Простая арифметика

Драка случилась на перемене перед химией. Началось все с ссоры в столовой. Браун не вписался, намеренно, конечно, в поворот и толкнул Сашу, шедшую с подносом к столу. — Ты бухой, что ли? — огрызнулась Саша, с трудом не уронившая поднос. — Глаза разуй! — Извини, я тебя не заметил, — осклабился Браун и покосился на Джона, явно ожидая его реакции. — Скройся в туман, — сказал Джон. Ему не хотелось ругаться. Драться он и вовсе не собирался. Браун хмыкнул и убрался из столовой. — Придурок, — сказала Саша и тут же забыла о нем. — В прошлом году он тебе нравился, — ляпнула Луиза. Джон посмотрел на нее, потом на Сашу. Внутри поселилось какое-то неприятное чувство. Наверное, это и есть ревность. Саша, однако, невозмутимо пожала плечами. — А в шесть лет мне нравился Коржик из «Улицы Сезам», что ж теперь. — Я про это не знал, — сказал Джон, сам не зная, относится это к Брауну или к Коржику. Саша в упор посмотрела на него. Он не стал ничего спрашивать. Хотя очень хотелось. Потом Браун попытался достать его на математике, прося ответы на тест. Но Джон, наученный горьким опытом, рисковать не стал. У него мелькнула мысль, что его положение, наверное, можно было бы считать привилегированным, учитывая отношения Хоббита с отцом, но испытывать судьбу не хотел. Так что Джон проигнорировал все тычки ручкой и громкий шепот. Тест был плевый, и Браун для разнообразия мог бы сам хоть что-нибудь решить. «Я тебе это припомню», — прошипел Браун. Джон только дёрнул плечом. И посмотрел на Сашу. Она сидела, низко наклонив голову, и длинная каштановая прядь закрывала ее профиль, видно было только губы и нос. Спокойная и сосредоточенная, она быстро писала ответы, иногда считая что-то на пальцах — привычка с начальной школы. Она почувствовала его взгляд и мельком поглядела на него. «А Браун ей нравился, — подумал вчуже Джон, — и она ему тоже, наверное. Он, может, поэтому меня достает…» Он тряхнул головой, отгоняя лишние мысли. Химия была последней; учитель опаздывал, и они толпились в коридоре. Джон с Сашей стояли в стороне и разговаривали. Джон уговаривал ее поехать с Захариусами в поход. Она была у них на Новый год, и ей они понравились, но она сказала, что ехать ей никуда не хочется такой толпой. — Воркуете, голубки? — спросил Браун, подойдя к ним. — Или ругаетесь? — Сгинь, ну. Джон стряхнул с себя его руку. Браун, однако, не унимался. — А я кое-что про тебя знаю, Смит. Вернее, знаю, с кем твой папаша пьет чай в кафе «Бриошь» в центре. Комментарии будут? Джон пожал плечами, будто не понял намека. Он не возражал против отношений отца, но чтобы одноклассники это обсуждали, ему не хотелось. — Сгинь, ну, — повторил Джон. — Ты мне должен, — протянул Браун, убрав, наконец, руку с его плеча. — Ничего я тебе не должен. Учился бы сам, проблем бы не было. — Самый умный, да? Браун толкнул его в плечо. — Я не хочу драться, — сказал Джон, прекрасно понимая, что драться придется. На них смотрели. — Угомонитесь, — сказала Имир на правах старосты. — Да мы тихонько, — протянул Браун. — Оставь меня в покое. — А то что, Хоббиту пожалуешься? Или папе-педику? От удара по лицу Браун отшатнулся, но он быстро оправился. Вытер кровь кулаком и кинулся на Джона. Девчонки завизжали, мальчишки заулюлюкали. Драться Джон умел, но Браун оказался сильнее, да и опыта у него точно было больше. На шум из соседних кабинетов выскочили учителя. Браун с силой толкнул Джона, и тот отлетел к стене, потерял равновесие и упал. И взвыл от боли в руке. Левую руку будто пополам разорвало; от боли в глазах потемнело. Джон с трудом поднялся на ноги. Первым к нему подскочил Браун. — Блин, чувак, прости! Не рассчитал… — Сгинь, — беззлобно отозвался Джон. Он сидел в медпункте на кушетке и смотрел перед собой. Медсестра дала ему какую-то таблетку, и боль в руке немного утихла. Он был один. Сашу прогнали в коридор, а сестра встречала «скорую». В кабинете пахло лекарствами, было душно. Дверь открылась, и в помещение вошёл Хоббит. — Привет, — сказал он. — Отец сейчас приедет. — Угу. — Ты как? — Как видите. Хоббит вздохнул. — Вас обоих отстранили от заданий на неделю. — Плевать. Джон вдруг вспомнил, как ещё совсем мелким неудачно спрыгнул с качелей. Он не помнил, было ли ему тогда так же больно, но у отца было такое лицо… Белое, как полотно, глаза огромные. Какое лицо у него будет сейчас? Что он скажет? — В следующий раз, — сказал вдруг Хоббит, — бей в солнечное сплетение. — Что? Джон удивлённо посмотрел на него. Учителям вообще можно такое говорить? — В солнечное сплетение или в кадык. Только не сильно. — Хоббит был абсолютно серьёзен. — Пока противник задыхается, у тебя будет полминуты, чтобы смыться или позвать на помощь. — Звучит не очень педагогично, — усмехнулся Джон. — Меня этому дядя научил. А он был простым работягой. В кабинет вернулась сестра. — Там «скорая» приехала, — сообщила она. — Его отец просил, чтобы без него не уезжали, — отозвался Хоббит. — А долго? — Думаю, минут десять. — Тогда пусть ждут. Все равно им ещё бумажки писать… Они разговаривали так, будто Джона не было рядом. Ну и ладно. Все равно разговаривать ему сейчас не хочется. Драка была глупая. Браун его спровоцировал, а он повелся. Ни похода тебе теперь, ни уроков… И снимут ли гипс до конкурса? Поедет ли он туда вообще… Он бы разревелся, но делать это в присутствии двух взрослых не хотелось. Отец приехал, и они вместе уехали в больницу на «скорой». Отец ничего не сказал и не спросил. Он осторожно взял Джона за здоровую руку и ободряюще улыбнулся. — Раньше переломы у него были? — спросил врач. — Да. Лет… десять назад Джон эту же руку ломал. — Ясно. Джон равнодушно скользнул по врачу взглядом. Ему хотелось домой, но он стойко снёс и осмотр, и рентген, и гипс. — Зато теперь будет, чем отбиваться, — сказал отец, когда они садились в такси. Джон вяло улыбнулся. — Ты злишься? — спросил Джон после долгого молчания. — Нет. На что мне злиться? — Ну… Отец вздохнул. Машина ехала по подъездной дороге к дому. — Меня беспокоит, что ты себя постоянно за что-то ругаешь. То оценки у тебя не заслужены, то я злиться на тебя должен… До прошлого года я за тобой такого не замечал. Джон пожал плечами. — Дед говорит, я слишком много о себе воображаю. — Это дед много о себе воображает… — проворчал отец. Он помог Джону выбраться из такси. — Есть хочешь? — Нет. Спать хочу. Раздеваться было неудобно. Спокойствие отца, правда, как-то утешало. Отец ещё раз спросил, не хочется ли Джону есть. — Нет. — Джон пытался улечься так, чтобы гипс не мешал. — Ничего не хочу. — Тогда спокойной ночи… Отец погасил свет. — Пап… — Что? — Посиди со мной… Отец сел на кровать, потрепал его по волосам. Джон хотел было увернуться, но не стал. Сказал только: — Не настолько мне плохо… — Конечно… — Отец рассмеялся и вполголоса пропел: — Крошка Вилли-Винки ходит и глядит, кто не снял ботинки, кто ещё не спит. Это была единственная детская песня, которую отец знал, и Джон все детство ее слушал. Петь отец не умел, так что звучало так себе. Джон тихо рассмеялся. — Мне же не шесть лет, пап. — Разумеется. Но раненые приравниваются к детям. — А ты в школе дрался? — А то. Все дерутся. Даже отличники и тихони. Возраст такой. Из-за чего вы подрались? Джон не ответил. Что он может сказать? Браун тебя обозвал? Глупо. Да и знать ему это ни к чему. — Джон. Там весь класс в свидетелях. Я все равно узнаю. — Он меня весь год достает. Достал. Вот и все. — Понятно. Мне с его родителями общаться надо будет, я думаю. Не могу же я сделать вид, что ничего не случилось… Ладно бы, вы друг другу носы расквасили… — Пап, не надо. Он же не специально. Он больше меня испугался. — Ладно… Хочешь, чтобы я все спустил на тормозах? Учитель ваш в это время где был? — Пап, успокойся, а. Сам сказал, что все дерутся. — Просто хочу разобраться. Его телефон заиграл «Полет валькирии», и он отошёл к окну. До Джона долетали обрывки разговора. — Да? Привет. Да ничего… Лежит. Страдает, что без уроков остался… Я ему передам… — Это Хоббит? — спросил Джон, когда отец закончил говорить. — Да. Говорит, если хочешь, он может приходить с тобой заниматься… — Хочу. — Хорошо. Отец снова сел к нему и потрепал его по волосам. — Спи давай. Ты вроде хотел. — Есть хочу. Это было правдой. Ему вдруг ужасно захотелось есть. Отец рассмеялся. — Ладно. Пойду творить ужин тогда, растущий организм. Отец вышел, и Джон дотянулся до телефона. Саша оставила несколько сообщений. Он прочитал их. Хотел ответить, но решил, что лучше позвонить. Саша взяла трубку сразу. — Ты жив вообще?! Чего не отвечаешь?! — Прости. С отцом разговаривал… Я нормально. Приходи завтра? — Хорошо. Болит? — Уже нет. — Я волновалась… — А за Брауна не волнуешься? — вырвалось у него. — Нет, — резко ответила она. — Хватит чушь пороть. — В прошлом году он тебе нравился… — Да ну тебя, блин. — Извини… Я просто… — Хватит Отелло изображать, а. Как будто сам не влюблялся никогда. — Не влюблялся. В трубке помолчали. — Да не было ничего. Ну, нравился. Сейчас не нравится. Мне и Крис Эванс нравится. С ним тоже драться будешь? — Может, и буду. Саша тихо рассмеялась. И пообещала купить себе чёрное платье на такой случай. — Я завтра после уроков зайду, ладно? — Ладно. — Тогда до завтра? — До завтра.