему нравилось, что Эрвин не возражал, когда Леви командовал. Не все на такое соглашались. А кое-кто и силу пытался применять, думая, что, худой и мелкий, Леви не может дать по морде. Эрвин легко принял правила игры. А ещё с Эрвином Смитом наверняка хорошо спать. Просто спать. Положить голову ему на плечо. Почувствовать, как его тяжёлая рука обнимает тебя. Слушать его дыхание. Тело у него большое, сильное и жаркое. Наверное, спать с ним — как с гигантским плюшевым медведем. В детстве у Леви был такой. Пока очередной дружок его матери не пропил его… — Мистер Эй, — позвала его стоявшая у доски девчонка. — Мистер Эй, я все решила. Правильно? Леви вынырнул из потока мыслей и странных фантазий и быстро взглянул на доску. — Нет. Подумайте ещё, мисс Рейсс. Мисс Рейсс вздохнула и уставилась на уравнение. Считала она хорошо и соображала быстро. А уравнения никак не давались. Из-за парт послышался шепот. Подсказки Леви не запрещал, но за подсказки, приведшие к неправильному результату на доске, нещадно снижал баллы. Сейчас, однако, мысли его были далеки от уравнений. В голове прочно поселился Эрвин Смит и не собирался уходить. Леви половину воскресенья провел под душем, предаваясь таким фантазиям, которых раньше за собой и не подозревал, а сейчас он думал о том, что хотелось бы не бурного секса, а совместного просмотра нового сезона «Сверхъестественного» и бурного обсуждения сюжетных дыр и торса Джареда (или Дженсена? Леви всегда их путал), а вот потом уже секса. Можно даже не бурного, а самого обычного. Но чтобы потом устроиться у Эрвина на плече, чтобы Эрвин перебирал его волосы. — Так? — позвала мисс Рейсс. Леви быстро взглянул на доску. — Да. Садитесь. Мисс Рейсс облегчённо вздохнула и прошла к своему месту. — Но у нее ошибка! — подал голос Джон. — Где? — спросил Леви. «Знал бы ты, как мне сейчас все равно», — подумал он, пробегая глазами решение и не видя ни одной ошибки. — У нее икс равен минус три, ну, — сказал Джон. — А должен быть просто три. — Да, действительно, — отозвался Леви, заметив наконец ошибку. — Но с модулем мисс Рейсс угадала. После урока к нему подошёл Джон. — Что вам, мистер Смит? — Леви включил небольшой электрический чайник, стоявший в углу. — Хотите чаю? — Нет, я не успею. Мистер Эй, я слышал, ну, про конкурс… В апреле или типа того. — Меньше слов, больше сути, Смит. Хотите участвовать? Леви внимательно посмотрел на него. — Ну да. Отец говорил, что вы ему говорили… Ну и вот. Леви вздохнул. Отец — профессиональный переводчик, работает на приличное издательство, а сын изъясняется, как неандерталец. — Сформулируйте фразу так, чтобы я ее понял, тогда поговорим, — сказал Леви. Джон закатил глаза, вздохнул и сформулировал свою мысль более внятно: — Я хочу участвовать в математическом конкурсе. Я знаю, что вы говорили об этом с отцом, он согласился. Думаю, я справлюсь. Даже если не займу первое место, могу показать хороший результат. Я говорил с ребятами в математическом кружке и знаю, что вы можете послать только кого-то одного, и хочу, чтобы это был я. Пожалуйста. Джон уставился на него. В глазах его читалась не мольба, а полная уверенность в том, что ему не откажут, а вся его тирада — дань вежливости, не более. — Я понял. — Леви налил себе чаю. — Подача заявок в декабре, а до этого времени я посмотрю на вас всех и подумаю. И на речь буду смотреть тоже. — Да умею я нормально говорить, — проворчал Джон, — ну, просто лень. — Математика, — строго ответил Леви, — это не только числа, но и точность, и красота объяснения. Так что, если вам «лень», то на конкурсе вам делать нечего. — Ладно. Я буду стараться. Спасибо. Джон выскочил в коридор. Пацан себе цену знает. Леви задумчиво почесал подбородок. Может, правда, пусть поедет. Говорить только пусть научится… Во вторник Леви поймал себя на том, что рисует на полях блокнота большие глаза и густые брови. Он вырвал страницу, порвал и выбросил. Дети писали тест, и он мог полностью погрузиться в свои мысли. Он думал об Эрвине. Пожалуй, даже скучал по нему. Узнать телефон Эрвина под любым предлогом было легко. Позвонить ему. Назначить встречу. Поговорить. Может, не только поговорить. Но он не стал этого делать. Сам сказал, что не хочется продолжения. Надо выкинуть это все из головы. В среду он проснулся с больным горлом и на работу не пошел. В четверг и пятницу тоже. Директор Заклай строго следил за тем, чтобы сотрудники бациллы не распространяли. Так что Леви со спокойной совестью отдыхал. Мысли более или менее улеглись. Пока Леви не взял с полки книгу, на обложке которой значилось: перевод Э. Смита. Да чтоб тебя! На работе его отпрыск сидит на первой парте и сверлит его глазами. На книжных полках его имя, его слова. Во сне тоже он. И даже простыни, дважды стиранные, будто бы ещё пахнут Эрвином Смитом.