Sacramentum

В мире как лопухоидном, так и магическом встречается большое количество заблудших душ. Это души, которые не знают, куда идти, они мечутся, вспыхивают и тут же снова становятся мутно-блеклыми. Такой эйдос перестает быть "алмазным яйцом", он не переживет взрыва Вселенной. И Свет пытается помочь, пытается наставить на какой-нибудь из путей: либо ты твори добро, либо скатывайся окончательно вниз, но душа должна жить. Свет посылает агентов, чтоб те помогали людям или магам. Даф впервые поручили эту миссию: это было почетно. Если стражу давали такое задание, значит начальство его ценило и верило, что он может справиться. Поэтому втайне Дафна даже гордилась собой. Подмосковные девятиэтажки были как братья-близнецы, поэтому хранительница не сразу нашла нужный ей дом. Домофонную дверь она открыла без помощи магии и даже не названивала жильцам. Одному фокусу ее научил ушлый Меф: определенный тип дверей открывался, если хорошенько дернуть за ручку. Даф дернула, и та неохотно открылась. На плече заворочался Депресняк, учуявший запах бездомных кошек. Проволочные усы взъерошились, кожа на носу напоминала гармошку. Но не обнаружив никого опасного, Депресняк помигал красными глазами и вновь спокойно улегся воротником на плечах. "Глеб Бейбарсов... Глеб... Бейбарсов", - мысленно повторяла Даф, пока поднималась по лестнице. Она дошла до обтянутой дерматином двери и застыла в нерешительности. Ее проинструктировали, что это бывший "чистый" некромаг, лишившийся магической силы, и что от него можно ожидать чего угодно. Он был опасен даже без магии. Но Свет есть Свет, и каждый, у кого имеется эйдос, должен быть защищен. У Дафны, конечно, был подготовлен план с несколькими вариантами развитий событий с применением и без применения маголодий, но всё равно было несколько боязно. Ведь от ее слов зависел исход судьбы эйдоса. Она решительно вздохнула и постучалась. За дверью послышались еле уловимые шаги, но музыкальный слух еще ни разу не подводил Даф: она чувствовала каждое движение человека. Дверь не спеша отворилась. - Надо же, какой сюрприз. "Да будет свет", - насмешливо произнес холодный, вкрадчивый голос. Перед ней стоял высокий, черноволосый парень лет двадцати трех. Такими же холодными, как его голос, были его глаза. Темные, потухшие. Самое страшное то, что они не выражали ничего: ни ненависти, ни тоски, ни злобы, не говоря уже о любви, доброте и прочем. Было заметно, что некромаг сильно похудел. Лицо осунулось, что стали видны еще четче бритвенно острые скулы и квадратный подбородок. Некогда статная фигура одряблела. Но глупо полагать, что физические силы оставили его, он был опасен, и это ощущалось чисто подсознательно. - Чем обязан столь неожиданному визиту? - Войти можно? - спросила Даф, а сама удивилась, откуда он узнал, но потом сама себе дала ответ: когда она еще была преступницей, у Глеба были силы, соответственно, вполне мог видеть в журнальчиках с Лысой горы постеры с ее изображением. Глеб жестом пригласил ее внутрь и закрыл дверь на замок. Однушка была абсолютно обычной, будто здесь жил среднестатистический подмосквич, а не некромаг, которого некогда разыскивали и хотели посадить в Дубодам. Даф даже несколько разочаровалась: где свечи, черепа, амулеты, ступа с метлой? Они вошли на кухню. Глеб поставил чайник, Дафна села на стул. - Итак, когда все церемонии окончены, можно цель визита? Бейбарсов смотрел в упор, не мигая и скрестив руки на груди. Вся его поза говорила о недовольстве из-за вторжения в личное пространство. - Твой эйдос в опасности, - Дафна действовала согласно инструкции, потому что душу надо было растормошить эмоциями и переживаниями, тогда бы она вновь загорелась и окрепла. - А мне плевать, - лениво проговорил Глеб. Хранительница переключилась на истинное зрение и посмотрела на эйдос Бейбарсова. Он тлел, словно угасающий уголек, и Даф ужаснулась: смотреть на то, как погибает нечто, способное пережить сотни атомных бомб, раскол планеты и даже галактики, было жутко. Необходимо было действовать, и причем быстро. - Но ты же сам себя убиваешь, упрощаешь мраку задачу... - Зачем я мраку без сил? - бесцеремонно перебил ее Глеб. - Мне не нужны все эти праведные речи, которые так любит свет. Если это все, то прошу удалиться. - Infirmae voluntati*, - пожала плечами Даф. - Это не слабая воля, а мой осознанный выбор! - неожиданно Бейбарсов вспылил. "Ага, а вот и эмоции!" - Дафна заметила, как эйдос в груди пару раз вспыхнул. "Не любишь, когда тебя называют слабаком". Даф встала и направилась к выходу, но в коридоре задержалась. - И что же это за такой выбор, когда губишь себя и физически, и духовно, когда то, что тебе дано величайшим даром, то, нерушимое и вечное, превращается в звездную пыль? Что это за выбор? Во имя чего? Во имя самолюбования, что я такой несчастный весь из себя непоколебимо стираю себя ластиком из бытия? Объясни мне! В конце Даф в чувствах повысила голос, вкладывая все свое праведное негодование. Ей казалось, что она выглядит возвышенно прекрасно, но что-то происходило не то. Тетушка интуиция вовремя зазвенела колокольчиком. Дафна пригнулась, а над головой просвистел кинжал. Она не ожидала такой ловкости. Депресняк спрыгнул с плеч, а светлая быстро перекатилась в сторону. Нет, она была бессмертной, и обычный кинжал не повредил бы ее сущность, но это означало бы провал задания, а отступаться она не любила. На маголодию не было времени, и мозг судорожно искал решение и нашел. Даф схватила швабру, мирно стоявшую в углу, и стала использовать ее как шест (спасибо Арею за двухмесячные занятия!). В узком коридоре особо не разойдешься, но на оборону хватало. Узкое лезвие кинжала сверкало то там, то здесь. Но с каждым разом атаки становились все предсказуемее и предсказуемее - сказывалась усталость. Тяжело сравнивать лопухоида (а им сейчас по сути являлся Бейбарсов) и светлого стража. Дафна тычком ударила Глеба в солнечное сплетение, выбила кинжал и добила коленом в пах. Бывший некромаг согнулся пополам, и уже пинком Дафна отправила его на коврик. Глеб лежал и тяжело дышал. Он сам знал, что никогда не сможет противостоять стражу света, даже имея силу. Однако гордость, единственное, что у него осталось, не позволила ему назвать себя слабаком. Даф опустилась на колени и заглянула ему в глаза. Глеб смотрел в голубое зарево и не мог отвести взгляд, запах зеленых яблок от ее невесомых блондинистых хвостов сводил с ума. Он видел свечение ее золотистой ауры, ощущал тепло, исходящее от ее молодого тела. "Неужели Свет так прекрасен?" - мысленно спросил Глеб. А затем он увидел большие золотисто-прозрачные крылья за спиной. Бейбарсов смотрел заворожённо на переливающиеся маховые перья. Какое-то неведомое до этого чувство родного уюта поселилось в его сердце. - Пожалуйста, не уходи, - прошептал он. Он пытался дотянуться до руки светлой, и почему-то Даф сжала его пальцы в замок. Глеб ощутил мягкость и невообразимый жар ее кожи. Даф коснулась другой рукой его виска, и он провалился в глубокий сон. Хранительница достала из джинсового рюкзака флейту и начала играть маголодию. Тихие, спокойные, напоминающие шелест прибоя звуки касались груди и головы Глеба - они стирали все ненужные воспоминания, заменяли их новыми, подкрепляли эйдос свежими силами. И впервые за последние пару лет он загорелся мерным сиянием. Глеб очнулся, когда Дафны уже и след простыл. И он даже не помнил ее, однако что-то смутно щекотало ему память. А еще откуда-то этот запах зеленых яблок в коридоре.