***
Лучше любого энергетического напитка приводило в чувство пришедшее сообщение наряду с возникшими мыслями о том, что Сиэль вновь попал в какую-то заваруху. Брюнет сделал звонок на неизвестный номер, но тот был отклонён. Какого дьявола, спрашивается? Себастьяну не дают спокойно прожить последние свои дни, беспокоя серьёзной дня него причиной: Сиэлем. И это, возможно, самое паршивое. Кареглазый, как мог, в спешке собрался, не приводя себя в надлежащий вид. Решив экономить не деньги, а время, он вызвал такси и, к его великой радости, не попал в пробку. Место, которое назначил для места встречи друг Фантомхайва, было обычной забегаловкой: её было сложно назвать даже кафе или столовой. Сам же отправитель сообщения, бросавший до этого трубки, сидел у самого крайнего стола и Михаэлис бы долго его искал, если бы не его приметная натура. Себастьян видел парнишку пару раз, да и то на совместных с Сиэлем фотографиях, но, признаться, тот был симпатичным: солнечным зайчиком, как говорил синеглазый. Но брюнету было не до любования внешностью Алоиса. Тот, кстати, его ещё не заметил, поэтому резкое «Что с ним?», которое вырвал из себя мужчина, ничуть не заботясь о тоне голоса, напугало Транси и на несколько секунд выбило из колеи. — Во-первых, привет. — глупо хохотнул блондин. — А во-вторых, с Сиэлем все в порядке, он жив и здоров... относительно. — спокойно добавил подросток, чуть с опаской глядя на прибывшего, и жестом указал Михаэлису сесть. Тот не стал спорить, а медленно сел, пытаясь восстановить дыхание: как никак, он торопился на встречу, даже заплатил таксисту в двойном объёме, чтобы тот как можно скорее доставил клиента в нужное место. Выглядел растрепанно, нечего сказать, и... как-то побито. Хотя и Фантомхайв был не лучше. Они точно стоят друг друга. «Вот идиоты.» — подумалось Транси. — Я могу помочь тебе и Сиэлю. — Каким образом? — несколько недоверчиво взглянул на юношу брюнет. — Да и почему ты решил, что нам вообще нужна помощь? В чем, собственно, она заключается? Алоис подавил в себе желание закатить глаза. Лишь его бровь нервно дернулась. — Я все прекрасно знаю. И даже если вы, тугодумы такие, думаете, что убивать себя в угоду друг другу же – это хорошая затея, то окажетесь неправы. — подросток пытался спокойно донести до мужчины свои мысли, но тот молчал. По его лицу было непонятно, думает ли он о чём-то, или же просто находится в прострации. А Транси не терял времени зря, продолжая: — У меня есть мысль, которую я хочу согласовать с тобой и родителями Сиэля. — парень немного нагнулся ближе к столу и сделал тон голоса тише, словно рассказывал какую-то тайну. Выйдя из своеобразного астрала, Себастьян, не успевая даже подумать, сделал то же самое и прошептал, вопросительно поднимая чёрную бровь: — Родители Син...эля? — выкрутился темноволосый, чуть было не проговорив прозвище возлюбленного. — Они в курсе? — Не факт. Но вполне возможно, они догадываются, почему Сиэль так переменился. — голубоглазый напустил на лицо грусть, хотя и так был невесел. Сейчас. Ему требовалось любой ценой завлечь Михаэлиса в эту авантюру, дабы попытаться исправить положение и воссоединить двух оболтусов. Вырванный из депрессивных дней беспокойством за любимого, Себастьян, кажется, мог поверить чему угодно и пойти на все, что предложит блондин: лишь бы с Фантомхайвом все было хорошо. Мужчина был готов не щадить себя, оставаться одиноким с этой глубокой раной в сердце, только бы Сиэль был счастлив. Любовь жестока. Один страдает — другой счастлив. И наоборот. И крайне редко когда случается, что у обоих все прекрасно. Гораздо же чаще обоюдное мучение от такого прекрасного чувства. Если любовь сильна, люди готовы на многие испытания, на жертвы, чтобы испытать её вновь и окунуться в водоворот желания и обожания. Но... Так много «но». — Что с ним? — не выдержал кареглазый, ничуть не скрывая беспокойства. — Как ты можешь нам помочь? Я на все согласен, если это принесёт Сиэлю хоть капельку радости. Губы голубоглазого дернулись в улыбке и некое облегчение накрыло его с головой. Мысленно произнеся «полдела сделано», он собрался пояснить свой план, но его нагло перебил голос, полный уже не надежды и отчаяния, переплетённых воедино, а холодной угрозы, разрушительной, хорошо ощущающейся благодаря низкому тембру голоса с его сладкой, но такой опасной хрипотцой, посылающей табун мурашек по всему телу светловолосого, заставляющей поджать ноги под себя и свернуться в жалкий клубочек: — Но если эта затея ничего не принесёт или даже навредит ему, то я обещаю, что не посмотрю на то, что ты друг Сиэля и помощи со стороны, как в тот раз дома у Мейлин, можешь не ждать. — процедил он. Едва сдерживая чуть дрожащие ресницы, Алоис поднял взгляд на брюнета и ответил: — В моих же интересах, чтобы Сиэль был счастлив. — Надеюсь. В разговоре, подходящем к своей кульминации, сквозило не на шутку, но даже так: этих двух, абсолютно незнакомых друг другу людей, объединял один человек, позволяющий жить им полной жизнью, поэтому за улыбку и блеск к его глазах они готовы бороться совместно. Ничто так не объединяет, как общий враг... или друг.***
— Останови машину, — шумно выдохнул Сиэль, краем глаза косясь на отца. — дальше я пойду самостоятельно. Юноше не слишком хотелось, чтобы кто-то посторонний, если члена семьи можно так назвать, глядел на него и Себастьяна. Тогда он рискует и слова не вымолвить. На удивление, Винсент сразу же согласился и разблокировал двери автомобиля, вновь хватаясь за пачку сигарет. — Не переживай, все будет хорошо. — ещё сам не понимая, кого он успокаивает, произнес синеглазый юноша, все ещё находясь в салоне. Правая нога неумолимо дергалась, как бы младший Фантомхайв не пытался ровно дышать и настраивать себя на положительно заражённую волну мыслей. Всю дорогу он надеялся, что успеет на нужное место, их место, где он и Себастьян в один из обычных осенних дней стали одним целым, отделенным от настоящего мира. Сейчас же подросток не может двинуться с места, хоть дверь у пассажирского сиденья уже была приоткрыта, впуская вовнутрь автомобиля морозный воздух. Винсент выжидающе курил, не напирал на сына, но тишина, которую никто из них не решался нарушить, лишь сбивала настрой и чем дольше Сиэль находился здесь, тем отчетливее слышал стук собственного сердца. Захотелось приложить чью-то руку, пусть даже отца, чтобы он понял, настолько сильно оно колотится. Было страшно пошевелиться. Не один вопрос бил поддых: «Дождался ли Себастьян?» «Примет ли он меня?» «Станет ли вообще слушать?» «Есть ли смысл?» Видя подорванное состояние сына, Винсент рискнул нарушить тишину: — Сиэль, ты помнишь, о чем мы недавно говорили? — мужчина коснулся плеча юноши, ободряюще поглаживая. Спустя несколько секунд, он, борясь с внутренним торнадо ненужных мыслей и переживаний, медленно кивнул и смог преодолеть одну из ступеней очередного испытания: младший Фантомхайв вышел из автомобиля и двинулся к концу дороги, ведущую к горным образованиям и холмам. Как ни странно, снега здесь было не так много, так что дорога давалась относительно легко. Сиэль мог бы похвастаться такой удачей, да только не обращал внимания на окружающую его действительность — даже на окутывающую тишь и темноту. Он не решился повернуться обратно, предполагая, что это нарушит настрой. Только вперёд, назад ни шагу. Холод не ощущался юношей, а кровоток, казалось, ускорился в несколько раз. Синеглазый вспомнил, как чувствовал нечто подобное, когда находился рядом с Себастьяном. Значит ли это, что он не зря пошёл на это, что кареглазый находится о окончания дороги, сидит в своей машине и наслаждается ночным небом с мерцающими звёздами так, как наслаждался когда-то с ним? Дыхание участилось, а поднимающие дух мысли заставляли юношу ускорить ход и энергичнее продвигаться вперёд. И вот он минул поворот дороги в сторону полузаброшенной деревушки, прошёл мимо огромного дерева, кажется, липы, от которой с какой-то непонятной периодичностью раздавался звук, напоминающий треск: будто оно могло в любой момент рухнуть прямо на синевласого парня. Четкое «дождись» вырвалось из Сиэля, когда он перешёл на бег. Спотыкаясь, Фантомхайв все равно не глядел на дорогу, а устремлял вор вперёд, чтобы первым, что он смог увидеть при окончании пути, был силуэт мужчины в чёрных одеяниях. Было темно и в некоторых местах даже тусклый свет Луны не мог выручить и проходилось ступать наугад, что он, собственно, и делал на протяжении всего пешего пути, поскольку считал, что времени у него нет. С каждой секундой подростов боялся отдалиться от Себастьяна ещё больше, чем когда-либо. Граничащие со страхом и надеждой мысли создавали внутри мальчишки самый что ни на есть хаос, который он старательно игнорировал, фокусируясь на одной единственной мысли: «я рядом, дождись». Воздуха стало категорически мало и даже рваное жадное дыхание не могло восполнить запас кислорода в легких и теле, поэтому бежать с каждым последующим шагом становилось труднее; дышать морозным воздухом, резко пропуская его сразу в себя, было больно и казалось, что юноша забирается на чертов Эверест, где давление начинает отклоняться от состояния нормы, а сам Сиэль вдруг сделался слишком метеозависимым. Не смея замедлиться ни на мгновенье, Фантомхайв пропускал мимо все сигналы организма об отдыхе и осторожности. Ему повезло, что он ещё ни разу не упал и не повредил себе ничего, хотя вполне мог. Но даже так он встал бы с земли, перемешанной с влажным снегом, и если не побежал, то пополз бы дальше. Секунды движения превращались в минуты, а они, в свою очередь, в часы. И пусть Сиэль бежал меньше десяти минут, но они казались ему своего рода вечностью, так старательно отделяющей его от возлюбленного, будто наказание за его бездействие и нерешительность. Что ж, если это так, то юноша больше не будет таким: он сполна выскажет все, что накопилось, очистит душу и прольёт свет. Знакомое кустистое дерево с уже голыми ветвями показалось в поле зрения синеглазого. Оно росло на склоне, протискивая корни прямо через камни и глину. Оно оказалось в отнюдь не благоприятных условиях, но выстояло и даже сейчас, зимой, продолжало своё существование, зная, что совсем скоро придёт весна и новый рассвет. Растение было незнакомо Сиэлю, да это было и не важно, но одна мысль о нем говорила юноше, что даже в самой ужасной ситуации можно найти выход — переждать или действовать, — неважно какой, но выход есть. Придёт время и даже тот, кто все потерял, сможет вновь расцвести и порадовать мир своим благоуханием, тысячу раз умерший может вновь восстать из ничего, из пепла, и загореться путеводной звездой, указывающей дорогу страннику или просто заблудшей душе. «Придёт время... ... и мы возродимся вместе с нашими чувствами вновь.» Сиэль еле дышал и размыто видео вдали тень автомобиля и фигуру человека. Сил не было переставить ногу, но он шёл, покачиваясь из стороны в сторону, будто бы в очередной раз не спал сутки или просто напился на вечеринке. С каждым последующим шажком темный силуэт становился виден все отчетливее: было уже ясно, что это точно мужчина, а одежда чёрного цвета подтверждала, что это Себастьян. Глядевший в бескрайнее небо, он показал, что не сразу заметил синевласого юношу. — Себастьян, я тут... я пришёл... — сбивчиво выдавливал из себя Сиэль, с огромными усилиями оставаясь стоять прямо и смотреть на Михаэлиса. Бледнокожий брюнет обернулся и на лице его появилась улыбка. — С днём рождения, Сиэль.