Простая арифметика

— Между прочим, — говорил Эрвин, не переставая целовать Леви в шею, — следующий вторник — четырнадцатое. — И что? Леви вывернулся из его рук, чтобы дотянуться до пепельницы и пачки сигарет на столе. — Четырнадцатое февраля, — ответил Эрвин, и по его лицу было ясно, что он очень недоволен недогадливостью бойфренда. — А, — сумрачно сказал Леви. Он уселся поудобнее и прижался спиной к Эрвину. — Прости, все это не про меня. — Ну… — Эрвин пробежался пальцами по его волосам, легко коснулся их губами. — Я просто подумал… Чайник. Чайник на плите засвистел, и пришлось слезать с подоконника. — Так что ты там подумал? — спросил Леви, наливая себе чай и Эрвину — кофе. — Надеюсь, не серенады под окном петь будешь. Эрвин рассмеялся. — Я бы подумал об этом, но ты живешь на седьмом этаже. Нет. Все банально. Ужин… Номер в отеле… М? Он притянул Леви за бедра и усадил к себе на колени. Леви цыкнул, но сопротивляться не стал. Почему-то маленький рост рядом с Эрвином превращался из недостатка в преимущество, к которому Леви не сразу привык, но как привык, начал пользоваться. На руках из постели в ванную и из ванной в постель. Сидеть на его коленях, прижавшись к нему и давая себя обнимать. Утыкаться носом в его шею. Леви прикусил зубами кожу на его шее. — Джон года в три тоже все время кусался, — невпопад выдал Эрвин и снова рассмеялся. — Ты знаешь, что вы очень похожи? Даже странно. — Дедушка Фрейд был бы счастлив. Тс. Не замечал. Эрвин снова рассмеялся. Леви крепче обнял его и поймал его губы. — Так вот, — снова заговорил Эрвин. — Что насчет четырнадцатого? Леви пожал плечами. Ему было все равно. От всяких романтических приблуд его всю жизнь тошнило. Но если Эрвину хочется, можно и потерпеть. — Это да или нет? — Эрвин осторожно обнимал его и гладил по плечам сквозь халат. — Я ничего особенного не предлагаю. Ужин. Потом номер в отеле. На «Ритц» денег нет, конечно… — А я уж надеялся! — хмыкнул Леви. — Зачем тебе номер в отеле? У нас вроде есть место… — Затем, — ответил Эрвин, прихватив губами его ухо, — что отсюда ты меня выставишь, как Золушку с бала, до полуночи, а там мы проведем вместе всю ночь… — А утром я к восьми почешу на работу… Очень романтично. — Леви дотянулся до чашки. — Слушай, я не понимаю всей этой… романтики. Не понимаю и не люблю. Но если тебе очень хочется… — Хочется. Ладно, можно перенести вторник на пятницу и провести вместе все выходные… — Сына ты куда денешь? — Я думаю, он без меня пару суток проживет спокойно. Леви… — Черт с тобой… Ты же не отстанешь… Эрвин пробрался под его халат, крепче сжал в объятиях, заскользил губами по шее. Леви запрокинул голову, подставляясь под поцелуи. «Ну, не на кухне же…» — только и успел выдохнуть он, когда Эрвин грубовато задрал на нем халат. Леви крепче обхватил его шею и позволил отнести себя в спальню. Да уж, Эрвин Смит сильно пошатнул привычный уклад его жизни. Он не мальчик давно, конечно, очень давно, и бывало всякое. Но такое… Так… Так впервые. И дело не только в сексе. Хотя и в нем тоже. Эрвин будто мысли читал. Мог и власть проявить, но делал это всегда так, что Леви и в голову не приходило возражать, разве что для проформы, чтоб бойфренд не зазнавался. Бывало, что Эрвин ошибался и делал что-то не то, но «нет, не надо, не люблю» понимал с первого раза и запоминал. В остальном было примерно так же. Эрвин мягко, но настойчиво уничтожал годами возводимую броню, и Леви чувствовал, что последняя стена вот-вот рухнет. Больше всего пугало желание рассказать ему все. О детстве. О матери. Но этот бастион пока стоял крепко. На прямой вопрос о седой пряди (они уговорили на две бутылки больше вина, чем надо бы, и Эрвину хотелось поболтать) Леви промычал что-то невнятное. Эрвин всем видом показывал, что ответ его не устраивает, но настаивать не стал. И Леви, в приливе какого-то странного чувства, уткнулся носом в его шею и прошептал: «Где ты был всю мою жизнь?» Эрвин негромко рассмеялся, крепче обнял Леви, и они с полчаса так и лежали, почти не двигаясь. А теперь вот Эрвину романтики захотелось. И Леви почему-то хотелось согласиться. Он уже даже представил себе, как они вместе принимают ванну. Не в узкой душевой кабине виснут друг на друге, а лежат в большой ванне. И кошка под дверью не мяукает. Наглое животное искренне считало, что закрытая в спальню или ванную дверь — личное оскорбление ее кошачьему величеству, и орала так, будто ее резали без наркоза. Кстати о кошке. Кто будет кормить эту тварь, пока они вдвоем будут наслаждаться одиночеством и тишиной? К разговору они вернулись за ужином. Леви поделился опасениями насчет кошки. Эрвин задумчиво сдвинул брови, а потом предложил сдать ее под присмотр Джону. Леви чуть не рухнул мимо табуретки. Ему эта идея не нравилась. — Это странно… — Почему? Он все ноет, что у нас питомцев нет. Вот пусть развлечется. Он рассмеялся, Леви в ответ вяло улыбнулся. Как это будет выглядеть? «Сын, я сваливаю на все выходные со своим мужиком, а ты присмотри за его кошкой»? На месте Джона Леви бы послал отца по известному адресу. Или сам бы свалил куда-нибудь на всю неделю. Он, впрочем, из дома в свое время несколько раз сбегал. А потом все равно приходилось возвращаться. И было только хуже… Он вздохнул. — Ты думаешь, ему это надо? — Вряд ли. Но я могу спросить. Или купи ей кормушку, которая по расписанию еду выдает… Серьезно, Леви, это наименьшая проблема. Не делай из кошки слона. Если не хочешь, просто скажи. Я пойму… Леви посмотрел на Эрвина. — Ладно, придумаю что-нибудь. Очкастую попрошу заходить… Но Джона не надо тащить сюда. В смысле… Я себе как представлю этот разговор в лицах, так чувствую себя злой мачехой из того фильма с близняшками Олсен… — А мы даже не помолвлены, обидно, — хихикнул Эрвин, встал и обнял его за плечи. — Прекрати. Джон не думает так о тебе, я точно знаю. Если бы ему что-то не нравилось… Он наклонился и поцеловал его такой силой, что Леви чуть не задохнулся. — Мне все это внове, — неохотно признался Леви. — Никогда не встречался с теми, у кого дети. По крайней мере, я об этом ничего не знал. Эрвин как-то странно посмотрел на него и резко сказал: — Я сейчас, наверное, огребу, и за дело… Но судя по всему, с какими-то отборными мудаками ты встречался. Так что проблема не в детях. — Леви, видимо, изменился в лице, потому что Эрвин торопливо добавил: — Прости. Я просто вижу, как ты себя ведешь… И вообще… Извини. Я не хотел тебя обидеть… — Все нормально. — Леви высвободился из его рук. — Я просто не думал, что это так заметно. — Заметно. — Эрвин осторожно погладил его волосам. — Но нам необязательно это обсуждать. — Тогда сядь уже и ешь. — Леви усмехнулся. — Тс. Я-то думал, мы просто потрахаемся и киношку посмотрим. А у нас тут вечер откровений… Эрвин снова наклонился к нему, быстро поцеловал и сел за стол. — Но во вторник все равно надо куда-нибудь сходить, — сказал он. — Есть идеи? Леви пожал плечами. — Мне все равно. Мы в любом случае вернёмся сюда. — Можем поужинать у нас… — Нет уж, ещё одного семейного ужина я не переживу. — Что ты думаешь о «Валентино»? — Туда очередь на полгода вперёд… Эрвин вдруг широко улыбнулся и наклонился к нему, будто сообщая секрет, сказал: — А ты не думал, что я мог забронировать стол полгода назад? Леви быстро посчитал: октябрь, ноябрь, декабрь, январь, февраль. Почти полгода. — Тс. Не верю. А даже если и да, где гарантия, что ты именно со мной собирался туда идти? — А с кем ещё? — так искренне удивился Эрвин, что Леви сразу ему поверил. — Ладно, не за полгода, конечно. Управляющий учился у моего отца и знает меня. Так что просто блат. Ещё один интересный факт для дедушки Фрейда: отец Эрвина тоже был учителем, работал в той же школе. Леви никогда ни в какие неслучайные совпадения не верил, но интересная мозаика складывалась, когда он задумывался о них как о паре. Леви, правда, боялся думать вперёд, загадывать дальше. Пока — так. А что потом? — Ты задумчивый сегодня, и опять слезы… — Эрвин протянул руку, но Леви увернулся. — Так что? Пойдем кутить? Леви улыбнулся. Быстро вытер глаза. — Пойдем. Это, — помахал он рукой у глаз, — с детства. Мать к врачу таскала. Сказал, что это особенности нервной системы или что-то такое. Не обращай внимания. Если я по-настоящему разревусь, ты поймёшь. Он взглянул Эрвину в лицо и снова улыбнулся. Эрвин не поверил ни единому слову, но ничего не сказал. Леви взял его руку и крепко сжал. Вторник не задался с утра. Сначала не сработал будильник. Потом кошка орала, испугавшись новой кормушки (автоматическая, между прочим, чтоб ты тут с голоду не померла, покупал, между прочим). На улице бил в лицо дождем и снегом ветер. Автобус уехал из-под носа. Пришлось идти на другую остановку. На работу он чудом не опоздал. Завхоз опять открыл его кабинет (Леви каждый раз возмущался и просил так не делать, но завхоз его за что-то не любил, видимо), и дети уже сидели там. Джон как-то странно на него посмотрел, когда здоровался. Все валилось из рук, все шло не так. За десять минут до конца урока зазвонил телефон. Обычно на уроках Леви трубку не брал, но на экране высветилось «Парадиз», и он понял, что надо ответить. Они никогда не звонили по поводу оплаты, но номер он на всякий случай сохранил. Если не по поводу денег, то… То. — Аккерман. В трубке заговорил приятный женский голос, и Леви все понял. С первого же… Не слова даже, а слога. Да-да, он приедет сегодня, конечно, никаких претензий. Синдром внезапной смерти, да. Конечно, он слышал об этом. Он сбросил звонок и тяжело сел за стол. Класс сидел так тихо, что он не сразу вспомнил о детях. Он поднял голову. Девятнадцать пар глаз смотрели на него с сочувствием и надеждой пораньше слиться на перемену. — Вы в порядке? — подал голос Джон. — Мой дядя умер, — автоматически ответил Леви и добавил, опередив сочувствующие возгласы: — Тс, что у нас со временем? Когда урок кончился, Джон дождался, чтобы все разошлись, и посмотрел на Леви. — Что вам, мистер Смит? Леви устало провел рукой по лицу. — Вы точно в порядке? — Да… Спасибо… Он… Контуженный… Лет десять ничего не соображает уже… не соображал… Так что… так даже лучше, наверное. Идите отдыхайте… Джон потоптался на месте, снова спросил, в порядке ли Леви, и вышел. Леви нашел в ящике стола сигареты и спустился вниз. Только он прикурил, зазвонил телефон. Ну, какие ещё плохие новости? — Аккерман… — Привет. Это я. — Эрвин. Привет. Тебе Джон позвонил? — Да. Ты как? — Нормально. Прости. Свидание… — Господи, Леви… Даже не извиняйся! Тебе нужно что-нибудь? Я могу тебя отвезти, если нужно… — Спасибо. Я пока не знаю. Я тебе напишу, ладно? — Конечно… Леви. — М? — Я рядом. — Прекрати, а то я разревусь. Ладно. Я напишу… Хочу отгул взять… Пойду к директору… С Эрвином они встретились на остановке. — Пообедать не хочешь сначала? — Аппетита нет. — Как скажешь. Куда едем? Леви назвал адрес. Эрвин на мгновение сжал его руку. Машина вывернула на главный проспект. Леви смотрел в окно. На светофоре Эрвин повернулся к нему и погладил по волосам. — Не надо. — Прости. — Загорелся зелёный. — Ты его любил? Дядю? — Не знаю. Наверное, да. Или нет. Я не знаю. Но он заботился обо мне. И вообще… Он оборвал сам себя. Эрвин ничего больше не спросил. В «заведении» они пробыли целую вечность. Надо было подписать какие-то бумаги, договориться о похоронах. И опознать тело. Кенни выглядел лучше, чем при жизни. Он казался ещё выше. На лице застыло спокойное и даже благостное выражение. Он будто бы едва заметно улыбался. «Прощай, Кенни. Спасибо за все», — шепнул себе под нос Леви и поцеловал покойника в лоб. Похороны брало на себя «заведение»; Леви было все равно. По правилам, тело кремируют, и Леви заберёт прах… А потом… Что потом, он ещё не знает. Но не дома же хранить. Когда они вышли на улицу, Эрвин обнял Леви за плечи и притянул к себе. — Поехали к нам. — Нет. Я в порядке. Эрвин поднял его лицо за подбородок и посмотрел ему в глаза. — Леви. Я похоронил отца, мать и жену. Я знаю, каково это. — Тс… — И я не оставлю тебя одного. Леви вдруг представил одинокую ночь в пустой квартире. — Ладно. Только ко мне заедем? Кошке надо еды закинуть. И вообще… Эрвин крепко обнял его и поцеловал. И Леви заплакал, уткнувшись носом в его пальто. Эрвин, не выпуская его из своих огромных рук, довел Леви до машины. Сунул ему сигареты, оставшиеся на приборной панели. — Прости, я… Он никак не мог прикурить. Когда затянулся, наконец, немного успокоился. Эрвин молча наблюдал за ним и, когда решил, что Леви более или менее пришел в себя, завел мотор. Джон неожиданного гостя встретил спокойно и с лёгкой улыбкой. Он каким-то образом будто чувствовал, как и отец, когда лезть не стоит, что именно говорить и как держаться. Семья телепатов. А на Леви накатило вдруг чувство уюта и покоя. У него чесались глаза, он ощущал нечеловеческую тоску от потери, но вместе с тем ему стало вдруг спокойно. Ужин он проглотил, не заметив. Потом принял душ. Вышел оттуда, завернувшись в три оборота в халат Эрвина, и плюхнулся на диван перед телевизором. — «Доктор Кто», — сообщил Джон. — Вам кто больше нравится, Девятый, Десятый или Одиннадцатый? — Двенадцатый, — автоматически ответил Леви. — У него есть ложка. Джон заржал так, что Леви тоже рассмеялся. — Что у вас тут? — спросил вошедший в гостиную Эрвин. Он сел рядом с Леви и по-хозяйски обнял его за плечи. В любой другой день Леви бы вывернулся, но сегодня он прижался теснее к бойфренду. Только покосился на Джона, но тот то ли не заметил, то ли тактично сделал вид, что не заметил. На экране Роза пыталась спасти своего отца. — А вы бы вернулись в прошлое, чтобы что-то исправить? — спросил вдруг Джон. Леви пожал плечами. — Не знаю. Не думаю, что это возможно. Вон, Роза попыталась, и что вышло? Всех чуть не сожрали… — Логично, — сказал Джон. — А ты? — спросил вдруг Леви. Джон пожал плечами. — Мне пока нечего исправлять. Но сама возможность интересная. — Ну… Я бы слетал в прошлое посмотреть на какое-нибудь событие. Круто было бы с Ландау встретится, например. — В советской России? — уточнил Эрвин. — Ну… — С Доктором было бы безопасно, — заявил Джон. — Ага, — подхватил Леви, — а Ленин оказался бы ставленником далеков. — Я бы тебя не отпустил, — обратился Эрвин к Джону. — Чисто теоретически, возможно, что я уже путешествовал во времени… — Это как?! Джон одарил отца взглядом, который Леви перевел: «пап, ты тупой?». — Потому что это путешествие во времени, — пояснил Леви. — Он мог на перемене улететь любоваться казнью Марии-Антуанетты, а перед уроком вернуться. Никто бы ничего не заметил даже. — Ладно, — сказал Эрвин, улыбаясь, — но если не вернёшься, найду и ухи пообрываю. Он усмехнулся, и Джон тоже. Леви прикрыл глаза. Джон что-то ответил, но Леви не разобрал. — Спать? — Эрвин чмокнул его в макушку. — Да… Ночью Леви вдруг прорвало. То ли размякнув, то ли от горя, но он ощутил, что ему необходимо выговориться. И он говорил, говорил, говорил. Эрвин слушал его, обнимал, гладил по волосам. Слушал, не перебивая и ни о чем не спрашивая. Леви рассказал о своем детстве. О дяде. Он сам временами не понимал, что несёт, и утром не мог сообразить, что именно рассказал. По щекам текли слезы. — Господи, Леви… — выдохнул Эрвин, когда он наконец замолчал. Это была первая ночь, когда они не занимались сексом. Разве что целовались. Леви даже не помнил, чтобы хоть раз просто спал рядом с кем-то, а не… — Курить хочу… — Кури тут. Только окно открой. Леви вылез из кровати. Поправил сползшую с плеча футболку Эрвина. На улице было тихо. Ветер утих. В комнату пахнуло прохладой. Эрвин подошёл к Леви, погладил его по плечам. Поцеловал в макушку. Леви докурил и повернулся к нему. — Эрвин… — Он уткнулся лицом в его грудь и судорожно вздохнул. — Спасибо. Эрвин крепко обнял его. «Все хорошо, — шепнул он. — Я с тобой…»