Простая арифметика

Возвращаться в родной город Леви не любил, но снова и снова возвращался. «Глухая провинция у моря» — крошечная точка на карте. Добираться теперь приходилось четыре часа на одном поезде и ещё два — на другом, потом долго идти пешком или ловить попутку. Три дня на верблюдах, чтобы оказаться там, где до сих пор живут свидетели его бегства. Он уехал оттуда тринадцать лет назад. Тогда он думал, что никогда не вернётся. Наивный мальчишка… Гостиница в городе была одна, держала ее подруга его матери. Каждый раз при его появлении она всплескивала руками и восклицала: «Леви! Как давно ты не приезжал!» Он улыбался, бормотал что-то, благодарил за скидку «по старой памяти». И поднимался в номер — каждый раз тот же самый. Кровать, тумбочка, телевизор (работает один канал), телефон (можно позвонить вниз и заказать еду в номер: печенку или рыбу), дверь в ванную (где он мылся только после того, как сам очищал все привезенными с собой средствами), окно с видом на главную площадь. Ужин он покупал в кафе на углу, успевая ровно за сорок минут до закрытия. Ел в номере, отмывал ванную, мылся и ложился спать. Лежал без сна. Включал телевизор и засыпал на рассвете под бормотание передачи «Больной безумный мир». В этот раз, однако, телевизор не работал. Он полежал с полчаса, глядя в потолок, и потянулся к телефону. — Да? — раздалось в трубке. — Привет. Это я. Мне… — Ты в порядке? — Нет… то есть да. Эрвин… Поговори со мной. — Подожди секунду… Да? Леви не знал, как живут Смиты, но представил себе, как Эрвин спустился с заднего крыльца в сад. — Долго объяснять, — вздохнул Леви, — но я не могу заснуть… А телевизор не работает. — Где ты? — На исторической родине. Расскажи что-нибудь. — Что? — Что угодно. Что ты делал сегодня? Эрвин помолчал немного и начал рассказывать. Джон ещё в конце лета поймал его на слове, так что на каникулы они едут к тестю Эрвина. — Не похоже, что ты рад. — Джон любит деда. А я… У нас сложные отношения. Он все время рассказывает мне, какой я плохой был муж и какой плохой отец. Я его отчасти понимаю, но за пятнадцать лет надоело. — Не знаю, какой ты муж, — сказал Леви, — но отец ты хороший. — Откуда ты знаешь? — Эрвин усмехнулся. — Ну, во-первых, ты не ускакал в закат, узнав, что твоя благоверная залетела. Во-вторых, Джон все ещё жив. По-моему, хороший показатель… Он нормально учится, нормально выглядит, у него есть друзья, он не наркоман. И я не думаю, что хоть кто-нибудь из твоих бывших бил его скрученным полотенцем по лицу и таскал за волосы… — Что?! — Вот именно. Ты бы никому этого не позволил. — Леви. Что с тобой? Леви провел рукой по лицу. Включил громкую связь и положил телефон рядом с собой. — Все нормально. Я просто… Эрвин помолчал. — Где ты? — Я же сказал: на исторической родине. — Это понятно. Конкретно где? Если хочешь, я приеду. — Ты же собирался ехать с сыном… — Там на полтора часа дороги. Так что? Я могу приехать. — Не надо. Это далеко. Извини. Мне просто не спится. Расскажи ещё что-нибудь. Эрвин ещё раз спросил, все ли в порядке и не надо ли приехать, а потом принялся рассказывать байки из жизни писателей. Было смешно. — У меня телефон садится… Ты как? Заснешь теперь? — Не знаю. Прости, что дёргаю. Спокойной ночи. — Погоди. Когда ты вернёшься? — Не знаю пока. Я напишу… — Хорошо. Спокойной ночи. — Спокойной ночи. Утром он позавтракал в том же кафе, где покупал ужин. Еда казалась безвкусной. Оплата только наличными. Дежурное «О, Леви, давно ты не приезжал» от владельца. Здесь что, только знакомые его матери остались? Цветы продавали на той же улице, через два дома. Хозяйка, к счастью, приболела, и за прилавком стояла молодая девушка, которая видела Леви первый раз в жизни. Она улыбнулась ему. Спросила, для кого он выбирает букет. — Это для моей матери, — сказал он. — Утром привезли свежие гиацинты и… Какие цветы любит ваша мама? — Нарциссы. Но сейчас не сезон. — Да, к сожалению. Может… — Дайте вон те ромашки. — Это герберы. — Она лучезарно улыбнулась. — Какого цвета? Есть красные и… — Красные, пожалуйста. — Сколько? — Четыре. Ее лицо на мгновение вытянулось. И он ее опередил: — Она умерла четырнадцать лет назад. Думаю, я уже примирился с потерей. Вы принимаете кредитки? Или мне искать банкомат? — Принимаем. Выходя, он улыбнулся девушке за прилавком. Она неуверенно улыбнулась в ответ. Идти пришлось пешком. Кладбище находилось на окраине. Ветер с моря хлестал по лицу, трепал волосы. Букет он спрятал под пальто. Дождя не было; от надгробий на землю ложились густые тени. Леви прошел, не глядя по сторонам, по едва заметной тропинке к высокому дереву в середине, повернул направо и спустился по тропинке вниз. На ее могиле вместо обычного надгробия они с дядей поставили статую ангела. Уж больно он был на нее похож. Леви присел на корточки, положил у ног ангела букет. — Привет, мам. Извини, что давно не приезжал…