Простая арифметика

Леви остался у Смитов. В субботу он съездил домой, забрал кое-какие вещи и покормил кошку. Она жалобно мяукала и терлась о его ноги, но он цыкнул на нее и оставил в пустой квартире. Он думал, что Эрвин не останется в больнице надолго, потому нет смысла забирать животное в дом к Смитам. Ему казалось, что его жизнь, довольно спокойная последние годы, вдруг приобрела какой-то абсурдистский оттенок. Скажи ему кто-нибудь еще год назад, что ему придется временно поселиться у бойфренда, чтобы присмотреть за его ребенком, который уже и не ребенок, он бы рассмеялся дураку в лицо. Он никогда не хотел такой жизни и даже в юности был уверен, что умрет в одиночестве. Когда несколько лет назад приняли закон, некоторые из его знакомых поспешили узаконить отношения. Леви смотрел на очередное приглашение на свадьбу, слушал чужие клятвы и гадал про себя, через сколько пара подаст на развод. Его мрачные пророчества не сбывались, но он все равно на вопросы «а ты когда?» от замужних приятелей только цыкал. Он к тому времени уже решил для себя, что устал и от горячих признаний, и от обещаний, которые никто не собирался выполнять… Одному лучше. И все бы так и оставалось, если бы ему на голову не свалился Смит-старший. При их первой встрече Леви удивился. В школу обычно приходят матери… Леви тогда ничего не знал… Вспомнив об этом, он невольно улыбнулся. Эрвин потом как-то признался, что в тот момент думал совсем не об оценках сына… Вернувшись, Леви застал в гостиной странную картину. Джон сидел на полу спиной к дивану, закрыв глаза и слегка запрокинув голову. Саша сидела на диване и старательно расчесывала его длинные волосы. Леви тактично кашлянул. Джон открыл глаза, Саша замерла и пробормотала: «Здрсть». Оба заметно смутились и настороженно глядели на вошедшего. — Даже знать ничего не хочу, — коротко бросил Леви и прошел мимо них. Оставшись один в комнате, он рассмеялся. «Похоже, ты зря беспокоился», — мысленно обратился он к Эрвину. Он разобрал сумку с привезенными вещами, поставил на стол свой ноутбук. Было странно обустраиваться в этой комнате без хозяина, и вместе с тем он почувствовал прилив странного удовольствия. Что-то подобное он испытал, когда уехал из родного города и впервые стал жить один. Это была жалкая квартирка в одну комнату почти под самой крышей в старом доме, но он жил там один. Первые несколько ночей он ещё вздрагивал, если слышал голоса на лестнице или в соседней квартире. Потом привык к мысли, что никто не ворвётся к нему среди ночи, не станет лазить по его вещам или будить ни свет ни заря. Леви отбросил воспоминания. Хватит с него и ночных откровений… От нечего делать он стал рассматривать книжные полки в комнате Эрвина. Среди книг были втиснуты два толстых альбома с фотографиями. — Альбомы? В две тыщи семнадцатом? Эрвин, ты серьезно? — хмыкнул Леви и снял оба альбома с полки. В первом хранились кусочки детства и юности Эрвина Смита. Леви долго разглядывал фотографии, где пухлый младенец тянул руки к шарику, плавал в ванне или делал первые шаги. У маленького Эрвина было серьезное лицо, большие глаза и розовые щеки. Леви пролистал несколько страниц. Эрвин на школьном выпускном. Если бы не стрижка, Леви бы не отличил его от Джона. Дальше — свадьба. Скромная, гостей, мало, у невесты уже заметно округлился живот. И Эрвин с таким обожанием смотрит на нее, что Леви впервые почувствовал укол ревности к покойной миссис Смит. На последней странице была одна большая фотография: Мари Смит сидит в кресле у окна, чуть наклонив голову и положив руку на свой большой живот. И ниже рукой Эрвина написанно: Мадонна. — Пижон, — сказал Леви, отложил альбом и потянулся за вторым. Эрвин держит сына на руках. Маленький Джон явно недоволен этим и пытается вывернуться из отцовских рук. Мари Смит с коляской идёт по дорожке сада. Джон сидит в ванной и с интересом бьёт ладошкой по воде. Над ним наклонился высокий бородатый человек — покойный мистер Смит, отец Эрвина. Трудно было не заметить семейное сходство. Маленького сына Эрвин снимал, наверное, каждый день. Леви даже немного заскучал от однообразия. Он перевернул ещё одну страницу и вдруг вздрогнул. На большой фотографии Джон стоял на детской площадке в Центральном парке. За его спиной катались на качелях дети, на скамейках сидели люди. В одном из сидевших Леви вдруг узнал себя. Конечно, трудно было разглядеть лицо, но одежда, поза, стрижка, силуэт… Леви захлопнул альбом. В голове билась одна мысль: они могли встретиться ещё тогда. Джону на вид было лет пять… И они с Эрвином гуляли в парке, и Леви не мог их не видеть. Такого мужчину, как Эрвин, он бы не проглядел. Он лег на кровать и потёр глаза. Ему представилось, как он поднимается с той скамейки и подходит к Эрвину… — Чушь. Он убрал альбомы на место, но даже ночью не мог перестать думать об этом. Десять или одиннадцать лет они могли бы уже быть вместе. Насколько все проще было бы сейчас… Навестить Эрвина им разрешили только в понедельник. Джон сам звонил в больницу несколько раз и совершенно по-взрослому расспросил обо всем. Первый шок прошел, и он действовал спокойно и последовательно. В понедельник Леви ушел на работу, а Джон должен был еще неделю сидеть дома, отбывая наказание за драку. Утром, когда Леви готовил себе завтрак, он выполз на кухню и пожаловался на вынужденное безделье. Леви пожал плечами. — Ну, не дрался бы. Браун тоже пока под арестом, если тебя это утешит. — Ну да. — Джон потянулся. — Во сколько пойдем? — После уроков. Но можешь один, я потом. Джон задумался. — Не, лучше вместе. С этим Леви не стал спорить. Они договорились, что Джон зайдет в школу после уроков, потом они вместе забегут куда-нибудь пообедать. От школы до больницы ехать гораздо ближе, чем от дома Смитов. Джон еще поворчал, что ему надоело сидеть дома, но на это у Леви уже времени не было. В школе его встретили, в целом, спокойно. Ученики вели себя так же, как обычно, коллеги улыбались; Ханжи не удержалась и обняла его, когда он вошел в учительскую на большой перемене. — Очкастая, не виси на мне. Пойдем покурим. Мисс Рал увязалась за ними. На улице после затянувшейся жары стало прохладнее, небо затянуло тучами. — Ну, Хоббит, — сказала Ханжи, прикуривая, — как у вас дела? Можно уже не скрываться, а? Когда свадьба? — Я тебя не позову. Тс. — Что-то случилось? — спросила мисс Рал. — Так заметно? — Немного. — У… У Эрвина был сердечный приступ. Он в больнице. — Заездил мужика. — Я тебя прибью когда-нибудь. — Ой, ладно. Пойдем? — У меня окно. Еще курну. — Твоих тоже на экскурсию забрали? — Ага. — Хорошо вам. Ханжи ушла в школу. Леви закурил вторую сигарету. — Мы можем тебе чем-нибудь помочь? — спросила мисс Рал. — Не думаю. — Леви вздохнул. — По мне, правда, так заметно, что не все в порядке? — Ну, ты не похож на человека, который провел выходные с любимым человеком после торжества справедливости. — У вас слишком богатая фантазия, мисс Рал. — Я же литературу преподаю. — Логично. Тс. Если честно, чувствую я себя очень странно из-за всего этого. Младший Смит теперь на мне, получается. Вот уж к чему я точно никогда не стремился. — Вы хорошо ладите? — Неплохо. Чаю хочешь? У меня кабинет пустой. — Давай. На время отстранения Леви Заклай пригласил учителя из другой школы и отдал кабинет Леви в его распоряжение. Поскандалить по этому поводу Леви успел после первого урока. А порядок пока не навел. Нерадивый коллега передвинул на столе все, что мог, оставил рядом с чайником две грязные чашки и даже с доски не стер за собой. — Тс. Он еще и печенье мое подъел. Увижу — убью. — Ладно тебе. Печенья жалко? Но да… Юноша был немного… слишком воодушевленный. Вот и прибраться не успел. — Достаточно было просто ничего не трогать. Тс. Прости. Я теперь заварку найти не могу. Мисс Рал села за первую парту и задумчиво на него посмотрела. Леви отыскал пачку с чаем, включил чайник и подвинул стул, сел напротив нее. — Знаешь, я еще зимой заметила, что у тебя что-то изменилось в жизни… — А я-то думал, что хороший актер. — Просто я литературная экзальтированная барышня без личной жизни и чувствую такие вещи. Но на всякий случай не садись играть в покер. Они рассмеялись. Закипел чайник. Из коридора донесся шум. Началась перемена. Леви разливал чай, когда в кабинет заглянула Имир. — Мистер Эй. Здрасьте, мисс Рал. Я хотела… — Да? Она была довольно высокой, а из-за худобы казалась еще выше. Она расправила плечи, вытянулась, и Леви почувствовал себя неуютно. Она явно хотела сказать что-то важное для нее, и они терпеливо ждали. — Я всегда знала, что вы гей. Леви поперхнулся. — Ладно, — сказал он. — Браун, конечно, мерзко поступил. Но я рада, что все раскрылось. Этой школе нужен учитель-гей. Леви едва сдержался, чтобы не засмеяться, а мисс Рал посмотрела на Имир с интересом. — А как же мистер Шадис? — лукаво спросила она. — А это пацаны придумали, чтоб на физру не ходить. — Повезло тебе, что ты не физрук. — Мисс Рал спрятала усмешку за чашкой. — Простите, Имир. — В общем, — продолжила Имир, — за всю школу не могу говорить, но в моем классе гомофобного говна я не потерплю. Да и классная тоже. А это — вам. Она протянула ему на раскрытой ладони значок в виде флага ЛГБТ. — Спасибо. — Прицепите? — На шелковый жилет? Ни за что. Но спасибо. Мне очень приятно. — Nice. Она выскочила в коридор. Мисс Рал поднялась. — Это было мило, — сказала она. — Да, пожалуй. Надеюсь, она не ждет, что я буду шествовать с флагом наперевес во время Прайда. — Вряд ли. Но похоже, что им это правда было нужно. — Как мое поколение геев выжило, вообще не понятно. — Леви усмехнулся. — Не знаю насчет Имир, а мне бы хотелось, чтобы мою личную жизнь не трогали. — Ладно тебе. Дети всегда сплетничают про учителей. Пойду я, а то опоздаю, и мои зайчики класс разнесут. Джон после уроков ждал его на улице. В школу он заходить не стал. Они быстро пообедали в кафе неподалеку. Леви рассказал про разговор с Имир. Джон посмеялся. В больнице народу было больше, чем в пятницу, и Леви раздражал гул голосов. Он всегда умудрялся уклониться от утомительной обязанности навещать в больнице знакомых и друзей, но Эрвин… Хотелось увидеть его. Убедиться, что с ним все в порядке. Насколько это возможно после сердечного приступа. В палате Эрвин лежал один, вторая койка пустовала. Он улыбнулся при виде их. Джон кинулся к отцу. — Пап, ты как? — Нормально. Не задуши меня. Леви посмотрел, как они обнимаются, поймал взгляд Эрвина и сказал: «Я погуляю минут десять, поговорите». Он сел в коридоре на диванчик у стены. — Привет. Так и знала, что ты сегодня придешь. Нифа села рядом с ним. — Как он? — Вроде нормально. С ним сын сейчас. Не хочу толпиться. — Правильно. Ты как? — Что мне сделается? — Ну, глаза у тебя опять слезятся. Сходи проверься уже. — Это хроническое. Не трогай меня. — Ладно-ладно. Мне надо идти. Встретимся в пятницу? — Если хочешь. — Леви поднял голову и посмотрел на нее. — Правда, надо бы посидеть. Я даже не спросил, как у тебя дела. — Работаю. Даже сериал посмотреть времени нет. Собиралась замуж, но не сложилось. — Жаль. — Да ну его. Профессия моя ему неженственная. — Она рассмеялась. — Ладно, я пойду. А то смена закончилась, надо улизнуть, пока не припахали. — Знакомо. До пятницы. — До пятницы, любовь моя. Едва она убежала, Джон вышел из палаты. — Десять минут прошло. — Как он? — Нормально. Леви скользнул в палату. Эрвин протянул к нему руку. — Привет. — Привет. — Ты как? — Сейчас — хорошо. Леви посмотрел на него. Видеть его таким, слабым, на медицинской койке, было непривычно. Леви осторожно погладил его по волосам, наклонился к нему и быстро поцеловал в губы, зашептал: «Господи, Эрвин, я люблю тебя, я так тебя люблю, не пугай меня так больше». Эрвин негромко рассмеялся. — Стоило загреметь в больницу, чтобы наконец это услышать. Все не так плохо, не бойся. Леви вытер глаза и снова поцеловал его. — Как ты тут? Что-нибудь нужно? — Ну, Джон привез мой телефон, пару книжек… Так что пока ничего. — Он взял Леви за руку и прижал ее к губам. — Лучше приходи почаще. — Хорошо. Долго собираешься тут валяться? Эрвин вздохнул, устало прикрыл глаза. — Что-то я устал… Леви, ты же можешь у нас остаться? — Конечно. — Не хочу, чтобы Джон оставался один. Я бы отослал его к Майку, но их нет в городе… — Эрвин, я не оставлю его одного. Разве что он сам меня выгонит. — Не выгонит… Я… — Он снова вздохнул. Леви терпеливо ждал. — Мне будут делать операцию, так что я тут на несколько недель. Джону я пока не говорил… — Операция? Леви замер. Это слово ему не нравилось. — Не беспокойся. Ничего опасного. Раньше надо было… Но мне будет спокойнее, если вы будете вместе… — Я понял. Странно, конечно, спать в твоей постели без тебя. — Полегче, мне нельзя возбуждаться. Эрвин рассмеялся. Леви тоже. Он снова погладил его по волосам. — Ты устал… Я пойду? — Да… Только… — М? — Я… подписал бумаги, так что… Ты — мое доверенное лицо. Они должны… все тебе рассказывать. И если что-то случится… — Эрвин. Ничего не случится. Но как скажешь. — Ты не понял. — Я понял. Просто не хочу, чтобы ты думал о плохом. — Я и не думаю… Поцелуй меня. — Тебе же нельзя… Леви наклонился к нему и поцеловал. Едва он выпрямился, дверь открылась. На пороге возникла молодая женщина с короткой стрижкой. — Ничего, не умрет, — говорила она, повернувшись к кому-то в коридоре. — Привет, братишка. Что, допрыгался? Я же тебя предупреждала. Пришлось из отпуска на неделю раньше вернуться, а все из-за тебя. Она с минуту тараторила, одновременно пробегая взглядом написанное на карте в изножье кровати. — Полегче, доктор Куин, — оборвал ее Леви. — Думаешь, он быстрее поправится, если будешь на него орать? Она тряхнула короткими светлыми волосами, посмотрела на Леви так, будто только заметила его. — Этот мне нравится. За ее плечом вырос Джон. — Может, пойдем? — обратился он к Леви. — Она все равно выгонит. — Выгоню. Ты не хочешь ко мне перебраться? — Ни за что, — улыбнулся Эрвин. — Леви, это Нанаба. Жена Майка и наш семейный врач. — Я догадался. Мы лучше пойдем. До завтра. Он быстро поцеловал Эрвина в лоб. Эрвин сжал его руку. — До завтра.