Простая арифметика

Леви сбросил звонок и повернулся к дяде. — Извини, Кенни, надо было ответить. Ну, как торт? Кенни с равнодушным видом жевал принесённый Леви кусок торта. Ел он всегда сам. Время от времени Леви посещала мысль, что Кенни только притворяется слабоумным. Но нельзя же притворяться десять или одиннадцать лет подряд. После аварии на стройке врачи наперебой удивлялись, что он выжил. Ни одной сломанной кости. Несколько царапин, и все. Существенно пострадал только мозг… Леви не знал, понимает ли Кенни хоть что-нибудь из того, что с ним происходит. Сидит, смотрит без всякого выражения водянистыми глазами, иногда говорит. Он произносил всего несколько фраз. Как попугай. Врачи заверяли, что он не понимает смысла своих слов. Кенни дожевал кусок и поставил блюдце на стол рядом с собой. — Кушель! Мальца покорми! Кушель! Леви провел рукой по лицу. Первые несколько лет он вздрагивал, слыша имя матери. — Мамы нет, дядя. — Он взял старика за руку. — Тут только я. У Кенни задвигались зрачки, он подался вперёд и протянул руку. Пальцы коснулись мокрой щеки. — Леви! Да ты вырос! — Да, дядя. Мне тридцать один год. Я вырос. — Кушель! Мальца покорми! Кушель! Так они разговаривали все эти годы. Леви почему-то был уверен, что Кенни понимает гораздо больше, а его фразы не так уж и бессмысленны. Кенни был единственным человеком, который мог заступиться за него перед очередным любовником матери. Мать никогда не заступалась. Она была слишком добрая. Кенни, бывавший у сестры пару раз в месяц, за племянника готов был порвать. И про День рождения Леви никогда не забывал. Мать могла напиться и забыть. Кенни — нет. Строительная компания признала вину и выплатила пострадавшим рабочим компенсацию. Этих денег хватило, чтобы устроить Кенни на год-полтора в «заведение». Платить сам Леви за эту роскошь не мог и перевел потом дядю в государственное «заведение», где заботились о пациентах не хуже, а счета отсюда присылали не четырехзначные, а трёхзначные. Кенни-то все равно. Ел он, правда, много. А в остальном… Леви приходил к нему раз в несколько месяцев, на свой День рождения — всегда. В детстве, когда дядя бывал в это время у них, он трепал племянника по волосам и говорил: «Леви, да ты вырос». Враньё. Леви рос медленно, всегда был самым мелким. И оба знали, что это враньё, но Леви нравилось, что дядя так говорит. Дядя, при появлении в доме которого утихали ссоры, мать не пила почти, а ее очередной ухажёр не срывал зло на «мелком гаденыше». В палату заглянула медсестра. — Простите, мистер Аккерман. Приемные часы окончены. Вашему дяде надо отдохнуть. — Да, конечно, — пробормотал Леви. — Давай, Кенни, я как-нибудь зайду, ладно? — Кушель! Мальца покорми! Кушель! Леви поцеловал его в щеку и вышел вслед за медсестрой. — У меня отец такой же, — говорила она, пока они шли к лифтам. — А Кушель — это его жена? — Сестра. Моя мать. — Он все время ее зовёт… — Она умерла, — оборвал Леви, чувствуя, к чему идёт разговор. — Пожалуйста, не надо вести светскую беседу. От этого только неловко. Медсестра посмотрела на него. Она была старше его лет на пять-шесть, явно уже повидала многое. Вяло улыбнулась и ничего не сказала. — Извините, — сказал Леви, пропуская ее в лифт. — Я не хотел грубить. Просто эти разговоры ни вам, ни мне не нужны. Она как-то странно улыбнулась. — Как думаете, сколько раз в год мне удается поговорить не о процедурах и с человеком, который осознает, где находится? — Простите. — Есть группа помощи для тех, у кого родные в таких местах. — Она вынула из кармана визитку и протянула ему. — Одному нельзя в этом находиться. Уж я-то знаю, каково это. Леви не хотел идти ни в какую группу, но снова грубить не стал, взял визитку и поблагодарил. В холле они попрощались. Леви вышел на улицу. Уже стемнело. Рождество, черт бы его побрал. Все нормальные люди обменялись подарками, сели есть. Вечером начнут ходить друг к другу в гости. Леви когда-то принимал приглашения на рождественские сборища, потом перестал. Так что ему деваться было некуда. Бары закрыты. Домой идти не хочется. Ещё и снег пошел, как в сраной рождественской киношке. Вряд ли появится ангел, чтобы показать Леви, каким ужасным мир был бы без него, правда. Леви закурил и двинулся в сторону дома пешком. Автобусы все равно ходят через раз. Когда проходил по мосту, спугнул одну возлюбленную пару. Нашли место лизаться, конечно. От моста на нужную улицу вела лестница. С трудом удерживая равновесие на заснеженных ступеньках, спустился и хотел зайти в видневшийся в несколько метрах магазин, как услышал внизу под ногами писк. В неверном свете фонаря ничего внизу разглядеть было нельзя, пришлось лезть за мобильником. У перил жалобно не мяукал, а только пищал котенок. Леви не сразу понял, что бедное животное привязано за шею к ветке куста. Развязать узел не получилось, и Леви разорвал верёвку. Почувствовав свободу, котенок метнулся в сторону, вернулся и вцепился Леви в рукав пальто. Пришлось тащить его с собой. Животных Леви отродясь не держал у себя. В целом был к ним равнодушен. В детстве, как многие дети, просил собаку. Но тогдашний сожитель матери ему сказал: «Притащишь кого, сам придушу», и Леви заткнулся. Кого именно придушат, не уточнялось. Может, и обоих. Он решил не рисковать. Когда начинал жить сам по себе, было не до того. А сейчас… Дома порядок, хоть с пола ешь. Заниматься зверьём некогда. Детское желание забылось. Но этот представитель домашней фауны так истошно орал и так цеплялся когтями за пальто… Да и куда его? В снег? Ее, как выяснилось дома. — И что с тобой делать? — сказал он, наблюдая, как черная, словно сама тьма, соседка пугливо оглядывает кухню. На его беглый взгляд, животное не успело себе ничего отморозить, но мало ли… Интернет давал противоречивые советы. Леви вздохнул и набрал номер Ханжи. — С Рождеством твоим, коротышка. — Спасибо. Очкастая, ты ж биолог… — Я не ветеринар, — сказала она, выслушав его рассказ. — Но могу прислать телефон чувака, который нашу дурынду лечит. Только он раньше завтрашнего вечера в город не вернётся. Ну, а в целом, если шевелится нормально, то все окей. Молоком не пои. Это стереотип. Корм для котят купи. Супермаркеты должны работать. Туалет нужен. Лежанка. Короче, поздравляю, это как ребенка завести. Как назовешь? — Никак. Сбагрю кому-нибудь, как отогреется. — Ой да, мы тоже так думали. Слушай, ты один опять, что ли? Приходи к нам. Кошка до утра без тебя доживёт. Давай. Хватит сычевать уже. Мы к девяти гостей ждём. Адрес скину. И повесила трубку, не дожидаясь ответа. Никуда он не пойдет, конечно. Ещё не хватало, ему одному прекрасно. Он снова оделся и направился в супермаркет. Ближайший оказался закрыт, пришлось топать ещё два квартала. Леви ворчал на себя, что ввязался в авантюру с кошкой. Надо было пройти мимо, и все. Но кто мог не просто выкинуть животину на мороз, а привязать, чтобы не убежала?! Люди, блин. Дома все было в порядке. Безымянная кошка забилась в угол под столом на кухне. Увидев Леви, замяукала, но из убежища своего вылезла, только услышав запах еды. Телефон запищал. Ханжи прислала свой адрес, телефон ветеринара и пригрозила, что сама за ним приедет, если он не явится к ней на вечеринку. Леви проверил по картам. Доехать можно на метро. Может, поехать? А то она же явится, с нее станется. Он переоделся в рубашку и брюки, прихватил бутылку вина из запасов и поехал к Ханжи.