Простая арифметика

— Все-таки ты чучело. — Ханжи отпила из чашки горячего чаю и взяла у Леви сигарету. — Почему ты мне ничего не рассказывал? С каких пор у тебя от меня секреты?! — С первого курса, — ответил Леви. Ханжи сильно обиделась, что Леви не посвятил ее в свою личную жизнь, и не постеснялась высказать ему все, что думала. После ужина она подвергла его допросу. Они сидели на веранде, которая Ханжи в теплое время года служила чем-то вроде рабочего кабинета. Во дворе бегали два ретривера. У ног Ханжи свернулась кошка. — Тоже мне, Мата Хари, — фыркнула Ханжи. — Изи ты рассказал. — Изи сама догадалась. Один из ретриверов поднялся на веранду и сунул голову под ладонь Леви. Он машинально погладил собаку. — Все равно не понимаю, на черта тебе эта конспирация… — Сказала женщина, которую ученики называют мисс Зоэ, хотя она уже лет пять не мисс и даже не Зоэ, — фыркнул Леви. — Урыл. Чучело. — Четырехглазая. — Хоббит. Леви вздохнул. — Между прочим, твоей милостью, все дети меня так за глаза называют. Думаешь, приятно?! — Подрасти — перестанут. — Ненавижу тебя. Они немного помолчали. Леви курил и машинально гладил собаку. С кухни были слышны голоса: Моблит, муж Ханжи, уговаривал дочку поесть. Леви вдруг поймал себя на таком же ощущении, которое испытывал каждый раз, ночуя у Смитов — ощущении семейного уюта и покоя. — Что будешь делать? С миссис Браун. Леви закурил вторую сигарету. — А что я должен делать? Морду ей бить? В пятницу будет это, как его… — Заседание конфликтной комиссии, — нараспев произнесла Ханжи. — Она очень неприятная дама. Честно говоря, я все еще надеюсь, что они решат учиться у себя в центре, раз уж они там живут. — Да ну. Ему один год остался. Ну, чуть больше. Потерпишь. — Мы потерпим. Или ты думаешь, что тебя уволят? — Есть такая вероятность. Леви говорил совершенно спокойно. Вчерашние эмоции улеглись, и он смотрел на ситуацию отстраненно и несколько равнодушно. Ханжи поправила очки. — И что ты тогда будешь делать? Леви пожал плечами. — Пойду работать к Пик. Ханжи рассмеялась. — Думаю, твой благоверный тебе не позволит. — Тс, я как будто спрашивать буду. — Ему надоел этот разговор, и он поднялся. — Поеду я, а то там кошка голодная. Ханжи тоже поднялась и неожиданно обняла его за шею, прижав к себе. — Тс. — Тихо. Терапия обнимашками. — Отстань, очкастая. Тс. Чудище четырехглазое, задушишь же. Леви дернулся для проформы, но все-таки позволил себя обнять и обнял подругу в ответ. — Ты учти, мы тебя в обиду не дадим. Петра уже планирует забастовку. — Тс. — Леви рассмеялся и высвободился из ее рук. — Вот вам делать нечего. Ладно, пусти меня. До пятницы… Следующие два дня он почти не выходил из дома. Ему не хотелось ни с кем встречаться, и несколько раз мелькнула мысль, что будь у него больше времени, он бы уехал в родной город. Его накрыло апатией. С Эрвином он только переписывался. Тот предлагал увидеться, но Леви не хотел видеть даже его. Эрвин, казалось, понимал все и не настаивал. Но Леви все равно казалось, что он его обижает, хотя и не мог ничего с собой поделать. В ночь с четверга на пятницу кошке вздумалось устроить гонки по стенам, и Леви не мог заснуть. Стоило закрыть глаза и накрыться одеялом, животное начинало буянить. Он попробовал запереть ее в ванной, но она так мяукала и билась в дверь, что Леви решил: пусть лучше бегает. Когда она успокоилась, за окном было уже светло. Заседание конфликтной комиссии назначили на вечер. В школе было пусто, свет горел только в окнах директорского кабинета и в учительской. Леви зашел к себе, взял папку с ученическими работами и отыскал среди них те, которые писали Смит и Браун. Потом прошел в учительскую, столкнулся в дверях с мисс Рал. — Леви! — Она порывисто обняла его. — Я уж думала, ты не придешь. — С чего бы? — Не знаю. — Она улыбнулась и поправила сумку на плече. — Ханжи сказала, что ты… Ну, тебе будто все равно. Я и подумала… — Тс. — Он взглянул на часы. — Что, там все коршуны слетелись? Она хихикнула. — Нет. Миссис Браун написала Заклаю, что опаздывает. А Смит здесь. — Тс. Хоть ты не начинай. — Ладно, не буду. Удачи вам. Бредовая история какая-то… — Да, уж. Бел Кауфман такое и не снилось. Она улыбнулась и ткнула его кулаком в плечо. — Не бойся, зубрилка. — Я и не боюсь. Но спасибо. Едва они распрощались, на лестнице послышались торопливые шаги, до Леви донеслось, как мисс Рал здоровалась с миссис Браун. Леви сидел рядом с Ханжи. Эрвин сидел напротив. Рядом с ним, отодвинувшись насколько возможно — миссис Браун. Это была высокая и очень худая женщина, в лице которой совершенно не угадывалось сходство с сыном. Волосы она красила в иссиня-черный, что делало ее чем-то похожей на кинозвезду тридцатых годов. Дариус сидел во главе стола, рядом с ним примостился школьный инспектор, с равнодушным видом зевающий и оглядывающий учительскую. Ему явно хотелось провести вечер пятницы не за разбором вздорного заявления, а где-нибудь в баре или с семьей. И Леви его прекрасно понимал. Он поймал взгляд Эрвина. Тот едва заметно улыбнулся ему. Леви улыбнулся в ответ. Про себя он подумал, что Эрвин плохо выглядит. Похоже было, что он всю ночь не спал. «Ладно, — мелькнуло у него в голове, — спать я его потом уложу… Кончилась бы эта бадяга побыстрее». Инспектор прокашлялся. Заклай кивнул и заговорил: — Что ж, думаю, все присутствующие знают, зачем мы тут собрались. Миссис Браун, пожалуйста, выскажите суть ваших претензий… Она кивнула и заговорила. Говорила она долго. По сути, она пересказывала свое заявление, но так это было все долго, столько она перескакивала с одного на другое, что Леви бы запутался, если не знал, в чем дело. Инспектор без стеснения смотрел в телефон. Ханжи то и дело поправляла очки. Леви смотрел на лежавшую перед ним папку и не чувствовал ничего, кроме глухого раздражения. Он вскинул на мгновение глаза на Эрвина. Тот смотрел на миссис Браун, и на лице его ходили желваки. Он явно с трудом сдерживался. Он был очень бледен и держался так прямо, будто линейку проглотил. Леви почувствовал смутное беспокойство, но отогнал посторонние мысли. — В конце концов это просто несправедливо! Почему одни просто так оценки получают, а другие… или не совсем просто так. А другие… — Женщина кинула злой взгляд на Леви. — Как мать я не могу делать вид, что ничего не происходит… — Хватит! — оборвал ее вдруг Эрвин, и в воздухе повисла какая-то неприятная тишина. — Хотите разыгрывать карту обиженного родителя? Извольте. Вам медицинские счета за руку моего сына прислать? — Она открыла рот, чтобы ответить, но он перебил ее. — Да, я знаю, Джон начал первым. Только Райнер его намеренно спровоцировал на драку. Это в первый раз. А то, что было в понедельник… Или у вас в семье нормально шпионить за людьми и фотографировать их? — В голосе Эрвина слышались металлические нотки. — Что касается оценок, то это просто смешно. Джон как проклятый учится. — Ну, это ваши слова, — не удержалась миссис Браун. — Вы гуляете целыми днями, откуда вам знать… — Не лезь в бутылку, — шепнула Ханжи и пнула Леви под столом. Леви проигнорировал ее и подвинул папку на середину стола. — Это его слова, — холодно сказал он, борясь с раздражением, — а это факты. Можете сами посмотреть, что мне сдал ваш сын на прошлой неделе. Он плюс от минуса не отличает… — Я в этом ничего не понимаю. А на слово я вам не верю! — Я кое-что понимаю. Позвольте? Эрвин подвинул папку к инспектору и посмотрел на Леви. Ужасно захотелось взять его за руку. Инспектор погрузился в изучение контрольных работ Брауна и Смита. — Осенью была история, — сказал Леви, — когда я поймал Брауна за попыткой списать у Смита. Собственно, как я могу судить со стороны, Браун обиделся. Но спорить со мной он бы никогда не решился и стал доставать Смита. — Про это мне ничего неизвестно… — Тс. Еще бы… — Мистер Аккерман, пожалуйста. — Дариус одарил его тяжелым взглядом. — Так что там… с работами? — Ну… Я не математик, конечно, но не похоже, чтобы оценки… были несправедливы, — заключил инспектор и вернул Леви папку. — Думаю, этот вопрос можно считать закрытым. А что за история с драками? Ханжи прокашлялась и поправила очки. — Смит и Браун дважды подрались. Один раз… Зимой, кажется. И второй — вот, в понедельник. Я говорила со старостой и с некоторыми ребятами… Тогда, зимой, никто не понял, что именно произошло. Но вроде бы Браун что-то неприятное сказал. Собственно, тогда Браун сломал ему руку. Случайно, разумеется. А вторая драка — в понедельник. Имир… Староста сказала мне, что Браун распечатал и повесил на дверь кабинета Леви фотографии, где… Ну, в общем… Все прилично, но недвусмысленно. Ну, Смит и… Две драки. — Три. — Все посмотрели на Леви. Он поймал недоуменный взгляд Эрвина и вздохнул. — Не знал, что это секрет. Как-то… Вот после той контрольной. Я вышел в коридор и увидел Брауна и Смита. Драку разнял. Все. Как могу судить, тогда первым начал как раз Браун. Но сейчас это уже не так важно, конечно. — Ясно. Обычные мальчишеские разборки. — кивнул инспектор и обратился к миссис Браун: — Вам есть что добавить? — Да. Тот факт, что учитель встречается… — Это законом не запрещено. В любом другом случае я бы сказал, что у нас тут конфликт интересов, но у меня нет оснований сомневаться в объективности мистера Аккермана. — Он указал на папку. — Все, как говорится, черным по белому. Однако во избежание будущих конфликтов я бы рекомендовал, и это официально, перевести одного из учеников в параллельный класс, где преподает другой учитель. На этом, я думаю, мы можем закончить. Вечер пятницы, господа и дамы, неужели нет занятия поинтереснее? Леви вдруг услышал собственный вздох облегчения. Все поднялись. — Мистер Аккерман, зайдите ко мне на минуту, — попросил Заклай. Леви неохотно поплелся за ним в его кабинет. «Я тебя подожду», — шепнул Эрвин. — Ты везучий сукин сын, Леви, — сказал Дариус, едва дверь кабинета закрылась. — Коньяку хочешь? — Нет. — Как хочешь. Он полез в стол и извлек из ящика небольшую металлическую флягу. Отхлебнул прямо из горла. Леви молча ждал. — Везучий ты сукин сын, — повторил он. — Прислали бы какого-нибудь гомофоба, вышел бы ты оттуда с волчьим билетом. — Это точно. Давай ближе к делу. Что ты от меня хочешь? — Да ничего. Просто хотел официально тебе сообщить, что с понедельника ты возвращаешься к работе. — Спасибо. — Но постарайся больше не доводить до… — Тс. Как будто я виноват! — Вообще-то да. Я тебя предупреждал, чтобы ты не воевал с ней. Думаешь, я бы стал тебя выгораживать? — Ладно, я понял. В следующий раз сам уйду. Чтобы до инстанций не доходило. Я правильно понял? — Не совсем. — Можно я пойду? — До понедельника. — До понедельника. Эрвин ждал его на улице. — Поехали к нам? — сказал он, когда они подошли к его машине. — Леви? — Нет. Давай завтра, ладно? Мне надо подумать… — Господи, о чем еще? — Об Англии. — Он улыбнулся. — Правда, я… Надо все это переварить. — Ясно. Я надеялся, что раз нас раскрыли, ты перестанешь думать. Но как хочешь. Тебя подвезти? — Нет. Эрвин. Тебе не кажется, что нам просто повезло? А что будет в другой раз, когда другая мамаша поднимет бучу? — И чего ты боишься? Две тысячи семнадцатый на дворе. Тебя послушать, мы в шестидесятые живем. — Тс. Хорошо, я просто старый параноик. Встретимся завтра, ладно? Могу приехать и приготовить обед, если хочешь. Но сейчас я хочу домой. Эрвин хмуро кивнул. Леви привстал на цыпочки и поцеловал его. — До завтра, — сказал он. — Выспись. — Леви сжал его руку. — До завтра. Вернувшись домой, он принял душ, переоделся и спустился в бар. После разговора с Заклаем ему действительно нужно было побыть одному. Подумать. Переварить все происходящее. И как ни была заманчивой мысль переночевать у Смитов, он решил отложить визит. Однако дома сидеть не хотелось. После почти недели вынужденного безделья… И он спустился в бар выпить пива. В баре было людно и шумно. В колонках надрывался певец, имени которого Леви не знал. Он сидел за стойкой, курил и цедил пиво. Мысли в голове беспорядочно метались, и он никак не мог сосредоточиться на чем-то одном. — Эй, часто тут бываешь? — спросил кто-то. Леви дернул плечом, сбрасывая чужую руку, и, не поворачивая головы, бросил: — У меня есть бойфренд, отвали. Он произнес эти слова и почувствовал, как приятно они звучат. — Есть бойфренд, а вечер пятницы проводишь один? — Тебе зубы пересчитать? Леви все-таки посмотрел на приставучего типа. — Приветик. Помнится, раньше ты был сговорчивее. — Лука… Вот только встречи с бывшим ему не хватало. Они расстались лет пять или шесть назад, и разрыв произошел бурно. Собственно, после него Леви закрыл для себя мир постоянных отношений, пока Эрвин не поколебал его убеждения. — А я скучал, — протянул Лука и попытался взять его за руку. — А я нет. Сделай одолжение, скройся куда-нибудь. — Ох, какие мы стали гордые… И где же наш бойфренд? — Отвали. К ним подошел бармен. Он покосился на Луку и спросил: — Налить еще, Леви? — Пока нет. Спасибо. — Угу. Зови. Если что. — Спасибо, Том. Лука немного отодвинулся. — Ладно, я понял. Мы теперь гордые стали. Леви не ответил. — Я тут проездом, — не унимался Лука, — думал хорошо время провести… — И давно полторы минуты — это время? — не удержался Леви. — Ну… Это ты на меня наговариваешь. — Просто скройся. Лука хотел ответить, но тут у Леви зазвонил телефон. — Аккерман. — Леви… Это Джон… — Голос звучал глухо и напряженно. — Я… У отца был сердечный приступ… Внутри что-то оборвалось, на мгновение перед глазами стало темно. Затылок похолодел. — В… В какой больнице? — Святой Мартин. Это… — Я знаю, где это. Сейчас приеду. Он сбросил звонок, встал, не считая, кинул на стойку деньги и вышел на улицу.